ГЛАВА 2. После ухода армии Касси осталась жить в доме Гарри Шелтона на правах почетной гостьи

После ухода армии Касси осталась жить в доме Гарри Шелтона на правах почетной гостьи. Денег он оставил ей достаточно, а о ведении хозяйства заботились слуги и управляющий, и Кассандра вела образ жизни, показавшийся бы ей еще полгода назад совершенно немыслимым для молодой незамужней девушки. Порой она с улыбкой превосходства думала о том, что сказали бы Сюзанна и отец, если бы узнали об этом. Наверное, они просто пришли бы в ужас. Но ее это уже не смущало. Выбор сделан, граница дозволенного нарушена, и пути назад уже не могло быть. Привыкнув к свободе, Касси уже не смогла бы вернуться к прежней жизни послушной дочери и благовоспитанной молодой леди из аристократической семьи. К тому же она быстро поняла, что новое положение ничуть не вредит ей в глазах мужчин, и она в любой момент может выйти замуж за порядочного человека, даже скорей, чем останься она в родительском доме.

Правительство независимых колоний по-прежнему находилось в Филадельфии, а вместе с ним оставалась и значительная часть армии, поэтому жизнь в городе, как и прежде, била ключом. Почти каждую неделю кто-то давал балы, обеды и просто закатывал веселые вечеринки, которые Касси обязательно посещала в сопровождении миссис Адаме и других женщин почтенного возраста, взявших ее под опеку и считавших своим долгом заботиться о молодой девушке, оставшейся без присмотра родителей. Но эта опека не мешала Кассандре чувствовать себя свободной и вести себя так, как заблагорассудится.

От Гарри регулярно приходили письма, на которые она сразу же отвечала. Но Касси не могла не замечать, что в письмах Гарри ни разу не проскользнуло что-нибудь такое, о чем нельзя было бы прочитать в присутствии посторонних людей. Иными словами, в них не содержалось ничего личного, это скорее напоминало письма брата к сестре, а не жениха к невесте. И Касси, понимая, что их отношения с бывшим возлюбленным могут так и закончиться ничем, показывала эти письма женщинам, которые ее опекали, в доказательство невинности ее отношений с молодым Шелтоном. Она делала это для того, чтобы в случае разрыва с Гарри не потерять шансы выйти замуж за другого человека.

Конечно, в глубине души девушка сильно переживала из-за холодности Гарри, но, как человек трезвомыслящий, понимала, что лучше выйти за нелюбимого, чем остаться старой девой, а хуже этого ничего быть не могло. И ее старания увенчались успехом. Ее стали жалеть как жертву насилия самодура-отца, из-за его жестокости попавшую в трудное положение. За три месяца, что она прожила одна в Филадельфии, ей даже два раза делали предложения руки и сердца молодые люди из приличных, обеспеченных семей. Но Касси отказала им, не воспользовавшись шансом обрести полную независимость и досадить неверному жениху.

Она была еще слишком молода, чтобы отказаться от надежды связать свою судьбу с человеком, которого будет любить, а не просто уважать за какие-то его достоинства. К тому же в ее сердце жила надежда вернуть любовь Гарри, и она никак не могла расстаться с этой надеждой. Она узнала все, что можно было узнать, о Лоре Сэдли и ее отношениях с Гарри, встречала несколько раз саму Лору в церкви, куда та приезжала на большие службы, и это еще больше подогревало ее желание выйти замуж за Гарри наперекор всем обстоятельствам.

Если бы Касси увлеклась другим человеком, она, скорее всего, отказалась бы от своей давней мечты. Но подобного не случилось, хотя она порой всей душой этого желала. Она еще плохо знала себя и свой характер, но интуитивно чувствовала, что просто неспособна полюбить заурядного человека, не обладающего сильным характером. Ей нужен был мужчина, способный подчинить ее себе, заставить полюбить, способный наполнить каждый день остротой переживаемых ощущений. Но, увы, таких мужчин рядом с ней не оказалось, а в другого она влюбиться просто не могла. Не понимала она и того, что полюбила Гарри вовсе не за его достоинства, а лишь потому, что он первый встретился на ее жизненном пути. Присмотрись она к нему повнимательнее, может быть, ее чувства стали бы совсем иными, но давняя привязанность и верность данному слову, а также ревность к другой женщине мешали ей это сделать.

Так в беззаботном, легкомысленном и приятном существовании пролетели три месяца филадельфийской весны. А наступивший июнь принес с собой большие тревоги и опасения.

Фортуна повернулась спиной к американцам. Англичане оправились от шока после первых неудач и поражений. В колонии прибыли новые войска и уже успели нанести несколько поражений армии Вашингтона. В Филадельфии началась настоящая паника, ходили слухи о том, что англичане собираются занять Филадельфию, в то время как сил для защиты города у патриотов недостаточно. Многие сторонники независимости колоний спешно покидали город и уезжали в дальние районы Пенсильвании или Виргинии.

Касси, как и многие другие, пребывала в растерянности. Уезжать ей было особо некуда, оставаться тоже стало опасно. Не ждать же, пока старый виконт Шелтон вернется в свой особняк! То-то будет встреча! Да еще, пожалуй, любезный мистер Арнольд вместе с ее отцом решат пожаловать сюда. К счастью, у девушки появились в этом городе друзья, на помощь которых можно было рассчитывать. Миссис Адаме, всей душой успевшая к ней привязаться, очень хотела помочь Кассандре.

— Милочка моя, — сказала она ей однажды вечером, когда в очередной раз пришли тревожные вести с Севера, — мне кажется, настал момент подумать о вашей судьбе.

— Я понимаю, миссис Кэтрин, и благодарю вас за заботу, — с признательностью отозвалась Касси, — но, право, я никак не могу решить, что мне делать! Я надеялась, что Гарри Шелтон подскажет мне ответ, но от него в последнее время все нет и нет писем.

— И ничего удивительного! Армия сейчас в трудном положении, и многие не получают известий от своих близких. Но, — многозначительно прибавила миссис Адаме, — раз имени вашего жениха нет в списках убитых или тяжело раненных, мы можем предположить, что с ним все в порядке, просто у него пропала возможность писать сюда.

Она успокаивающе улыбнулась девушке и погладила ее по плечу.

— Не волнуйтесь за него, моя милая, лучше подумайте о себе. Вам нужно уехать. Моя семья останется в Филадельфии, потому что мы всегда придерживались нейтральных взглядов, но моя подруга, миссис Льюис, у которой муж находится в армии Вашингтона, через несколько дней отправляется в свое имение в Западной Пенсильвании. Вам следует уехать вместе с ней и ее дочерьми, иначе мне даже страшно подумать, что случится, если ваш отец и отвергнутый вами Арнольд Шелтон найдут вас.

— Вы правы, добрая миссис Кэтрин, — с вздохом проговорила Касси, — мне необходимо уехать отсюда. Если эта дама согласится взять меня с собой, я с благодарностью приму ее приглашение и постараюсь не быть обузой для ее семьи.

— Я знала, что вы проявите благоразумие, и уже обо всем договорилась, — улыбнулась миссис Адаме. — Собирайтесь в дорогу, моя девочка, берите только самое необходимое. Через несколько дней я заеду за вами, чтобы отвезти вас к миссис Льюис и проводить.

Но планам добрейшей миссис Адаме не суждено было сбыться. Спустя пять дней после этого разговора в семье Льюисов произошло ужасное несчастье. Они получили известие о том, что муж миссис Льюис погиб в сражении. Это известие так потрясло бедную женщину, что она слегла в горячке. О долгой поездке нечего было и думать. Миссис Адаме взяла подругу и ее дочерей под свое покровительство и перевезла в свой дом.

Для Касси положение сделалось критическим. В городе уже не осталось никого, кто мог бы увезти ее в свое имение. Правительство бежало в Балтимор, город почти опустел. Со дня на день ожидали появления англичан, на дорогах тоже было неспокойно. Но Касси все не решалась покинуть город, одна, со своими верными слугами.

В этот день она встала с рассветом. Вещи с вечера были упакованы, карета стояла наготове. Не прибегая к помощи служанок, Касси облачилась в дорожный костюм — изумрудно-зеленую амазонку и широкополую белую шляпу и спустилась вниз. Роза, Молли, Сэм и кучер Джек ожидали ее, готовые пуститься в дальний путь.

— Куда же мы поедем, мисс Касси, — жалобно протянула Роза, — ведь все говорят, что на дорогах полно разбойников!

Мулатка гневно прикрикнула на девушку, подталкивая ее к карете.

— Разбойники, грабители! — проворчала она. — Ну, допустим, грабить у нас почти нечего, а с разбойниками мы впятером как-нибудь справимся, не так ли, мисс Касси?

Та, улыбнувшись, кивнула.

— Конечно, справимся, Молли! Ведь у нас целых три пистолета, я взяла все, что нашла в кабинете виконта Джона Шелтона, чтоб ему пусто было! Это из-за его проклятого сватовства мне пришлось бежать из дому. Но я ни о чем не жалею, все к лучшему, правда, Сэм? — Она потрепала по щеке мальчишку-негритенка, с восхищением смотревшего на нее. — Ну, вперед! Путь наш не так далек, всего-навсего до Балтимора, где засело наше правительство. Если ехать и ночью, завтра уже будем на месте. Карета тронулась, и в скором времени прекрасная Филадельфия и ее окраины остались далеко позади. Путникам не встретилось по пути ни одной разбойничьей шайки, и они благополучно проехали несколько десятков миль. Однако после полудня солнце стало немилосердно припекать, Касси побоялась, что лошади устанут, и решила сделать остановку на пару часов в тенистой роще с маленьким прохладным ручейком.

Они вышли из кареты, кучер расседлал лошадей, а Молли разложила на траве провизию, чтобы все могли подкрепиться перед вторым, более длительным отрезком пути. Пообедав, Касси направилась к ручейку и ополоснула уставшее лицо. Опасения почти оставили ее, и она расслабилась. От Филадельфии их отделяло приличное расстояние, и английские войска едва ли могли им встретиться. А разбойников они, скорее всего, и вовсе не встретят, слишком много по этой дороге проходило регулярных частей, чтобы кто угодно мог разгуливать здесь безнаказанно. Поэтому, когда они снова тронулись в путь, и навстречу им показался отряд всадников, Касси не особо испугалась.

— Присмотрись-ка внимательнее, Сэм, у тебя самые зоркие глаза, — бросила она мальчишке. — Уверена, что это американцы, а они не должны причинить нам зла.

Сэм подтвердил предположение своей хозяйки, и через несколько минут отряд поравнялся с экипажем. Касси велела кучеру остановиться и вышла из кареты.

Командир отряда, пожилой капитан, почтительно отнесся к молодой леди, однако твердо заявил, что обязан всех задержать и проводить до ставки своего начальника, полковника Паркера, находящейся в нескольких милях отсюда.

— Военное положение, мисс, — с извиняющейся улыбкой сказал он. — Вы должны это понять. Мы задерживаем все экипажи, чтобы выявить подозрительных лиц. Надеюсь, после обычной проверки вас отпустят, и вы сможете продолжить путь в Балтимор.

Возражать не было смысла, и Касси со своими спутниками поехала вместе с отрядом пожилого капитана, тем более что это, оказалось, по пути. Вскоре они были на месте.

Полковник Паркер оказался высоким мужчиной средних лет с грозным, неприветливым лицом и густой черной шевелюрой вместо парика. Когда Кассандру и ее слуг привели к нему, он громким, грубоватым голосом отдавал офицерам какие-то распоряжения. Как ни странно, лицо его показалось девушке знакомым, а когда Сэм шепнул ей, что полковник — уроженец Виргинии, она перестала сомневаться в том, что встречала его раньше.

«Может быть, я видела его у миссис Уилсон, — подумала она. — Скорее всего, ведь он явно не принадлежит к английской аристократии, наверное, он плантатор, вышедший из простолюдинов».

Офицер, задержавший мисс Гамильтон, доложил о ней полковнику, и тот, оставив дела, направился к девушке. Касси сочла нужным сделать реверанс, на что полковник Паркер ответил легким, доброжелательным поклоном, после чего внимательным, пронизывающим взглядом окинул ее с головы до ног. Касси уже было собралась прервать затянувшееся молчание, как вдруг выражение лица полковника странно изменилось. Он внезапно сильно побледнел, застыв на несколько мгновений, показавшихся девушке вечностью, затем его худое лицо начало покрываться бордовой краской, а глаза налились кровью, как у разъяренного быка. Он громко и непристойно выругался, после чего схватил перепуганную Кассандру за плечи, рывком притянул к себе и впился в ее лицо исступленным взглядом.

— Ваше имя! — закричал он. — Назовите ваше имя! Немедленно! У вас есть какие-нибудь документы? Джексон! — бросил он пожилому капитану. — Быстро обыщи карету этой дамы, неси сюда все бумаги, какие найдешь там!

Офицер поспешил исполнять приказ, а Касси, у которой внутри уже все просто кипело от возмущения и обиды за такой незаслуженный прием, попыталась высвободиться из цепких рук полковника.

— Что вы набросились на меня, словно дикарь? — громко, хотя и не без дрожи в голосе, спросила она. — Вы меня в чем-то подозреваете? Если так, то уверяю вас: я ничего плохого не сделала, и я не шпионка англичан. Документы у меня в порядке, и путешествую я под своим именем. Я покинула Филадельфию, как и многие другие, потому что...

— Я еще раз требую, чтобы вы назвали мне свое имя и имена ваших близких! — прервал ее полковник Паркер, не выпуская ее плеч из своих рук, похожих на железные тиски.

— Пожалуйста: Кассандра Гамильтон, младшая дочь барона Роджера Гамильтона из Гамильтон-холла, в Виргинии, — спокойно ответила Касси, не отводя глаз от лица полковника.

Он сразу отпустил ее и с каким-то приглушенным рычанием отошел в сторону, до хруста в костях сжимая руки. В этот момент капитан Джексон протянул ему документы Касси и ее слуг, на которые Паркер почти не взглянул.

— Мне уже и так все ясно, — зловеще произнес он и вдруг громко добавил: — Позвольте представить, господа, — дочь барона Роджера Гамильтона собственной персоной!

В одно мгновение десятки голов повернулись в сторону Касси. Не понимая еще, в чем дело, и сильно испугавшись, она попятилась к своей карете и осмотрелась вокруг. Чужие, враждебные лица, глаза, горящие ненавистью и гневом, — гневом, направленным на нее. Господи! Да что ж она сделала? Почему они так ужасно смотрят на нее?

— Выродок негодяя сам попался к нам в руки! Как вам это нравится, господа? — полковник Паркер рассмеялся таким жутким смехом, что у бедной Кассандры мурашки побежали по коже. За ее спиной запричитала Роза, даже Молли тихо застонала и плотнее прижалась к своей госпоже.

— Да что же это такое! — закричала Касси, чувствуя, что находится на грани истерики. — Это какая-то ошибка! Я такая же республиканка, как и все вы, я не враг вам! За что же вы смотрите на меня, как на врага, за что?

— За что? — Из толпы вышел солдат средних лет, бывший ранее фермером. — Вам объяснить, за что? Вы хотите сказать, милая дамочка, что не знаете о зверствах вашего папаши, о жестокостях и насилии, учиненных над семьями патриотов, защищающих свободу Америки? Не знаете, что он дотла сжег несколько деревень только за то, что их жители отказались снабжать продовольствием мерзавцев, которые предают дело свободы? Десятки людей остались без крыши над головой по его милости!

— Но я действительно этого не знала! — попыталась защититься Касси. — Я давно уехала из родительского дома и жила в Филадельфии...

— Один черт, знала ты или нет! — крикнул другой солдат. — Ты его дочь и должна нам заплатить, за то, что наши дома разрушены, а семьи остались без крова. Полковник! Предлагаю вам просто повесить эту цыпочку на ближайшем дереве, а ее волосы обрезать и послать папаше!

— Нет уж! Лучше сначала попользуемся ее нежным аристократическим телом. Вспомните, как надругались мерзавцы Роджера над нашими женщинами! — раздался где-то рядом. Другой голос, и вскоре вся площадь маленького городка, на которой разыгралась эта драма, загудела, как рой пчел.

Полковник Паркер стоял посреди всего этого шума, словно статуя, и не спешил выносить решение. Касси бросила на него несколько умоляющих взглядов, но напрасно. Лицо его оставалось непроницаемым, а в глазах ничего нельзя было прочесть. И девушка в ужасе подумала, что, вероятно, он ждет, чем закончится болтовня солдат, и, может быть, сейчас отдаст ее на растерзание этой ненавидящей и озлобленной толпе. Так сказать, принесет ее в жертву народной мести во имя справедливости.

Касси в отчаянии сжала руки. «Справедливости»? Только не по отношению к ней! Какая же это справедливость, раз ей придется отвечать за злодейства человека, который чуть не сделал несчастной ее саму? Она почувствовала, как по лицу заструились слезы страха и обиды. Молли рядом с ней истово молилась и просила Господа и Святую Деву Марию отвести беду от ее любимой воспитанницы. Касси сама попыталась произнести слова молитвы, но у нее словно отшибло память. Она опустилась на землю и, закрыв лицо руками, обреченно разрыдалась.

— Господа, призываю вас к благоразумию и прошу прекратить разговоры, недостойные солдат освободительной армии! — раздался рядом с ней громкий властный голос. Шум и болтовня в одну секунду стихли. Над площадью повисла напряженная тишина.

— Полковник Паркер! — продолжал тот же голос. — Ведь вы офицер национальной армии, как вы можете допускать подобные оскорбления и грубые выпады в адрес беззащитной девушки, не виноватой в поступках ее отца? Я знаю мисс Гамильтон очень давно и могу заверить всех присутствующих словом чести, что она полгода назад порвала все отношения со своей семьей и бежала в Филадельфию из-за жестокого обращения отца. Эта девушка полностью разделяет наши взгляды и не должна пострадать за поступки, в которых нет ни капли ее вины!

Касси подняла глаза и к своему огромному изумлению увидела Джеральда Мейсона, решительного и спокойного. Казалось, он возвышался над всеми окружающими благодаря своей смелости и силе характера. Касси так обрадовалась его счастливому появлению, что чуть не бросилась ему на шею, но благоразумно сдержалась.

Среди собравшихся раздался ропот. Имя полковника Мейсона было хорошо известно каждому солдату национальной армии, а его репутация была незапятнанной. Казалось, его слова поколебали решительный настрой обозленных людей. Да и его авторитет был так велик, что едва ли кто-нибудь мог осмелиться дотронуться до девушки, которую он брал под свою защиту.

Но, по-видимому, полковнику Паркеру слова Мейсона пришлись не по нраву. С насмешливым выражением лица он приблизился к Джеральду и с улыбкой голодного удава, растягивая слова, произнес:

— Так вы что же, защищаете дочь этого негодяя, полковник Мейсон? Как жаль, что вас не оказалось на месте, когда требовалось защитить от насилия дочерей наших солдат, бедных, несчастных девушек, которые тоже были ни в чем не виноваты!

По толпе опять прокатился недовольный гул. Слова Паркера снова изменили настрой солдат. Послышались прежние советы.

— Ваши слова, Паркер, недостойны участника нашего великого дела, — твердо заявил Мейсон. — Не ради убийства и насилия мы затеяли эту войну, а ради счастья и свободы народа! И мы, солдаты и офицеры свободной армии, не должны в подражание негодяям устилать наш путь трупами и поливать кровью невинных людей, иначе, чем же мы будем отличаться от наших врагов?

Множество голосов раздалось одновременно как в защиту мнения Мейсона, так и против. Полковник Паркер снова напустил на себя дьявольски-насмешливый вид и громко, чтобы все слышали, крикнул:

— А разве кто-то говорит здесь об убийствах и трупах? Я лично имел в виду совсем другое! Всего лишь... — он намеренно сделал паузу, — следует сделать с этой юной леди то, что ее отец сделал с некоторыми из дочерей наших доблестных солдат — иными словами, лишить ее невинности!

Касси вскрикнула и снова закрыла лицо руками. Джеральд, мгновенно оценив реакцию толпы, быстро проговорил:

— В таком случае, полковник, вам сначала придется переступить через мой труп, потому что я не могу позволить вам сделать это. Мисс Кассандра Гамильтон — моя невеста!

Последовавший за этими словами взрыв эмоций, казалось, сотряс площадь. Но Паркер не хотел сдаваться просто так.

— Полковник Мейсон все это придумал! — закричал он, теряя контроль над собой. — Эта девушка вовсе ему не невеста! Он нарочно сказал это, чтобы оградить дочь Роджера Гамильтона от справедливой мести. Не верьте ему, друзья, не верьте!

И, прежде чем Мейсон успел что-либо ответить, из толпы вырвался вперед парень с лукавым деревенским лицом и громко и весело выкрикнул:

— Не нужно кричать и спорить, ребята! Слова полковника Мейсона легко можно проверить: если она и вправду его невеста, то не откажется сегодня же стать женой!

При этих словах последние силы покинули Касси, и она потеряла сознание.

Очнулась девушка в незнакомой комнате на старинной кровати с высоким малиновым пологом. Рядом хлопотали ее служанки, а чуть поодаль стоял Джеральд с тревожным и сосредоточенным лицом. Увидев, что она пришла в себя, он знаком велел всем выйти и присел рядом с Касси на кровать.

Какое-то время он внимательно и серьезно вглядывался в ее лицо. Затем, видимо, собравшись с духом, заговорил с ней:

— Мисс Касси, вполне ли вы осознаете то, что произошло сегодня на площади? — Она слабо кивнула. — Из-за рокового неведения о делах вашего отца вы подвергли свою жизнь и здоровье серьезной опасности. Это просто счастливая случайность, что я оказался в это время в городке, иначе... Вы понимаете, что могло произойти?

— Да, мистер Джеральд. Они просто... растерзали бы меня на части!

Он тяжело вздохнул.

— В этом есть вина Гарри... и моя. Мы должны были поставить вас в известность, но Гарри все медлил, а я... — Он немного помолчал. — Я не имел права вам писать. Когда стало ясно, что англичане займут Филадельфию, Гарри хотел поехать туда и забрать вас из города, но обстоятельства помешали этому. Он получил ранение в последней стычке. Нет, нет, ничего серьезного, но в дорогу ему нельзя было отправляться. И вот я сам поехал за вами.

— Вы, мистер Джеральд? Но каким образом...

— Я оказался здесь? Да просто потому, что этот городок находится на пути из Балтимора в Филадельфию. Получается даже, что наша встреча не совсем случайна, мы бы обязательно встретились, раз ехали по одной дороге.

Он снова немного помолчал, и Касси заметила, что на лице его отражается глубокое душевное страдание. Или это только показалось ей?

— Если бы вы только выехали на несколько часов позже, — грустно продолжал Джеральд, — или задержались на день с отъездом... я бы успел предупредить вас, чтобы вы скрыли свое имя, представил бы вас своей, родственницей или... женой, наконец, если бы вас все-таки узнали. Но теперь поздно, теперь я не могу избавить вас...

Он на мгновение замялся, подбирая нужные слова.

— Так, значит, это не показалось мне, не пригрезилось? — Касси испуганно подскочила на кровати. — Значит, они требуют... чтобы я...

— Провели со мной ночь.

— Боже мой!

Она обхватила голову руками и пару минут оставалась неподвижной.

— И вы... что же вы им сказали? — порывисто спросила она.

Джеральд прямо посмотрел ей в глаза, и она опустила голову.

— А как вы думаете, что я должен был сказать им всем? — с некоторым раздражением спросил он. Чего вы ожидали от этих людей, если бы я повел себя по-другому?

— Они бы сами сделали это со мной, в этом не может быть никакого сомнения! — уверенно сказала она, и Джеральду вдруг стало мучительно жаль ее. Он хотел сказать что-нибудь, чтобы успокоить, утешить ее, но понимал, что это бесполезно. Ему оставалось лишь сидеть и ждать пока девушка успокоится и поймет, что другого выхода из этой ужасной ситуации у нее просто нет.

Внезапно Кассандра соскочила с кровати и заметалась по комнате, заламывая руки. С надеждой во взгляде она подбежала к окну, но тут же с мучительным стоном отпрянула назад, убедившись, что бежать таким путем совершенно невозможно: слишком высоко, а внизу полно солдат в мундирах освободительной армии. Тогда девушка бросилась к двери, но там ее ждало еще большее разочарование: снаружи комната надежно охранялась двумя дюжими молодцами. Натолкнувшись на их циничные ухмылки, Кассандра поспешила захлопнуть дверь и вернуться к своей кровати, показавшейся в ту минуту настоящим спасительным островком среди моря жестокости и враждебных взглядов. Хотя бы потому, что там сейчас находился Джеральд Мейсон, единственный человек, который способен защитить ее от ненависти всех этих ужасных людей.

С мольбой в глазах Касси смотрела на него, и Джеральд почувствовал, как мучительная боль все сильнее сжимает его сердце. В этот миг он ненавидел и эту проклятую войну, и пьяных мерзавцев во дворе гостиницы, и самого себя за то, что ему предстояло сделать с этой измученной, беззащитной девушкой.

— Мисс Касси, милая моя, хорошая моя мисс Касси, — он сжал своей рукой ее холодную как лед ладошку, пытаясь передать девушке хоть часть своей душевной силы и своего тепла, — поймите же: ни я, ни вы не сможем изменить ситуацию, как бы сильно этого не хотелось. Вам придется смириться с неизбежностью. Умоляю вас: не тратьте душевных сил на бесполезную борьбу, вы только напрасно истерзаете себя, но ничего не добьетесь.

— Вы предлагаете мне сдаться без борьбы? Вот так взять и смириться с потерей того, что является для каждой порядочной девушки самым дорогим сокровищем на свете?

Она вырвала у него свою руку и, отступив к окну, упрямо покачала головой.

— Нет, мистер Джеральд, нет. Я не могу. Он поднялся с кровати и сделал шаг в сторону Кассандры, движимый желанием обнять ее за хрупкие, дрожащие плечи и укрыть на своей груди от всех невзгод жестокого мира, но всплеск дикого испуга в расширившихся глазах девушки остановил его.

— Вы даже не позволяете мне приблизиться к вам, отталкиваете меня, как прокаженного или самого грязного негодяя, — с горечью проговорил он, до крови кусая губы, чтобы не разрыдаться в порыве отчаяния. — Что ж, поступайте, как знаете, мисс Касси. Против вашего желания я не сделаю того, что необходимо сделать. Привязать вас к кровати и изнасиловать я не смогу. Но если я сейчас уйду из этой комнаты и оставлю вас... Подумайте сами, что тогда произойдет. Подумайте хорошенько и примите, наконец, решение.

С тяжелым сердцем он отвернулся от нее и направился к двери.

— Джеральд!

Он замер на пороге, будто его ударило током.

— Вы ведь не всерьез сказали, что сможете оставить меня на растерзание тем негодяям?

В изнеможении он прислонился к тяжелой двери, чувствуя себя совершенно измотанным этим мучительным разговором.

— Разумеется, не всерьез, мисс Касси. Но вы должны мне сказать, какое решение приняли. Я хочу это услышать от вас.

— Да, понимаю. — Она на мгновение крепко зажмурила глаза и с такой силой сжала пальцы, что они побелели. — Я готова подчиниться жестокой необходимости, мистер Джеральд, — обреченно пролепетала она, избегая встречаться с ним взглядом. — Обещаю, что постараюсь вести себя так, чтобы вам не пришлось... применять насилие.

— Прекрасно, — выдохнул он, испытав огромное облегчение и вместе с тем новый прилив невыносимой душевной боли. — В таком случае, до вечера, мисс Касси.

— Подождите, есть еще кое-что. Джеральд в недоумении приподнял брови.

— Я хочу сказать, что не держу на вас зла, за то, что вам предстоит сделать.

— Что ж, и на том спасибо.

— Это вам спасибо... За то, что вы спасли меня от ужасной участи.

Она вдруг отчаянно разрыдалась во весь голос, закрыв лицо руками.

— Какие жестокие люди! Боже, какие жестокие люди! — срывающимся голосом восклицала она. — Но разве так можно? Разве это законно, справедливо?

— Война — это всегда незаконно и несправедливо, мисс Касси, — сказал Джеральд, открывая дверь. — И дай Бог, чтобы это несчастье оказалось самым ужасным из всего, что вам придется вынести за время этой войны.

Остаток дня Мейсон провел вместе с солдатами из своего полка, которых взял с собой в дорогу. Все они были возмущены поведением полковника Паркера и бурно выражали свое негодование по этому поводу.

— Какой негодяй, подлец! — в один голос говорили они. — Если бы нас было хоть на десяток больше, мы бы научили этого мерзавца хорошим манерам!

Джеральд только покачал головой в ответ на их возмущение.

— Мы ничего не можем сейчас сделать, — мрачно сказал он. — Перевес не на нашей стороне, и я не хочу напрасно рисковать вашими жизнями. Но, клянусь честью, я еще скрещу шпагу с этим мерзавцем!

Последней каплей стало появление посланца полковника, сообщившего Мейсону, что утром в комнату мисс Гамильтон придет опытный врач, чтобы удостовериться в том, что она больше не девственница. Солдаты чуть не выбросили посланца в окно, и Джеральду стоило огромных усилий успокоить их и не допустить пролития крови.

— Этим мы ничего не добьемся, — убеждал он, — только еще более усугубим тяжелое положение мисс Гамильтон.

И вот пробило двенадцать часов, и оттягивать неизбежное некуда. Захватив с собой пару бутылок крепкого вина, Джеральд направился в комнату Касси, находящуюся в той же гостинице, только этажом выше, и охраняемую по специальному распоряжению Паркера.

Постель была расстелена, и Касси сидела на ней в одной бледно-розовой шелковой ночной рубашке. Ее каштановые волосы были распущены по плечам, как в тот день, когда он в последний раз видел ее в Филадельфии. Было видно, что она почти упокоилась и смирилась со своей участью.

У Джеральда болезненно сжалось сердце» когда он увидел ее маленькую жалкую фигурку, забившуюся в угол огромной кровати. Сколько раз он представлял себе, как будет держать ее в объятиях, прижимать к своей груди. Да, судьба жестоко подшутила над его мечтами. Такого он даже вообразить себе не мог. Лучше бы уж ему отказаться от нее навсегда, чем подвергать такому ужасному испытанию.

Осторожно он приблизился к девушке и присел на краешек кровати. Взглянув на Касси, тотчас отвел глаза. Этот невыносимый взгляд затравленного охотником зверька!

— Касси, — решительно начал он, пытаясь совладать со своим волнением, — поймите, что я не насильник, принуждающий вас отдаться мне. Я делаю это только для того, чтобы спасти вас от еще более ужасной участи. О моем удовольствии или о чем-то подобном даже и речи не идет. Это жестокая необходимость, и от того, сможете ли вы довериться мне, зависит, насколько ужасным это окажется для вас.

— Разве это может стать для меня менее ужасным, чем оно уже есть? — с недоумением спросила она.

— Может, Касси, — он заставил себя посмотреть ей в глаза. — Ваши душевные страдания огромны, так избавьте себя хотя бы от большей части физических.

Даже при свете единственной свечи он заметил, как вспыхнуло ее лицо и покрылось густой краской.

— Это ужасно больно, правда? — тихо спросила она, пряча лицо в поджатых коленях.

— Может быть ужасно больно, а может быть и не очень. Все зависит от умения мужчины и от настроения женщины. На мое умение вы можете положиться, — он до крови прикусил губу, прежде чем продолжить, — а вот ваше состояние просто не оставляет надежды.

— Что же мне делать?

— Прежде всего... — Он быстро раскупорил бутылку вина и наполнил бокалы, которые тоже на всякий случай захватил с собой. — Прежде всего сделайте несколько глотков этого чудодейственного напитка, он придаст вам бодрости и притупит чувствительность.

— Вы еще можете шутить в такой ситуации!

— Ничуть! Я говорю совершенно серьезно, и лучше вам послушаться меня.

Касси робко приблизилась к нему и взяла дрожащей рукой протянутый ей бокал. Медленными глотками, выпив вино, она попросила налить еще.

— Мне кажется, оно очень слабое, — сказала она.

— Подождите несколько минут, пока подействует, — хмуро усмехнулся Джеральд, снова наполнив бокалы. А может быть, это выход? Напоить ее до бесчувствия, а потом овладеть ею. Да, нечего сказать, хороший же подарочек сделала ему судьба!

Касси выпила три бокала подряд, но потом почувствовала легкую дурноту, и ей пришлось остановиться. Джеральд пытался развлечь девушку разговором о прежних веселых временах, выжидая, когда крепкий напиток подействует. Но прошел час, потом второй, а Касси все не пьянела. Казалось даже, что ее мысли прояснились, а чувства только обострились.

Джеральд в четвертый раз наполнил бокалы.

— Выпейте еще немного, Касси, должно же оно, наконец, подействовать. Черт возьми, даже я чувствую себя немного запьяневшим! Можно подумать, что вы с детства упражнялись в этом занятии.

Кассандра попыталась засмеяться, но это у нее плохо получалось. Она поднесла бокал к губам, сделала первый глоток, но потом решительно отставила его в сторону.

— Нет, не могу больше, противно.

Джеральд встал и сделал несколько шагов по комнате.

— Ну что же, — ледяным тоном произнес он, — наверное, нам ни к чему дальше тянуть с этим. Все равно этого не избежать, так что чем скорее все закончится, тем лучше, не так ли?

— Да, вы правы.

Не глядя в ее сторону, он отошел в другой Угол комнаты и начал раздеваться. Касси некоторое время молча теребила в руках край ночной рубашки, затем вдруг встала с кровати, быстрым движением сбросила рубашку на пол и снова скользнула в постель, накрывшись до плеч одеялом. Против своего желания Джеральд почувствовал, что волнение его усиливается, а сердце бьется так, словно вот-вот выскочит из груди. Неужели он увидит ее всю, как в тот далекий день три года назад? О, как он любил ее в этот момент! Как трудно было ему вести себя сдержанно, не сделать ни одного лишнего движения, не сказать ни одного лишнего слова, чтобы не напугать ее еще больше. Если бы только ей была нужна его любовь, его нежность! Но ей не нужно этого, и никогда не будет нужно. Никогда!

С замирающим от страха сердцем следила Касси, как он приближается к ее кровати. Нет, в это немыслимо поверить! Этот чужой, нелюбимый и даже в какой-то степени неприятный ей сейчас человек станет ее первым мужчиной, тем единственным, которому она должна отдать свой нетронутый цветок невинности.

Он остановился возле кровати, и в мерцающем свете свечи его смуглое, гибкое тело приобрело какую-то дьявольскую красоту. Против своей воли Кассандра уставилась на него, не в силах отвести взгляда, словно он заворожил ее. Смешанное чувство ужаса, отвращения и любопытства охватило девушку. Властный взгляд мужчины притягивал ее, желая подчинить себе, покорить, заставить забыть обо всем, кроме обаяния этого прекрасного тела, этих сильных рук, осторожно приближающихся к ней, касающихся ее, уводящих в мир неизведанных ощущений.

— Не бойся меня, Кассандра, — тихо проговорил Джеральд, бережно взяв ее лицо в свои ладони и легонько поглаживая кончиками пальцев раскрасневшиеся щеки девушки. — Ни меня, ни того, что должно произойти. Меньше всего на свете я хочу причинить тебе боль или увидеть страдание в твоих прекрасных изумрудных глазах. Прошу тебя, забудь на время о том, где мы находимся, и, пожалуйста, позволь мне любить тебя хотя бы эти несколько коротких часов.

— Я постараюсь, Джеральд, — доверчиво прошептала она, не отводя взгляда от его странно поблескивающих в полумраке глаз. — Постараюсь не мешать тебе...

Она замолчала, усиленно пытаясь подобрать нужные слова.

— Просто не думай ни о чем, — с нежностью сказал он, улыбаясь ей ласковой, подбадривающей улыбкой. — Доверься моим чувствам и моему опыту и забудь обо всем на свете.

Как-то незаметно Джеральд приблизил губы к лицу Кассандры и поцеловал ее долгим нежным поцелуем. Она вдруг почувствовала, что этот поцелуй не вызвал в ней неприятия, скорее, наоборот, его губы приятно притягивали к себе, словно магнит. Он посмотрел ей в глаза и снова поцеловал, на этот раз более настойчиво, и, незаметно для себя, девушка ответила ему. Боясь спугнуть новое, неизведанное ранее волшебное ощущение, Кассандра закрыла глаза и предоставила Джеральду возможность действовать так, как он сочтет нужным.

Продолжая ласкать нежные, податливые губы своими, он осторожно обнял девушку и мягко опрокинул на кровать. Машинально Кассандра обвила плечи Джеральда своими руками и притянула ближе к себе. Приятное тепло, которое исходило от его горячего тела, успокаивало и дарило ощущение уверенности и защиты, а едва уловимый терпковатый аромат вызывал желание спрятать лицо на мужской груди и вдыхать этот чарующий запах до бесконечности.

Что-то неведомое внутри Кассандры восторженно отзывалось на ласки Джеральда. С каждым мгновением мучительное, но в то же время какое-то сладкое и приятное напряжение во всем теле неумолимо возрастало, хотелось чего-то большего, чем просто целовать горячие, одурманивающие губы, чего-то такого, чему она не могла дать объяснения. И поэтому, когда Джеральд оторвался от ее губ и начал осыпать жгучими, пылкими поцелуями все ее лицо, волосы и плечи, Касси невольно стала отзываться на его ласки, все больше теряя чувство реальности и погружаясь в пучину новых, захватывающих ощущений.

— Я не хочу бояться, не хочу ни о чем думать, хочу лишь, чтобы твои губы ласкали меня, и мне было хорошо с тобой, Джеральд Мейсон, — страстно прошептала она в порыве бесконечного блаженства, впиваясь острыми ноготками в спину Джеральда и заставляя его отчаянно стонать от восторга и возрастающего неутоленного желания.

Сознание того, что он, наконец, после стольких терзаний и мучительного ожидания, держит любимую в своих объятиях, и она отвечает на его ласки, опьянило Джеральда. Желание обладать ею до конца охватило его с такой неистовой силой, что он с трудом сдержался, чтобы не войти в нее прямо сейчас, отбросив всякую осторожность. Только опасение уничтожить ростки пробуждающейся чувственности Кассандры заставило его на какое-то время усмирить свою бунтующую плоть. Но девушка была так восхитительна, его маленькая волшебница, ее сладкие послушные губы так доверчиво тянулись к нему, а нежные тонкие пальцы так возбуждающе пробегали по его спине, что запас терпения отчаянно таял с каждым мгновением. Джеральд сам не заметил, как его бедра оказались в кольце ее ног, а руки заскользили по груди, животу и бедрам девушки без прежней мягкости и осторожности.

Перемена в поведении Джеральда насторожила Касси, но еще какое-то время она позволяла ему ласкать себя, подчиняясь его требовательному напору. Но вдруг она ощутила на себе тяжесть его тела, и в голове мгновенно раздался сигнал тревоги. Все очарование сразу исчезло. На смену ему вернулись страх и сознание происходящего с ней несчастья.

Девушка внезапно громко закричала, и Джеральд на мгновение растерялся. Воспользовавшись этим, она сильным движением оттолкнула его и, спрыгнув с кровати, отбежала в противоположный угол комнаты. Прижавшись к стене и судорожно сжав руки на груди, она смотрела на него с выражением ужаса и полного отчаяния в широко раскрытых глазах.

— Касси, ради Бога, что случилось?

Голос Джеральда пресекся так же поспешно, как испарилось его страстное желание. Растерянно глядя на девушку, он отчаянно пытался собраться с мыслями и найти выход из этой ужасной и нелепой ситуации.

Ему понадобилась по крайней мере минута, чтобы прийти в себя. Когда он понял, что глупо поторопился и больше не сможет успокоить Касси и подчинить ее волю себе с помощью искусных ласк, его сердце наполнилось такой мучительной и острой болью, что он не смог сдержать подступивших слез. Чтобы не разрыдаться прямо при Кассандре, он поспешно натянул на себя кое-что из одежды и выбежал в коридор, а оттуда на улицу, И увидев, что там никого нет, Джеральд растянулся прямо на соломе и дал волю своим эмоциям. Он не знал, сколько времени провел так, но мало-помалу его боль и отчаяние сменились опустошением и равнодушием. Стало светать, на башенных часах пробило пять ударов. Джеральд встрепенулся. Он совсем забыл, что утром к Касси придет врач. Поднявшись с соломы, он с мрачной решимостью направился обратно в дом.

— Черт бы побрал эту проклятую недотрогу Кассандру Гамильтон, — пробормотал он сквозь зубы. — Да я буду последним олухом, если еще когда-нибудь свяжусь с ней. Нет уж, с меня довольно!

Когда он вошел в комнату, Касси не спала. Она сидела на кровати и, увидев его, испустила вздох облегчения. Поняв, что она испугалась того, что он не придет до утра, Джеральд ощутил некоторое злорадство.

— Джеральд, — решилась она обратиться к нему, — пожалуйста, простите меня за мое поведение. Я просто испугалась.

Намеренно помолчав несколько секунд, чтобы помучить ее, он сухо сказал:

— У нас мало времени, мисс Касси. Мне раздеваться?

— Да, да, конечно, — испуганно пролепетала она.

В этот раз он не тратил времени на ласки и уговоры. Быстро сбросив одежду, попросил Кассандру закрыть глаза и расслабиться, чтобы не мешать ему сделать все осторожно. Но когда он во второй раз попытался овладеть ею, она снова стала сопротивляться и заплакала. Снова оттолкнула его и забилась в угол кровати. И Джеральду опять стало мучительно жалко ее, вся его обида улетучилась, хотелось только одного: чтобы кошмар поскорее закончился и она перестала страдать.

— Касси, милая моя девочка, ну прошу тебя, не бойся, ведь ты погубишь себя! — умолял он ее снова и снова.

— Я понимаю, я все понимаю, но не могу, не могу, Джеральд! Я ужасно, ужасно боюсь и не могу ничего поделать с собой, — повторила Касси с непреодолимым упорством.

Окончательно поняв, что бесполезно ее упрашивать, он, собрав волю в кулак, с силой придавил девушку к кровати своим телом и одним быстрым, точным движением вошел в нее. Ее дикий, животный крик чуть не лишил Джеральда рассудка. Он сразу оставил ее, не получив, само собой, никакого удовольствия от такого обладания. Убедившись, что она стала женщиной, он спрыгнул с кровати, оделся и сел в кресло, стоящее далеко от кровати. Раскупорив вторую бутылку вина, наполнил бокалы и, немного подумав, залпом осушил их, даже не предложив Кассандре.

Касси постепенно отходила от пережитого кошмара. И чем слабее становилась боль в раненом теле, тем яснее она осознавала, какую невосполнимую утрату понесла в эту злополучную ночь. Она утратила девственность, и сделал это не тот, кого она любит, и кому с радостью преподнесла бы этот дар, а совершенно чужой и безразличный ей человек. Впрочем, безразличный ли? Она смотрела на Джеральда теперь, скорее, с ужасом и отвращением, чем с безразличием.

Что же будет с ней дальше, как она сможет жить после всего этого? Касси не знала, но одно было ясно: она навсегда потеряла Гарри. Мейсон — его лучший друг, поэтому и речи не может быть о том, чтобы Гарри женился на девушке, с которой Мейсон находился в одной постели. Если ей удастся скрыть свой позор, она сможет выйти за какого-нибудь мужчину, хотя бы и без любви. А если нет? Кассандре вдруг стало так жалко себя, что она опять разрыдалась.

Когда Джеральд в очередной раз попытался успокоить ее, она с горечью сказала:

— Моя жизнь навек погублена, мне уже ничто не поможет. Теперь я хочу только одного: спокойно умереть.

Утром пришел врач, чтобы осмотреть «жену Мейсона» по требованию Паркера, и Касси отнеслась к этому с полнейшим безразличием. После его ухода она на несколько часов забылась беспокойным сном.

Тронуться в дальнейший путь они смогли только через сутки, потому что Касси почти все это время пролежала в постели. Но следующим утром она поднялась на ноги раньше всех и попросила Мейсона немедленно поехать в Балтимор.

Ночью прошел дождь, и день выдался прохладным, поэтому путешествие не казалось утомительным. Касси чувствовала себя слишком возбужденной, чтобы спокойно сидеть в экипаже и смотреть в окно. Она уговорила одного из спутников Джеральда уступить ей лошадь, а ему предоставила место в карете. Ей показалось, что Мейсону это не понравилось, но он промолчал, и она ловко вскочила в мужское седло, к которому привыкла с детства.

Касси провела несколько горьких часов в раздумьях о своей несчастной судьбе, но, к счастью, она обладала слишком жизнерадостной натурой, чтобы долго предаваться отчаянию. И сегодня она с удивлением замечала, что все происшедшее уже не кажется ей таким страшным и непоправимым, как вчера. Ей уже не хотелось свести счеты с жизнью. Девушка даже перестала думать, что не сможет удачно выйти замуж из-за того, что с ней случилось.

«Война — это война, — сказала она себе, — в такое время действуют особые законы. То, что произошло, ужасно, но бывает хуже. И лучше, конечно же, потерять невинность, чем остаться без руки, или без ноги, или потерять близкого человека. А замуж я обязательно выйду, не могу не выйти, я достаточно хороша собой, чтобы остаться старой девой. Вот только за кого?»

И она стала глубокомысленно размышлять над этой извечной проблемой потенциальных невест. Конечно, проще всего было бы выйти за Мейсона, раз уж он стал ее первым мужчиной. Тогда все приличия окажутся, соблюдены, а ее репутация останется незапятнанной. Но нет, за него она никогда и ни за что не выйдет, только не за него. Лучше стать женой какого-нибудь богатого старика, как хочет Сюзанна, тогда можно жить в свое удовольствие и не страдать от отвратительной обязанности соблюдать супружеский долг. Выйти за человека, который бы не приставал к ней с этими ужасными претензиями. А если ее мужем будет Мейсон, тогда весь кошмар непременно повторится.

Касси невольно поежилась при воспоминаниях о своей первой ночи. Ужасно! Просто ужасно! Теперь она отлично понимает тех благовоспитанных женщин, которые считают близость с мужчиной неприятной обязанностью. Хотя нельзя сказать, что все в ту ночь было для нее неприятно. Когда он целовал и осторожно ласкал, ей это даже нравилось, но остальное... Она украдкой посмотрела в сторону Мейсона. Джеральд всю дорогу держался, замкнуто, а лицо его оставалось довольно мрачным и угрюмым. Он ни разу за утро не обратился к своей спутнице и вел себя так, словно ее вообще не было рядом. Касси даже почувствовала себя слегка задетой такой холодностью. Ей стало чуточку стыдно за то, как она вела себя в ту ночь. Ведь, в конце концов, Джеральд этого не хотел и не виноват, что так получилось. Наоборот, он спас ее от более ужасного испытания. Ей захотелось убедиться, что он не слишком сильно настроен против нее, и она попыталась завязать разговор.

— Мистер Джеральд, — обратилась она к нему, подъехав поближе, — скажите, мы скоро доберемся до Балтимора?

Он посмотрел на нее таким же мрачноватым взглядом.

— Мы можем быть там уже ночью, но это зависит от того, как ехать. Если вы будете ехать верхом чуть быстрее, чем сейчас, очень скоро натрете ноги до крови. Лучше вам пересесть в карету.

— О, если вы имеете в виду мою, так сказать, недавнюю рану, то можете не беспокоиться! У меня все давно зажило, и я чувствую себя отлично. Я даже совсем не устала! — поспешно заверила его Кассандра.

Ее слова почему-то ужасно разозлили Джеральда.

«Черт побери, — подумал он, — я весь извелся, переживая за нее, а ей все нипочем. Порхает, как бабочка, и горя мало!»

— Как знаете, — сухо ответил он, пуская лошадь в галоп.

Но вскоре Касси догнала его и поехала рядом, настойчиво заглядывая ему в глаза.

— Ну? — спросил Мейсон, сурово сдвинув брови. — Что еще?

— Мистер Джеральд! — она с тревогой и удивлением вскинула на него глаза. — Почему вы так грубо ведете себя со мной?

— Потому что вы заставляете меня быть таким!

— Я? Но чем?

— Послушайте, мисс Касси! Все эти разговоры ни к чему. Мне прекрасно известны ваши чувства ко мне, поэтому не старайтесь быть любезной! Моя обязанность, которую я по глупости навязал себе, — доставить вас в Балтимор к вашей тетке, и на этом наши пути расходятся. Поэтому не имеет смысла делать вид, будто нас с вами что-то связывает.

— Но вы могли бы, по крайней мере, вести себя как воспитанный человек.

— А кто вам сказал, что я воспитанный? — язвительно спросил он, в глубине души радуясь, что его поведение задевает ее. — И потом, это не имеет значения. Слава Богу, через несколько часов мы расстанемся, и, надеюсь, навсегда!

— Вот как? Так, значит, это радует вас? Он с такой силой схватил девушку за руку, что она вскрикнула от боли.

— А вас что, это сильно огорчает? — чуть ли не крикнул он. — Тогда вот что: я еще раз предлагаю вам, Кассандра Гамильтон, стать моей женой!

Она снова тихо вскрикнула, и в ее глазах появилось знакомое и ненавистное Джеральду выражение затравленного зверька.

— Ну! — грозно произнес он. — Соглашайтесь же, наконец! Чем, черт возьми, я так вас не устраиваю? Недостаточно красив или недостаточно богат? А если вы боитесь, что вам каждую ночь придется переносить то, что вчера, то, клянусь вам своим спасением, такого больше никогда не повторится!.. Все будет по-другому, Касси, — неожиданно мягко добавил он, — так, как это было сразу, когда ты позволила мне нежно ласкать и целовать тебя. Обещаю тебе, любимая, что все будет именно так, и даже еще лучше!

Касси взглянула на него, и поразилась произошедшей в кем перемене. В его глазах больше не было ни холодности, ни насмешки, осталась только огромная и бесконечная нежность. Но она не могла. Не могла любить его, не могла ответить ему согласием!

Чуть поотстав от него, она решительно покачала головой:

— Нет, Джеральд, нет. Я не могу принять ваше предложение. Я совсем не люблю вас, а после того, что случилось, боюсь, никогда не смогу полюбить. Простите меня, пожалуйста, но нет.

Прежнее выражение мрачной отрешенности снова отразилось на его лице. Он слегка пожал плечами и отъехал в сторону, не сказав ни слова. Больше Касси не отваживалась с ним заговорить, а Мейсон продолжал не замечать ее присутствия, как и раньше, утром.

В Балтиморе он сразу отвез ее в дом тетки, миссис Гортензии Стивенсон, и, не задерживаясь даже на пять минут, простился.

Дата добавления: 2015-08-21