Глава 19. Даника и Рейес наконец‑то добрались до крепости, оставив сумерки за стенами

Даника и Рейес наконец‑то добрались до крепости, оставив сумерки за стенами крепости. Покинув клуб, они не целовались и даже не прикасались друг к другу. И не разговаривали. Рейес не был уверен благословение это или же проклятье. О чем она думала?

Безмолвие по‑прежнему окутывало их, даже когда они вошли в спальню.

Не поворачиваясь к Данике спиной, он закрыл и запер двери. Она не смотрела на него. Он прислонился к двери, прохлада дерева проникала сквозь его разорванную рубашку. К счастью демон Боли отступил на задворки его разума, временно насытившись схваткой с Ловцами, и не предъявлял требований.

Даника стояла перед кроватью, всматриваясь на черные простыни.

С дрожью? В предвкушении?

Рейес надеялся на последнее. Ловцы так сильно поранили его, что ему наверняка понадобились бы швы. Однако он решил не прибегать к медицине. Боль была сильна, пульсировала сквозь все клетки его тела, заставляя сотрясаться от приятных ощущений. Он наконец‑то мог быть со своей женщиной, и ей не придется ранить его.

Он будет нежен с нею, не будет переживать о том, что навредит ей.

– Нервничаешь? – поинтересовался он.

Прошла минута, прежде чем она ответила.

– Нет.

Лгунья.

Он не усмехнулся, хотя уголки его губ приподнялись.

– Может, поговорим сначала?

Предложить отсрочку стоило ему больших усилий. Он жаждал ее в своей постели, обнаженную и распростертую под ним.

– Нет. Никакой болтовни.

Он нахмурился, сведя брови на переносице. Она говорила так… решительно.

Почему ей не хочется разговаривать с ним?

Какая разница?! Ты тоже не хочешь с ней говорить.

Девушка медленно обернулась, наконец‑то взглянув ему в лицо. Как обычно вид ее ангельского личика лишил его дыхания. Такое средоточие красоты. Дар для нее, возможно, но определенно его проклятие.

Он не мог оторвать взора.

С радостью умер бы на месте, если бы ее образ стал последней почестью для его глаз.

Ее щечки пылали, глаза ярко блестели – изумруды в обрамлении черных ресниц. Грудь неистово вздымалась, все быстрее и быстрее, словно она не могла справиться с дыханием.

– Будем заниматься любовью молча? – спросил он у нее.

Его руки жаждали притронуться к ней. Гладить ее груди, сжимать маленькие твердые соски. Рот наполнился слюной, желая вкусить ее.

Он укусит ее на этот раз. Он…

«Нет. Будь нежен», – напомнил сам себе мужчина.

Ее глаза широко распахнулись.

– Мы не будем заниматься любовью.

– Тогда, что же мы будем делать? – уточнил он, складывая руки на груди.

– У нас будет секс, – девушка вздернула подбородок и поставила ноги на ширину плеч – истинный воин, рвущийся в битву. – И да, молчание … подойдет.

И снова его бровь изумленно изогнулась.

– Почему?

– Я хочу твое тело, а не историю твоей жизни, – только и сказала она.

Про себя же договорила: «но после я хочу позабыть о тебе, как о мече, который висел над Дамоклом, и был готов пасть в любую минуту и разрубить бедолагу на части»

Он помрачнел. Однажды она сказала, что ничего не знает о нем; хотела узнать больше. Что изменилось?

Может быть, это маневр, чтобы вовлечь его в разговор о его друзьях?

Нет.

Нет, он так не думал.

Склонив голову на бок, он внимательно присмотрелся к ней.

Она сжала челюсть, приподняла плечи. Румянец покидал ее щеки.

Даника взялась за край своей футболки трясущимися руками и начала поднимать ее, открывая дюйм за дюймом молочно‑белой кожу. У нее был плоский животик, изящный пупок, созданный для его языка.

Через миг он оказался пред нею, накрыв ее руки своими и остановив их. Ткань футболки прикрыла ее лицо, защищая девушку от его жадного взгляда. Она задохнулась, когда его живот соприкоснулся с ее.

– Ты не хочешь испытывать ко мне желание, – выдохнул он ей на ухо. Ткань не дала его дыханию ласкать ее, но она все равно задрожала. – Думаю, ты хочешь держать меня на расстоянии.

– Разве ты можешь меня в этом обвинять? – спросила она. – Дай мне раздеться.

– Нет, не мне тебя винить.

Он сдернул футболку до конца и отбросил в сторону.

Масса ее сотканных из солнечного света волос упала на плечи, обрамляя лицо. На ней был черный кружевной бюстгальтер – один из тех, что он купил для нее – и грудь ее слегка выглядывала из него. Он сглотнул, гадая одеты ли на ней подходящие трусики.

Глядя ему в глаза, она сжала край его разорванной рубашки и потянула вверх. Он поднял руки. В конечном итоге ей пришлось встать на цыпочки, а ему нагнуться, чтобы снять одежку. Едва он распрямился, он опять издала жаркий вздох.

– Такой сильный, – она протянула дрожащую руку и провела кончиками пальцев вдоль краев одной из ран.

При первом же касании он прикрыл веки, сдаваясь. В поглаживании поврежденной плоти таилась такая сладкая, сладчайшая боль.

– Когда ты успел это заработать? – спросила она.

– Я думал, что ты жаждешь тишины?

Она вздохнула.

– Не так давно, – признался он.

– Ловцы?

– Да.

Ее губы сжались тонкой линией.

– По крайней мере, она заживает.

Заживает?

Проклятье.

Если хоть одна из его ран решит затянуться до того, как он возьмет Данику, он посыплет их солью, чтобы разбередить. Ничто не помешает ему овладеть этой женщиной.

Нежно. Бережно.

Так как он всегда мечтал, но никогда не мог.

– Я делаю тебе больно? – спросила она, а потом безрадостно рассмеялась. – Неважно. Просто… поцелуй меня. Уложи в постель.

Постель. Да, о, да. Он открыл глаза и взглянул на девушку.

Шаг вперед. Второй. Он потеснил ее к кровати. Ее ноги ударились о край, и она села. Облизывая губы, смотря ему в лицо, она отползла назад.

– Сними джинсы, – хрипло приказал он.

Девушка легла на спину и приподняла бедра. Расстегнула пуговицу, молнию. Ткань соскользнула с ее ножек.

О, боги всемогущие, на ней были надеты подходящие бюстгальтеру трусики, черным вихрем оттеняющие молочную белизну ее кожи.

Он наделся, что они уже мокрые.

Его плоть напряглась, отчаянно стремясь к ней.

Внезапно демон Боли шевельнулся в его голове, позевывая, урча.

Он стиснул зубы.

– Твоя очередь, – произнесла Даника, опираясь на локти.

Думал ли он ранее, что она так прекрасна? В груди разливалась боль при одном ее виде. Она была Афродитой во плоти. Воплощенным соблазном. Она была…его.

Еще нет… еще не совсем…

Она хотела его в постели, но не хотела узнавать его.

Он же не позволит одному случиться без другого.

– Ты упоминала историю моей жизни. Что ж я провел несколько лет запертым в камере, – сообщил он, – по своей воле. Не из‑за Ловцов, а потому что не мог управлять своей неистовой потребностью причинять и испытывать боль.

– Не думаю…

– В древности в Греции я сражался с Ловцами и разрушал города. Вопли умирающих были моей пищей. После убийства одного из моих друзей, с которым я вместе смеялся и сражался, истина о том, во что я превратился, начала открываться мне.

– Не хочу этого слушать.

Она мотнула головой так, что шелковые пряди ее волос затанцевали в воздухе.

– Я знал, что не смогу научиться контролировать своего демона, если соблазн будет поджидать меня за каждым углом. Я жаждал искоренить всех улыбающихся и радующихся. В моем, подчиненном демоном, мозгу для их существования не находилось оправдания.

– Рейес.

– Потому я попросил Люциена запереть меня. Из всех нас он первым научился контролировать своего демона. Он не хотел этого, но согласился. За время заточения я научился резать себя в случае возникновения потребности боли. В конечном итоге я привык жаждать только этой – собственной – боли. Мой демон также возжаждал ее, а все остальное было почти позабыто.

Если бы только заточение помогло и Аэрону…

– Прекрати. Пожалуйста, просто прекрати.

– Почему? Потому что знание моих страданий делает меня более человечным? Потому что ты хочешь думать обо мне только как о демоне? Потому что однажды, когда мы расстанемся, ты надеешься забыть, что я вообще когда‑то существовал?

Последние слова сопровождались яростным рычанием.

– Да! – выкрикнула она, садясь. Ее грудь бурно вздымалась. – Да, ясно. Да. Я не должна хотеть тебя, но хочу. Я не могу выбросить тебя из головы, хотя должна думать о тысячах других вещей. У нас нет будущего. Подумай сам. Один из твоих друзей хочет убить меня и всех моих близких. Ты живешь войной, а я стремлюсь к покою.

Правда. Все сказанное было правдой.

– Все же вот она ты, в моей постели.

И вот он я, не в силах отпустить тебя.

– Да, – голос и лицо девушки смягчились. – Я доверяю тебе. Свою семью. Свое тело. Не усложняй наше неизбежное расставание для меня. Пожалуйста.

Пожалуйста.

Слово эхом отразилось в его голове. Рейес встретил ее пылающий взор.

На кратчайший миг он перенесся на небеса. В прошлое.

Мысленным взглядом он увидел себя, стоящего рядом с Аэроном, Торином, Парисом и Галеном.

Гален.

До встречи с Даникой, Рейес не думал о Галене много веков. В Галене жизнь била ключом; простое его присутствие неким образом придавало им сил, делало их лучше. Рейес не подозревал, что воин замышлял у них за спинами, стоило им отвернуться.

И вид своих беззаботных друзей, не отягощенных грехами и преступлениями и страданием, заставил его подавить предупредительный окрик, который они все равно не услышат.

Он вспомнил, что в тот день они устроили пир. Предыдущей ночью шайка Горгон прокралась в покои Зевса, намереваясь разбудить его и превратить в камень. Хватило бы единственного взгляда, а царь богов был бы застигнут врасплох, слишком ошарашен, чтобы вовремя отвести глаза.

Парис – вечный дамский угодник – спал с одной из этих красоток, с завязанными глазами конечно же, чтобы избежать превращения в камень. Она‑то и выболтала задумку своих сестер, а Парис немедленно предупредил Стражу. Вместе они победили Горгон за считанные минуты.

– Мы непобедимы, – гордо заявил Гален.

Торин согласно кивнул.

– Это неправильно, что я хотел взять в плен одну из этих змееголовых женщин?

Рейес закатил глаза.

– Ты такой же испорченный, как и Парис.

Мысль быть избитым и покусанным во время секса заставила его содрогнуться.

– Просто тебе не посчастливилось испытать правильных побоев, – ухмыльнулся Парис.

– Я предпочитаю брать женщин нежно и ласково, – парировал Аэрон.

– Рейес, – позвала Даника, возвращая его в настоящее.

Он тряхнул головой, чтобы избавиться от воспоминаний.

Если бы я только знал, что меня ждет.

– Я хочу дать тебе что угодно, и все о чем бы ты ни попросила, Даника.

Расслабляясь, она опустилась на постель.

– Благодарю.

– Но сделать так, что меня легко будет забыть, – договорил он, – я не смогу. Ты же будешь преследовать меня в мечтаньях до конца моих дней. Я должен знать, что для тебя я хоть что‑то означаю.

– Так и есть, – мучительно выдохнула она. Девушка опустила глаза и подтянула к себе колени. – В этом‑то и проблема.

– Сопротивляйся мне, если хочешь, но делай это позднее. Потом. Я даже помогу тебе. Здесь, сейчас, отдайся мне полностью.

Он расстегнул свои джинсы, стащил и отбросил их в сторону. Не принимая во внимание оружие, на нем не осталось ничего лишнего.

– Посмотри на меня.

Она послушалась, глаза ее уставились прямиком на его эрекцию… задержались там. Дрожь пробежала вдоль ее спины.

– Я жесток и эгоистичен, но эта потребность внутри меня, нужда в тебе и только в тебе одной сильнее всего, с чем мне приходилось сталкиваться. Сомневаюсь, что два года заточения смогут хоть немного уменьшить ее.

– Я… Я не знаю, что ответить тебе на это.

– Тогда не отвечай.

Ему не надо было выслушивать ее признание в том, как сильно он повлиял на нее и что ее защитный барьер разрушается.

Яркий румянец, разливающийся по всему ее телу, сказал ему предостаточно.

– Просто отдавай. Принимай.

Один за другим он снял свои кинжалы. Лишь оставшись полностью обнаженным, чтобы ничто не стало меж ними, он опустился на кровать. Зрачки девушки расширились, а на коже выступили пупырышки.

Он зажал ее ноги коленями и потянулся, хватаясь пальцами за пояс ее трусиков. Медленно, очень медленно, он стянул их, открывая рай меж ее бедер.

Она не пыталась его остановить.

Нет, она подбодрила его, приподнимая бедра, чтобы ему было удобней. Он зажал в кулаке ткань, влажность которой дразнила его ладонь, пока он упивался видом своей женщины. Стройные бедра, маленькое облачко золотых волос, охраняющее средоточие ее женственности. Невзирая на ее малый рост, ноги девушки казались очень длинными.

– Сногсшибательно, – сказал он ей.

– С‑спасибо.

Он наклонился и оперся ладонями возле ее бедер.

– Мне продолжать?

– Да, – взмолилась она, отчаянно нуждаясь в продолжении.

– Я мечтал об этом моменте, о том, как овладею тобой.

Он поднял одну ее ногу и нежно поцеловал щиколотку. Кожа девушки была нежной, мгновенно вспыхнувшей жаром от его прикосновения.

Новая дрожь прокатилась по ее телу.

Свободной рукой он отвел в сторону другую ногу, разводя ее бедра. Шире… шире…

В горле его родился низкий рык, первобытный и дикий.

Демон Боли шарахнулся из одного угла его мозга в другой, голодный, но пока еще довольный.

Даника уже блестела от возбуждения. Он поцеловал ее голень, и она стиснула зубы.

– Ты хочешь, чтобы я… Я должна…

– Ранить меня? – спросил он.

– Да, – неуверенно произнесла она.

– Нет, – держать ее подобным образом и не быть погруженным глубоко внутри – это само по себе являлось физической агонией. – Ты – нет.

Она нахмурилась.

– Ты получишь удовольствие и без этого?

– О, да.

Он надеялся.

На этот раз он поцеловал внутреннюю сторону ее бедра. Его язык вырвался на волю, пробуя ее на вкус, скользя по гладкой коже.

Стон сорвался с ее губ, она подалась ему навстречу.

Его пальцы прошлись по другой ноге девушки и замерли рядом с нежными завитками ее плоти.

– Продолжать?

– Рейес, – выдохнула она.

– Продолжать? – настоял он.

– Да. Пожалуйста.

Мужчина проскользнул мимо влажных складочек – райское наслаждение – и погрузил в нее палец. Она оказалась горячей, тугой, восхитительно мокрой.

– Я знал, что будешь такой.

Внутрь. Наружу.

– Да! Так.

«Вкуси».

Он не знал, пришел ли приказ из глубины его души или же от демона, впрочем, это не волновало его. Охваченный дрожью, он склонился и провел языком по центру ее удовольствия.

«Небеса» – так думал она ранее.

«Амброзия» – понял в этот миг.

Ее сладость покрыла его язык, наполнила рот.

Она запустила руки в его волосы, впиваясь ногтями в череп.

Он едва не закричал: «Да!».

Он лизал и нежил ее, погрузил еще один палец внутрь, и начал гладить.

Так хорошо. Так чертовски хорошо.

Наслаждение от того, что она под ним, открыта ему, было таким сильным, несомненным, что он не сразу понял, что раны его затягиваются, а его удовольствие… не уменьшается. Это было удивительно. Он не понимал этого.

Почему?

Если он ничего не сделает, уменьшится ли его наслаждение?

Вырвется ли его демон и потребует поранить его любовницу?

Начнет ли демон влиять на Данику, превращая ее в ту, которой она не хотела бы стать?

Рейес не хотел ждать, чтобы узнать это.

Он закинул руку за спину и впился ногтями – когтями на самом деле – в израненную плоть. Да, да. Боль, брызги крови. Как и ожидалось, жар разгорелся сильнее, наслаждение возросло.

– Кто здесь с тобой?

– Не останавливайся, – взмолилась она.

– Кто здесь с тобой? – повторил он на этот раз более жестко.

– Ты.

– Как меня зовут?

– Рейес.

– Кого ты жаждешь?

– Рейеса.

Его язык затанцевал на ее клиторе. Она стонала снова и снова, и звук этот симфонией ласкал его израненную душу. Она умоляла о большем; она просила его остановиться. Он выполнял первую просьбу, отказывая во второй, погружая в нее третий палец.

Оргазм обрушился на девушку.

Ее плоть напряглась вокруг его пальцев и языка, внутренние стенки взяли его в плен. Он проглотил все до единой капельки влаги ее экстаза.

Когда она утихла, он поднялся над ней. Их взгляды встретились и замерли. Девушка дрожала, довольная, полуприкрыв веки, но желание по‑прежнему светилось в изумрудных омутах ее глаз.

– Ты не…

– Нет.

Она облизала губы.

– А ты…

– О, да.

– Тебе нужна…

Он покачал головой.

Его тело пылало неудовлетворенной страстью, что было очень больно, чудесно больно. Он прикрыл глаза и наслаждался ощущением.

Другие партнерши резали его плоть на лоскутки, били его, ранили, но ни одна не терзала его так. Наслаждение‑боль звенело внутри нестройной мелодией, что предлагала сладчайшее утешение. О котором он всегда мечтал, но не ведал, что оно действительно существует.

Как ей удалось дать ему это?

– Ты так прекрасен, – прошептала Даника. – Хочу нарисовать тебя именно таким.

– Мне бы тоже этого хотелось.

Рейес открыл глаза и подался вверх по ее телу. Снял ее бюстгальтер, застежка спереди мгновенно подчинилась его пальцам. Полная грудь девушки высвободилась. Ее соски по‑прежнему были напряжены, но теперь он мог разглядеть какими розовыми и идеальными они были.

Он лизнул и втянул в рот один, потом другой, и вскоре она извивалась опять. Вскоре она вновь умоляла его. Вскоре он утонул в ее нежности, демон подзадоривал его, жаждя большего.

– Презерватив, – выдохнула она. – Я хочу ощутить тебя в себе. Немедленно.

Он кивнул, хватая один пакетик из фольги, парочку которых он стащил у Париса и хранил в прикроватной тумбочке.

Надел. Он бы не рискнул сделать ее беременной, хотя часть его приветствовала подобную мысль – желала этого.

Он бы никогда не сделал такого с ней, не заставил бы ее вынашивать порождение своего демона.

По крайней мере, в этом он не будет эгоистом.

– Готов? – спросила девушка. Он потиралась о его плоть. Скользкая, восхитительно бесстыдная. Ее соски царапали его грудь. На этот раз ему не хотелось, чтобы острый кинжал касался его кожи.

– Готов? – опять спросила она.

Боги, о да.

Ему не пришлось направлять свою плоть, кончик ее уже устроился в преддверии, готовый… притянутый к ней невидимой силой.

– Предвкушаю, – проговорил он.

Она прикусила нижнюю губу.

– Ожидание мучительно. Я полагала, что ты больше не мучаешь людей.

Он натянуто улыбнулся.

– Сейчас. Пожалуйста, Рейес!

Не в силах более сопротивляться, он сжал ладонями ее лицо и погрузился по самый эфес, отчаянно взревев при этом. Ее руки и ноги обвились вокруг него, не просто обнимая, а беря в плен своим естеством.

И так просто она снова вознеслась на вершину блаженства.

Ее стоны раззадорили его. Он погружался и отступал, как и его пальцы ранее. Как он фантазировал. Все мысли отступили, Даника стала его единственной целью. Ее идеальное тело, ее аромат, напоминающий весеннюю грозу. Ее сладкие стоны и гладящие его спину руки. Ничто более не имело смысла. Ничто и никто. Ах, восхитительная агония.

Больше. Хочу большего.

Его губы прильнули к ее в жгучем поцелуе, язык проник внутрь. Ее страсть сплавилась с его, пылающая, прожигающая насквозь. Возможно, даже ее добродетель полилась в него, потому что лучи света заискрились во тьме его души, отбрасывая тени во все стороны.

Еще!

Девушка изогнулась, и ее соски продолжили царапать его грудь. Сладкий аромат ее удовлетворения окутал его.

– Как я могу хотеть большего? – выдохнула она. – Не могу насладиться. Еще… еще…

Удовольствие стало невыносимым, и Рейес взорвался. Ему не пришлось ранить себя. Немного оцарапать когтями, но это такая малость. Что более важно, он испытал удовлетворение. Изумленный, блаженный рев сорвался с его губ, когда пролилось горячее семя.

Его душа даже смогла покинуть тело.

Он ее знал, что произошло, как это произошло. Он только чувствовал неистовое биение сердца, сокращение мускулов и пульсацию в каждой косточке.

Он просто увидел небеса. Облака, скольжение белоперых крыльев, блеск золота, радужное сияние драгоценных камней.

Прохлада ласкала его. Он возносился, парил, не ощущал своего веса.

Но потом последний отголосок страсти покинул его, и он упал поверх Даники. Без сил. Облака полностью рассеялись, крылья, золото, драгоценности исчезли. Он узрел полнейший мрак и не смог вдохнуть полной грудью. Пот выступил на коже.

Даника под ним тяжело дышала, горячая и дрожащая.

– Что произошло? – выдохнула она.

– Оргазм.

Оргазм, какого он никогда не испытывал прежде.

– Нет. Рейес, ты исчезал.

Дата добавления: 2015-08-21