Глава 9. Когда Рейес был воином богов, он сражался с порождениями тьмы – небесными тварями

Когда Рейес был воином богов, он сражался с порождениями тьмы – небесными тварями, о которых теперь остались лишь слухи и упоминания в книгах и мифах. Цербер – трехголовый пес, стоявший на страже врат Ада. Химера – помесь человека и зверя. Гарпии – наполовину женщины, наполовину безумные птицы. Все они оставляли его истекать кровью в агонии. Но тогда боль еще не доставляла ему удовольствия.

С первых дней жизни в древней Греции его демон закусил удила и заставлял устраивать резню и калечить. Когда люди, наконец, начали давать отпор, повсеместно воцарились война и разрушение. Он терял органы, лишался частей тела, отращивая их заново лишь для того, чтобы снова их потерять, пару раз чуть не лишился головы. И все же никогда не испытывал столь сильного страха, как сейчас. Даника скоро встретится лицом к лицу с Аэроном. С Аэроном, чей демон заставляет его желать смерти девушки с той же с той же безжалостной убежденностью, что вечно изводила Рейса. С тем, кто явно пытался отгрызть себе руку, чтобы вырваться из сковавших его цепей. К счастью, он разделался лишь с поверхностным слоем мышц, когда появились Люциен с Рейсом. Что, если Аэрон сумеет освободиться, пока Даника будет неподалеку? Что, если его силы многократно возрастут и он мгновенно переломит свои запястья, рванется вперед с обнаженным клыками… Прекрати!

Рейес хотел сгрести Данику в охапку и унести ее из крепости, но ей были нужны ответы, потому он готов был их дать.

Это было так естественно. Ставить ее желания выше своих.

Он спустился по лестнице к нижнему этажу подземной темницы, Даника следовала за ним, а Люциен завершал шествие. Они совершили путешествие от тепла домашнего уюта через легкую неухоженность к полной заброшенности.

Каменные стены здесь обсыпались, и обломки, устилавшие пол, впивались в подошвы его ботинок. Рейес даже не смог бы сказать, по чему он шел: были то деревянные доски или мрамор – слишком много камней и пыли было вокруг. К нему вернулось чувство вины, еще более сильное. Как я мог так поступить со своим другом?

Ну и что, что тот, настоящий Аэрон, не хотел убивать женщин. Ну и что, что Аэрон предпочел бы смерть. Он не заслуживал таких страданий, запертый и связанный, как будто от него избавились: одноразовый… использован и выброшен. В месте, которое Анья сочла еще более мрачным, чем тюрьма богов Тартар.

Проклятие Богам за то, что они превратили Аэрона в убийцу, а Рейеса в его тюремщика!

К счастью никого из воинов поблизости не было. Они были слишком заняты подготовкой к предстоящей поездке в Рим. Рейес не был уверен, что будет принимать в ней участие. Он хотел найти ларец Пандоры и избавиться от Ловцов раз и навсегда, но он не хотел таскать за собой Данику по всему миру.

Она снова могла сбежать. Он мог и не найти ее. Ловцы могут решить, что лучше ее убрать и начать преследовать ее.

Все больше и больше он начинал думать, что все его существование зависит от нее. Он не понимал, почему так происходит, ему это не нравилось, но это было так. Он все еще удивлялся тому, что находясь рядом с ней, они оба, он и его демон, успокаивались.

Даника закашлялась.

Заворачивая за угол, он бросил на нее взгляд через плечо. Она махала рукой перед лицом. Пыль, словно нимбом, окружала ее волосы. С некоторых прядей смылась краска, открывая дразнящий проблеск белокурых локонов. Он вспомнил, как увидев ее впервые, подумал, что ее волосы похожи на солнечные лучи, яркие и сверкающие.

– Хочешь вернуться в мою комнату? – спросил он. – Я буду очень несчастным, если ты заболеешь.

Она одарила его преувеличенно хмурым взглядом, полным холодной усмешки.

– Все, я откашлялась. Жить буду. Пошли дальше.

Сердитое мужское ворчание эхом отразилось от стен.

– Я больше не хочу играть в «Запястья‑и‑Кровь». Сказал же, прекрати.

По крайней мере, Аэрон не кричал.

Рейес свернул еще за один угол, и их взорам открылась зарешеченная камера. Он резко остановился, расставив руки так, чтобы Даника не смогла пройти мимо него. На долю секунды ее грудь задела его предплечье, мягкая и полная, и ее влажные волосы хлестнули по его коже.

Он с трудом сдержал проклятье, она отпрянула назад, как если бы ее толкнули. Внезапно он ощутил, как все его тело охватывает раскаляющее добела пламя. Ее аромат заполнил его обоняние: запах грозы и невинности.

– Стой здесь! – хрипота в собственном голосе смутила его. Он был не против того, чтобы другие – даже сама Даника – узнали, что он желает ее. Это невозможно было скрыть. Но он не хотел, чтобы кто‑нибудь узнал, насколько сильным было это желание. Подобное знание может быть использовано против него.

– Почему я не могу идти дальше? – спросила она.

Он был приятно удивлен тому, что ее голос дрожал.

– Я хочу взглянуть на него первым, посмотреть, изменилось ли его настроение с того момента, как я его здесь оставил. – И посмотреть, вдруг его запястья исцелились, и его рукам больше не грозит расстаться с телом, но об этом Рейес предпочел умолчать. – Если он относительно спокоен, ты можешь подойти к решетке. Ты ни в коем случае не будешь входить в камеру. Поняла?

– Да.

– Ты можешь задать ему пару вопросов, но не оскорбляй и не подстрекай его…гнев.

– Окей, я поняла. Держись подальше и говори повежливее. Давай, наконец, приступим.

Но он по‑прежнему стоял на месте.

– Когда ты увидишь его, постарайся не выглядеть напуганной. Я не позволю ничему плохому случиться с тобой.

– Ага, а я завтра сосчитаю до бесконечности. Дважды. Если ты не уберешься с дороги, то получишь.

Рейес взглянул на Люциена, который следил за ним с суровым выражением лица.

– Останься с ней. Пожалуйста.

Даника что‑то проворчала по этому поводу. Вряд ли она злилась за то, что он пытается ее защитить и не доверяет ей самой о себе заботиться. Она действительно достигла точки кипения и нуждалась в ответах.

Люциен кивнул.

Рейес отвернулся от них. Больше, чем вдохнуть глоток воздуха, он хотел посмотреть на Данику, успокоить, подбодрить, обнять ее. Но стоит ему разок взглянуть на нее и он не сможет остановиться, чтобы не проделать все это. Он был не в состоянии покинуть ее.

Сжимая в одной руке кинжал и в другой ключ, он открыл дверь. Петли скрипнули, как разрываемый металл. И скрипнули снова, когда он закрыл дверь. Аэрон сидел на корточках возле стены, погруженный в тень. Он перестал бормотать в тот момент, когда заметил Рейеса.

Рейес изучал своего друга, надеясь обнаружить признаки того воина, которым он был, а не монстра которым он стал. Глаза по‑прежнему были широко открытыми и голодными. Зубы по‑прежнему оскалены и сжаты. Все еще монстр, но вместе с тем, так же и мужчина, которого Рейес любил, как брата. Знакомые татуировки покрывали Аэрона с головы до ног.

Рейес не знал, почему Аэрон украсил себя татуировками с красочными изображениями того, что он, возможно, желал бы никогда не делать – убивать, калечить, разрушать. Рейес никогда не спрашивал и Аэрон никогда не заводил об этом разговор. О некоторых вещах было слишком больно говорить. Он хорошо это знал.

– Убирайся, – рявкнул на него Аэрон.

Команда была произнесена внятно и не сливалась с голосом его демона. Рейес удивленно моргнул. Исчезла ли у воина жажда крови, хотя бы немного?

– Я вижу, ты в здравом уме, – взглянув на скованные запястья мужчины, Рейес увидел, что они по большей части исцелились. – Ты обезумел, когда я и Люциен появились в пещере. Мне жаль, если я причинил тебе страдания, пытаясь держать тебя здесь.

– Освободи меня. У меня есть работа, которую я должен сделать.

– Две недели назад ты был признателен за то, что тебя посадили под замок. Ты ненавидел то, что был обязан сделать, и просил меня убить тебя.

– Больше не признателен, – Аэрон сел удобнее, прижав колени вплотную к груди. – Эти женщины должны умереть.

Нет, жажда крови не покинула его.

– Так они все еще живы? Все четверо? – ему передалось напряжение, исходившее от Даники. Между ними сохранялась дистанция, да, но он все еще ощущал томящее напряжение.

Вина вспыхнула в глазах Аэрона. Вина – ужасная и прекрасная одновременно. Прекрасная, потому что Аэрон еще частично сохранил власть над своим сознанием, все еще боролся. Ужасная, поскольку, возможно, это означало, что одна – или несколько – женщин уже мертвы. Рейес едва сдержал стон разочарования. Он отчаянно надеялся на хорошие новости. Сейчас он мог только молиться, чтобы им удалось спастись.

– Аэрон. Расскажи мне про этих женщин.

Молчание.

– Пожалуйста, – готовый умолять, если потребуется.

Снова молчание.

Нет, не тишина, понял он мгновение спустя. На фоне тишины раздавалось мягкое, угрожающее рычание.

– Ответь ему! – выпалила Даника.

Аэрон затих, даже перестал дышать. Его глаза остекленели, налились пылающей яростью, которая закрыла собой любой след вины. Затем, без предупреждения, он бросился вперед. Его крылья внезапно широко раскрылись, появившись из щели на его спине, черной паутиной разорвали последние клочья, некогда бывшие его рубашкой, и заполнили собой всю камеру. Их острые, как бритва, шипы царапали стены.

Рейес не собирался сдаваться. Аэрон хотел нападать, что ж, он позволит ему напасть на него. Лучше он, чем Даника.

Цепь, надетая на шею Аэрона, дернулась и натянулась, и лицо воина оказалось в нескольких дюймах от лица Рейеса. Так близко, что он ощутил исходивший от него сернистый бриз. Он побывал так близко к аду, что разносил его запах в течение многих дней. Рейес почти желал, чтоб его демон не вспомнил, как туда добраться, позволив ему похоронить Аэрона в первом попавшемся месте.

– Девчонка, – прокричал Аэрон. Его руки подобрались к шее Рейеса и туго сжались. – Хочу ее.

– Моя, – удалось выдавить из себя Рейесу. – Расскажи мне об ее семье.

– Умри!

– Скажи мне.

Он услышал, как ахнула Даника. Слышал, как Люциен крикнул ему короткое предупреждение.

– Скажи мне, – просьба, которую едва ли можно было расслышать. Он бросил свой кинжал, не желая использовать его против своего друга для самообороны, и схватил за руки Аэрона. Если это необходимо, чтобы получить от него ответы, что ж, он позволит этому продолжаться.

Но вскоре он почувствовал, как ладони Аэрона все крепче и крепче сжимаются вокруг его шеи, сильнее и сильнее, ему становилось слишком хорошо. Боль была слишком опьяняющей. Его демон замурлыкал от счастья.

Еще.

– Она должна умереть, – прорычал Аэрон.

– Она … ни в чем не виновата.

– Неважно.

– Когда‑то это было важно, – прежде, чем Рейес смог добавить что‑нибудь еще, его разум затуманился, головокружение накрыло его, как волны океана, стремящиеся к берегу.

Ты должен защищать Данику. Когда ему удалось оторвать руки Аэрона от своей шеи, его трахея была сломана, и словно тысячи иголок вонзились ему в горло. Кислород почти не поступал через нее. Кровь лилась, смешиваясь с осколками костей, и текла прямо в желудок, режа и калеча все на своем пути.

Это должно было убить его. В любом случае ненадолго.

Его глаза закрылись в блаженстве, но разум протестующе кричал.

– Помоги ему! – закричала Люциену Даника. Она сжала решетку, холод охватил ее душу. Ей еще никогда не было так холодно. Сейчас она не могла видеть Рейеса. Даже мельком. Этот ублюдок Аэрон закрывал его своими смертельными черными крыльями. – Помоги ему. – Никто из ее инструкторов не мог подготовить ее к демонам, которые атакуют других демонов, и она не знала, что делать. – Пожалуйста.

– Он выживет, – Люциен вынул из‑за пояса пистолет и проверил магазин.

– Никто не выживет после такого, – сказала она, замечая оружие. Ее первой мыслью было, что он собирается застрелить ее. Второй, что если бы это входило в его планы, он бы уже это сделал.

– Аэрон, отпусти его, – окликнул его Люциен.

– Нет! – проревел воин.

Момент был упущен. Люциен напрягся, тихо пробормотав:

– Это что еще такое? – И вытащил из кармана пулю. Он вставил несущий смерть патрон в магазин.

Данику била дрожь, и она не могла ее остановить.

– Что, если ты случайно застрелишь Рейеса? – Ей нужно, чтобы Рейес… что? Был жив, конечно. И, определенно, невредим. Две недели назад он защитил ее, а сегодня принял удар Аэронова гнева, теперь она будет его защищать. В тот момент он был единственной ниточкой, связующей ее с жизнью. Это, должно быть, было причиной, почему вдруг он стал важен для нее.

– Я же сказал, что он выживет.

Мог ли он? Хотя… Он был бессмертным, он был демоном, но обладал ли он абсолютным иммунитетом к пулям? Каждый раз, когда она видела Рейса, он был ранен и истекал кровью. Ясно, что он мог исцеляться. Но, что, если бы Аэрон отрезал ему голову, пока он был без сознания? Стефано сказал ей, что самый верный способ убить бессмертного – это отрубить ему голову. Абстрагируясь от слова «самый», можно предположить, что есть и другие способы.

Ее безумный взгляд сфокусировался на Аэроне, который, казалось, все еще держал Рейеса в смертельной хватке. Разъяренный воин сейчас не двигался, голова его была опущена, и ни один звук не доносился от него. О, Господи. Что это означает?

– Просто… просто дай мне его отвлечь. Я уберу его подальше от Рейеса, и тогда ты сможешь застрелить Аэрона.

Петли заскрипели, когда она открыла зарешеченную дверь.

Люциен схватил ее за руку, останавливая ее.

– Оружие не для Аэрона, – жестом указал на угол камеры.

Даника проследила взглядом туда, куда он показывал. Там, в углу, было что‑то тусклое, высотой до пояса… нечто. Ее глаза расшились от ужаса. Зеленая чешуя покрывала его обнаженное тело. Его зубы были длинные, как сабли, с них капала слюна, и у него были заостренные уши. Единственный ярко‑красный глаз светился, так же, как у Аэрона перед тем, как он атаковал Рейеса.

– Насколько я знаю, я не перемещал сюда эту тварь, – сказал Люциен. – И это не наш друг.

Что это могло быть? И почему у нее было ощущение, что она уже видела это раньше? Наблюдала за ним? Удивленно хмурилась его ужимкам?

– Демон, – Люциен сказал это так, как будто она задавала эти вопросы вслух. Возможно, и задавала. Люциен прицелился.

– Не стреляй рядом с Рейесом, – задыхаясь от волнения, сказала она.

– Я буду осторожен, – Люциен посмотрел на нее с удивлением, как будто не мог поверить, что она защищает человека, похитившего ее.

Тело Аэрона опять начали сотрясать судороги, почти конвульсии. Он снова начал рычать, как животное во время еды. Что он делал? Она отпустила решетку, перешла через ограждение… ее ногти впились в ладони. И, хотя ее трясло от холода, пот потек по ее спине.

Стоя здесь и ничего не делая, она чувствовала себя совершенно бесполезной.

Бум.

Даника услышала звон. Однако за этим звоном она смогла разобрать жуткий смех. Встревоженная, она следила за тем, как это создание скачет по стенам камеры и даже вьется по потолку.

– Давай поиграем. Это весело.

Я уже видела это раньше, снова подумала она. Но где? Ночные кошмары? Ее глаза округлились. Да, конечно. Ей постоянно снились сны про ад и демонов, так что, возможно, это и есть причина, что она уже представляла себе существо вроде этого.

Люциен прибавил еще пулю, выстрелил опять.

Еще больше смеха.

Аэрон выпрямился. Кровь текла из его рта и оставляла пятна на руках. Даника от ужаса прикрыла рот тыльной стороной ладони, взглянув на Рейеса впервые с тех пор, как Аэрон перестал его душить. Он тяжело упал на пол, неподвижный, его шея была… расплющена.

Она должна быть счастлива, должна быть счастлива.

Однако не была. Слезы обжигали глаза. Она должна была ненавидеть этого мужчину за все, что он ей сделал. Должна, должна, должна. Но в этот момент слова ничего не значили для нее. Нагнувшись, она сомкнула пальцы на одном из украденных ею клинков, не беспокоясь о том, что теперь ее кража будет раскрыта.

Аэрон должен умереть, и она должна его убить. Это было так просто. Он был сумасшедшим убийцей. Он ранил Рейеса, не убил, его нельзя было убить, и хотел навредить ей. Хуже того, он, возможно, причинил вред ее бабушке. Ясно, что пока он жив, ее семья никогда не будет в безопасности. Да, он должен умереть. Сейчас или никогда.

Решившись, она, наконец, вошла в камеру. Люциен был слишком занят, пытаясь прицелиться в демона, чтобы это заметить. Она попробовала продвинуться вперед. Аэрон, прищурившись, пристально смотрел на нее, следя за каждым ее движением.

– Легион, – сказал Аэрон. – Ты мне нужен.

Чешуйчатое создание прыгнуло к нему на плечо и крепко его обхватило.

– Моя здесь, – костлявые пальцы ласкали голову Аэрона. Оно шептало Аэрону на ухо слова, значения которых Даника не понимала. Нежные слова, ласковые.

Тело Аэрона расслабилось, его мускулы больше не напрягались, готовясь к атаке. Красный огонь в его глазах погас.

Люциен остановился перед камерой.

– Даника, – окликнул он. – Вытащи Рейеса оттуда. Его тело не вынесет больших разрушений.

Даника продолжила дюйм за дюймом продвигаться вперед. Когда она добралась до Рейеса, то прижалась к нему. Ни на мгновение не отрывая взгляда от Аэрона, она положила пальцы на шею Рейеса, надеясь почувствовать его пульс.

Но его не было.

Не паникуй. Он был слишком полон жизни, слишком силен, чтобы умереть здесь, вот так. Ведь правда? Он отчаянно нуждался в медицинской помощи.

– Люциен, ради Бога, помоги вытащить его отсюда.

– Он будет в порядке, а я не желаю потерять из виду демона, оказавшегося на свободе.

Проклятие! Она не могла оставить его здесь. Действительно, еще немного и от него бы ничего не осталось. Спасти Рейеса или попытаться причинить вред Аэрону? Она не должна думать об этом. Она вцепилась в плечи Рейеса, держа нож плашмя – она не бросит его – и попыталась вытащить его. Когда Рейес будет вне опасности, она сможет напасть на Аэрона, не опасаясь за него. Но большое тело Рейеса оказалось слишком тяжелым, и она могла лишь продвинуться на шаг, не останавливаясь, чтобы отдышаться.

Аэрон выпрямился, его колени подогнулись, принимая его вес, его руки изготовились к атаке. Он мог напасть в любую минуту.

– Он был твоим другом, – сказала он, подтаскивая к своим ногам Рейеса еще на несколько дюймов.

– А ты – нет, – ответил Аэрон.

– Да, я – нет.

Он оскалился: злой, жуткий.

– Хочешь сделать мне больно, маленький человечек?

– Да, – не было нужды лгать. Она была уверена, что правда светилась в ее глазах. – Я хочу уничтожить тебя.

– Попробуй.

– Чтобы ты не очень переживал из‑за того, что планируешь сделать со мной? Нет уж, уволь. Не сейчас, когда Рейесу нужна помощь. Но как только ты окажешься на свободе, ты мой.

По какой‑то причине этот разговор, казалось, успокоил его так же, как эта маленькая тварь, все еще шептавшая ему на ухо.

– Я тебя пугаю?

– Ты? Пугаешь меня? Больше никогда, – еще один дюйм. Еще чуть‑чуть и она протащит плечи Рейеса через дверь.

– Тогда почему ты не подойдешь ко мне?

– Разница между нами в том, что я забочусь о ком‑то еще больше, чем о собственных желаниях.

Ухмылка моментально сбежала с его губ.

– Ты не можешь заботиться о Рейесе.

Она не хотела… знала, что не должна. Но… Шаги позади избавили ее от необходимости отвечать.

– Другие идут сюда, – наконец, Люциен соизволил помочь. Он приблизился к ней, обхватив ее за шею прежде, чем она успела ему помешать. Только что она обнимала Рейеса и в следующую секунду она уже в его спальне.

На нее нахлынуло головокружение. Когда Люциен освободил ее, она поняла, что не в состоянии стоять самостоятельно. Она потеряла равновесие и упала на колени. Поежилась от удара, но была слишком расслаблена, чтоб ощутить боль.

– Какого черта ты со мной сделал?

– Оставайся здесь, – сказал Люциен.

Пытаясь подняться, девушка глянула на него.

– Я не…

Не удостоив ее ни словом более, он исчез. Ублюдок! Она не могла, не оставила бы Рейеса там одного с тем… тем… животным. Стоило убить тварь, когда была такая возможность. Решившись вернуться, она поползла к двери. Наткнувшись на пару ботинок, она едва сумела встать.

– Я же сказал тебе оставаться здесь.

Пошатываясь, вновь ощущая волну головокружения, Даника ошарашено всхлипнула. Люциен снова появился: мужественный, бескомпромиссный. Он шел к постели, неся на руках Рейеса. Он осторожно положил все еще неподвижного воина на матрац. Пружины заскрипели.

Даника бросилась к той стороне, где лежал Рейес.

– Позаботься о нем, – произнес Люциен слова, и в его голосе чувствовалась угроза.

– Я…Обязательно. – Последнее слово она произнесла с печальным вздохом. Он снова исчез.

Почти боясь посмотреть, она медленно повернула голову. Ее взгляд остановился на Рейесе, и желудок судорожно сжался. В нем было так много граней: похититель, спаситель, демон, мужчина. Но он все еще оставался для нее загадкой, все еще был тем, кто одновременно угрожал ее жизни и спасал ее. И сейчас он был здесь. Поверженный. Его горло было размозжено, его адамово яблоко не выступало под кожей и потемнело.

Его грудь была мертвенно неподвижна.

Слезы, что так часто обжигали ее глаза за сегодняшний день, теперь полились ручьями по щекам. Как некто столь сильный может быть таким… Сквозь пелену слез ей показалось, что она видит, как шевельнулась его грудь, как сжалось его горло. Пожалуйста! Пусть это не будет обманом зрения.

Девушка приложила ладонь к его груди над сердцем, ощущая сбивчивые удары. Она услышала свист, и это оказался самый лучший звук в ее жизни.

Он был жив!

Рыдая, она упала на колени. Она сжала его руку, чувствуя слабое пожатие его пальцев. Ее потрясла сила испытанного облегчения. Непрошенного. Потому что это означало, что она никогда не сможет выдать этого мужчину. Этого демона. Ни сейчас, ни потом. Аэрона, да. Сабина, да. Но не его, никогда. Даже для того, чтобы спасти свою семью.

– Я здесь, Рейес.

Его веки приоткрылись.

– Не пытайся говорить. Просто знай, что я здесь. Я позабочусь о тебе. – Единственной проблемой было то, что на самом деле она не имела медицинских навыков и не знала, что делать. Она пыталась сдержать истерический смех. Однажды она уже оказывалась в подобной ситуации. Когда болела Эшлин. Торгуясь за жизни матери, сестры и бабушки, она солгала, сказав Рейсу, что она целительница, и лечила Эшлин, так хорошо, как только могла.

Эшлин выкарабкалась. А Рейес?

Темные зрачки расширились. В них не было боли; они были подернуты…удовольствием? Конечно же, нет. Их взгляды встретились за миг до того, как он опустил веки. Девушка вздохнула.

Губы Рейеса шевельнулись, но не звука не слетело с них.

– Ты сделаешь себе больно, – сказала она. – Я же говорила тебе, чтобы ты не разговаривал. Мы…

– Не возвращайся к Аэрону без меня, – сумел выговорить он. – Обещаю. – Его ладонь накрыла ее ладони. – Защищать тебя.

Опять он хотел защищать ее. Так запросто он сломал ее защиту и превратил ее в преданного щенка.

– Я обещаю.

Дата добавления: 2015-08-21