Вторая книга 3 страница

ибо в тылу их протекала названная выше река, не переходимая вброд. Покончив с этим, они приготовились к бою.

33. Находят, что римляне мудро поступили в этой битве благодаря трибунам, которые дали указания всему войску и каждому солдату порознь, как следует вести сражение. Прежние сражения научили римлян, что всякое племя галатов наистрашнее своим мужеством при первом нападении, пока не понесло еще никаких потерь, что мечи их, как сказано было выше, пригодны только для первого удара, что вслед за тем притупляются и наподобие скребницы искривляются вдоль и поперек настолько, что второй удар получается слишком слабый, если только солдат не имеет времени выпрямить меч ногою, упирая его в землю... поэтому трибуны роздали копья поставленных назади триариев передним манипулам и приказали употребить в дело мечи не сразу, засим в боевом порядке ударили на передовую линию кельтов. Когда мечи галатов после первых ударов по копьям сделались ни к чему негодными, римляне вступили врукопашную. Лишив галатов возможности рубить ⁹³ — единственный свойственный им способ сражения, ибо мечи их не имеют острия, — римляне сделали врагов неспособными к битве; сами же они употребляли в дело прямые мечи, которыми не рубили, а кололи, к чему и служило острие оружия. Поражая врагов в грудь и лицо и нанося удар за ударом, римляне благодаря предусмотрительности трибунов положили на месте большую часть неприятельского войска. Что касается консула Фламиния, то в этом сражении он, как кажется, поступил неправильно, именно: выстроив войско вплотную у высокого берега реки, он поставил римлян в невозможность вести сражение в привычном для них порядке, так как за недостатком места в тылу манипулы их не могли отступать шагом. Раз только они были бы оттеснены хоть немного, то по вине несообразительного начальника должны были бы кидаться в реку. Во всяком случае войско, благодаря только собственной доблести, как рассказано выше, одержало блистательную победу, и с богатейшей добычей, со множеством доспехов возвратилось в Рим.

34. Когда в следующем году кельты отправили посольство с просьбою о мире и с обещанием принять какие бы то ни были условия, выбранные тогда консулы Марк Клавдий и Гней Корнелий добились того, что заключение мира было отвергнуто. После этой неудачи кельты решили испытать последние свои надежды, снова обратились за наемниками к галатам-гесатам, что живут по Родану, и набрали их до тридцати тысяч. По прибытии этого войска они держались наготове в ожидании неприятельского нападения. С наступлением весны римские консулы повели войска в землю инсомбров. Явившись туда и разбив лагери подле города Ахерр ⁹⁴, что лежит между Падом и Альпийскими горами, консулы приступили к осаде его. Инсомбры не могли помочь осажденным, потому что удобные местности были уже заняты неприятелем; однако с целью положить конец осаде они переправили часть своего войска через Пад в землю андров ⁹⁵ и повели осаду так называемого Кластидия ⁹⁶. Когда весть об этом дошла до консулов, Марк Клавдий взял с собою конницу и часть пехоты ⁹⁷ и поспешил на помощь осаждаемым. Узнав о прибытии неприятеля, кельты сняли осаду, пошли им навстречу и выстроились к бою. Когда римляне только с конницей на ходу смело кинулись на кельтов, те еще держались, но потом, будучи окружены со всех сторон и теснимы нападающими с тыла и с фланга, они одной только конницей обращены были в бегство. Многие бросились в реку и погибли в водах ее, большинство пало под ударами неприятелей. Римляне взяли также Ахерры, изобиловавшие съестными припасами, между тем как галаты отступили к Медиолану, наиболее значительному городу в стране инсомбров. Гней следовал за отступающими по пятам и внезапно появился под Медиоланом. Вначале кельты держались спокойно; но лишь только консул отступил обратно в Ахерры, они сделали вылазку и, смело напав на задние отряды, многих перебили, других заставили бежать, пока наконец Гней не призвал передовые ряды, остановил бегущих и скомандовал ударить на врага. Римляне повиновались своему вождю и храбро сразились с наступавшим неприятелем. Кельты вследствие недавней удачи держались некоторое время стойко, но вскоре оборотили тыл и бежали в ближайшие горы. Преследуя их, Гней опустошал страну и приступом взял Медиолан. Когда это свершилось, начальники инсомбров, потеряв всякую надежду на спасение, всецело отдали себя на милость римлян.

35. Таков был исход войны с кельтами. Ни одна из описываемых историками войн не сравнится с этой по безумной отваге сражающихся, по количеству битв, по множеству участвовавших в них и убитых; зато она может считаться совершенно ничтожною в отношении задуманных планов, по нерассудительности в отдельных предприятиях, ибо галаты не в большинстве случаев только, но во всем и везде руководствовались страстью, а не рассудком. Со своей стороны, мы, принимая во внимание последовавшее вскоре совершенное вытеснение кельтов из равнин Пада ⁹⁸, за исключением немногих местностей под Альпами, находили невозможным пройти молчанием как первое вторжение их, так равно и тогдашние события и последнее наступление кельтов ⁹⁹. Мы считаем долгом историка сохранять в памяти и передавать потомкам подобные случайные деяния судьбы ¹⁰⁰, дабы грядущие поколения при совершенном незнакомстве с такими случаями не падали духом от внезапных, неожиданных нападений варваров, но хоть немного подумали о том, насколько скоропреходяще мужество варварского народа, как легко сокрушить его вконец, поэтому держались бы твердо и испытали все свои средства прежде, чем уступать что-либо врагу. Я убежден, что писатели, сохранившие память о нашествии персов на Элладу и галатов на Дельфы, оказали в борьбе за общую свободу эллинов великие услуги; ибо, по моему мнению, ни один из народов, живо представляющих себе тогдашние изумительные события, памятующих, сколько десятков тысяч варваров, воодушевленных чрезвычайной отвагой, прекрасно вооруженных, уничтожены были отборными силами, действовавшими со смыслом и искусно, — ни один из них не устрашится множества запасов, оружия и воинов и в борьбе за родную землю не остановится перед напряжением последних сил. Страх галатов многократно овладевал эллинами не только в старое время, но и в наши дни. Это еще больше побуждало меня рассказать историю их кратко, но с самого начала ¹⁰¹.

36. Вождь карфагенян Гасдрубал — в этом пункте мы сделали отступление в нашем рассказе — после восьмилетнего управления Иберией кончил жизнь: в собственном доме он был коварно убит некиим кельтом из личной мести. Гасдрубал много содействовал усилению могущества карфагенян и не столько военными подвигами, сколько дружественными отношениями с туземными владыками. Затем управление Иберией карфагеняне возложили на Ганнибала, человека еще молодого, но обнаружившего в своих действиях ум и отвагу. Лишь только Ганнибал принял власть, стало ясно, что он задумывает идти войною на римлян, что он действительно и сделал по прошествии короткого времени. Уже с этой поры ¹⁰² в отношениях между карфагенянами и римлянами начали появляться подозрительность и вражда, ибо одни помышляли об отмщении за те поражения, какие претерпели в Сицилии, а другие понимали замыслы врага и относились к нему недоверчиво. Поэтому для внимательного наблюдателя было ясно, что противники собираются в близком будущем воевать друг с другом.

37. Около этого самого времени ахеяне и царь Филипп вместе с прочими союзниками начали войну против этолян, известную под именем союзнической ¹⁰³.

После изложения событий в Сицилии и Ливии и следовавших за ними мы, продолжая наше введение, подошли к началу союзнической войны и второй между римлянами и карфагенянами, у большинства писателей именуемой Ганнибаловою. Согласно первоначальному плану, мы обещали с этого момента приступить к собственному предмету нашего повествования. Но, быть может, нам следует отложить пока начало этого рассказа и заняться событиями в Элладе, дабы уравнять между собою все части введения и все события довести до одного и того же времени; только после этого мы начнем обстоятельное повествование ¹⁰⁴. Дело в том, что мы вознамерились написать историю не отдельного какого-нибудь народа, например эллинов или персов, как писали предшественники наши, но обнять в повествовании события всех известных частей земли, ибо обстоятельства нашего времени благоприятствуют выполнению такой задачи. Подробнее мы скажем об этом в другом месте, а до начала повествования необходимо коснуться вкратце наиболее значительных и известных народов и стран земли. Речь об азиатских и египетских делах достаточно будет начать с только что обозначенного времени, ибо события более ранние этих стран описаны весьма многими и общеизвестны; потом в судьбе их в наши дни не произошло никакой необычайной перемены, ради которой необходимо было бы напомнить и прежнюю их историю. Напротив, в отношении народа ахейского и царского дома македонян полезно будет в немногих словах возвратиться назад. Тогда как царство македонян совершенно разрушено, ахеяне в наши дни, как я сказал выше, неожиданно сплотились между собою и через то усилились ¹⁰⁵. Дело в том, что в прежние времена многие безуспешно пытались объединить пелопоннесцев ¹⁰⁶ во имя общего дела, но тогда каждый из пелопоннеских народов озабочен был мыслью не об общей свободе, а о собственном преобладании ¹⁰⁷. В наше время обратное стремление сделало-таки успехи и осуществилось в такой мере, что среди пелопоннесцев не только водворились общие союзнические и дружественные отношения, но они пользуются одними и теми же законами, общим весом, мерами и монетою; кроме того, имеют общих должностных лиц, членов совета и судей ¹⁰⁸. Вообще, если весь почти Пелопоннес не составляет одного города, то потому только, что жители его не имеют общих стен; во всем остальном существует единообразие и сходство между ними в отдельных городах и в целом союзе.

38. Прежде всего не бесполезно узнать, каким образом имя ахеян распространилось на всех пелопоннесцев. Ибо тот народ, который издревле унаследовал это имя, не выдавался ни обширностью страны своей, ни многочисленностью городов ¹⁰⁹, ни богатствами, ни доблестями мужей. Действительно, народ аркадский, равно как и лаконский, далеко превосходили ахеян по многолюдству и пространству занимаемых земель ¹¹⁰; притом же ни один из эллинских народов не мог сравниться с ними в мужестве. Итак, каким же образом и по какой причине народы только что названные и все прочие пелопоннесцы соглашаются теперь участвовать в союзе ахеян, а равно именовать себя ахеянами? ¹¹¹ Отвечать, что это — дело случая, никак нельзя и было бы нелепо; лучше поискать причины. Как обыкновенные, так и необычайные явления имеют каждое свою причину. В настоящем случае причина, по моему мнению, такова: нигде в такой степени и с такою строгою последовательностью, как в государственном устройстве ахеян, не были осуществлены равенство, свобода ¹¹² и вообще истинное народоправство. Эта форма правления усвоена была некоторыми пелопоннесцами по собственному почину; многие привлечены были посредством увещания и доводов рассудка; наконец те, которых ахеяне при удобном случае заставили примкнуть к ней, очень скоро сами находили удобным для себя вынужденное вначале устройство. Так как ни один из первоначальных участников не пользовался никаким преимуществом, напротив, всякий вновь примыкающий вступал на совершенно равных правах, то устройство это быстро достигло поставленной заранее цели, ибо имело двоякую надежнейшую опору в равенстве и милосердии ¹¹³. Устройство это должно почитать источником и причиною того, что пелопоннесцы объединились и создали нынешнее благосостояние ¹¹⁴. Такие начала и упомянутые здесь особенности государственного строя были у ахеян издавна, что можно доказать многими свидетельствами; на сей раз достаточно будет привести одно-два из них для подтверждения сказанного.

39. Однажды в той части Италии, которая называлась тогда Великой Элладой ¹¹⁵, сожжены были дома, где собирались пифагорейцы ¹¹⁶. После этого, как и следовало ожидать, возникли в государствах сильные волнения, ибо каждое из них потеряло столь неожиданно своих знатнейших граждан. Вследствие этого тамошние эллинские города преисполнены были убийств, междоусобных распрей и всяческой смуты. При таком-то положении дел большинство эллинских государств посылало туда своих людей с целью водворить мир; но города Италии для уврачевания удручавших их бед доверились благородству одних только ахеян ¹¹⁷. Впрочем, не только теперь они оказали предпочтение ахеянам; по прошествии некоторого времени они возымели намерение целиком пересадить к себе государственные учреждения их, именно: кротонцы ¹¹⁸, сибаритяне ¹¹⁹ и кавлониаты ¹²⁰ посредством взаимных увещаний соединились между собою, прежде всего воздвигли общее святилище Зевса Союзного ¹²¹ и выбрали место для общих собраний и совещаний, потом заимствовали от ахеян обычаи их и законы и решили пользоваться ими и на них утвердить свой государственный строй. Помехою в этих начинаниях были владычество Дионисия Сиракузского ¹²² и господство окрестных варваров ¹²³; не по доброй воле, но по необходимости отказывались эллины от своих планов. Впоследствии, когда лакедемоняне сверх ожидания были разбиты в сражении при Левктрах, фиванцы вдруг заявили притязания на главенство над эллинами, недоумение овладело всеми эллинскими народами, больше всего лакедемонянами и фивийцами, ибо одни не признавали своего поражения, другие не были уверены в победе ¹²⁴. Тем не менее лакедемоняне и фиванцы доверили решение своих споров одним ахеянам из всех эллинов не столько вследствие могущества их, — в то время ахеяне были слабее всех почти эллинов, — сколько во внимание к честности и неизменному их благородству; действительно такой славой пользовались тогда ахеяне у всех эллинов.

40. Однако такими были до сих пор только намерения ахеян; для осуществления их или совершения какого-либо замечательного дела, которое способно было бы усилить государство ахеян, недоставало вождя, достойного этих стремлений; если таковой и являлся, то каждый раз он был затемняем и смиряем владычеством лакедемонян или еще больше македонян. Но с течением времени во главе управления стали достойные люди; тогда Ахейское государство быстро проявило свою мощь, совершив прекраснейшее дело — объединение пелопоннесцев. Начинателем и руководителем во всем этом предприятий должно почитать сикионца Арата, борцом и довершителем дела — мегалопольца Филопемена ¹²⁵; утвердил и укрепил его на некоторое время Ликорт ¹²⁶ вместе с людьми, разделявшими общие с ним цели. Что сделано было каждым из этих людей, каким образом и в какое время, мы постараемся рассказать это постольку, поскольку позволят задачи нашего повествования. Что касается Арата, то и теперь и впоследствии мы будем говорить о нем лишь вкратце, потому что о своих делах он сам составил записки весьма правдивые и ясные; более подробным и пространным будет рассказ наш о других деятелях. Я полагаю, что повествование наше будет наилегче для составления и наиудобнее для понимания читателей в том случае, если мы начнем его с того времени, когда по раздроблении ахейского народа царями македонян на отдельные города ¹²⁷ эти последние снова начали тянуться друг к другу. Начиная с этой поры ахейский народ непрерывно усиливался и достиг той степени преуспеяния, на какой находился в наше время, о чем немного выше мы кое-что сообщили.

41. Была сто двадцать четвертая олимпиада, когда жители Патр ¹²⁸ и Димы ¹²⁹ положили начало объединению, после смерти Птолемея ¹³⁰, сына Лага, Лисимаха ¹³¹, а также Селевка и Птолемея Керавна ¹³²: все они умерли в названную выше олимпиаду. В более древние времена положение ахейского народа было таково: начиная от Тисамена ¹³³, сына Ореста, который был изгнан из Спарты во время возвращения Гераклидов и занял область Ахаи, ахеяне находились непрерывно под управлением царей в порядке наследования до Огига ¹³⁴. После этого недовольные сыновья Огига за то, что они управляли ими самовластно, а не по законам, ахеяне изменили свое государственное устройство в народоправление. В последующие времена до царствования Александра, сына Филиппа ¹³⁵, положение их менялось сообразно обстоятельствам; но, как мы сказали выше, они старались постоянно удерживать власть в руках народа. Государство их состояло из двенадцати городов, которые находятся в нем и теперь, за исключением Олена ¹³⁶ и Гелики ¹³⁷; этот последний город был поглощен морем перед битвою при Левктрах. Города эти: Патры, Дима, Фары, Тритея, Леонтий, Эгий, Эгира, Пеллена, Бура, Кариния ¹³⁸. Во время, следовавшее за Александром, но предшествовавшее упомянутой выше олимпиаде, города эти, главным образом по вине царей Македонии ¹³⁹, враждовали между собою и упали до такой степени ¹⁴⁰, что всякая связь между ними порвалась, и каждый город преследовал свои собственные выгоды в ущерб другим. Вследствие этого одни из них заняты были гарнизонами Деметрия ¹⁴¹ и Кассандра ¹⁴², а впоследствии и Антигона Гоната ¹⁴³, другие подпали под власть тиранов; как кажется, большинство властителей ¹⁴⁴ посажены были эллинами Антигоном. Однако около сто двадцать четвертой олимпиады, как я сказал выше, ахеяне, осознав прежние ошибки, снова начали соединяться между собою. Это было около времени похода Пирра в Италию. Начало союзу положили жители Димы, Патр, Тритеи и Фар, почему и не существует никакого столба в память образования союза этих городов ¹⁴⁵. Году на пятом после этого эгеяне выгнали свой гарнизон и примкнули к союзу, вслед за сим убили своего тирана жители Буры. В одно время с ними возвратились к прежнему устройству каринияне. Тогдашний тиран Каринии Исей видел, как из Эгия выгнан гарнизон, а в Буре Мартом и ахейцами убит тиран; ему самому с минуты на минуту отовсюду угрожало покушение, а потому Исей сложил с себя власть и, выговорив от ахеян личную неприкосновенность, присоединил город к Ахейскому союзу.

42. Ради чего возвратился я к этим временам? Во-первых, для того, чтобы выяснить, каким образом, в какое время и какие из древних ахеян первые задумали восстановить нынешний союз; во-вторых, для того, чтобы уверения свои о характере ахеян подтвердить самыми делами их, показать, что ахейский народ всегда держался одних и тех же начал, распространяя господствовавшие у них равенство и свободу и непрестанно воюя с людьми, которые поработили свое отечество — сами ли, или с помощью царей. Таким-то способом действия, соблюдая такие правила, они совершили упомянутое выше дело частью собственными силами, частью при содействии союзников. Однако и в том, что добыто ахейцами в этом направлении при помощи союзников, заслуга принадлежит поведению ахеян: ибо, участвуя в предприятиях многих народов, главным образом римлян ¹⁴⁶, ахеяне никогда и ни в чем не стремились воспользоваться выгодами побед собственно для себя и награду за всю ревность на пользу союзников полагали в свободе отдельных государств и в объединении всех пелопоннесцев ¹⁴⁷. Яснее мы покажем это в подробном изложении самых событий.

43. В течение первых двадцати пяти лет ¹⁴⁸ названные выше города для управления союзными делами выбирали по очереди общего секретаря ¹⁴⁹ и двух стратегов. Впоследствии они решили назначить одно лицо, облеченное верховною правительственною властью ¹⁵⁰; Марг из Карнии первый занимал эту должность. На четвертом году после его стратегии сикионец Арат двадцати лет от роду собственною доблестью и отвагою освободил родной город от тирании ¹⁵¹, присоединил его к Ахейскому союзу, задачами которого он восхищен был тотчас с самого начала. На восьмом году, будучи вторично выбран в стратеги ¹⁵², он напал на Акрокоринф ¹⁵³, занятый Антигоном, и овладел им, чем избавил жителей Пелопоннеса от угнетавшего их страха и, освободив коринфян, присоединил их к государству ахеян. Во время той же стратегии он добился того, что к ахеянам примкнул и город мегарян ¹⁵⁴. Случилось это за год до поражения карфагенян, когда они очистили всю Сицилию и впервые вынуждены были заплатить дань римлянам. Так как в короткое время Арат достиг больших успехов в осуществлении плана, то он и в последующее время непрерывно ¹⁵⁵ оставался во главе ахейского народа, стараясь направить к единой цели все его помыслы и действия. Цель эта состояла в изгнании македонян из Пелопоннеса, в упразднении тираний и в обеспечении общей исконной свободы во всех городах. Пока жил Антигон Гонат ¹⁵⁶, [44.] Арат не переставал бороться против многообразных его посягательств и против алчности этолян; все он делал умело, хотя неправда и наглость Антигона и этолян простирались до того, что они заключили между собою договор с целью расторжения союза ахеян. После смерти Антигона, когда ахеяне примирились с этолянами и вступили с ними в союз, а в войне против Деметрия оказали им деятельную помощь, тогда прекратилось взаимное отчуждение и вражда, и место их заступили союзнические и дружественные отношения. Впрочем, Деметрий царствовал всего десять лет, а после его смерти, в пору первого перехода римлян в Иллирию, обстоятельства сложились весьма благоприятно для осуществления первоначальных планов ахеян, именно: пелопоннесские тираны впали в уныние как по причине смерти Деметрия, который был для них как бы поставщиком содержания и жалованья ¹⁵⁷, так и потому, что Арат неотступно требовал отречения от власти. Покорным он обещал ценные дары и почет, а упрямых запугивал еще большими бедами и опасностями со стороны ахеян. Поэтому тираны решились добровольно сложить с себя власть, объявить свои города свободными и примкнуть к Ахейскому государству. Мегалополец Лидиад вполне правильно и умно предугадывал будущее и потому отрекся от тирании еще при жизни Деметрия и принял участие в народном союзе ¹⁵⁸. Теперь сложили с себя единоличную власть и присоединились к народоправству ахеян тираны аргивян, гермионян ¹⁵⁹ и флиунтян ¹⁶⁰: Аристомах, Ксенон и Клеоним.

45. По врожденной нечестности и алчности этоляне с завистью взирали на достигнутые такими средствами успехи и значительное усиление ахейского народа тем более, что рассчитывали отторгнуть от союза некоторые города: раньше они добились этого при содействии Александра ¹⁶¹ относительно акарнанов, и то же самое замышляли с Антигоном Гонатом по отношению к ахеянам. Подстрекаемые такими надеждами, этоляне не устыдились соединиться с Антигоном ¹⁶², правителем Македонии, опекуном Филиппа, тогда еще ребенка, а также с царем лакедемонян Клеоменом ¹⁶³ и с ними обоими заключили союз. Так, они видели, что Антигон полновластно располагает делами Македонии и находится в явной, открытой вражде с ахеянами за Акрокоринф, и полагали, что, если удастся им приобщить к своим замыслам и лакедемонян и заранее вселить им ненависть к ахейскому народу, они легко одолеют ахеян: нужно будет только своевременно напасть на них и со всех сторон повести против них войну. Планы свои этоляне быстро осуществили бы, если бы не проглядели самого важного в этом предприятии, именно: они не сообразили, что противником замыслов их будет Арат, человек, умеющий найтись во всяком положении. Поэтому-то, ревностно приступив к делу и начав неправую войну, этоляне не только не достигли ни одной из своих целей, но, напротив, еще больше усилили Арата, который стоял тогда во главе управления, а ахейский народ, потому что он успешно расстроил его планы и восторжествовал над ними. Как происходило все это, станет ясно из нижеследующего рассказа.

46. Арат видел, что этоляне медлят объявить ахеянам открытую войну, потому что еще слишком недавни были услуги, оказанные им ахеянами в войну с Деметрием. Но он замечал также сношения их с лакедемонянами и их зависть к ахеянам. Он помнил, что, когда Клеомен напал на них и отнял города Тегею ¹⁶⁴, Мантинею ¹⁶⁵ и Орхомен ¹⁶⁶, не только союзные с этолянами, но в то время входившие в состав их государства, они не вознегодовали за это и даже признали за ним захваченные города. Таким образом, тот самый народ, который раньше под всякими предлогами из жажды приобретений ходил войною и на народы, от коих не терпел никакой обиды, теперь прощал нарушение договора и потерю важнейших городов, лишь бы создать из Клеомена могущественного противника ахеянам. Ввиду всего этого Арат и прочие чины Ахейского союза ¹⁶⁷ решили, не начиная войны против кого бы то ни было, противодействовать покушениям лакедемонян. Таково было первое решение их; но потом, когда они увидели, что Клеомен дерзко воздвигает так называемый Афеней ¹⁶⁸ на земле мегалополян, открыто выступает ожесточенным врагом их, тогда они собрали ахеян и вместе с советом ¹⁶⁹ постановили объявить открыто войну лакедемонянам. Так и в такое время началась война, именуемая Клеоменовой ¹⁷⁰.

47. Вначале ахеяне пытались противостоять лакедемонянам только собственными силами частью потому, что считали для себя наиболее почетным не быть кому-либо обязанными своим спасением и самим защищать свои города и страну, частью потому, что желали сохранить дружбу с Птолемеем ¹⁷¹ за прежние услуги его и не иметь вида людей, обращающихся к другим за помощью. Однако, когда война уже затянулась, когда Клеомен упразднил исконное государственное устройство и закономерную царскую власть обратил в самовластие, вел войну настойчиво и смело, тогда Арат и в предвидении будущего, и в страхе перед слепой отвагой этолян решил расстроить их планы заблаговременно. Антигона он знал за человека опытного, умного и блюдущего верно свои обязательства; знал он также достоверно, что цари не имеют ни друзей, ни врагов по природной склонности, но вражду и дружбу соразмеряют с выгодами. Поэтому он вознамерился начать переговоры с этим царем и заключить с ним союз, объясняя ему возможные последствия совершающихся событий. Однако по многим причинам Арат находил невыгодным вести это дело открыто, ибо, с одной стороны, это значило бы побудить Клеомена и этолян к противодействию его планам, а с другой — привести ахейский народ в смущение исканием прибежища у врагов, полным отречением от надежды на собственные силы ахеян, а показать себя таким человеком ему вовсе не хотелось. По этим соображениям Арат предпочитал осуществлять свой план тайно, тем самым вынужден был многое говорить и делать перед людьми непосвященными вопреки своим намерениям с целью скрыть действительные свои планы под личиною противоположного настроения. Вот почему и в своих записках он рассказывает не все, относящееся к этому предмету.

48. Но Арат знал, что мегалопольцы сильно терпят от войны, ибо благодаря близости к Лакедемону они были передовыми бойцами, к тому же не получали от ахеян подобающей поддержки, ибо и эти последние находились в трудном положении. Ему также достоверно было известно дружественное расположение мегалопольцев к дому македонских царей за те услуги, какие были им оказаны сыном Аминты Филиппом ¹⁷². Это приводило его к мысли, что мегалопольцы, теснимые Клеоменом, легко могут обратиться за защитой к Антигону и македонянам. Поэтому Арат под условием тайны открыл весь свой план мегалопольцам Никофану и Керкиду, которые связаны были с отцом его узами гостеприимства и были весьма пригодны для выполнения его замысла. При их посредстве он без труда внушил мегалопольцам решение отправить посольство к ахеянам и побудить их просить через послов помощи у Антигона. Мегалопольцы назначили послами к ахеянам Никофана и Керкида с тем, чтобы оттуда они немедленно, буде ахейский народ согласится, отправились к Антигону. Ахеяне разрешили мегалопольцам послать послов. Поспешно явился Никофан с товарищами к царю и говорил с ним о своем городе лишь в кратких и общих выражениях, но пространно о положении дел всего союза согласно поручению и указаниям Арата.

49. Указания Арата сводились к следующему: выяснить значение и стремления союза этолян и Клеомена и доказать ¹⁷³, что опасность от них угрожает прежде всего ахеянам, а вслед за сим в большей еще степени Антигону. «Что ахеяне не в силах вести войну с обоими противниками, видит ясно каждый; что этоляне и Клеомен, одолев ахеян, не удовольствуются этим и не остановятся на достигнутых успехах, это для человека здравомыслящего еще яснее». Ибо, продолжали послы, алчность этолян не могла бы насытиться даже границами всей Эллады, не говоря уже об одном Пелопоннесе. Честолюбие Клеомена и все помыслы его обращены в настоящее время, правда, только к господству над Пелопоннесом ¹⁷⁴; но по достижении его он немедленно будет добиваться главенства над эллинами, для чего ему предварительно необходимо будет сокрушить владычество македонян. Поэтому послы предлагали Антигону ввиду такого будущего решить вопрос, что для него выгоднее: воевать ли в союзе с ахеянами и беотянами ¹⁷⁵ в Пелопоннесе против Клеомена за главенство над эллинами, или же, пренебрегши содействием столь значительного народа, бороться в Фессалии за власть над македонянами против этолян и беотян, а равно против ахеян и лакедемонян. Если этоляне во внимание к услугам, оказанным им ахеянами во время Деметрия ¹⁷⁶, решат оставаться так же, как и теперь, в стороне, то ахейцы, говорили далее послы, будут одни воевать с Клеоменом и при помощи судьбы не будут нуждаться в поддержке. Если же судьба будет против них и этоляне примут участие в наступлении, то ахеяне просят его следить внимательно за событиями, дабы не пропустить благоприятного момента и явиться на помощь пелопоннесцам, пока еще возможно спасение. Что касается верности и благодарности за услуги, то Антигон может быть спокоен, ибо сам Арат, говорили они, в пору исполнения их просьбы найдет такие залоги верности, которые угодны будут обеим сторонам. Арат же, заключили они, укажет и время, когда потребуется вмешательство царя.

Дата добавления: 2015-08-13