Читайте также: |
|
Куда она вообще клонит? Стоит тут такая спокойная и качает права, причем мне не совсем ясно какие.
- Врешь, как дышишь, любимый. - засмеялась она как-то снисходительно. Бл*дь, что за приколы? Включай уже ранимую девочку. Ау, где моя Анька? Выруби нахрен эту упрямую с*ку и послушай меня!
- Мне прямым текстом тебя послать? Ты не понимаешь что ли, я сказал тебе всё! Мне не нужна твоя жалость и прочая х*й...
И тут ее рука взлетела и с таким смачным шлепком приземлилась на мою щеку, которую тут же обожгла боль, в голове зазвенело. Я же просто охренел, забыл обо всем, что только что орал и лупил во все глаза на эту... эту... у меня слов не было, я сидел в ступоре и не мог ничего сказать. Она же по-прежнему невозмутимо смотрела на меня, словно все, что я ей сейчас тут говорил - это хрень какая-то, долбанный «пшик». Вот так одним ударом вышибла из меня все аргументы.
- Отпустило или мне готовить, что потяжелее для твоей истерии?–выдала, добивая меня.
Честно говоря, стало смешно, ведь реально отпустило, в эту минуту я даже себя калечем не чувствовал. Как нормальный мужик получил за хамство. Анна же меня поражала, такое поведение ей было не свойственно, поэтому я сыронизировал:
- По твоему это нормально - бить инвалида?
- Инвалид ты только на голову, Беркет! - сказала, как отрезала.
- Думаешь, если я не могу ходить, то я тебе это с рук спущу?
Она засмеялась, весело так, задорно. Капец, блин, веселуха! Умничка, любимая, смейся! Видимо, она увидела, что меня сейчас разорвет от злости, успокоилась и уверенно сообщила:
- Конечно не спустишь, только я тебя на ноги сначала подниму, а потом делай со мной, что твоей душе угодно.
Меня от этих ее слов кинуло в жар, почувствовал возбуждение, представляя, как буду делать с ней все, что моей «душе угодно». А угодно мне было все, только бы она была подо мной, но вовремя вспомнил, что теперь мой удел – «леди сверху», дело, конечно, было не в каком-то там доминировании, а в факте, что иначе - никак, что я долбанное бревно. Перед глазами возникла картинка подобной перспективы, и стало дико стремно. Нет, так позориться и унижаться я не собираюсь, лучше подрачить или шл*ху вызвать, но перед женой быть таким не смогу и не хочу.
- Ты со всеми пациентами себя так ведешь? – спросил, прикрывая устало глаза.
- Только с особо туповато-задумчивыми!
- Спасибо. – улыбнулся наигранно и обратился в слух.
- Да, пожалуйста. Надеюсь, теперь тебе ясно, что жалеть я тебя не собираюсь. Да и с чего вообще жалеть-то, Маркус? Ты красивый, молодой, богатый мужик, достигший в этой жизни всего, чего хотел.
- Ты сейчас прикалываешься, да?
- Нет, я говорю так, как оно есть, а вот это... – обвела взглядом мое средство передвижения. – Это мы попробуем исправить, но даже если не получится, это не конец света, можешь мне поверить!
- Ань, я не понимаю тебя! Чего ты хочешь, к чему клонишь? Хочешь себя благодетельницей ощущать? Нужен мужик-инвалид?
- Мне нужен ты!
Сказала и душу перевернула, я захлебнулся радостью, бестолковым счастьем. Моя слабость в том, что мои чувства слишком сильны к этой женщине, но нужно быть реалистом. Окстись, дурак! Она когда-то тоже тебе в любви клялась и говорила, что простила, а потом оказывается- она терпела.
- Давай обойдемся без громких слов! То я был тебе не нужен, а теперь вдруг – нужен. Где же ты была все это время, Ань? А может тебя прет на таких - слабых, морально и психологически раздавленных, не зря же ты в медицину ломанулась, ну типа фетиш такой?!
Я издевался, но мне хотелось вывести ее на чистую воду, хотя, если быть честным, я просто не позволял себе купиться на эти сладкие речи, а так хотелось. Боже, как же мне хотелось, особенно когда она приблизила свое лицо к моему и прошептала:
- Ты – мой фетиш!
И что сказать на это? Учитывая, что так-то она тоже мой фетиш, мое безумие, моя головная боль, мое всё! Черт, да не смотри ты на меня так, потому что я плавлюсь, просто растворяюсь в тебе, в твоих чертовых глазищах.
- Я спал с ней, Ань... – выдавил еле слышно, как последнее, что мог сказать в противовес ее напору. Я рассчитывал, что после этого у нее наконец-то встанут мозги на место, но она не отодвинулась, не побелела, усмехнулась и так же выдавила:
- Я же сказала, что знаю.
- И что? Для тебя это уже нормально? Будешь опять терпеть? - взорвался вновь. Я не понимаю ее, вообще ни хрена не понимаю!
- Ну, хочешь, могу еще раз тебе по роже съездить. – огрызнулась она, чем развеселила меня. Черт, мир сходит с ума что ли? Мы что действительно об этом говорим? Охереть! Точнее это сделать мне пришлось в следующую минуту, когда Анна сообщила с довольной рожицей:
- Твоей белобрысой курице я уже по мордасам настучала.
- Она не моя! - машинально вставил, а только после вдумался в то, что мне сказала Анна.
- Да по хер.
Чего-чего? Что это за новости?
- В смысле «настучала»?
- В прямом! На некоторое количество волос у твоей шаромыги теперь меньше.
- Ты что… избила ее? – не мог я поверить все никак. Да и вообще не понимал, как такое могло произойти.
- Ну, должен же был хоть кто-то объяснить девочке, что врать не хорошо!
- Слушай, я ничего не понимаю! – раздраженно выплюнул, от этих непоняток меня начало подтряхивать.
- Еще б тебе понимать, это только для меня был спектакль. - хмыкнула она и посмотрела пристально, и словно душу прожгла, стыдно так. Черт, как же не по себе. Попробуйте с женой обсудить адъюльтерчик- та еще прелесть, я вам скажу,словно нашкодивший кот, которого в санину носом натыкали. Стыдно, противно и понимаешь, что заслужил. Как вспомню, как эту с*чку драл, так блевать тянет. И зачем мне это нужно было? Ах да, чтобы выкинуть Анну из своей жизни окончательно, только моя жалкая «защита» не выдерживает нынешней атаки.
- Что за спектакль? – выдохнул я, предчувствуя очередное «бум» по всем фронтам и точно.
- Я никогда бы не согласилась добровольно уйти от тебя! Да, после смерти Мэтта у нас творилось нечто невообразимое, и в этом виновата я. Это был сложный период, я не могла разобраться в себе, в наших отношениях, ты был замкнут, я запуталась...
- Ань... не надо...
- Пожалуйста, помолчи, дай мне сказать, хоть раз в жизни давай поговорим нормально! – попросила она, глядя мне в глаза, и я не смог сопротивляться этой просьбе.
- Хорошо. – сдался, потому что нам действительно пора поговорить «нормально».
- Ты знаешь, я... - запнулась, опустила глаза, а потом вновь подняла их, словно собравшись с силами, и продолжила. – Я просто хотела быть ближе к тебе, было слишком страшно оставаться одной наедине со своим горем. Знаю, эгоистично с моей стороны было требовать от тебя эмоций. Каждый по своему переживает горе, но мне было обидно и сейчас обидно, что ты не доверяешь. Ты никогда не доверял, всегда были границы, которые ты не позволял мне переходить, и я не могла даже попробовать их нарушить, не знаю почему, но... какой-то внутренний барьер, который я не смела преодолеть. Эти границы распространялись и на то, что было, когда ты... ты поднял на меня руку. Видишь, даже сейчас мне сложно называть вещи своими именами.
Она усмехнулась и замолчала, я тоже молчал, мне нечего было сказать, потому что пока она говорила только правду.
- Тогда ты тоже не доверял, и потому мы дошли до полного разрушения, теперь вновь тоже самое...
- Ну, конечно, я виноват...
- Прекрати! Просто можешь послушать?! – остановила она словесный поток, который я готов был обрушить на нее. Кивнув, медленно выдохнул, а она вновь заговорила. – Мы оба виноваты. Ты в том, что не доверял, я в том, что не пыталась исправить ситуацию и даже более того, усугубила ее, поэтому я виновата в большей степени. В Священном Писании написано, что...
- Ты прекрасно знаешь, что библия для меня не авторитет! – зло выплюнул я. После всех событий в моей жизни, хотелось придушить любого, кто в моем присутствие говорил о Боге и связанных с ним понятиях. Мне не хочется верить, что нашим создателем является столь жестокое существо. Лучше бы его не существовало вовсе!
- Знаю, но согласись, книга жизненная и мудрая.
"Спорить не стану, уж точно". – мысленно согласился я, продолжая молчать.
- Так вот, там написано: «Кто соблазнит одного из малых сих, тому лучше было бы, если бы повесили ему мельничный жернов на шею и потопили его во глубине морской". И это действительно так, лучше бы повесили, чем все вот это…
Я не совсем понимал, к чему она это говорит, поэтому приподнял бровь в недоумение, но долго не пришлось быть в неведении.
-Хорошо, перефразирую: «Не искушай малых сил, ибо берешь на душу больший грех, чем совершит искушаемый.»
- Эни... – выдохнул, но она приложила палец к моим губам. Я побелел, потому что мысль стала доходить до меня, и она пугала. Милая, что же ты говоришь, зачем оправдываешь меня? Хотелось сказать ей это, но она призывала взглядом молчать, и я молчал, потрясенный, тронутый до глубины души.
- Когда я говорила, что ты сильный, то имела в виду твое упрямство и волю. В духовном же плане все только начиналось, ты старался, что-то делал, а я проверяла тебя на прочность, не понимая, что и тебе не просто...
- Зачем ты оправдываешь меня, Ань?
- Это не оправдание, а правда. У всего есть предел, и у терпения тоже, я это понимаю. Слишком сильный психологический прессинг на убитого горем человека. Я издевалась над тобой, втаптывала все твои труды, а менять себя ради кого-то-это самое тяжелое,что может быть. Легко быть хорошим и не грешить, но быть носителем порока и сопротивляться ему-это духовный подвиг. Ты был на пути к нему, но я все время била тебе по рукам, в конечном счете они опустились. Поэтому я знаю, что сама толкнула тебя к этой девушке...
- Прекрати... пожалуйста, не надо... не делай мне этих уступок. Я трахал ее, и уже неважно какие у меня на это были причины. - выпалил я в гневе, она закусила дрожащие губы, втянула воздух, стараясь сдержать слезы. Боже, как же мне хотелось поскорее со всем этим закончить. Зачем она перетрясает наше грязное белье, зачем заставляет пройти по горящим углям и себя, и меня? Я не хочу делать ей больнее, чем есть. Зачем вскрывать наши шрамы?
- Мне важно, Маркус. Я познала силу прощения, просто в один миг поняла, что не чувствую ни обиды, ни боли, ни злости. Поняла,что гордость больше не кричит ни о чем и не требует. Наверно, оно такое и есть прощение - безмолвное, приходящее однажды незаметно... Я отпустила прошлое. Это был сложный путь, долгий. Переосмыслить что-то невероятно мучительно, и мне тоже было не по себе, но я увидела, наконец, увидела твои старания, твои усилия, твою любовь… и поверила, в тебя поверила, только я опоздала...
- И когда ты в меня поверила? Когда на тебе блондинчик потел?
Твою же мать, ну кто меня за язык тянет?! Анна дернулась, уставилась во все глаза, но, что-то увидев в моем лице, вдруг улыбнулась;
- Ревнуешь?
Я обалдел. А то ли нет, дорогая?!
- Ань, ты в своем уме вообще?
- Я - да, а вот ты - сомневаюсь. Даже если потел бы, что это меняет?
Офигеть! Вот это она отжигает.
- А ты как думаешь? – фыркнул я, не зная, что еще сказать на этот бред.
- Я думаю, Беркет, что ты бы простил.
У меня перехватило дыхание, я нервно сглотнул и отвел взгляд. Черт ее побери, ясновидящая, мать ее! А ведь действительно простил бы, только б рядом была. Ее бы я простил, а себя не могу.
- Ты меня с Иисусом не путай. – сказал из чистого упрямства, хотя она уже давно все поняла без слов.
- Вот и я простила, Маркус. Знаешь, как говорил Шекспир?
- Да откуда мне знать, ты же у нас умница.
Она усмехнулась и процитировала:
- "Мешать соединенью двух сердец. Я не намерен. Может ли измена. Любви безмерной положить конец? Любовь не знает убыли и тлена."
Ага, молодец, мужик, нашел оправдание!
Видимо, мое лицо было говорило само за себя, поэтому Анна покачала головой и тяжело вздохнула:
- Сейчас понимаю, что это истинная правда. И знаешь, я бы даже не сказала бы ничего по поводу этой девчонки, просто потому что знаю, что она прошла транзитом через твои руки. Да, это невероятно больно, обидно, унизительно. Адская пытка - знать, что любимый человек, пусть на мгновение, подарил то, что принадлежит лишь тебе кому-то другому, но, как я и сказала, она всего лишь носовой платок для слез, причиной которых являюсь я, и мне некого винить, кроме себя.
Наверно, каждый мужик мечтает услышать такие речи от жены, но лично у меня ее понимание вызывало чувство какой-то нравственной ущербности. Чертово ее великодушие, рядом с ней чувствуешь себя ведром помойным, как же я устал от этого. Хотелось заткнуть уши и отключиться.
- Когда вернулась от бабушки, я хотела попробовать наладить нашу жизнь...
- И что же тебе помешало?
- Беременность девчонки.
- Что? - ошарашенно спросил я, такое мне даже в кошмарном сне не могло присниться.
- Не переживай. Это она решила меня удивить, так скажем.
- Я и не переживаю, залететь эта идиотка точно не могла. - выпалил на эмоциях и только после сообразил, что несу. Мда, Беркет, ну, ты дебил! – все что крутилось на языке, а еще мне хотелось блондинистой с*ке устроить "сладкий" вечерок. Тупая соска, это же надо такое выдумать?! Она чё все мозги пергидролью сожгла, овечка бестолковая?! Черт, вот жаль, что я ей слегка влил, надо было оторваться по полной. Тихушница гребанная. Все бабы одинаковые – мстительные бл*ди!
- Все может быть, откуда такая уверенность?! - усмехнулась Анна, я же втянул побольше воздуха. Это уже не лезет ни в какие ворота!
- Интересуют подробности?! - съязвил, хоть и крыл себя за это последними словами. Анна тяжело вздохнула и вдруг спросила тихо, разрывая меня на части:
- Зачем ты так?
И всё - сбила всю спесь, положила к своим ногам, и вот я уже с сожалением признаю:
- Сам не знаю, просто хочу, чтобы ты прекратила упорствовать в своем желание помогать мне, жить со мной и прочих подобных идеях.
- А я не могу, Марусь, и не хочу больше без тебя. Все эти два месяца после переезда я существовала, и когда ты попал в больницу, когда вдруг стало ясно, что могу потерять тебя навсегда, я поняла, что... - она замерла, и я вместе с ней, сердце сделало прыжок в груди, и я задохнулся от волнения и страха. – Если тебя не станет, то и мне больше незачем жить.
Стало горько, и в то же время эта горечь разлилась каким-то приятным теплом в груди.
- Почему-то мы ценим только, когда за нас умирают, а когда ради нас живут, мы этого не видим. – изрек я задумчиво. Анна вдруг опустилась возле меня на колени, втиснулась между ног и обняла, прижимаясь всем своим хрупким телом ко мне, а потом начала покрывать частыми поцелуями мою шею, я же остолбенел и не знал, что мне делать. "Так не честно!" - хотелось заорать во весь голос, как маленькому.
Против таких выкидонов у меня нет ничего в запасе, это удар по всем фронтам. Ее нежность всегда была моим уязвимым местом, лучше бы она скалилась, орала, но вот так добивать меня - наглая игра против всех правил. И ведь она знает, что я не смогу ее оттолкнуть.
- Эни, что ты делаешь? – заполнил паузу, пытаясь изо всех сил сдержаться, чтобы не обнять ее в ответ. Но она проигнорировала мой вопрос.
- Прости меня, пожалуйста, прости. Я больше не могу так, не отталкивай меня, я же знаю, что тебе самому плохо. Пожалуйста, Марусь... Я люблю тебя. - шептала она, не прекращая целовать.
Я молчу. Что мне ей сказать? Дело не в ср*ной гордости, какая гордость уже?! Дело в другом, в том, что я тоже люблю ее и не хочу, чтобы она маялась с инвалидом, тем более после всего, что я с ней сделал, после всей боли, что причинил, всех унижений и измен. Она достойна лучшего, а я же просто не заслужил такую женщину.
- Тебе не за что просить прощение...
- Есть за что, и ты прекрасно это знаешь!
Наверно, это так, все же задела она меня не на шутку, да что там?! Раздавила она меня к чертям, но мы оба хороши.
- Ты достойна лучшего... - последняя попытка, жалкая такая.
- Да не нужно мне "лучшее" и идеальное, как ты не поймешь?! - взорвалась она раздраженно. - Ты мне необходим, вот такой неидеальный и далеко не лучший, и я это, черт возьми, понимаю и принимаю! Тебя я люблю осла упертого, со всеми твоими тараканами и психами!
- Тебе не кажется, что это слово "люблю" несколько поистасткалось, затерлось до дыр? Откуда мне знать, что завтра ты вновь не начнешь кричать, что ты сама думала, что это так, но оказалось, что тебе...
- Пожалуйста, не надо... Ну прости меня за все, что я наговорила тогда. Знаю, это было жестоко, пожалуйста, забудь...
Я усмехнулся, легко ей говорить.
- Если я тебе скажу: "Забудь обо всем, что я сделал", думаю, тебе покажется это странноватым.
Анна тяжело сглотнула, я же, как ненормальный, ловил ее аромат, исходивший от волос. Вцепившись в ручки кресла, держался, чтобы не коснуться их.
- Конечно, ты прав, но помнишь, как ты просил дать нам шанс? Теперь об этом прошу тебя я... Пожалуйста, Марусь, милый...
Ее губы скользят по моему лицу, влажные, теплые, такие родные, желанные. Голова кругом, когда они замирают в сантиметре от моих. Анна заглядывает мне в глаза и шепчет:
- Пожалуйста...
Бл*дь, да что же ты творишь-то, зараза такая?! Не могу противостоять этому искушению, точнее самому себе, потому что я и сам ведь без нее не живу, но, черт, почему же так тяжело сделать все правильно?! Но тут же какой-то голос поднялся во мне и спросил: "А с чего ты вообще взял, что так будет правильно?! Сколько можно мозги тр*хать и ей и себе?" Но я тут же возразил: "А что все эти полгода, куда их деть? Просто отмахнуться? Не получится."
Сейчас вдруг с ужасом понял, что я-то в свое время отмахнулся от проблем, от того, что натворил, а каково было ей консервировать в себе обиду, ведь она никуда не делась, всегда была с ней и наверняка росла, наблюдая за моим не желанием быть реалистом? Да, наделали мы дел, как теперь будем выкручиваться? Не знаю, но тем не менее в груди поселилась какая-то надежда и не отпускала, крепко засела, падла, и не было сил ей сопротивляться, но я попробовал в последний раз:
- Откуда мне знать, что это не очередное одолжение, порожденное долгом или долбанной жалостью?
Анна взяла мою руку, которой я продолжал сжимать кресло, поднесла к своим губам, поцеловала, а после тихо ответила, ломая последние преграды, снося их нахер своим взглядом полным такой безграничной надежды и веры, что я тоже поверил, не ясно во что, но эта женщина своей упрямостью, своим напором вселяла в меня такую уверенность, что мне казалось, что мы сможем все.
- Никто не может знать наверняка, что там у другого на сердце. Тут либо веришь, либо нет!
Хм, рисковано, я вам скажу. Но когда смотрю на нее, понимаю, что в который раз готов рискнуть. Как там мать говорила? Я еще не играл по крупному. Ну, что ж давай сыграем, тем более, когда Эни приближается к моим губам и выдыхает:
- Доверься мне...
А после медленно касается моих губ своими, скользит нежно, словно бабочка порхает, и меня уносит, разум мутнеет, не выдерживаю, обхватываю ладонями ее лицо и притягиваю к себе еще ближе, врываясь языком в ее сладкий ротик, наслаждаясь, чувствуя ее дрожь, ее вкус. А когда она отвечает, втягивая мой язык, посасывая его своими пухлыми губками, начинаю стонать. Черт, это как короткое замыкание, от которого моим предохранителям приходит хана. Задыхаюсь, глажу ее, точнее нагло шарю везде и всюду, дорвался - называется, забираюсь под толстенную кофту и еще раз поражаюсь худобе своей малышки, замер, отрезвленный:
- Ты была у врача? – спрашиваю хрипло, пытаясь восстановить дыхание и успокоится. Эни качает головой, прижимаясь ко мне:
- Как же я соскучилась.- шепчет, целуя легко, я крепче обнимаю ее и глажу по голове.
-И я. - признаюсь тихо, в горле встал ком, в глазах щипало от нахлынувшей нежности и какого-то облегчения, что она рядом, что нам дана еще одна возможность.
Так мы сидели довольно долго, за окном уже темнело, а мы продолжали сжимать друг друга, боясь выпустить из объятий. Больше никаких разговоров на серьезные темы не было, только о Диане, родственниках, деле Заковской подружки, которой дали двенадцать лет в колонии строгого режима за покушение на мою жизнь. Да уж, повезло кукле, испоганила жизнь себе, теперь вот мальчишка будет растить ребенка сам. Проскользнула мысль, что надо бы помочь ему с этим делом, все же сам еще ребенок совсем, сейчас ему надо посвятить все свое время карьере, а уж никак не разрываться между работой и ребенком, но пока своих проблем хватает, поэтому решил отложить это на потом, но как оказалось, Анна уже взяла это дело в свои руки. Я ошарашенно смотрел на нее, когда она сообщила мне, что за эту неделю уже успела найти парнишке квартиру побольше, обустроила детскую, наняла няню и теперь каждый день лично навещает дочку Зака. Оставалось только в очередной раз поразиться этой женщине. Но долго находиться в таком состоянии не пришлось, Анна напомнила мне, что вообще-то нас уже полдня ждет машина внизу, и пора бы уезжать, если, конечно, я не хочу продлить в больнице свое пребывание. Я не хотел, меня уже тошнило от этих стен, писка приборов и запаха дезинфектантов, но и встретится с толпой людей в моем нынешнем состоянии, готов не был. Конечно, я старался этого не показывать, но Анна поняла без слов, поэтому, когда мы подъехали к главному выходу, остановилась, я обернулся к ней, так как Эни катила мою коляску, и вопросительно посмотрел. Анна улыбнулась краешком губ, наклонилась и поцеловала меня со словами:
- Держись, ладно? Я с тобой!
Я кивнул, сглатывая тяжело. Черт, вот умеет она одной фразой душу перевернуть!
Мы вышли, нас тут же ослепили вспышки и крики, я не слишком вслушивался в вопросы журналюг, сконцентрированный на том, чтобы сохранять невозмутимую рожу, когда два амбала подхватили меня, сажая в машину. Твою мать, как же тяжело! Но это оказалось еще не все, не успел я закрыть дверь, как ко мне подлетел какой-то пронырливый с*кин сын и спросил:
- Мистер Беркет, что вы чувствуете теперь будучи инвалидом, вы собираетесь...
Он не успел договорить, Анна подошла закрыла меня от вспышек фотокамер и с улыбкой вежливо предупредила:
- Еще один подобный вопрос, и вы нам сами поведаете, что чувствуют инвалиды. Надеюсь, я выразилась вполне ясно?
Все замолчали, я тоже молчал. Честно, меня вывел из себя этот придурок, но Анька моя, конечно, тигрица, сроду не думал, что она будет так переть за меня. Хотелось ей аплодировать, но я был слишком подавлен, чтобы хоть как-то отреагировать.
- Спасибо. – выдавил из себя, когда она села в машину. Анна же невозмутимо пожала плечами и выдала, копируя меня самого, окончательно развеяв мою хандру:
- Не ссы, Беркет, прорвемся!
Я захохотал, Анна тоже подхватила мой смех.
- Черт, что бы я без тебя делал?!
- Я тоже хотела у тебя спросить, когда ты выкобеливался. - подмигнула она мне.
Я продолжал смеяться и задаваться вопросом, когда она успела стать такой? Я что-то пропустил или может все женщины такие? Наверно так и есть. Они могут быть разными. Например, днем - "милый, я не могу сесть, если ты мне стул не отодвинешь, не могу войти, если ты мне дверь не откроешь..." и так далее, а вечером вы припираетесь на вечеренку, ты надираешься в г*вно и вдруг твоя принцесса может все – и толпу растолкать, и послать кого надо, и морду за тебя начистит, и до машины дотащит, и разденет, и спать уложит... А утром все по новой – подай, открой, принеси, купи, но нам - мужикам нравится, и мы не жалуемся, потому что знаем в ответственный момент всегда можно положится на эту "ничего не могу без твоей помощи". Всё они могут и побольше нашего, не моя ли Анька тому пример?! Вот с такими мыслями я прибыл в дом на Белгрейв–сквер, который так и не решился продать, слишком много с ним связано воспоминаний. Дома покою пришел конец. Мать, сестры, прислуга - все чего-то носились туда-сюда, суетились, но с Эни мы были на одной волне, и она весело подбадривала меня, то подмигивая, то корча комично рожицы, что оставаться хмурым просто не получалось. Сейчас это была та самая девчонка, которую я встретил на дороге, которую хотелось схватить в объятия и зацеловать. Но все же эта суета и шум меня доконали, было слишком непривычно видеть всю семью в сборе, так мы не собирались со дня смерти Мэтта, и сейчас это было слишком тяжелым испытанием, хоть я все время играл с дочерью, лишь номинально участвуя в разговорах. Вскоре, сославшись на усталость, извинился и тут же пожалел об этом, все разом подскочили, предлагая свою помощь, я сморщился, поджал губы и выкатился из гостиной, слыша, как кто-то бежит следом. Хотелось ругаться матом. Нельзя что ли мне побыть одному?
Анна подошла ко мне и с усмешкой спросила:
- Достали?
- Я устал. – отвел глаза.
- Хорошо, давай, помогу подняться в комнату. - решительно сказала она и подошла ко мне, вскоре мы уже поднимались по пандусу, встроенному в лестницу, предназначенному специально для моей коляски. Пока я ехал, мне хотелось себе шею переломать, чувствовал себя хуже не куда. Нет, человек без ног - это какое-то извращение. Я еле сдерживал раздражение, понимая, что Анна старается изо всех сил, хотя именно ее присутствие действовало мне на нервы. Почему-то было стыдно, неловко и не по себе. Она, кажется, понимала мое состояние и что-то тараторила, отвлекая, пока помогала мне раздеться. После нелегкая смена кресла на кровать, на руки была сильнейшая нагрузка, учитывая, что я почти три недели провел в положении лежа. Меня прошиб пот, мышцы дрожали, я дышал так, как-будто бежал с бешенной скоростью. Коснувшись подушки, откинулся, закрыл глаза и прохрипел:
- Оставь меня одного.
Было так хреново, что хотелось сдохнуть. Я представил, что будет, когда мне понадобится туалет, душ и прочая обыденная х*йня, на которую обычно не обращаешь внимание, теперь же она стала проблемой номер один. В больнице все это как-то не напрягает, а вот так в повседневной жизни просто убивает. Не знаю, как я к этому привыкну, если вообще привыкну. В голове опять возникла куча сомнений, всяких серых мыслей и сожалений. Я думал, что Анна ушла, но тут почувствовал, как матрас просел. Эни легла рядом, прижалась ко мне и сжала мою руку.
- Марусь, завтра мы поедим в неврологический центр, я уже записала тебя на курс реабилитации. Там и ни таких на ноги ставили, поэтому не грузись раньше времени, это не навсегда, я уверена.
Я тяжело вздохнул, кивнув. Хотелось верить в это, и я верил, да мне ничего иного и не оставалось.
- Хорошо, только до того, как они "поставят на ноги" меня, мне нужна сиделка.
Свет был выключен, но я почувствовал, как Анна напряглась, а после выдавила:
- А я чем тебя не устраиваю?
Господи, неужели не ясно?! И как мне ей объяснить, что я не могу справлять свои физиологические нужды в ее присутствии? Смущенный, раздраженный, я грубо бросил:
- Ань, не будь дурой, как ты себе это представляешь?
- Если тебе так сложно довериться мне, то конечно...
- Да не в этом дело, Эни, просто... просто мне неловко.-выдавил я из себя. Охереть, как же это все невыносимо.
- Я понимаю. – тихо ответила она, но я знал, что она обиделась и, переборов себя, хотя это было так сложно, попытался объяснить.
- Эни...
Она молчала. Я вновь позвал ее:
- Эни, пойми меня, родная, мне все это очень сложно дается, для меня даже общение с тобой и то, что ты видишь меня таким - это адская мука. Дай мне время, мне просто не легко...
Я думал, она начнет возражать, но нет – привстала, коснулась холодными пальчиками моей щеки и, склонившись, медленно поцеловала, это был эдакий поцелуй-поддержка, без всякого сексуального подтекста, но не долго продолжалось в этом духе. Мы увлеклись, и я не заметил, как уже проникаю в ее рот языком, посасывая ее губы, а когда почувствовал её отвечающий язык, активно исследующий мой рот, поглаживающий, дразнящий, по телу распространилась волна жара. Анна навалилась на меня, зарылась пальцами в мои волосы и глухо постанывала мне в рот, меня захлестнуло, крышу снесло. Возбуждение было таким яростным, что хотелось просто оказаться внутри нее без всяких прелюдий. Я подхватил ее за попку и усадил сверху на живот, но моя малышка, знает, как довести до ручки, оторвалась от меня на мгновение, привстала, стащила одеяло, и с довольным лицом уставилась мою эрекцию, которая пульсировала, как бешенная. Я не выдержал и потянул ее на себя, Анна скинула кофту и платье, а после оседлала меня и начала эротично тереться о мой член своей попкой, имитируя секс с такой яростной потребностью, что меня начало трясти от нетерпения. Грубо схватил ее за волосы и впился в ее горячий рот, прикусывая губу, но тут же получил такой же ответ. Боль и наслаждение разлилось по телу, из горла вырвался низкий рык. Наши языки встретились, и мы, уже не соображая ничего, просто поглощали друг друга, я трахал ее рот своим языком, а она интенсивно ерзала на моем члене, пробирая этими движениями до самых поджилок. Меня трясло, как припадочного, как же я хотел ее всю, немедленно! Моя рука скользнули ей в трусики, и меня накрыло к чертям, Эни была такой горячей, такой влажной, готовой для меня. Сердце ухнуло вниз со свистом и кувырками, потом забилось очень быстро, пока ее пальчики пробежали от низа моего живота вверх, к груди. Я ласкал ее, пальцы скользили, влажные от ее желания, нас разделял только хлопок моих трусов, но мы не спешили. Эни продолжала работать бедрами, постанывая, заводя меня так, что я уже не сдерживаясь, стонал вместе с ней, целуя ее дико и ненасытно, лаская ее грудь, то резко сжимая напряженный сосок, то нежно поглаживая. Эни выгибалась на мне, прижималась плотнее, пытаясь остановить мои пальцы, но я не позволял ей этого, вытащив их, облизал и впился в ее рот.
Дата добавления: 2015-08-13; просмотров: 54 | Нарушение авторских прав
<== предыдущая страница | | | следующая страница ==> |
Глава 18 1 страница | | | Глава 18 3 страница |