Июля, пятница, раннее утро

Перрон Омского вокзала. Атаман уверял, что омское казачество в восторге от нашей экспедиции, лично генерал Калетин обещал всестороннюю поддержку... Перрон пуст. Только гора наших вещей — седла, палатки, рюкзаки, ведра. У А.М. Алексеева играют желваки, багровеет лицо, он уходит.

Подходит лишь один человек в штатском, Андрей Каримов. Наши казаки его хорошо знают, радостная встреча. Он вхож в штаб СКВ и, по его словам, в результате несогласованности наших действий мы, по сути, предоставлены сами себе... Проходит около часа. Возвращается А.М. Алексеев — нашел две «Газели», шоферы уже помогали ему при организации экспедиции, согласны отвезти нас в Тару. Размещаемся. В путь. Более 300 км на север.

Алексеев и «бойцы» (так прозвали у нас всех не-казаков) — в первой машине, я — во второй. Со мной в кабине, кроме водителя, сотник Алексей Чернов.

...За четыре часа сидения в тесной кабине успеваем в волю наговориться. Вот сколько раз уже сводил Господь с людьми, после нескольких минут общения с которыми возникает чувство, будто знал их всю жизнь!.. Алексей — кадровый офицер ВВ, старший лейтенант. В казаки нельзя «записаться», как в партию или клуб по интересам. Настоящий казак, не просто — родовой казак (т.е. и он и его деды-прадеды — казачьего рода), но нужно жить казачьей традицией, а здесь все — и православная вера в ее полноте (сотник — прихожанин Михаило-Архангельской церкви), владение традиционным оружием, отношение к жизни, к людям, да сам внешний вид чего стоит!

Часа через два — первая остановка. Трасса, придорожный мангал... Да-а, картинка — останавливаются две «Газели», а из кузова вываливаются... казаки! При оружии, нагайках и лампасах. Продавщица в явном смущении.

Материальные ресурсы казаков не позволяют им разгуляться. Так хоть вволю наговорятся казаки с молодой продавщицей, можно «и людей посмотреть и себя показать...». Шутки шутками, но посмотреть со стороны — это ведь не кино «Тихий Дон», но тем не менее, за городом мы уже не столь контрастно смотримся. Будто, правда, прошлый век. Другой век. Другая жизнь...

Полдень.

Подъезжаем к Таре. Сворачиваем к Иртышу. Проезжаем пару километров по самой кромке берега, заросшего ивняком и березами. Неожиданно справа открывается большая, вытянутая поляна, на ней — палатки, дымится костер, загон... Лошади!!! Наши!

Выбираемся на землю. В вразвалочку подходит Иван Сметанников, брат отца Виктора. Он тут уже почти неделю, с Виктором Никулиным и Сергеем Крюковым, нашим конюхом. У нас еще вполне городской вид — чистенькие, отглаженные. Они уже загоревшие, чумазые. Казаки бросаются поближе к коням, те фыркают, взбрыкивают... Ребята шарахаются. Иван смеется, он с детства при лошадях и этих сам выбирал — покупали в хозяйствах, у фермеров, на ипподроме... Ничего, и мы освоимся.

Готовится обед, но Иван и Алексеев уже уезжают в Тару — еще нужны лошади, фураж, телеги. Пока ставим «рогатки» для котелка, собираем дрова, разводим костер... — знакомимся. Среди «бойцов» — трое некрещеных. Состоят в патриотических русских клубах, а тут — такая «оказия»... Конечно, как часто приходится слышать, «давно собирались». Ну, и слава Богу! Я, хоть и батюшка строгий, но, побеседовав с ними, решаю крестить. Димке нужен крестный отец, скромно предлагает себя в качестве восприемника Владимир Аркадьевич... Крестим их полным погружением в Иртыше, молимся при этом на наши стяги — Спаса и Николы-Угодника. Казаки, оказывается, прекрасно поют и «Царю Небесный» и «Елицы во Христа креститеся», прокимны, «Господи, помилуй». В Свидетельстве о Крещении, в графе — «место крещения» указал: «Крещен в реке Иртыш. Конная экспедиция в честь 400-летия разгрома хана Кучума»! Думаю, все это ребятам запомнится на всю жизнь.

Начинаем готовить амуницию — оснащать седла, упряжь. Делается специальный станок — козлы, бревно, на этом развешиваются подпруги, седла.

Уезжая, Иван наказал накосить сена лошадям. Что ж, коса есть, кто-то из нас умеет косить, не проблема, казалось бы... И тут же убеждаемся, что мелочей в таком автономном походе не бывает. Ломается коса. А у нас 19 коней, каждому — нужно мешка по два травы... Ну, что ж, «где наша не пропадала» — идем рвать траву руками. Иван, Виктор и Алексеев пригоняют еще три телеги. Их нужно превратить в кибитки — из лозы делаем дуги, натягиваем полог — защита от солнца, а главное, от возможных дождей. Не такое это оказалось простое занятие. Пробуем вначале ветви черемухи, странно — хоть и гибкая, а ломается. Все-таки, ива лучше, но дуги нужны побольше, чтобы человек мог разместиться, и они все равно — трещат. На второй кибитке (работает инженерная мысль!) применяем составные дуги, снимаем кору, обматываем ей места соединения... Возимся до темна.

Казаки в это время осваивают лошадей. У меня вначале складывается ощущение, будто лошади вообще необъезженные — только кто-нибудь садится на них, те начинают крутиться на месте, храпеть, некоторые встают на дыбы!.. Вот Антон вроде бы усмирил своего, тронулся шагом, перешел на рысь, галоп, несется во всю прыть, хочет остановить — тянет поводья изо всех сил, конь не останавливается, несется прямо на нас! Навстречу бросаются Иван с Сергеем, хватают под уздцы, только что не валят его на бок: «Тпр-р-ру! Стоять!!!»...Картинка. Ужас!.. Да нет, все нормально, просто лошадь — не машина (сел и поехал...), она же — живая, чувствует, кто на нее сел, у каждой — свой характер, хочет — везет, не хочет — ты должен «показать ей серьезность своих намерений», проявишь слабость — не пойдет. Некоторые лошади обучены только в упряжке ходить, или, наоборот, только верхом. Постепенно выясняются особенности каждой лошади. Вот — кобылы, Манюнька постоянно дерется со всеми, мерины — самые спокойные,...Граф, жеребец стоит вообще отдельно привязанный.

К вечеру — опять приключение. Смотрю, конь ходит по поляне, надо же — как далеко привязали, да и веревка больно длинная... Стоп. Братцы, конь-то отвязался! Иван глядит — и точно! «Веревку мне, карапузы (это он так, любя, бойцов называет...)! Быстро!!!» Втроем начинают подбираться к коню, Иван — по центру, Виктор — слева, Сергей — пытается незаметно забежать справа, отрезать от леса. Конь, не показывая вида, что встревожен, так же неторопливо, жуя сочную траву, удаляется по поляне к лесу. Наши-то уже бегом бегут, а догнать не могут! Возвращаются обратно, седлают двух коней, бросаются в погоню. Я смотрю в бинокль, поляна длинная, километра два: «Иван, он прямо по центру в кустах скрылся!..» Томительное ожидание. Вскоре возвращаются, беглеца ведут в поводу. Он у местного фермера куплен, понял, видимо, в какой переплет попал, и решил домой вернуться. Перехватили его у самой трассы.

Ужин. Вечерняя молитва. Молятся не все — один из бойцов, сделав вид, что у него нашлось срочное и неотложное дело, избежал участия в совместной молитве.

Поздно вечером, на атаманском совете (Руководитель экспедиции — Анатолий Михайлович, Иван Сметанников, сотник Алексей Чернов и я) распределяются кони, расписывается завтрашний день. У Анатолия Михайловича возникает вопросы о молитве: «Может быть, не нужно этой обязаловки, может быть, не будем требовать общей молитвы...». Я ответил (и меня в этом вопросе поддерживает сотник): «Во-первых, этот вопрос уж был обсужден заранее. Во-вторых, мы никого не заставляем, мы только создаем условия, при которых человек мог бы быть тем, кем он себя считает. Тут собрались люди, которые знали, куда они идут. Они объявили себя русскими патриотами, которые в память о своих предках совершают этот поход. Как можно быть русским патриотом и не быть православным, как можно говорить о доблестных предках своих только на митингах, и не поминать их ежедневно в своих молитвах?!. С тем же, кому трудно молиться или с тем, кто не понимает необходимости молитвы, я, конечно, поговорю подробно и это, надеюсь, перестанет быть проблемой». На удивление, Анатолий Михайлович глубоко проникся нашим разговором, сам, силой своего авторитета в дальнейшем, на построениях и в частных беседах, убеждал ребят в необходимости соблюдения церковных обрядов. Разговор с тем «бойцом», который во время каждой молитвы находил важное дело, которое препятствовало ему молиться с нами, состоялся: «Конечно, я понимаю, что трудно совершать дело, смысл которого ты не понимаешь... Но, скажи пожалуйста, ты крещеный? Да. Это твое сознательное решение, ты не отрекаешься от веры? Конечно нет! Тогда привожу тебе простой пример — когда ты пришел в школу, в первый класс, ты доверял своей учительнице, верил, что вот это — буква «А», а это «Б», ты соглашался, что вот этот знак — «сложения», а «дважды два — четыре»? Да и дальше в жизни, в любом деле, ты так или иначе пользуешься опытом других людей и подчас делаешь так, как тебе говорят, только потому, что эти люди обладают этим опытом, которого пока нет у тебя. Так в духовном делании. Опыт молитвы — это даже не опыт 2000 лет христианства, он гораздо более глубок! Молитва — это беседа с Богом, эта та ниточка, которая связывает тебя с Ним. Есть даже еще более наглядный пример: молитва, эта та тропинка, по которой ты сможешь выбраться их чащи лесной, и эту тропинку, тропинку молитвы протоптали для тебя Святые отцы, вот их молитвы в нашем молитвослове — Макарий Великий, Василий Великий,... вот этой молитве — 16 веков, этой — 17, этому псалму — и того больше... Попробуй молиться...»

Дата добавления: 2015-08-13