Насилие как первоисточник наемного рабства

В учебниках по истории и экономике при рассмотрении вопроса перво­начального накопления капитала вопрос о превращении человека в наем­ного работника рассматривается очень кратко и остается в «тени». Между тем надо иметь в виду: накопление даже очень больших денежных сумм авантюристами позднего Средневековья еще не обеспечивало превраще­ния этих денег в капитал. Чтобы деньги «заработали» как капитал, надо, чтобы кто-то начал работать на этих авантюристов. В Западной Европе часть работников представляла собой свободных мелких землевладельцев, живущих на земле своим трудом, другая часть - зависимых крестьян, на­ходящихся в разной степени зависимости от феодала. Вторые не могли, а первые не хотели превращаться в наемных работников у новоявленных капиталистов. Что касается свободных землевладельцев, то деньги, кото­рые им предлагал капиталистический работодатель, были для них менее важны, чем их свобода. Таковы были психология и жизненная позиция сво­бодного крестьянина. Да, кроме того, больших денег алчные капиталисты крестьянину и не предлагали.

Чтобы работника можно было сделать наемным рабом капиталиста, его надо было оторвать от источника его существования - земли. Отрыв кре­стьянина от земли - фактически экспроприация земли, т.е. насилие в чистом виде. В наиболее массовом масштабе такое насилие над крестьянами было проведено в Англии. Там это насилие получило название «огораживание». Оно началось в конце XV - начале XVI века. В это время на мировом рынке резко возрос спрос на шерсть, также быстро стала развиваться английская суконная промышленность. Англия была производителем шерсти, но пред­ложение этого товара отставало от спроса. Феодалы-земледельцы поняли, что разведение овец - более прибыльное дело, чем земледелие. Но для та­кого животноводства необходимы были обширные пастбища. Лендлорды начали захватывать крестьянские земли (общинные), насильно сгоняя с них прежних хозяев, а захваченные участки стали присоединять к своим, го­сподским, землям и обносить заборами (отсюда термин - «огораживание»). На захваченных участках стали разводить овец и другой скот, их стада ино­гда насчитывали по несколько тысяч и даже десятков тысяч голов. Ленд­лорды, как правило, сами животноводством не занимались, отдавая земли в аренду крупным фермерам-скотоводам. Фермеры превращались в крупных капиталистов. Они использовали наемных работников - тех самых кре­стьян, которые еще недавно владели этими землями.

Ситуация усугублялась тем, что в XVI веке в стране началась Англий­ская реформация, в ходе которой произошла конфискация церковных зе­мель в казну. В ходе этой конфискации монастырские крестьяне сгонялись с земель и пополняли ряды обездоленных. Те выброшенные с земли кре­стьяне, которым не находилось работы на фермах, шли в города и нанима­лись рабочими в мануфактуры. Но даже города были не в состоянии обе­спечить всех работой. В стране началось бродяжничество. Наличие армии бездомных и безработных позволяло работодателям платить работающим счастливчикам сущие копейки. Условия работы были ужасными, а рабо­чий день растягивался до 15 часов. Против бродяг и нищих принимались строгие законы: их отправляли в тюрьмы, казнили, увозили в североаме­риканские колонии в качестве рабов. Только в первой половине XVI века было казнено 72 тысячи таких несчастных. Следует отметить, что процесс «огораживания» продолжался в Англии еще долго - до начала XIX века, когда окончательно была ликвидирована система общинных полей и прак­тически полностью исчезли мелкие земельные собственники. Таким об­разом, английская буржуазия получила дешевую рабочую силу и систему «добровольного» трудового найма. Мы уже сказали, что в исторической ли­тературе насильственное лишение английских крестьян земли называется устоявшимся термином «огораживание». Гораздо реже для описания этого процесса используется понятие «аграрная революция». Забегая вперед, от­метим, что буржуазная революция в Англии, по сути, включала в себя три основных революции: а) аграрную; б) промышленную; в) денежную. Бур­жуазные революции в других странах также в той или иной мере включали в себя три указанных вида революций^[371].

С нашей точки зрения, термин «аграрная революция» точнее, чем сло­во «огораживание», описывает суть того, что происходило в Англии в эпо­ху первоначального накопления капитала. Обычно революцию в Англии связывают с казнью английского короля. Но это случай насилия лишь над одним, пусть и очень важным для общества человеком. Такое «точечное» насилие заслуживает названия «дворцовый переворот», за которым пере­стройки всего общества может не последовать (например, может произойти реставрация монархии). А настоящие революции начинаются лишь после «дворцовых переворотов» и длятся достаточно долго. «Дворцовых перево­ротов» в истории человечества на несколько порядков больше, чем револю­ций. А звания «революций» удостаиваются лишь те «дворцовые переворо­ты», вслед за которыми действительно происходит насильственная (часто кровавая) перестройка общества.

Кроме Англии «огораживание» проводилось и в других странах Запад­ной Европы - Германии, Нидерландах, Франции. Правда, в других странах оно не имело таких масштабов и такой жестокости. В. Зомбарт и М. Вебер, например, обращают внимание на то, что в Германии «аграрная революция» была очень «мягкой». Отчасти они объясняют это тем, что в Германии про­тестантизм бытовал в форме лютеранства, а не в форме кальвинизма (бо­лее радикальный и жестокий вариант протестантизма). Но надо принять во внимание еще один момент: в Англии «аграрную революцию» проводили в основном пришельцы с континента (беженцы из Нидерландов и Франции), а пришельцы всегда более «легки на подъем», когда приходится ломать и крушить чужое. У «своих» на такие разрушения «рука не поднимается». А в Германии пришельцев не было: немецкие протестанты-лютеране были у себя «дома» и на роль «аграрных революционеров» годились плохо. Види­мо, в силу того, что в немецких землях не удалось провести полноценную «аграрную революцию», Пруссия и другие немецкие княжества в дальней­шем отставали от своих соседей (Англии, Голландии, Франции) по темпам капиталистического развития (бурное капиталистическое развитие нача­лось лишь после Франко-прусской войны 1870-1871).

На «огораживание» как исходную точку развития новой общественно- экономической формации вынужден был обратить особое внимание в «Ка­питале» Маркс. Как он ни старался объяснить общественное развитие, в том числе становление и развитие капитализма, с помощью чисто «эконо­мических» понятий и законов, а без признания того, что английский капи­тализм начался с кровавого насилия над собственным народом, ему обой­тись не удалось. На протяжении первых двадцати трех глав первого тома «Капитала» мы видим чисто «логические», умозрительные (создающие впечатление большой «научности») рассуждения о товаре, труде, стоимо­сти, цене и т.п. А вот в 24-й главе Маркс забывает про свой «академизм» и воссоздает кровавые картины первых шагов английского капитализма в сельском хозяйстве: «Мы оставляем здесь в стороне чисто экономиче­ские пружины аграрной революции. Нас интересуют ее насильственные рычаги»^[372]. Вот лишь один из фрагментов этой главы, содержащий в сжа­той форме описание того насилия, без которого переход к капитализму в Англии был бы невозможен: «Разграбление церковных имуществ, мошен­ническое отчуждение государственных земель, расхищение общинной собственности, осуществляемое по-узурпаторски и с беспощадным терро­ризмом, превращение феодальной собственности и собственности кланов в современную частную собственность - таковы разнообразные идилличе­ские методы первоначального накопления. Таким путем удалось. создать для городской промышленности необходимый приток поставленного вне закона пролетариата»^[373].

Эта часть «Капитала» (24-я глава) произвела сильное впечатление на тех в России, кто «боролся с существующим строем», - народников и социа­листов. Они поняли, что повторение опыта Англии в России грозит слиш­ком серьезными потрясениями для русского общества. Реакцией на грозное предупреждение главы 24 «Капитала» явились поиски русскими «борцами за свободу» альтернативного, некапиталистического пути России к социализму. Они стали активно обсуждать возможность построения в России социализ­ма через сохранение и преобразование сельской общины. Надо сказать, что Маркс также изучал такой вариант и рассматривал его не только как возмож­ный, но единственно спасительный для России. Однако свои научные изы­скания в этой области он не афишировал, поскольку они не «вписывались» в его учение о капитализме и об историческом процессе как «железной» по­следовательности смены одной общественно-экономической формации дру­гой. К. Маркс и Ф. Энгельс боялись прямо сказать русским народникам, что Россия может миновать стадию капитализма с его кровавыми насилиями^[374]. Переписка «классиков» с русскими «борцами за свободу» характеризуется непоследовательностью, недоговоренностью и даже лукавством. Фактически они подталкивали Россию к капитализму, но при этом пытались сказать, что это будет «не очень больно» (но очень «необходимо»). Вот, например, какое «утешительное» послание по поводу капиталистического будущего России писал Энгельс первому переводчику «Капитала» на русский язык Даниель- сону: «Несомненно, что переход. к капиталистическому индустриализму не может произойти без ужасной ломки общества, без исчезновения целых классов и превращения их в другие классы; а какие огромные страдания, ка­кую растрату человеческих жизней и производительных сил это неизбежно влечет за собой, мы видели уже в Западной Европе. Но от этого до полной гибели великого и высокоодаренного народа еще очень далеко»^[375].

В России реформа 1861 года (отмена крепостного права) также способ­ствовала образованию наемной рабочей силы в стране. Конечно, в России не было такого жестокого «огораживания», как в Англии, но безземельные работники после этой реформы появились. Формально реформа предусма­тривала сохранение за крестьянами земель, которые они обрабатывали, но не всех площадей, а лишь части их (в среднем 4,8 десятины на хозяина). Земля передавалась не бесплатно, а за выкуп (деньги шли в карман бывших хозяев- помещиков). Ни достаточного количества земли, ни денег (для ее выкупа, а также приобретения орудий труда для самостоятельной обработки земли) у «свободных» крестьян не было. Им приходилось брать дополнительно землю в аренду у бывших хозяев, а также обращаться за деньгами к ростовщикам.

Все это затягивало их в долговую кабалу, экономическую зависимость от вчерашних хозяев и ростовщиков. Подобного рода «экономическое» насилие приводило к тому, что крестьяне «добровольно» освобождались от «дарован­ной» им земли и становились «классическими пролетариями». Также следует отметить, что из 22 млн крестьян, получивших свободу, 4 млн были выпу­щены без земли (дворовые крестьяне и крепостные рабочие). Все это привело если не к бродяжничеству, то по крайней мере к появлению большого количе­ства свободных рабочих рук, готовых на любую работу на любых условиях. Вчерашние крестьяне становились пролетариями.

Как видно из истории с «огораживанием», рабским трудом является не только тот, при котором ежедневно и ежеминутно осуществляется види­мое насилие над работником (скажем, с помощью строгого надсмотрщика). Рабским чаще оказывается труд того работника, над которым произведено лишь одно, но очень жестокое насилие в прошлом. Это насилие, как шрам, остается на всю оставшуюся жизнь в памяти человека, и этот «шрам» ге­нетически может переходить на следующие поколения. Не об этом ли «цивилизирующем» влиянии капитализма говорил Маркс, предвидя, что наемный работник при капитализме со временем будет трудиться без види­мого внешнего принуждения?^[376] Таким образом, жестокое «разовое» насилие устанавливает иерархию «наездника и лошади», делает человека, а также его детей и внуков «пожизненными» рабами. Собственно, суть настоящих революций в этом «разовом», но массовом насилии и заключается. И та­кие революции за один день (или одну ночь) не делаются. Но они совсем не обязательно должны быть «перманентными» (вспомним теорию «пер­манентной революции» Троцкого-Бронштейна). Как показывает история, на проведение революций бывает нужно от нескольких лет до нескольких десятков лет. Все зависит от способности народа сопротивляться насилию и от количества людей, которых «революционерам» надо «переделать»^[377]. А те «одномоментные» события, которые связаны с арестами и казнями монархов, штурмами Бастилий и Зимних дворцов и т.п., - это всего лишь политические перевороты. Перевороты, после которых настоящие револю­ции могут последовать, а могут не последовать^[378]. Но даже «качественно» и «эффективно» проведенные революции не гарантируют победителям («на­ездникам») того, что рабы не будут протестовать и восставать. Поэтому и после революций периодически возникают восстания рабов, вслед за кото­рыми, как правило, следуют их жестокие подавления^[379].

В данном случае мы говорим о физическом насилии, проявляющемся в массовых или «выборочных» расстрелах и убийствах, тюремных заключени­ях, лишениях или ограничениях гражданских прав и т.п. После утверждения капитализма («победа капитализма в основном») начинается строительство «зрелого капитализма». На этом этапе насилие физическое уходит на второй план, на первый выходит насилие духовное.

ЧАСТЬ 4. ИЕРУСААИМСКИИ ХРАМ В ИСТОРИИ СТАНОВЛЕНИЯ «ДЕНЕЖНОЙ ЦИВИЛИЗАЦИИ»

Дата добавления: 2015-08-09