ГЛАВА 31. Следующая неделя пролетела быстро

Следующая неделя пролетела быстро. Каждый день после школы Шайлер и Оливер рылись в Хранилище, пытаясь найти какие‑либо записи с упоминанием слова «Кроатан». Они прошерстили все компьютерные базы данных, перепробовав все возможные варианты произношения этого слова. Но поскольку библиотечные картотеки были компьютеризованы только в конце восьмидесятых годов, пришлось обратиться также к древнему бумажному каталогу.

– Могу ли я чем‑нибудь помочь? – спросил кто‑то угрюмым тоном, когда Шайлер с Оливером в очередной раз сидели за столом, просматривая десятки старых книг и несколько карточек из, ящика «Ку‑Ку».

– О, мастер Ренфильд. Позвольте представить вам Шайлер ван Ален, – сказал Оливер, встав из‑за стола и слегка поклонившись в знак приветствия.

Шайлер пожала старику руку. Он держался аристократически чопорно и был одет по эдвардианской моде – в китель и узкие бархатные брюки, какие уже давным‑давно никто не носил. Оливер как‑то рассказывал Шайлер о Ренфильде – проводнике, который слишком серьезно относится к своей работе. «Он служил Голубой крови так долго, что теперь думает, будто он и сам – вампир. Классический стокгольмский синдром», – сказал тогда Оливер.

– Пожалуй, мы сами справимся. – Оливер нервно улыбнулся.

Они, не сговариваясь, решили, что не будут просить библиотекарей помочь им в поисках, поскольку инстинктивно понимали, что занимаются недозволенным делом. Если Комитет что‑то скрывает и это «что‑то» имеет отношение к слову «Кроатан», то, вероятно, им лучше помалкивать.

Ренфильд взял со стола листок бумаги, на котором Шайлер записывала в столбик варианты искомого слова. «Кроатан. Кроотан. Кроатон. Хроатан. Кроутан». Библиотекарь поспешно положил листок обратно, как будто обжегся.

– Кроатан. Понятно, – произнес он.

Оливер попытался придать тону небрежность.

– Так, одна штука, о которой мы слыхали. Ничего особенного. Обычная внеклассная работа.

– Внеклассная работа. – Ренфильд мрачно кивнул. – Конечно. Увы, но я никогда не слышал этого слова. Вы не просветите меня?

– Кажется, это такой сорт сыра. Он имеет какое‑то отношение к старинным английским рецептам, – ответил Оливер с невозмутимым лицом. – С банкетов Голубой крови в шестнадцатом веке.

– Сыр? Ну, тогда ясно.

– Как рокфор или камамбер. Но, кажется, повкусу больше напоминает овечье молоко, – продолжал Оливер. – Или козье. Вполне может быть, что козье. Но не исключено, что и моцареллу. Как ты думаешь, Скай?

У Шайлер дрожали губы, и она не решилась ничего ответить, боясь, что голос ее выдаст.

– Отлично. Можете продолжать, – промолвил Ренфильд, отходя от стола.

Когда он удалился на достаточное расстояние, Оливер и Шайлер рассмеялись, настолько тихо, насколько сумели.

– Сыр! – прошептала Шайлер. – Я думала, он в обморок брякнется!

Это был единственный светлый момент за всю неделю. Вслед за похолоданием нагрянула вспышка заболеваний. В школе свирепствовал грипп, и несколько учеников в последние дни отсутствовали на занятиях, среди них Джек Форс. Очевидно, у вампиров не было иммунитета к вирусу гриппа. Шайлер также слышала, что с самой вечеринки Блисс запретили выходить из дому, кроме как в школу. Но уроженка Техаса молчала как рыба. Даже Дилан пожаловался, что Блисс стала мрачной и отстраненной и к тому же ни на шаг не отходила от Мими.

Следующие дни были пасмурными и очень холодными – первый признак приближения зимы. Весь Нью‑Йорк стал серым – от зданий до висящего в небесах смога – как будто темная сырая туча накрыла город, подобно промокшему одеялу.

Когда Шайлер вошла в ворота Дачезне, плотный туман нависал над шумной толпой, собравшейся перед школой. Девушка миновала несколько белых мини‑фургонов различных новостных агентств со спутниковыми антеннами на крышах, прошла мимо репортеров, которые прихорашивались перед началом прямой съемки, глядя в карманные зеркальца – не растрепал ли ветер волосы, в порядке ли лицо? Повсюду стояли на треногах видеокамеры, кругом толклись фотографы и корреспонденты из газет и журналов – толпа была куда больше, чем даже в день похорон Эгти.

Несколько учащихся Дачезне сгрудились у парадной двери, наблюдая за этим столпотворением. Среди них Шайлер обнаружила Оливера и подошла к нему.

– Что происходит? – спросила она.

Вид у Оливера был угрюмый.

– Что‑то ужасное. Я это чувствую.

– Я тоже, – согласилась Шайлер. – Еще одна смерть или что?

– Не знаю.

Они отошли к воротам. Из парадных дверей особняка Дачезне два дюжих полицейских вывели парня. Лохматого, растрепанного, в потертой кожаной куртке.

– Дилан! За что? Что он сделал? – в ужасе воскликнула Шайлер.

Толпа репортеров и корреспондентов ломанулась вперед, наперебой сверкая вспышками и сыпля вопросами.

– Как вы это откомментируете?

– Зачем вы это сделали?

– Поделитесь своими чувствами с нашими читателями!

Шайлер была потрясена, едва ли не в панике. Почему они уводят Дилана? И почему устроили из этого публичное зрелище? Она поверить не могла, что школьные власти позволили такое.

В толпе она заметила Блисс, та смотрела на происходящее широко раскрытыми глазами.

– Шайлер! – Блисс тоже заметила ее и на какой‑то момент забыла, что они с ней вовсе не подруги.

Шайлер схватила Блисс за руки.

– Почему? Что происходит? За что его арестовали?

– Они считают, что Дилан убил Эгги, – ответила Блисс.

Она пыталась сохранять спокойствие, но при виде потрясенных лиц Оливера и Шайлер сломалась окончательно. Она вцепилась в них обоих, ища поддержки.

– Я подслушала, как они говорили с директрисой. Эгги умерла не от передозировки наркотиков, она была убита… задушена, и под ногтями у нее нашли дэ‑эн‑ка Дилана…

– Нет!

– Это, наверное, ошибка, – всхлипнула Блисс.

– Блисс, послушай меня, – сказала Шайлер, стараясь придать голосу твердость. – Его подставили. Дилан не мог убить Эгги. Понимаешь?

Взгляд Блисс стал сосредоточенным. Она кивнула, поняв, что имеет в виду Шайлер.

– Потому что…

– Потому что он человек, а никто из Красной крови не может убить представителя Голубой крови… Эгги одолела бы его в один момент. Это ложь. Эгги была вампиром. Дилан никак не мог бы ее убить.

– Подстава?

– Верно. – Шайлер кивнула.

С неба лило целыми потоками, все трое уже промокли, но словно не замечали этого. Блисс испуганно взглянула на Оливера.

– Но, Шайлер, ведь вампиров не бывает… – невпопад возразила она.

– А, насчет Оливера не беспокойся. Он знает, это нормально. Он проводник. Я потом тебе расскажу.

Оливер изо всех сил старался выглядеть надежным и достойным доверия. Вспомнив, что в сумке у него лежит зонт, он открыл его, защитив себя и девушек от дождя.

– На прошлой неделе Джек сказал мне, что есть кто‑то, кто убивает особ Голубой крови. Думаю, Дилана обвинили ложно, – пояснила Шайлер.

– Так значит, он не виноват… – с надеждой произнесла Блисс.

– Конечно, не виноват! Нам нужно узнать, кто за этим стоит, и вытащить Дилана, – заявила Шайлер.

Блисс кивнула.

– Надо понять, что происходит. Почему Дилана вот так, ни с того ни с сего, обвинили, хотя официальное заключение было про передоз наркотиков. Откуда они взяли эти «улики»? И почему именно Дилан?

– Твой папа – сенатор. У него должны быть связи в полицейском управлении. Он не может помочь? – поинтересовался Оливер.

– Я его спрошу, – пообещала Блисс.

Втроем они не спеша вошли в ворота школы: на занятия все равно уже опоздали.

Позднее, во время ланча, Блисс встретилась с Оливером и Шайлер в столовой. Как обычно, они заняли дальний стол, скрытый от остального помещения мраморным камином.

– Ты говорила со своим отцом? – спросила Шайлер.

– Что он сказал? – подхватил Оливер.

Блисс придвинула стул поближе к ним и облокотилась на стол. Потом потерла глаза и подняла взгляд на собеседников.

– Он сказал: «Не беспокойся о своем приятеле. Комитет об этом позаботится».

Шайлер и Оливер пытались переварить услышанное.

– Странно, – промолвила Шайлер. – Ведь собрания Комитета отменены до особого уведомления.

Дата добавления: 2015-08-18