ГЛАВА 30. Они вторглись в святая святых

Они вторглись в святая святых. Сколько Мими себя помнила, отец всегда после работы удалялся в свой заставленный книгами кабинет и часто даже не выходил к ужину. Там, за закрытой дверью, было его убежище, куда дети не допускались. Мими помнила, как в детстве скреблась в эту дверь, отчаянно желая внимания и ласки, но няня всегда уводила ее прочь, то уговаривая, то грозя наказанием. «Оставь папу в покое, он очень‑очень занят, у него нет времени на тебя».

Мать ее была такой же, отстраненной и почти чужой. Она вечно отправлялась отдохнуть куда‑нибудь, куда детям было нельзя или их там не желали видеть. Это было одинокое, сумрачное детство, однако Мими и Джек сумели выжать из него многое. Они стали единственной компанией друг для друга, они доверялись друг другу настолько, что Мими порой не могла сказать, где заканчивается ее личность и начинается личность ее брата. И тем более необходимым было то, что она сейчас намеревалась сделать. Он должен знать правду.

Мими вошла в огромный мраморный холл и направилась прямо к запертой двери отцовского кабинета. По мановению ее руки замок рассыпался в пыль, и дверь со стуком распахнулась.

Чарльз Форс сидел за столом, держа в руке хрустальный бокал с темно‑красной жидкостью.

– Впечатляет, – похвалил он дочь. – Мне понадобились годы, чтобы научиться этому.

– Спасибо. – Мими улыбнулась.

Джек вошел следом, держа руки в карманах и слегка ссутулившись. Он посмотрел на сестру с уважением, которого прежде в его взгляде не было.

– Отец, скажи ему! – требовательно произнесла Мими, направляясь к столу.

– Сказать что? – спросил Джек.

Чарльз Форс отпил из бокала и исподлобья взглянул на детей. На своих так называемых детей. Маделин Форс и Бенджамин Форс. Двое самых могущественных представителей Голубой крови за все времена. Они были в Риме в критический момент. Они основали Плимут, они осваивали Новый Свет. И именно он призывал их вновь и вновь, когда в них возникала нужда.

– Про эту ублюдочную ван Ален, – уточнила Мими. – Скажи ему.

– А что ты такого знаешь про Шайлер? – поинтересовался Джек.

– Больше, чем ты, братец, – отозвалась Мими и уселась в одно из глубоких кожаных кресел, стоящих около отцовского стола. Когда она взглянула на брата, ее зеленые глаза точно такие же, как у него, сверкнули не то яростью, не то торжеством. – В отличие от тебя у меня есть доступ к моим воспоминаниям. Ее там нет. Я проверяла, снова и снова. Ее там нет. Ее нет нигде. Ее не должно существовать!

Голос Мими возвысился почти до визга, из‑под верхней губы показались клыки.

Джек отступил на шаг.

– Этого не может быть. В моих воспоминаниях она есть. Ты ошибаешься. Отец, что за чушь она несет?

Чарльз сделал еще глоток, откашлялся и, наконец, произнес:

– Твоя сестра права.

– Но я не понимаю… – пробормотал Джек, опускаясь в другое кресло.

– С формальной точки зрения ван Ален не принадлежит к Голубой крови. – Чарльз вздохнул.

– Это невозможно! – воскликнул Джек.

– Она и принадлежит к нам, и не принадлежит, – пояснил Чарльз. – Она – порождение священного целования, союза между вампиром и человеком‑фамильяром.

– Но мы не можем размножаться… у нас нет способности… – возразил Джек.

– Мы не можем иметь потомство, это верно. Мы не можем создавать новую жизнь, мы просто привносим дух ушедшего в новый эмбрион путем искусственного оплодотворения. По‑моему, даже среди Красной крови в нынешние времена такая процедура – не редкость. Семя бессмертного сознания прививается женщине из нашей расы, дабы оно могло получить новую физическую оболочку в цикле проявления. Но поскольку представители Красной крови могут создавать новую жизнь, новый дух, то скрещивание между нами, очевидно, не является невозможным. Невероятным – да, но не невозможным. Однако за все годы нашего существования такого не случалось никогда. Зачать ребенка смешанной крови – это нарушение строжайшего закона нашего рода. Ее мать была глупой и взбалмошной женщиной.

Мими взяла чистый хрустальный бокал и налила в него жидкости из графина. Отпила глоток. Каберне с виноделен Ротшильда.

– Ее нужно уничтожить! – прошипела она.

– Нет! – крикнул Джек.

– Не надо так волноваться. С ней ничего покамест не случится, – успокаивающе произнес Чарльз. – Комитет так и не пришел к окончательному решению относительно ее дальнейшей участи. Она, похоже, унаследовала кое‑какие черты своей матери, так что мы должны получше к ней присмотреться.

– Вы собираетесь ее убить? – спросил Джек, опустив голову на руки. – Я вам не позволю.

– Это не тебе решать. Загляни поглубже в свои воспоминания, Бенджамин. Скажи мне, что ты видишь. Узри правду внутри себя.

Джек закрыл глаза.

Когда они танцевали на Неформальном балу, он чувствовал присутствие Шайлер в своих воспоминаниях, как будто знал ее и в иные времена. Он мысленно вернулся в тот вечер, в зал особняка Общества по изучению Северной и Южной Америки, где они танцевали, и к воспоминаниям о Патрицианском бале, о той ночи, когда они вальсировали под музыку Шопена. Одно из самых ярких и драгоценных воспоминаний – это была… она… это не мог быть никто иной! Вот! Джек торжествовал. Он с близкого расстояния видел лицо, полускрытое веером. Эта нежная, фарфоровая кожа, изящные черты, вздернутый нос, и… Джек пошатнулся – это не были глаза Шайлер. Они были зеленые, не голубые. Это глаза…

– Ее матери, – выговорил Джек, выныривая из воспоминания и глядя на отца и сестру.

Чарльз кивнул. Голос его был непривычно резким:

– Да. Ты видел Аллегру ван Ален. Очень сильное сходство. Аллегра была одной из лучших среди нас.

Джек опустил голову. Он спроецировал этот образ на Шайлер, когда они танцевали, и использовал свои способности вампира, чтобы проникнуть в ее чувства, так что ей показалось, будто она тоже ощущает прошлое. Но Шайлер была ново‑созданной душой. Ее мать, именно ее мать Джек искал сквозь века. Именно поэтому его так тянуло к Шайлер с той самой вечерней встречи перед «Кварталом‑122», потому что ее лицо было так похоже на то, что преследовало его во снах.

Потом он взглянул на Мими. Его сестра. Его партнерша, его лучшая половина, его лучший друг и злейший враг. Она была с ним с самого начала. Именно ее руку он всегда находил, шаря вслепую во тьме. Она была сильной, она была той, что выживает. Она была источником его силы. Она всегда была рядом с ним, всегда поддерживала его. Агриппина рядом с ним, Валерием. Элизабет де Лоррен‑Лилльбон при нем, Людовике Орлеанском. Сюзанна Фуллер рядом с Уильямом Уайтом.

Мими перегнулась через подлокотник и взяла Джека за руку. Они были так похожи, они пришли из одной тьмы, через одно и то же изгнание, которое обрекло их вести бессмертную жизнь на земле, и вот они здесь, тысячелетия спустя, богатые и знатные. Мими погладила брата по руке, в глазах у нее стояли слезы, как и у него.

– Что нам теперь делать? – спросил Джек. – Что с ней будет?

– Пока что ничего, – сказал Чарльз. – Мы наблюдаем и ждем. Тебе, вероятно, лучше держаться подальше от нее. И еще: твоя сестра сказала мне о твоих тревогах, связанных со смертью Августы. Рад сообщить тебе, что мы уже близки к обнаружению преступника. Простите, что так долго держал вас обоих в неведении. Если позволите, я объясню…

Джек кивнул и крепче сжал руку сестры.

Дата добавления: 2015-08-18