Глава III. Луйс.

В Марселе стоял теплый июльский вечер. Легкий морской бриз окутывал весь город. В воздухе витали различные ароматы, образую гремучую, но приятную смесь. Туристический сезон был в самом разгаре и маленькие приятные кафе были оккупированы, в основном, молодыми парами. Марсель обладал магией тех городов, которые стоило один раз посетить, чтобы вновь и вновь хотелось возвращаться. Марсель всегда манил своим гостеприимством людей различных цветов кожи, вероисповеданий и национальностей. И, поэтому, никого не удивляло переплетение языков, ритмы восточной музыки, доносящиеся из улочек и проносящихся мимо автомобилей.

Этот вечер не отличался от других летних вечеров и как обычно в это время высокий, статный мужчина средних лет вошел в подъезд типичного марсельского дома. На первый взгляд, он выглядел коренным марсельцем, что проявлялось в его одежде, походке, манерах, однако его большие темные глаза, наполненные природной грустью, выдавали в нем человека, корнями уходящими в древность.

Он поднялся на шестой этаж и, не успев потянуться к звонку, перед ним распахнулась дверь. Его, как обычно ждала жена – Гарине и будь ее воля, она побежала бы открывать дверь подъезда, встречая своего мужа. И это качество было присуще почти всем армянским женщинам, с особым трепетом и любовью относящимся к своим мужьям.

Патрик Симонян – глава семейства, был основателем и главным редактором издаваемой в Марселе газеты «Ани». Он был счастливым мужем, счастливым отцом двух прекрасных детей и вот уже три года, как счастливым дедом, его сын Артак подарил ему внука и к тому же назвал в честь своего деда (отца Патрика) - Арамом. К его красавице дочери приходили свататься молодые люди из влиятельных семей, однако она все свое время посвящала работе. Зарвард Симонян писала блестящие статьи в газете отца, особо не задумываясь о замужестве, считая, что для этого еще не подходящее время и у нее есть дела куда важнее.

Но лишь на первый взгляд Патрик производил впечатление абсолютно счастливого человека. Все его мысли были направлены далеко в прошлое, к трагическим страницам своего народа, черной линией прошедшей по его семье.

Его родители Арам и Зарвард были эмигрантами. Им чудом удалось избежать смерти и перебраться во Францию. Они пытались забыть все ужасы «прошлой жизни» и благодаря труду и способностям сумели завоевать уважение своих новых соотечественников и обеспечить достойную жизнь своему сыну Патрику, который родился в стране приютившей их. Однако ужасы прошлого оставили глубокий след в их сердцах. И Патрик унаследовал эту грусть, хотя родители ограждали свое чадо от воспоминаний. Именно из-за призраков прошлого семейная чета довольно-таки долго не решалась заводить ребенка. И когда супругам шел уже пятый десяток, как Дар Свыше, на свет появился Патрик. Еще одним испытанием для родителей было то, что сын родился в тяжелые годы фашистской оккупации Франции, в сентябре сорок третьего года. Арам, вдохновленный, подвигами Мисака Манушяна[27], с которым был лично знаком, и сам участвовал в многочисленных забастовках и протестных движениях против оккупантов. Он был участником всеобщей забастовки в мае сорок четвертого, которая практически парализовала работу марсельского порта.

Позже, Арам приобрел дом на окраине Марселя, а рядом заложил прекрасный сад. Посадил виноградник, абрикосовые деревья, и они с Зарвард с утра до вечера пропадали в саду, не зная устали. Своего сына они направили в один из самых престижных учебных заведений Марселя, и тот проявлял блестящие успехи в учебе. Перед Патриком открывались все возможности сделать успешную карьеру, имея юридическое образование.

На третьем курсе университета Патрик познакомился с Варданом Осканяном, с которым он сдружился. Он был активистом молодежного движения «Анкахутюн», которое стремилось донести до общественности сведения о резне, осуществленной турками по отношению к армянам и добивалась признания произошедшего как геноцид.

Поддавшись уговорам Вардана, Патрик тоже время от времени посещал собрания этой организации. Он пытался заговорить с родителями на эту тему, однако, те все время уклонялись, не желая вновь пережить ужасы прошлого, и Патрик понимая это, не настаивал на своем. На самом деле, он ни за что добровольно не стал бы посещать подобные организации, ведь он подозревал, что пришлось испытать родителям, и не желал узнавать масштабы армянской трагедии. Однако по складу своего характера, Патрик не мог отказывать практически никому. Не стал исключением и Вардан.

О том, что он армянин, Патрик узнал не сразу. Родители пытались избавиться от прошлых «призраков» и поэтому воспитывали своего сына во французских традициях. Они и сами пытались походить на французов: местные жители Арама знали под именем Эдмон, а его жену – Мари. Именно эти имена у них были записаны в паспортах, с которыми они прибыли во Францию. К тому же, глава семейства видоизменил фамилию на Симон. С Патриком они всегда разговаривали на французском и даже дома они в основном называли друг друга на французский манер. И лишь в глазах скрывалась трагедия и мужество их древнего народа. Арам часто сидел на складном стульчике и, наблюдая за своим садом, поговаривал: «Да, виноград здесь не тот», или жаловался, что земля не плодородна, да солнце не дает требуемого тепла, хотя и первое, и второе, и третье здесь были отменными. Патрику даже однажды пришлось услышать нечто невообразимое, что дожди здесь тоже не подходящие. И ему каждый раз хотелось узнать, в каком краю солнце греет не переставая, идут настоящие дожди и где растут самые вкусные фрукты.

Патрик думал, что так и не узнает ответы на эти вопросы, но постепенно родители рассказывали о своей родине. Патрик с большим интересом слушал эти истории, но когда он пытался «поглубже копнуть» в историю своей семьи, Арам и Зарвард оставляли без ответа все вопросы их любопытного сына. И всегда добавляли: «Сынок, тебе представилась возможность быть настоящим французом и добиться здесь больших успехов. Тебе не за чем заглядывать туда, где печаль и страдание. Ты должен смотреть лишь в будущее». Патрик внимал словам своих родителей, ведь для него они были непререкаемыми авторитетами. Он также пытался оградить их от воспоминаний, которые теребили им душу. Он не задавал им лишних вопросов, хотя его одолевало непреодолимое желание узнать, откуда родом предки, откуда берут начало его корни. Он встречал людей с такими же глазами, как и у его родителей. Эти глаза пронизывали его душу, они были всегда почему-то грустными. Даже когда эти люди веселились, смеялись, их глаза оставались отчего-то грустными. Они, наверное, видели столько горя, столько ужасов и несправедливости, что отказывались радоваться, думал Патрик. Он также представлял себе, насколько изранены их души. До него, естественно, доходили «обрывки» трагедии пережитой этими людьми, однако из любви к своим родителям, он не хотел вдаваться в подробности, не огорчать их своим состраданием. Ведь этой участи они хотели меньше всего для своего сына.

Он смотрел на старые фотографии родственников, выставленные за стеклом в комоде, но никогда не расспрашивал о них. Они были просто частью интерьера комнаты. Иногда, когда родителей не было дома, он подходил ближе и рассматривал их. Патрик с закрытыми глазами мог в подробностях описать внешние черты этих людей. Он только не понимал, почему рядом с фотографиями родственников, причем на самом видном месте, отец поместил карточку с изображением певца Шарля Азнавура. Мало того, что отец почти каждый вечер слушал песни Азнавура и заставлял его слушать вместе с ним, так ему приходилось каждый раз, заходя в гостиную, видеть лицо этого человека. Патрику не нравилось слушать эти песни, но он не подавал виду. Лишь годы спустя, эта музыка чудесным образом поселилась в его душе. Она стала частью Патрика, как, например, его армянский нос. И лишь тогда он понял, кем являлся Азнавур для его родителей. Он являлся символом возрождения нации, ее неистребимого духа. В последние дни жизни отца, Патрик включал ему кассету с записью песен Азнавура и тот с упоением слушал. Сын наблюдал со стороны, как на его старческом лице всплывала улыбка. Старик закрывал глаза, покачивал головой и, время от времени, произносил армянские слова, свидетельствовавшие о его душевном удовлетворении. В эти моменты его душа наполнялась счастьем.

Повзрослев, Патрик понял, почему глаза других эмигрантов, коих в Марселе было большое количество, в отличие от армян светились счастьем: в то время как они бежали навстречу новой жизни, армяне пытались убежать от прошлой. Однако это у них не особо получалось. Видимо, слишком весомыми оказались их потери.

Патрик после занятий начал посещать собрания общества «Анкахутюн». Они проходили в здании начальной школы, когда там уже не было учеников. Гевор, один из участников, устроился сторожем в школе и поэтому мог беспрепятственно водить сюда своих товарищей, когда здесь никого не оставалось кроме него.

- Познакомьтесь, это Патрик. Он согласился вступить в наше общество. Эрик запиши его. – После представления обратился Вардан к рыжему пареньку небольшого роста.

Тот предложил стул новенькому, затем открыл лежащую перед ним толстую тетрадку и приготовился зафиксировать в ней нового члена тайного общества «Анкахутюн».

- Как твое полное имя? – обратился он к Патрику.

- Патрик Симон.

- А почему Симон, а не Симонян? – не отрывая ручку от тетради, спросил Эрик.

- Не знаю, – смущенно ответил Патрик.

- Ладно, не расстраивайся, если твоя фамилия не заканчивается на «ян», это еще не значит, что ты не армянин. Поздравляю, ты стал новым членом нашей организации.

Патрик заглянул в тетрадку и увидел, что он значился под тридцать третьим номером. Он также увидел, что в списке присутствовали и двое девушек. Однако в комнате, когда они с Варданом вошли, находилось семеро парней.

- Я думаю, сегодня больше никто не придет. Так что, я предлагаю начать – скомандовал Гевор. Он был высокого роста худощавый, с очень уверенным взглядом, выглядел старше всех находящихся в комнате ребят. И, по-видимому, обладал большим авторитетом.

Затем он обратился к Вардану:

- Ты ручаешься за новенького?

- Полностью – уверенно ответил Вардан. Хотя он еще не настолько хорошо знал Патрика, чтобы ручаться.

- Ты готов? – обратился Гевор к Эрику.

Эрик одобрительно кивнул головой, приготовившись в специально отведенной для этого тетрадке фиксировать основные выводы сегодняшнего обсуждения.

«Мы, к сожалению, должны констатировать, что турецкая молодежь ведет себя активнее армянской. Мы теряем наши позиции. Если так будет продолжаться, то вскоре местные жители не будут иметь представление об армянской культуре, либо, в худшем случае, будут нас воспринимать враждебно. Да, некоторые представители сделали и делают для положительного имиджа армян очень многое, однако, надо и нам – молодежи более активно подключаться. Мы должны устраивать различные мероприятия, знакомить французов с нашей культурой. – Начал свою речь лидер. - Пора положить конец нашей вражде с турками. Мы должны, наконец, уяснить, что живем во Франции, и что и мы и турки являемся гражданами этой страны. Турецкая молодежь не обязана отвечать за ошибки своих предков. Они готовы нам протянуть руку дружбы, и мы должны ее принять». – Гевор говорил долго и уверенно. Вардан, сидевший рядом с Патриком, одобрительно кивал головой.

- Но турки сами не хотят мириться. Они всем рассказывают гадости о нас. – Подключился к разговору Лоран. Его имя никак не увязывалось с его внешностью. Он обладал большим носом и смуглой кожей. Волосы на его груди были настолько обильными, что вылезали из-под рубашки, а брови сходились в одной точке на переносице.

- Это единицы, основная же масса хочет мирно сосуществовать с нами. И мы должны всем подать пример, как армянам, так и туркам. И вскоре все они поймут, что на французской земле не должно быть места вражде между армянами и турками. А вскоре, надеюсь, и во всем мире армяне и турки пожмут друг другу руки.

- И как же мы будем реализовывать эту программу? – поинтересовался Вардан.

- Подробнее мы спланируем на следующих собраниях, когда явка будет на должном уровне – подытожил Гевор.

- Ты все зафиксировал – обратился Гевор к Эрику.

- Да, Гевор. Я же не в первый раз – с улыбкой на лице ответил Эрик.

Все ребята быстренько разошлись, перекинувшись друг с другом несколькими соображениями, которые почему-то во время обсуждения им не пришли в голову.

- Тогда до пятницы.

Патрика немного насторожили некоторые суждения ребят. Особенно то, что касалось дружбы с турками. Хотя он знал очень мало о природе этой вражды, но отчего-то не был в восторге от этой идеи. Однако его природная скромность не позволила в первый же день высказаться. Патрика впечатлила уверенная речь Гевора. Он даже проникся уважением к способности человека, которого видел впервые, убеждать окружающих.

Эта встреча, разбудила в Патрике патриотические чувства, и он захотел сделать что-то значимое для армянского народа. Патрик не выделял турков среди прочих эмигрантов живущих в Марселе, однако, вдруг почувствовал к ним некую неприязнь, вопреки сказанному на собрании. И пока он шел домой, мысленно пытался перебороть в себе эти чувства, но у него ничего не выходило.

Даже на следующий день его угнетали противоречивые мысли и он не мог никак от них избавиться. Ему трудно было сконцентрироваться во время занятий в университете. Один из преподавателей заметил это и поинтересовался у примерного студента Патрика, не случилось ли чего? Но тот их успокоил, заверив, что с ним все в порядке.

Патрик встретив возле одной из аудиторий Вардана, уточнил у того когда состоится следующее собрание. Захотел убедиться, что он сможет на нем присутствовать. Вардан был несколько удивлен таким интересом, но ему было приятно, что его товарищ серьезно подключился к их деятельности. Патрику же не терпелось вновь окунуться в эту атмосферу - атмосферу армянства. И он для себя решил, что обязательно выскажет свое мнение по обсуждаемым вопросам.

И вот настала пятница. Патрик был в предвкушении.

- Мам, я скоро выхожу. Если вдруг задержусь, не волнуйтесь.

- А куда ты идешь? Раньше ты по пятницам не отрывался от книг и занимался. А сейчас не можешь дождаться, когда уйдешь? – Спросила Зарвард.

- Я встречаюсь с моими друзьями-армянами, – ответил Патрик.

- Когда это у тебя появились друзья-армяне? Мне, конечно, приятно, что ты общаешься с армянами, но меня немного беспокоит, что ты стал мало внимания уделять учебе.

- Не беспокойся, мам, в университете у меня все в порядке. Я вам с папой обещал, что получу достойное образование, и я сдержу свое слово. Ну, я пойду. – Поцеловав мать, побежал Патрик на очередную встречу общества «Анкахутюн».

Патрик пришел к школе без двадцати пяти минут шесть. Он предполагал, что вряд ли кто-то пришел, но решил заглянуть в комнату, где должно было состояться собрание. Дверь была приоткрыта. Сквозь щель, Патрик увидел фигуру молодого человека сидящего в дальнем углу комнаты за партой. Это был Гевор. Он увлеченно читал какую-то книгу и даже не заметил, как Патрик вошел в комнату.

- Здравствуй, Гевор – решил обозначить свое присутствие Патрик.

Гевор не сразу отреагировал на приветствие, явно не ожидая столь раннего прихода. Через несколько мгновений, оторвавшись от чтения, он, увидев Патрика, улыбнулся, затем закрыв книгу, встал из-за стола и протянул товарищу руку.

- Здравствуй, Патрик. Я думал ты больше не придешь. Многие, приходили к нам один раз и больше не появлялись. Не все готовы признать себя армянами и еще меньше потратить часть своего времени на то, чтобы делать что-то полезное для своего народа.

Патрика приятно удивила обходительность Гевора и то, что тот помнил его имя.

- Мне кажется, вы делаете очень полезное дело. И я тоже хочу быть причастным к нему – воодушевленно произнес Патрик.

- Я очень рад это слышать – ответил Гевор.

За беседой, ребята не заметили, как пролетело время и один за другим приходили члены общества. Среди них были и лица, которые не были знакомы Патрику. Вскоре собралось человек двадцать, и Гевор предложил начать собрание. Но перед этим, он представил Патрика и назвал имена всех присутствующих. Хотя по мере их появления в комнате, они все подходили к Патрику, здоровались за руку и представлялись. Однако Патрик, при этом, не запомнил всех имен, поэтому инициатива Гевора была весьма кстати.

Гевор начал с того, что вкратце рассказал содержание предыдущего собрания, так как многие на нем не присутствовали. Однако, не успевл он завершить свою речь,как в комнату ворвалась девушка. Она была невысокого роста, с черными вьющимися волосами, одета в футболку, джинсы и кеды. Ее огромные черные глаза вызывали восторг. Они притягивали внимание каждого, кто видел ее в первый раз. Не стал исключением и Патрик. И он сразу же вспомнил о двух женских именах в списке Эрика.

- Я слышала, ты предлагаешь помириться с турками? – возмущенно произнесла девушка, бросив свой магический взгляд на Гевора.

- Присядь, Аревик. Мы все сейчас спокойно обсудим. – Немного сконфуженно произнес Гевор.

- Не собираюсь я с тобой ничего обсуждать. Ты уже готов простить им, все зверства, что совершали над нашими предками? – Не могла угомониться девушка.

- Ничего я не собираюсь им прощать, я просто говорю, что турецкая молодежь не в ответе за тех, кто совершал эти злодеяния.

- Может они и не в ответе, но они не стремятся признать ошибки своих предков и нагло называют нас лжецами.

- Если так будет продолжаться, этой вражде не будет конца. У нас есть шанс начать с чистого листа и подать политикам пример. – Пытался убедить ее Гевор.

- Это тебя твой друг Хакан надоумил? Они хотят разрушить нас изнутри. Ослабить нашу бдительность. Наконец, рассеять вражду между армянами, а затем манипулировать нами. А вы клюнули на это.

- Замолчи! – крикнул Гевор.

- Она права – вдруг неожиданно вступился за Аревик Патрик.

Все недоуменно посмотрели на новенького. Аревик с удивлением посмотрела на человека, осмелившегося противоречить Гевору. Гевор, в свою очередь, не ожидал такого подвоха от Патрика. Ему казалось, что некоторое время назад ему удалось расположить его к себе. Сам Патрик тоже был удивлен собственной смелости. Но, тем не менее, он был горд своим поступком. С одной стороны он вступился за девушку, с другой – высказал свое мнение, вопреки неодобрению большинства присутствующих. Возможно, многие думали также как он и Аревик, однако не осмеливались выступить против Гевора.

- Я ухожу – сказала Аревик, - можете меня вычеркивать из списка.

- Я полагаю, и тебя следует вычеркнуть из списка? – Съехидничал Эрик обращаясь к Патрику.

- Да – немного неуверенно произнес Патрик.

- Так вычеркивать? – повторил уже Гевор.

- Вычеркивайте! – на этот раз уверенно произнес Патрик.

Аревик и Патрик покинули класс. Патрик был сконфужен. Он не ожидал такого поворота событий. Он все еще пребывал в раздумьях о правильности своих действий. Он понял, что потерял то, чем жил последние несколько дней, что наполняло его душу радостью – армянское окружение.

- Меня зовут Аревик Аведисян – прервал размышления Патрика звонкий голос.

- Патрик Симон.

- Симон? А почему Симон, а не Симонян? – Недоуменно спросила Аревик.

- Не знаю, – смущенно ответил Патрик. Патрику стало не по себе, что его фамилия потеряла окончание, свидетельствующее о ее армянском происхождении. Ему даже стало стыдно, однако он понимал, что родители пошли на этот шаг из благородных побуждений.

- Я встречала людей, у которых, как и у тебя, были переделаны фамилии на французский манер. Они стыдились своего происхождения. Но ты не расстраивайся, я уверена, что ты не из их числа. К тому же у тебя есть шанс все исправить – язвительно отметила Аревик. - А ты смелый парень, да к тому же джентльмен: вступился за беззащитную девушку – иронично продолжила Аревик.

- Я бы не назвал тебя беззащитной – парировал Патрик.

- В любом случае, ты произвел на меня впечатление, – продолжала Аревик.

- Я не преследовал этой цели, я лишь высказал свое мнение – слегка смущенно произнес Патрик. - Ты учишься? – перевел разговор в другое русло молодой человек.

- Да, на втором курсе медицинского. Я будущий педиатр. Однако это не мое призвание. Я пошла туда учиться, потому что родители хотели видеть меня врачом.

- А кем ты хотела стать?

- Когда я поступала, мне было все равно. А сейчас все мои мысли направлены в сторону моей исторической родины – Армении.

- А ты на кого учишься?

- Я будущий юрист. Мне нравится моя специальность и родители одобрили мой выбор. Так что, у меня нет такой проблемы как у тебя – улыбнулся Патрик.

Разговор настолько затянул их, что они не заметили, как прошли довольно большое расстояние.

- Ну, вот мы пришли. Я здесь живу – указала рукой Аревик на дом, на котором было написано «Rue Saint-Pierre, 324» - надеюсь, мы еще увидимся – добавила Аревик.

- Я тоже надеюсь – в ответ произнес Патрик и направился домой.

Зарвард как обычно приготовила вкусный ужин и ждала сына, чтобы накрыть на стол. Однако Патрик отказался ужинать. Зарвард забеспокоилась, не заболел ли он. Но Патрик ее поспешил успокоить, сказав, что с ним все в порядке и у него просто нет аппетита.

Однако же Патрик понимал, что у него в душе что-то неладно. Было двоякое чувство: с одной стороны он, можно сказать, предал тех, кто его радушно принял в свое общество, но с другой стороны, он не мог не выступить за справедливость. Но больше всего ему не давали покоя мысли о необычайной девушке, с которой он недавно познакомился. Его душу пронзили невероятные чувства, которых он доселе не испытывал. Он не был обделен вниманием девушек. Его необычные черты лица, ямочка на подбородке сводили с ума не одну юную француженку, сначала в школе, затем в университете. Многие близкие подруги даже серьезно ссорились из-за того, что он был их общим объектом вожделения. Столь повышенное внимание к его персоне со стороны прекрасного пола, естественно задевало самолюбие других мальчишек. И учитывая еще тот факт, что Патрик считался «чужаком», ему приходилось несладко. Его то и дело пытались поддеть, а бывало, что применяли физическую силу. Но к чести Патрика, следует отметить, он всегда давал отпор своим обидчикам. И в связи с этим ненависть и зависть, постепенно трансформировались в уважение. Патрик сам практически никогда не прилагал никаких усилий, чтобы привлечь внимание женского пола, более того, оно его смущало. Симпатичный юноша, с выразительными глазами и внешне выделявшийся от большинства местных мальчишек, к тому же он обладал тонким умом и невероятным обаянием. Естественно, что каждая девушка мечтала о том, чтобы он обратил на нее внимание. И хотя Патрик с некоторыми из них ходил в кино, в кафе, прогуливался по городу, тем не менее, давал им понять, что испытывает к ним лишь дружеские чувства.

Но сейчас все было иначе. Он все время думал об Аревик. Ему хотелось поскорее ее увидеть вновь. Он не мог ни на чем сконцентрироваться. Когда закрывал глаза, то перед ним возникал ее силуэт. Патрик запомнил каждую часть ее тела: глаза волосы, губы, подбородок, пальцы… и все они казались ему совершенными.

Патрик принес в свою комнату толстую книгу, в которой были размещены все телефоны жителей Марселя. Он по алфавитному указателю начал искать фамилию Аведисян. После недолгих поисков, Патрик наткнулся на двух обладателей этой фамилии. Напротив одного из них – Нубара, значился адрес: «Rue Saint-Pierre, 324». Он взял ручку, бумагу и аккуратно переписал телефонный номер из справочника. Теперь он должен был найти повод, для того чтобы позвонить той девушке, которая не давала ему покоя весь вечер.

Патрик несколько раз про себя повторял, что именно будет говорить, однако когда собирался набрать номер телефона, то его охватывала некая паника, и он каждый раз оттягивал этот момент. Он боялся, что будет дрожать его голос, что он скажет совсем не то, что так долго репетировал и представлял себе, что один неверный шаг, может оборвать ту тоненькую нить, которая связывала его и Аревик. И он не мог так сильно рисковать. Поэтому, после долгих попыток и раздумий Патрик решил отложить разговор на завтра. Предстоящая ночь оказалась тревожной.

Патрик заснул только под утро. Он поспал чуть более двух часов до того, как мерзкий звонок будильника призвал его проснуться. Он мгновенно встал с постели и оделся. Его красные глаза напоминали о том, что он не получил нужную порцию сна. Ему нужно было бежать в университет. Однако впервые за все время обучения ему не хотелось туда идти. Все его мысли были заняты Аревик, и у Патрика не было желания направлять их в иное русло. К тому же, ему не хотелось столкнуться в институте с Варданом, так как он считал, что подвел товарища.

Патрик не мог усидеть на занятиях. Всегда интересные, сейчас они ему казались чересчур скучными и невыносимыми. Он не мог слушать лектора и постоянно поглядывал на часы. Ему хотелось вырваться из аудитории и убежать прочь. Однако природная скромность не позволяла ему сделать подобный шаг. Патрик находился на виду, так как являлся одним из лучших студентов и, поэтому, мсье Лебеф, преподаватель Права, сразу обратил внимание на необычное поведение своего любимца.

- Вас что-то беспокоит? – поинтересовался преподаватель.

- Нет, все в порядке мсье – ответил Патрик.

- Если Вы плохо себя чувствуете, то можете уйти.

- Я посижу мсье, со мной все хорошо – подтвердил Патрик. Хотя внутри корил себя, что не воспользовался возможностью избавиться от мучений.

По окончании занятий Патрик поспешил домой. Он решительно был настроен, наконец позвонить Аревик. К тому же, он не столкнулся с Варданом. И это придало ему легкую радость.

Придя домой, он пообедал, хотя аппетита по-прежнему у него не было. Затем взял журнал и начал читать несколько интересующих его статей. Он не мог вникнуть в их суть, так как мысли его были рассеяны. Тем самым он оттягивал время, так как наметил для себя час, в котором должен позвонить Аревик.

Патрик читал очередную статью и в это время раздался телефонный звонок. Патрик не придал этому значение, так как в это время частенько звонили подруги матери, и они долго болтали, делясь новостями и кулинарными секретами.

- Барев дзез! – Патрик насторожился, услышав армянскую речь, так как Зарвард почти никогда не говорила по телефону на армянском. Даже с подругами-армянками они всегда разговаривали по-французски.

- Аревик? Инч Аревик? – продолжала Зарвард.

При произношении этого имени, у Патрика забилось сердце, ноги подкосились. Он не ожидал такого поворота событий. Его застали врасплох.

- Сейчас позову – перешла на французский Зарвард.

Патрик, тебя просит к телефону девушка с прекрасным голосом и прекрасным именем – Аревик, – войдя в комнату, радостно объявила Зарвард.

- Да, Мам. Сейчас подойду, – с дрожью в голосе произнес Патрик.

- Не заставляй ее ждать. Такая милая девушка, а как сладко звучат слова с ее уст – про себя поговаривала Зарвард, и складывалось такое ощущение, что она знала эту девушку уже давно.

- Слушаю – пытаясь не выдать волнение, коротко обозначил свое присутствие на этом конце телефонной линии Патрик.

- Барев, Патрик. Это Аревик.

- Барев, Аревик. – ответил Патрик. Это было одно из немногих слов, которые он знал на армянском.

- Как ты узнала мой номер телефона?

- Мне Вардан дал его.

- Он на меня не злится?

- Нисколько. Он мне сказал, что был приятно удивлен твоей смелостью. И что он тебя сейчас еще больше уважает.

Патрика обрадовала эта новость, но он не выдал своего восторга. Но его еще больше воодушевило то, что в его голосе появилась уверенность и разговор с Аревик оказался не таким сложным процессом, как ему казалось. Патрик не стал говорить Аревик, что и он искал ее номер телефона, и что собирался сам ей позвонить.

- Я звоню по делу – безаппеляционно заявила Аревик, дабы развеять сомнения в ином интересе к персоне Патрика.

- Мне бы хотелось, чтобы мы встретились и обсудили твое участие в армянских проектах. Если ты, конечно, заинтересован в них.

- Я хочу быть причастен к этому, – твердо заявил Патрик.

- Завтра в 18.30 в парке тебя устроит?

- Вполне.

- Тогда, до встречи.

- До встречи.

- Кстати, твоя мама прекрасно говорит на армянском, не мешало бы и тебе выучить родной язык, – напоследок заметила Аревик.

Патрик не обиделся на эти слова, а лишь широко улыбнулся, отдав должное прямоте этой удивительной девушки.

Сегодня, наконец, он мог уснуть спокойно, умиротворенно. Все случилось так, как он и не мог даже мечтать. Он лежал на кровати с застывшей на лице улыбкой, а в его голове крутились различные сценарии взаимоотношений с Аревик. И с этими сладкими мыслями и все той же улыбкой на лице, он погрузился в сон, где раньше назначенного срока встретился с девушкой своей мечты.

Патрик проснулся прежде, чем прозвенел сигнал будильника. Он был бодр и полон сил. Надев свою любимую рубашку, которая была припасена для торжественных событий, пиджак, новые брюки. Он должен был произвести неизгладимое впечатление на Аревик. И хотя Патрик всегда был опрятен и элегантен, сегодня он подошел к своему внешнему облику, с особой скрупулезностью.

Во время завтрака Зарвард заметила приподнятое настроение сына и праздничный характер одежды.

- Ты сегодня собираешься на какое-то мероприятие? – спросила мать.

- Нет, я после занятий должен встретиться с другом, - ответил Патрик.

Зарвард, конечно же, понимала, что скрывают слова сына. Она догадывалась, что за друг это был, но дабы не смущать сына, не стала продолжать.

Несмотря на то, что настроение Патрика ни в какое сравнение не шло с тем, что было ранее, он по-прежнему не мог усидеть на занятиях. С нетерпением ждал встречи. Как только прозвенел звонок, Патрик подхватил уже заранее собранный портфель и первым выбежал из аудитории. Он стремглав побежал по коридору, не замечая ничего и никого вокруг.

- Патрик! – Сзади прозвучал возглас. Молодой человек сначала подумал, что ему послышалось, но он повторно услышал свое имя. Пробежав еще несколько шагов, Патрик остановился и повернул голову.

Возле окна стоял студент. Патрик узнал в нем Вардана. Он взглянул на часы. У него еще было достаточно времени до встречи с Аревик и поэтому он направился к товарищу.

Вардан протянул руку и Патрик поздоровался с ним.

- Прости меня Вардан, я подвел тебя. Я все это время хотел…

- Все нормально, Патрик. – Не дал договорить Вардан. – Это я виноват, мне не следовало тебя туда приводить. К тому же Гевор в последнее время начал себя неправильно вести. Я тоже ушел.

После этих слов Патрик почувствовал еще большие угрызения совести.

- Ты не переживай, это не из-за тебя. Я давно должен был сделать это. – Как будто почувствовал настроение товарища Вардан. – Может, мы выпьем по чашечке кофе в столовой?

- Я бы с удовольствием Вардан, но мне нужно идти. Я должен встретиться с другом. Но я думаю, что в ближайшие дни нам обязательно стоит увидеться и побеседовать.

- Кажется, я догадываюсь, что за друг тебя ждет. – Слегка улыбнувшись, произнес Вардан. – И мне с ней конкурировать бесполезно.

Патрик в ответ смущенно улыбнулся и не стал возражать, тем самым подтвердив догадки своего смышленого друга. Попрощавшись с ним, он поспешил на долгожданную встречу.

Когда Патрик добрался до парка, на одной из скамеек он увидел Аревик. Девушка его не видела, так как она смотрела в другую сторону. Патрик замедлил шаг и с упоением смотрел на нее. Ее волнистые волосы порой изредка колыхались от легкого ветра. Синее платье смотрелось на ней восхитительно. Она была подобна фиалке распустившейся на берегу горной речки.

Увидев Патрика, Аревик резко поднялась со скамейки и поправила платье.

- Я рано пришла, так что не волнуйся, ты не опоздал. – Начала Аревик, видя немного встревоженное лицо товарища. – Может, немного прогуляемся по парку? У нас еще есть время.

- С удовольствием. – Ответил Патрик. – А куда мы пойдем?

- Запомни Патрик, все, что ты сегодня увидишь и услышишь, должен сохранить в строжайшей тайне.

- Обещаю – уверенно произнес Патрик, толком не разобравшись в смысле слов Аревик. Но, тем не менее, он не стал подробнее расспрашивать ее.

После этого, они молча шагали по дорожке проложенной между высокими деревьями. Молодые люди не заметили, как проделали довольно таки большой путь, так и не промолвив ни единого слова. Никто из них не решался брать на себя инициативу. Они не хотели говорить лишь ради того, чтобы разрушить стену безмолвия. Каждый из них искал подходящие слова, но никак не находил их. Особенно это было удивительно для Аревик, которая отличалась словоохотливостью.

Они прошли по проспекту Шартрë, затем свернули налево на улицу Клиник. Зашли во двор и окольными путями подошли к трехэтажному дому с ветшалой штукатуркой. Он стоял отдельно от остальных домов и несведущему человеку, сложно было бы его найти, даже зная точный адрес. Патрик также заметил, что ни одного окна не выходило на ту сторону, с которой они подошли к нему. Аревик повела его к потайной лестнице, по которой они спустились вниз. Перед ними находилась дверь. Аревик постучалась в нее условленным образом (три стука-пауза-два стука-пауза-три стука).

- Пароль, - послышался мужской голос с обратной стороны двери.

- Ани, - произнесла Аревик.

Дверь отворилась и молодые люди зашли в небольшую душную комнату. Здесь было темно и душно. Лишь солнечный свет с небольшой прорези между стеной и потолком освещал комнату. На столе лежали различные бумаги с записями, нарисованные от руки карты и схемы, несколько фонариков. Чуть в сторонке стоял диван, который явно свое отслужил. Возле стола находилось четверо ребят, которые внимали объяснениям пятого. Он им что-то описывал, выводя какие-то детали карандашом на бумаге.

Внезапное появление новых людей заставило их оторваться от инструктажа.

- Кто это, Аревик? – в грубой форме спросил тот, кто находился в центре этой группы. Пристальное внимание всех находившихся в комнате парней привлек не только «чужак», но и внешний вид Аревик. Она доселе не представала в подобном образе и, наверное, впервые в ней увидели девушку, а не единомышленника.

- Это Патрик, - коротко ответила девушка.

- Как ты смеешь приводить сюда чужака? Ты же знаешь, что все действия должны согласовываться со мной.

- Нерсес, ты забываешь, что я тоже стояла у истоков нашей организации и немало сделала для ее становления. Мне кажется, я имею право принимать самостоятельные решения. Хотя бы иногда. И нам не помешает пополнять наши ряды людьми, которые хотят сделать что-то полезное для нашей нации. А то, скоро нас никто не будет воспринимать должным образом. У нас общее дело и мы должны его делать сообща.

- Но кто может гарантировать, что завтра он не выдаст нас? То, что он армянин, ни о чем еще не говорит. Мы его не знаем.

- Я его знаю и ручаюсь за него. – Поставила точку в споре Аревик.

Патрик все это время наблюдал за диалогом стоя возле двери и не решался что-либо сказать. Он явно не ждал подобного приема. Ему хотелось поскорее покинуть это помещение и лишь присутствие Аревик, заставляло его оставаться здесь.

- Я могу уйти – вдруг неожиданно произнес Патрик. – Не волнуйтесь, ни одна душа не узнает, где я был и кого видел. Мне казалось, армяне должны держаться вместе, особенно вдалеке от своей родины.

- Ты никуда не уйдешь – решительно произнесла Аревик. – Но если все настоят на твоем уходе, то я уйду вместе с тобой.

Никто не ожидал такого поворота событий. Нерсесу скрипя сердцем, пришлось смириться с присутствием Патрика.

Конечно, к большому неудовольствию Нерсеса, им пришлось прекратить начатое обсуждение. Он быстренько свернул лежащие на столе бумаги с записями и схемами, дабы уберечь их от «ненадежных глаз». Затем он приступил к расспросу Патрика. Его интересовало все, вплоть до мелочей. Он расспрашивал его о семье, об учебе, друзьях, знакомых. Он пытался придраться к каждому ответу опрашиваемого. Среди вопросов были и такие, которые выглядели, мягко говоря, странно. Но Патрик старался не показывать своего смущения. В том числе Нерсеса интересовало, смог бы Патрик убить человека, если бы этого требовала «высокая цель». На что тот ответил, что никогда не помышлял лишать жизни человека и ни за что не пойдет на подобное действо.

Внимание всех присутствующих в комнате было приковано к фигуре Патрика. Некоторые из них с сочувствием смотрели на него. В том числе Аревик, но никто не смел вмешаться и закончить мучения Патрика. Это было своего рода посвящение.

Почти полчаса длился допрос. Патрик с достоинством выдержал его. Нерсес не проявляя никаких эмоций отсел от него, тем самым показывая, что на сегодня хватит. Следя за поведением новичка, большинство присутствующих ребят прониклись симпатией к нему. Нельзя было не заметить большой умственный потенциал парня. Не каждый мог так уверенно вести диалог с Нерсесом, который обладал сильной внутренней энергией. Он своей резкостью и внушающим трепет взглядом мог ввергнуть в замешательство практически любого своего оппонента. Но Патрик был не из их числа.

Затем ребята разбились на пары, насколько это было возможно в этой крохотной комнате и о чем-то беседовали. Патрик не улавливал их смысл, так как беседа велась в основном на армянском, а этим языком он не владел. Он понимал лишь смысл отдельных, знакомых ему слов. Иногда ребята также вставляли в свою армянскую речь французские слова. Аревик беседовала, то с одним, то с другим молодым человеком, пока к ней не подошел Нерсес. Он сказал, что должен с ней обсудить несколько важных вещей. Но он это сделает при других обстоятельствах. Нерсес произнес это на французском. Видимо для того, чтобы Патрик понял. Ведь говоря о других обстоятельствах, он намекал на то, что разговор должен состояться не в присутствии «чужака». Патрик, естественно, понял намек. Он, в принципе, и не ожидал, что за столь короткий срок заслужит полного доверия от своих новых знакомых. Поэтому эта уловка не слишком его смутила.

К неудовольствию Нерсеса, Аревик ушла в сопровождении Патрика, хотя их пути лежали в разных направлениях, Нерсесу было неприятно видеть Аревик в компании с неким чуждым ему парнем. В нем проснулось сильное чувство ревности, хотя доселе он не проявлял никаких претензий на близкие отношения с Аревик. Он воспринимал ее как единомышленника, если можно так выразиться – «делового партнера». Но вдруг в нем проснулись некие чувства, которые покоились в глубинах его души. И видя соперника, в лице Патрика, они вдруг молниеносно вырвались наружу. Он не мог понять, как кто-то посмел посягнуть на его «собственность». Он был уязвлен. Даже его выражение лица изменилось. Вскоре он успокоился, взял себя в руки и вновь стал прежним Нерсесом. Но его сознание время от времени давало сбои и он возвращался к неприятнейшей для себя ситуации.

Между Аревик и Патриком вновь поселилось безмолвие. Но его природа уже отличалась от предшествующей ситуации.

- Ты научишь меня говорить по-армянски? – неожиданным вопросом прервал молчание Патрик.

- Я попрошу ребят в твоем присутствии говорить на французском – Аревик приняла просьбу Патрика за некий намек.

- Ребята вовсе не обязаны говорить на французском лишь из-за того, что я не понимаю армянского. Я тоже хочу говорить на родном языке.

- Я думала, для тебя родным является французский.

- Да, я родился во Франции и всегда говорил на французском, но хочу я этого или нет, в душе я армянин и всегда буду им. Я хочу наслаждаться, разговаривая на армянском, выводя силуэты древних букв. Я столько всего упустил, но, надеюсь, успею наверстать. Если ты мне поможешь в этом.

- Я буду рада тебе помочь.

- Говори со мной на армянском! – Решительно заявил Патрик.

Аревик улыбнулась. Это была армянская улыбка. Казалось, сложно в это поверить, но порой и выражения лиц имеют национальную окраску. Эта улыбка проникла глубоко в сознание Патрика и он почувствовал, что в его организме происходят неконтролируемые им процессы. Ему от этого одновременно стало и страшно, и приятно. Он боялся, что Аревик заговорит с ним. Потому что знал, что не сможет сказать в ответ что-либо связное, так как его язык онемел. Но к счастью, Аревик молчала. И они в привычной тишине продолжили свой путь.

Патрик и Аревик стали видеться все чаще. Бывало, они встречались несколько раз за день. Они говорили о музыке, живописи, кино, науке. И в эти часы Аревик была невероятно нежна. И, лишь когда речь заходила о политике, она перевоплощалась в «воина». Патрик знал, что придет день и он скажет ей важные слова. А через некоторое время они поженятся и у них будет образцовая семья. А пока он не решался поговорить с Аревик об этом, довольствуясь теми прекрасными моментами, что находился рядом с ней. К тому же, им незачем было говорить о чувствах, когда и без слов все было ясно.

Патрик усиленно изучал армянский язык. Аревик приносила ему учебники и он в любую свободную минуту уединялся с ними. Его по-настоящему увлекал этот древний язык, и он никак не мог насытиться получаемыми знаниями. Но больше всего ему нравились практические занятия, непосредственным участником которых была Аревик. Спустя несколько недель, он уже вел несложные беседы со своей учительницей. Результаты радовали обоих участников этого процесса. Естественно, обучение армянскому не шло в ущерб основной учебе Патрика. Он по-прежнему оставался одним из лучших студентов университета и не собирался ослаблять хватку. Один или два раза в неделю они приходили в «тайное армянское общество». Нерсес по-прежнему относился к Патрику с некой неприязнью, но старался особо не показывать это при Аревик. Однако другие ребята потихоньку начинали доверять новому товарищу. Освоившись, Патрик высказывал свои идеи по тому или иному вопросу. В большинстве своем они были очень толковыми и это тоже раздражало Нерсеса. Но больше всего он возмущался, когда «новичок» ставил под сомнение некоторые его решения и они находили одобрение и поддержку Аревик и остальных ребят. Иногда Нерсес безосновательно выходил из себя и это не прибавляло ему авторитета в глазах ребят. Патрик потихоньку превращался в скрытого лидера. К нему прислушивались, у него спрашивали совета. Это, естественно, не относилось к Нерсесу. Все принимаемые решения по-прежнему находились в его преференции.

Вначале Патрик лишь наблюдал за действиями своих новых товарищей. Но по прошествии времени, он тоже включился в процесс. К тому же ему помогло то обстоятельство, что он начал понимать армянский язык и довольно сносно разговаривал со всеми. Раньше Нерсес, когда хотел что-то скрыть от Патрика, то говорил непременно на армянском. Теперь он лишился этого преимущества. Патрик выполнял простые курьерские поручения Нерсеса. Он передавал какие-то свертки, письма, записки. Забирал ответные посылки. И все поручения требовали осторожности и должны были быть скрыты от посторонних глаз. Об этом каждый раз предупреждал Нерсес. Передача производилась в основном в скрытых от людских глаз местах. Но бывали и исключения. Так один раз он сообщил юноше, сидевшему за одним из столиков оживленного кафе на набережной зашифрованное послание. Он называл кодовое слово, в ответ слышал другое, которое сообщал ему Нерсес. Патрик никогда не интересовался о содержимом проходящих через его руки посылок, либо сообщений. Да и вряд ли Нерсес сказал бы ему об этом. Его пока устраивало то, что ему доверяют столь важные поручения. Патрик задумывался на счет того, что возможно это является одним из этапов его проверки. Нерсес же ждал, что однажды Патрик подведет и у него будут основания выдворить его. Но «новичок» не допускал ни одной ошибки.

В один из дней Патрик принес в комнату очередную посылку. Она была довольно-таки тяжелой. Нерсес вопреки обычной практике достал из пакета прямоугольный сверток, завернутый в упаковочную бумагу. Он разрезал ножом бечевки и распаковал ее при Патрике. Внутри находились листовки.

- Подойди ко мне Патрик – обратился к юноше Нерсес. – Ты должен раздать эти листовки людям на улице, в портах, выходящим с завода рабочим. Возьмешь с собой Поля. Только будьте осторожны. Если увидите поблизости жандармов, то немедленно уходите. Старайтесь долго не оставаться в одном месте.

Поль Шагинян был младшим братом Мориса-Абгара. Ему было 12 лет. Так как Морис-Абгар был близким другом Нерсеса, тот разрешал ему приводить с собой брата. Поль был очень смышленым мальчиком и все схватывал на лету. Он выполнял мелкие поручения и никогда не подводил. Присутствие среди старших по возрасту ребят прельщало его. Он дорожил этим обществом и старался всем угодить. В свою очередь ребята относились к нему с теплотой и заботой. Хотя Полю повезло меньше с именем, чем его брату, который в армянском обществе настаивал, чтобы его называли Абгаром, а французам представлялся Морисом, но в его характере проявлялось гораздо больше армянских черт.

Патрик подошел к столу и взглянул на листовки. На них призывалось очистить город от турков. В них также говорилось, что турки отнимают рабочие места у французов и предупреждалось об опасности, которую они представляют. Также отмечалось, что они вырезали христианский народ и подобного рода действия могут совершить и по отношению к другому христианскому народу – французам, как утопично это не звучало.

- Ты задумал опасную затею. Это может обернуться против нас – заметил Патрик.

- Ты опять дерзишь мне. Приказы здесь отдаю я и мои поручения не обсуждаются. Если хочешь уйти – уходи. Никто тебя не будет удерживать.

Юный Поль наблюдал за диалогом и ему хотелось, чтобы Патрик одержал верх в этом «поединке». Его тоже не прельщала идея Нерсеса. В комнате больше никого не было, чтобы вступиться за того или иного оппонента. Поль, естественно, и не помышлял вмешиваться. Да и вряд ли его слова возымели бы какое-либо действие в этой ситуации.

Патрик задумался. Он понимал, что если откажется, то двери общества для него навсегда будут закрыты. К тому же Нерсес обязательно попытается дискредитировать его в глазах Аревик. Здесь он получал частичку Родины, которой был лишен долгие годы. И у него не было желания ее терять. Но, самое страшное для него было то, что он мог потерять Аревик. В любом случае, если он откажется выполнять приказ, то его поручат кому-то другому.

- Хорошо, я все сделаю – после некоторого раздумья ответил Патрик.

- Так-то лучше, забирайте листовки и уходите.

В глазах Поля проскользнуло некое разочарование. И он, с заметно недовольным видом, проследовал к выходу вслед за Патриком.

Патрик в голове прикинул, каким образом он проложит маршрут. Он намеревался по бульвару Либерасьон выйти на авеню Канебьер, где всегда было многолюдно и далее проследовать к порту. Затем пройтись по набережной, а ближе к пяти часам раздать листовки рабочим, которые примерно в это время заканчивали трудиться.

Он выполнял это поручение с тяжелым сердцем и представлял, каково приходится Полю. Поэтому он старался оградить его от раздачи листовок. Тем не менее, Поль ни на шаг не отходил от своего старшего товарища и, понимая, что и тот не в восторге от происходящего, все-таки выпрашивал кипу черно-белых бумажек для реализации. И надо заметить, что у него они исчезали с гораздо большей скоростью, чем у Патрика. Люди, глядя на его миловидное, детское лицо с оттенками жалости охотно брали с его рук листовки. Некоторые, прочтя содержание, пытались читать мораль мальчику, а тот смущался, иногда даже доходило до слез. Видя это, Патрик категорически отказывался давать тому очередную порцию листовок, но Поль с упорством достойным античных героев, буквально вырывал из его рук бумажки и выполнял ненавистную миссию наравне с партнером. В тоже время Патрик понимал, что он не мог выбросить их и спустя несколько часов вернуться и доложить Нерсесу, что все раздал, так как наверняка кто-то наблюдал за ними. Особенно туго им пришлось в Порту, где работало много эмигрантов и большинство из них, мягко говоря, были не в восторге от содержания получаемых листовок.

- Задание выполнено! – четко, с неким подтекстом отрапортавал Нерсесу Патрик. Он выглядел измотанным, как будто целый день трудился на погрузке судна. Но это была не физическая усталость, а моральная.

Юный Поль тоже глядел на «главаря» с некоей недоброжелательностью, которую в отличие от старшего товарища не способен был скрывать. Находящийся в этот момент в комнате Морис-Абгар, тоже заметил необычное выражение лица младшего брата, который обычно был счастлив находиться в этой компании.

- С тобой все в порядке Поль?

- Да! – попытался уверенным голосом ответить тот. Но из этого у него ничего не вышло. Более того, пытаясь быть убедительным, Поль явно перестарался и голос у него прозвучал с некоторой фальшью, что еще больше насторожило старшего брата.

- Где вы были? – прозвучало из уст Абгара. Он был настолько сконфужен, поведением брата, что сам растерялся. Задавая вопрос Полю, он вдруг обратил свой укоряющий взор на Патрика.

- Мы были на задании, - на сей раз спокойно ответил Поль.

- Успокойся, Абгар. Я попросил его сопровождать Патрика, который раздавал листовки. Я в любой момент мог уйти, поэтому и попросил Патрика взять его с собой. Тем более твоему брату гораздо приятнее было находиться на свежем воздухе, чем сидеть в четырех стенах, – попытался успокоить друга Нерсес.

После этих слов Поль вновь нахмурил брови и со злобой взглянул на Нерсеса.

- Впредь, не смей отправлять моего брата куда-либо без моего ведома, - огрызнулся на друга Абгар.

- Тогда не стоит его приводить сюда, - в ответ кинул Нерсес.

- Может, ты и мне запретишь приходить?

- Но это ты решай сам.

- Я тоже могу сам за себя решить, - высказал свой протест против поведения не только Нерсеса, но и брата Поль. Эта смелая реплика заставила умолкнуть громкоголосых спорщиков и недоуменно взглянуть в сторону мальчишки. Его огромные черные глаза блестели от казалось бы неминуемых слез. Но юноша не собирался плакать. Не сейчас. Он неимоверным усилием обуздал в себе этот порыв. Его взгляд был настолько проникновенным в этот момент, что Нерсес и Абгар удивленно смотрели на него. Затем резко и почти одновременно отвели глаза в сторону и окончательно умолкли.

После этого все потихоньку начали расходиться. Патрик за все время, что приходил сюда, впервые наблюдал за намечавшейся ссорой между близкими друзьями Нерсесом и Морис-Абгаром. Это было признаком некоего раскола в сознании ребят. Патрик находился под впечатлением спонтанно раскрывшейся личности Поля. В характере этого мальчишки он увидел истинную силу армянского народа. Его будущее.

*****

Вот уже несколько дней Патрик не виделся с Аревик. Она уехала в Париж навестить тетю. Он скучал по ней и с нетерпением ждал ее возвращения. Но помимо Аревик его занимали мысли о далекой родине. Патрик пытался анализировать тот поток информации, которую получал, посещая «общество», найти ответы на множество вопросов, которые возникали постоянно. Ребята часто говорили о возвращении исторических земель, о мести за Геноцид. Вся их деятельность основывалась на противоборстве с турками. И в поисках ответов на свои вопросы, он обращался к книгам, сохранившимся историческим свидетельствам. Поэтому, помимо, армянского языка, в чем Патрик достиг огромного прогресса, он начал изучать историю Армянского народа. Особенно он углублялся в изучении событий Геноцида. Часами пропадал в библиотеках, в основном в Saint-Charles Municipal Library, находящийся рядом с его университетом Прованс Экс-Марсель 1, выискивая любое упоминание «армянского вопроса». Хотя печатной информации было очень мало, но иногда ему попадались уникальные источники. Патрик за очень короткий срок настолько углубился в изучении армянской истории и в частности XIX–XX векjd, что знал гораздо больше своих товарищей из «общества» и мог написать даже научные труды по этой тематике. Он видел все плюсы и минусы суждений и действий «команды» Нерсеса, которые гораздо раньше него прикоснулись этих тем.

Хотя Патрик почти каждый день приходил в «общество» и постоянно общался с ребятами, но никого из них он не мог назвать своим другом. Он со всеми был в хороших отношениях, ко многим относился с большой симпатией, но для настоящей дружбы всего этого было недостаточно. Поистине дружеские отношения у него сложились с Варданом. История с Гевором, казалось, должна была их отдалить друг от друга, но все вышло наоборот. Они постоянно виделись в университете и старались по мере возможности встречаться вне его стен. Вардана, как и Патрика, волновала судьба далекой Армении, с которой они были связаны глубокими корнями и они делились своими взглядами. Не обходилось и без споров, но они всегда разрешались деликатно, несмотря на то, что почти всегда никому не удавалось переубедить другого. Вардан также являлся единственным человеком, которому Патрик признался в своих чувствах к Аревик. Вардан, с малых лет друживший с Аревик, был рад осознавать, что в скором будущем образуется прекрасная семейная пара. Зная ее, он не сомневался, что Патрик именно тот человек, с которым она будет счастлива. Он советовал своему другу поскорее признаться о своих чувствах Аревик, но тот отвечал, что обязательно сделает это как только придет время.

Помимо постоянных мыслей об Аревик, в последнее время Патрику не давала покоя еще одна. Он хотел знать личную сторону трагедии, постигшей его народ в конце XIX – начале XX века. Он горел желанием узнать историю своих родителей и давно искал возможность поговорить с ними на запретную, полную душевной боли тему. И вот настал тот день, когда он для себя окончательно решил, что обязательно поговорит с ними.

Придя домой, он застал родителей в саду. Арам возился с виноградником. Он срезал лишние листья, чтобы те не мешали впитывать плодам солнечный свет. Он нежно поглаживал еще недозревшие виноградные гроздья, словно разговаривая с ними. Буквально через пару недель можно было собирать щедрый урожай. Вообще-то, кроме виноградников в маленьком, но невероятно ярком саду было посажено много плодовых деревьев: абрикосы, персики, инжир, айва всех и не счесть. Но, почему-то, наибольшего внимания от хозяина этого поистине чудесного сада, удостаивались виноградники. Зарвард тем временем поливала цветы. Патрик со стороны наблюдал за этой идиллией, сидя на крыльце их уютного дома. До тех пор пока его не заметила Зарвард. Увидев сына, она тут же отложила в сторону лейку, подошла к нему и поцеловала. Солнце уже клонилось к закату и поэтому, отложив все дела, они все вместе пошли в дом, чтобы поужинать.

Не успел Патрик переодеться и умыться, как Зарвард уже накрыла на стол. Как всегда на столе были всякие вкусности. Помимо большого количества овощей, зелени и сыра, Патрик увидел свои любимые закуски – баклажаны завернутые рулетом с начинкой из грецких орехов, чеснока и сметаны, украшенные гранатовыми зернами. А главным блюдом являлась кюфта, приготовление которой требовало немалых усилий. Но Зарвард не жалела усилий для того, чтобы порадовать мужа и сына.

За обеденным столом, семейство Симон всегда вело беседу. Зарвард делилась новостями, услышанными от соседей, Патрик рассказывал об успехах в университете, но увлекательнее всего было слушать Арама. Помимо того, что он являлся превосходным рассказчиком, у него на работе каждый день происходило что-то интересное. Арам Симон, вскоре после прибытия во Францию, овладел ремеслом портного. Он не покладая рук трудился на различных фабриках, постепенно совершенствуя свое мастерство. Во время Второй Мировой войны, он был бригадиром фабрики, которая шила форму для французских солдат. Несколько лет спустя, он решил взять в аренду небольшое помещение и открыть собственную мастерскую. Сначала было трудно, но затем дела пошли на лад. Тогда, он настоял на том, чтобы Зарвард оставила свою работу в булочной. И хотя ей нравилась работа, она не стала перечить своему мужу и согласилась с его решением. Полностью посвятила себя семье.

Вскоре, среди его клиентов значились очень влиятельные политики, люди искусства и известные общественные деятели, которые доверяли ему пошив костюмов, платьев для важных торжеств. Они высоко ценили не только талант и мастерство Арама, но и его человеческие качества. Многие предлагали ему содействие в решении тех или иных вопросов. Но Арам никогда не пользовался их предрасположенностью. Он не любил никого обременять своими просьбами и всего всегда добивался сам. Это качество он привил и своему сыну.

С малых лет Патрик щеголял в элегантных нарядах, сшитых отцом. Более того, члены семей друзей, знакомых, соседей, не раз обращались к Араму, с просьбой сшить для них наряды. И Арам никому не отказывал, даже если был обременен важными заказами. Он даже отказывался брать деньги с тех, кто жил в недостатке. Он пользовался безмерным уважением среди них. Почти все армяне называли его «варпет»[28] и, когда Патрик слышал это обращение, то считал это неким пренебрежением, и ему становилось обидно за отца. Он не понимал, почему отец не противостоит этому. Лишь выучив армянский, он узнал смысл и значение этого слова. Очень немногие удостаивались этого обращения.

Арам всегда одевался элегантно и опрятно. Он считал, что внешний вид человека имеет важное значение для восприятия личности и может предрасположить к себе собеседника или клиента. Он не понимал своих коллег – портных, которые одевались бледно, неказисто, при этом предлагали сшить своим клиентам дорогие наряды.

Сегодняшний ужин как всегда не остался обделен очередной увлекательной историей от главы семейства. Они иногда казались настолько невероятными, что некоторые люди подвергали сомнению подлинность слов Арама. Это естественно не касалось Зарвард и Патрика. Они-то знали, что все изложенное Арамом является чистой правдой. Он даже никогда не добавлял от себя никаких деталей, чтобы придать своей истории товарный вид. Как это делают менее искушенные рассказчики, чтобы тем самым удостоиться внимания слушателей. Арама хотелось слушать непрерывно. Даже когда он рассказывал одну и ту же историю повторно, она не теряла своей привлекательности, так как он виртуозно чувствовал настроение людей. Он знал, в какой обстановке, что и как говорить, чтобы это было уместно.

«Как-то неделю назад в мое ателье зашел молодой человек и заказал пошив костюма из тончайшей шерсти. – Начал свой рассказ Арам Симон. - Он долго просматривал ткани и остановил свой выбор на самой дорогой. Это была ткань из тончайшей шерсти ламы, которая у меня хранилась в небольшом количестве, так как основная масса моих клиентов придерживается более рационалистических взглядов. Часто их больше волнует то, как на них сидит костюм, чем дороговизна ткани. Мужчина сказал, что через неделю намечается очень важное событие, на которое он хотел бы прийти в сшитом мной костюме. Я заверил, что его заказ будет выполнен к сроку и начал снимать мерки. Он поделился со мной своими пожеланиями о том, каким он хотел бы видеть свой будущий наряд и мы попрощались с ним.

И вот, сегодня примерно в полдень, в оговоренный день передо мной возник знакомый образ. Высокий, статный молодой человек широко улыбался, глядел на меня своими большими голубыми глазами. Я пригласил его в примерочную, где на вешалке висел его костюм. И когда он предстал моему взору, я не мог отвести взгляд от него, настолько идеально сидел на нем сшитый мной белый костюм. Его благородные черты лица, приобрели некий блеск, подобно тому, как превращается в бриллиант, подвергнутый огранке алмаз. Пожалуй, я никогда прежде не испытывал подобного удовлетворения от собственного творения.

Но каково было мое удивление, когда он резко изменился в лице. Он начал выражать негодование и был крайне возмущен результатом моей работы. Он активно размахивал руками, указывая на какие-то недочеты в моей работе. Он снял с себя пиджак и бросил в направлении стула.

Я стоял в оцепенении. Впервые за все время моей деятельности, я не угодил клиенту. И это в тот момент, когда я впервые был полностью удовлетворен своей работой. В моей душе воцарилось уныние, от того, что я подвел клиента. Я пал духом и с опущенной головой стоял перед ним. Я взял опрокинутый им пиджак и начал было его распарывать. Но молодой человек остановил меня. Он подошел ко мне и обнял.

- Простите мастер, – произнес он. – Я начинающий актер и решил на вас проверить, действительно ли правильно я выбрал свою профессию. А сшитый Вами костюм восхитителен. Я не мог насмотреться в зеркале на себя и поэтому долго не выходил к Вам. Я безмерно благодарен Вам.

- Недоразумение на моем лице сменилось странной улыбкой. Я сказал ему, что впредь он не сможет ни с кем проворачивать подобные фокусы. Так как в скором времени он станет очень знаменитым, и все его будут узнавать. Мы вместе посмеялись, и я получил очередную порцию неизгладимых впечатлений».

Очередная веселая история позабавила сидящих за столом. И все получили истинное удовольствие не только от вкусной еды, но и от приятного общения. Несмотря на приподнятое настроение родителей, Патрик не намеревался отступить от заранее намеченного плана и поговорить с ними о далеком прошлом. Как обычно после трапезы все перемещались в гостиную, где за небольшим столиком, Арам и Зарвард пили кофе, а Патрик чередовал этот тонизирующий напиток с чаем. В этот раз он остановил свой выбор на последнем. В качестве десерта был предложен пирог с сахарной начинкой – «гата». В отличие от предыдущего «акта», здесь общение сводилось к минимуму. Заменой служила музыка, которую выбирал Арам. Причем, чаще всего звучали песни его любимого Азнавура, несмотря на то, что у него была огромная коллекция пластинок различных направлений. Его любимыми песнями были La mamma и совсем новая La Boheme. Ее часто передавали по радио в 1966 году. И когда она звучала в эфире, Арам делал звук погромче и слушал с таким видом, будто эта мелодия была для него в новинку. Он внимательно вслушивался в каждое слово, пытался уловить каждую ноту. Его одолевала гордость за то, что голос его соотечественника звучал в доме практически каждого француза.

Но на этот раз Патрик решил нарушить традицию и завел разговор.

- Отец, расскажи мне о том, что заставило вас приехать во Францию.
Арам и Зарвард явно не ожидали услышать подобное от сына. Они растерянно переглянулись и вопрошающе посмотрели на Патрика.
- Я знаю, какие чудовищные муки пришлось вынести армянскому народу. Я хочу знать историю моей семьи. Хочу гордиться своими предками, отдать дань их памяти. Я знаю, как вам тяжело все вспоминать, но мне необходимо все знать.

Арам встал с кресла и начал молча ходить по комнате. Зарвард закрыла лицо ладонями, затем достала из кармана платок и вытерла глаза.

- Мы знали, что рано или поздно должны тебе рассказать обо всем, - начал Арам, - но мы не хотели, чтобы ты хоть как-то соприкоснулся с тем, через что нам пришлось пройти. Наши стремления были направлены на то, чтобы оградить тебя от проявления ненависти и злобы. Мы должны были создать тебе условия, чтобы ты безболезненно влился в местную среду. Чтобы ты не чувствовал себя обездоленным. Но в душе мы надеялись, что когда-нибудь ты обретешь свои корни.

- Я чувствовал бы себя гораздо ущемленнее, если бы предал забвению свое происхождение. Это же так прекрасно, хранить в себе частичку своей родины, даже если ни разу ее не видел. Настанет день, когда мы соединим эти частицы, разбросанные по всему миру, и, тогда, она вновь обретет былое величие. Но если не будет доставать каких-то частиц, то этим планам не суждено будет осуществиться. Как бы больно ни было бы мне услышать правду, я хочу знать все.

Дата добавления: 2015-08-18