Храм Солнца?

С предположением о том, что Гластонбери-Тор некогда был храмом солнечного божества, знаменитым во всем древнем мире своей необычной спиральной формой – или вообще был религиозным храмом, – мы вступаем в царство рассуждений о других рассуждениях.

Однако есть одно обстоятельство, помогающее отвлечься от абстракций. Гластонбери-Тор обладает интересной географической особенностью: его ромбовидная форма создает ориентировку приблизительно с юго-запада на северо-восток, причем длинная ось проходит через гребень холма, где стояла часовня св. Михаила. На этой линии оказывается и большой камень, который Джеффри Эш рассматривает как отметку входа в лабиринт. Стоит отметить, что эта ось расположена под углом 63 градуса к востоку от севера – в направлении восхода солнца в день 1 мая. (Теперь это 6 мая из-за смены юлианского календаря на григорианский.) В кельтской культуре от раннего средневековья до наших дней первый день мая, или Белтайн, был самым важным праздником года, отмечающим возрождение солнца после зимы и приход лета.

Но это еще не все. Если продолжить ось, проходящую через холм Тор, как воображаемую линию в обоих направлениях, она пересечет другие важные точки. В десяти милях к юго-западу расположен Бурроубридж-Мамп, необычный конический холм, похожий на миниатюрный вариант Гластонбери-Тор. Он находится точно на оси – если смотреть с Бурроубридж-Мамп, солнце поднимается прямо над Гластонбери-Тор утром в первый день мая. Это может быть совпадением, но если продолжить линию в северо-восточном направлении, она пройдет через южный вход огромного каменного круга в Эйвбери, который находится в центре самого большого комплекса доисторических структур на Британских островах. «Охотники за леями» продолжили эту линию еще дальше в обоих направлениях, нанизав на нее огромное количество доисторических и священных мест в Южной Англии (см. «Леи» далее в этом разделе).

Оставив в стороне далеко идущие предположения, достаточно обратить внимание на тот простой факт, что три ландшафтных элемента, созданных самой природой – вершина Бурроубридж-Мамп, длинная ось, проходящая через вершину холма Тор, и точка восхода солнца в первый день мая, – находятся на одной линии. Скептики обычно затруднялись комментировать это обстоятельство и сосредоточивали огонь своей критики на слабых сторонах гипотетических леев, соединяющих исторические и доисторические монументы. Однако проблема Гластонбери заключается в другом. Леи часто критикуют за то, что в них не содержится ясных свидетельств человеческой деятельности в доисторический период. Однако этот вопрос не возникает при обсуждении восхода солнца над Гластонбери-Тор в первый день мая. Ориентировка образована самой ромбовидной формой холма. Если добавить к этому Бурроубридж-Мамп, как-то трудно поверить, что доисторические бритты, с их повышенным интересом к астрономическим наблюдениям и особенно к движению солнца (см. «Мегалитические астрономы» в разделе «Глядя в небо»), пропустили такое поразительное природное совпадение.

Здесь кельтские мифы и фольклорные истории снова вступают в игру, предлагая объяснение на первый взгляд неуместной ассоциации между холмом Тор как моделью подземного мира и той ролью, которую он мог играть в древнем солнечном культе. В сохранившейся кельтской традиции празднования Белтайна на Британских островах можно видеть, что основное ритуальное действо представляет собой поединок между Летним и Зимним Солнцем, где призом для победителя служит рука Королевы Мая. Между армиями, выступавшими на стороне Зимы и Лета, устраивалось потешное сражение, и, после шумной свалки, Лето одерживало победу. Затем предводитель партии Лета становился Королем Мая, который «брал в жены» Королеву Мая и проходил вместе с ней по деревне во главе торжественной процессии.

Отголоски этого ритуала можно видеть в легенде о короле волшебного народа Гвинне. Гвитир, сын Грейдаля, был помолвлен с девой Крейддилад (которая появляется под именем Корделия в шекспировском «Короле Лире»), но незадолго до свадьбы появился король Гвинн и насильно увел ее с собой.

Гвитир собрал армию и пошел войной на Гвинна, но король Артур вмешался и заставил их заключить мир на следующих условиях:

«Дева должна остаться в доме своего отца, не отдав предпочтения никому из претендентов. Гвинн, сын Нудда, и Гвитир, сын Грейдаля, будут сражаться каждый год первого мая вплоть до Судного дня, и тот, кто одержит победу, возьмет девушку в жены».

Нетрудно понять, что эта ежегодно возобновляющаяся битва является параллельным вариантом истории о войне между королем Артуром и королем Мелвасом. В валлийской легенде Мелвас похищает Гвиневру (Гвинехвар), жену Артура, и увозит ее в свою крепость на Гластонбери-Тор. Артур ищет ее в течение одного года, потом собирает армию и осаждает замок Мелваса. Лишь вмешательство аббата Гластонбери позволяет заключить мир между двумя королями. Эта история стала излюбленной темой средневековых рыцарских романов, где особо подчеркивалось, что королева Гвиневра была похищена злым сэром Меллигаунсом (производное от «Мелваса») как раз в то время, когда она собирала весенние цветы утром Майского Дня.

И Гвинн, и Мелвас имеют четкие ассоциации с Гластонбери. Образцы средневекового фольклора свидетельствуют по меньшей мере о том, что связь между восходом солнца в канун праздника Белтайн и Гластонбери-Тор не была впервые открыта современными «охотниками за леями». Учитывая важное значение этого праздника в кельтском календаре, мы можем полагаться на постоянство древней традиции. Гластонбери некогда был средоточием весенних празднеств, где происходил поединок между Зимним и Летним Солнцем в борьбе за благосклонность Королевы Мая.

Эти легенды позволяют установить ряд связей – от предполагаемой структуры лабиринта до ориентировки на восход солнца в первый день мая. Если Гластонбери был центром древнего культа, где проводились ежегодные церемонии, теория о спиральных террасах получает новое подтверждение. Лабиринт мог рассматриваться как символическое владение Старого Солнца (Гвинна или Мелваса), повелителя Нижнего мира.

Интересные возможности, открытые исследователями Гластонбери-Тор, пока вызывают больше вопросов, чем ответов; лишь археологические данные по результатам раскопок на террасированных склонах могут стать решающим доказательством. Однако, как ни удивительно это может показаться, идея о земляных работах на склонах холма, который впоследствии играл роль крупного ритуального центра, не противоречит современным археологическим представлениям о британской культуре периода неолита и раннего бронзового века. За последние несколько десятилетий археологам пришлось признать, что значительные территории постепенно упорядочивались и превращались в «ритуальные ландшафты», состоящие из взаимосвязанных монументов. К ним относятся не только каменные круги, но также погребальные курганы и прямолинейные канавы, иногда достигающие нескольких миль в длину (см. «Леи» далее в этом разделе). Эйвбери, самый большой каменный круг на Британских островах, был построен в центре района, где концентрировались монументальные земляные сооружения, одно из которых (Виндмилл-хилл) имеет диаметр 3/4 мили. Чтобы выкопать канаву, окружающую его, понадобилось извлечь более 13 000 тонн мела. И, как будто этого было недостаточно, в миле от каменного круга древние строители возвели колоссальный курган из мела и земли – Силбери-хилл (см. «Вступление» к этому разделу). Размах работ достигал поистине грандиозных масштабов.

Несмотря на то, что лабиринт в Гластонбери-Тор является единственным в своем роде сооружением, он хорошо сочетается с тем, что нам известно о помыслах и устремлениях замечательных строителей древней Британии. Трудно представить, что они упустили бы шанс включить такой яркий самоцвет, как Гластонбери-Тор, в свое ожерелье ландшафтных сооружений. Хотя на самом холме сохранилось мало следов доисторической деятельности, в окрестностях Гластонбери есть достаточно свидетельств инженерного искусства периода неолита и раннего бронзового века. Привлеченные изобилием рыбы и дичи, доисторические первооткрыватели создали систему деревянных троп, или гатей, проложенных по окрестным болотам. «Путь Аббата», проложенный между двумя островками возле Гластонбери около 2500 года до н. э., был сделан примерно из 10 000 древесных стволов, расколотых пополам, которые затем укладывались на кучи хвороста и ветвей кустарника, удерживаемые на месте длинными кольями, погруженными глубоко в болотистую почву. Другая тропа, известная под названием «Свежий Путь», была сооружена еще раньше; если подтвердится датировка «3807 год до н. э.», полученная в результате анализа древесных колец, то это будет вообще самая старая дорога в мире.

В сомерсетских болотах было невозможно осуществлять крупные земляные работы или воздвигать каменные монументы для строительства религиозного центра. Так может быть, Гластонбери-Тор, с его природной ориентировкой на восход солнца в день главного праздника по кельтскому календарю, был идеальным кандидатом на эту роль?

Однако здесь возникает другой вопрос. Если Гластонбери-Тор действительно был выбран как место ритуального центра, археологам предстоит разобраться с проблемой его взаимоотношений с Эйвбери. Линия восхода в первый день мая, при наблюдении с холма Тор, проходит через центр Эйвбери. Означает ли это, что каменный круг в Эйвбери был сооружен именно в этом месте из-за расположения Гластонбери-Тор?

Означает ли это, что Гластонбери-Тор гораздо старше, чем Эйвбери?

Хотелось бы надеяться, что продуманные археологические раскопки на террасах холма когда-нибудь позволят проверить вдохновенную догадку Джеффри Расселла и подтвердить или опровергнуть идею о том, что в Гластонбери спрятан ключ к разгадке ритуальных ландшафтов Древней Британии».

- Я как будто оглохла. Как будто что-то сливается-разливается там в ушах. Или смыкается-размыкается. И в голове как будто что-то лишнее. Горечь такая. Вода горькая. Мне добавили в нее лекарства? Голова тяжелая. Не думает ни о чем. Привет...

Габи вышла к Бену на террасу, получив его сообщение.

- Тебя не было вчера. Ты не отвечала. И Грейс тоже. И Бенни. Что-то случилось? Я испугался за тебя.

Она села в кресло, подперев голову ладонью.

- Да, это было... обследование. Надо же... меня выжали до капли... Как выцедили... Прости, я сейчас даже не знаю, что делать и чего хочу. Я обещала Джеймсу сегодня показать главу о его мастерской. Наверху, где он пишет картины. А у меня такие волны в затылке и гул в висках. Бен...

Закрыв глаза, она, казалось, погрузилась в неглубокий, скрывающий лежащего в его сердцевине, гамак дремоты.

- Ты можешь?

- Что, Габи?

- Отвести меня к реке?

- Отнести?

Она улыбнулась.

- Отвести. За руку. Я дойду с закрытыми глазами.

Держа его ладонь, мягко тянущую ее вперед, Габи, казалось, спала на ходу.

Только когда они спустились к ивовым зарослям, она приоткрыла один глаз, тряхнув крылом своей белой шелковистой гривы. Бен обернулся. В этот момент она напоминала афганскую борзую.

- Ложись.

Бен расстелил синее покрывало, захваченное с террасы, которое нес перекинутым через плечо. Габи опустилась на плед и легла, согнув одну ногу в колене и запрокинув голову.

- Вот, что нужно, - сказала она. - Все растворится, все улетит, все пройдет.

Не открывая глаз, она смотрела вверх. Боль головы, ее тяжесть, стала сгущаться в затылке и за ушами, превращаясь в свинцовые шарики, которые становились все меньше и меньше. Она глубоко дышала, с каждым выдохом отпуская их от себя, наблюдая, как они выходят из нее, растворяясь в пространстве, становясь все мельче, все более жидкими, а затем и эфирными, как темные масляные капли в невесомости. Она приоткрыла губы, расслабив челюсти и дыша ртом.

- Я пролежу так до-о-олго, - сказала она.

- Хорошо, - ответил Бен. - Тебя бросятся искать.

Она усмехнулась.

- Что меня искать? Я теперь всегда здесь. Куда я денусь?

- Все мы куда-то денемся. Габи...

- …?

- Как ты думаешь, где сейчас Норма?

Габи молчала.

- В застенках селен?

Габи улыбнулась.

- Ты почему улыбаешься?

- Я просто подумала. Увидела такую картину. Если, - она улыбнулась еще шире. - Если она и попала к ним в застенки, знаешь, что, я думаю, она делает?

- Что же?

- Учит степу своих сокамерниц. Соседок по бараку. Показывает им фокусы. Чудеса эквилибристики. На краю коек. И они там пляшут. Дразнят мучителей. Заставляют их обливаться слезами. От злости.

- Страшно, - сказал Бен.

Габи открыла глаза и посмотрела на него, сидящего рядом, снизу и сбоку.

- Не бойся, - сказала она, улыбаясь.

Он обернулся к ней.

- Скажи, ты...

В ее глазах появилась смешинка. Бен еще больше смутился. Она покачала головой. Спокойным взглядом она посмотрела вперед на другой берег, продолжая глубоко дышать.

- Какие знакомые запахи, - сказала она. - Я слышу их снова, как в детстве. Они все те же. Запахи, музыка, что еще?

- «...заберется в наш дом тихий шаг аромата, твоими шагами ступая, легкой звездной походкой, лучезарное тело весны»* - проговорил Бен.

- «Это стоит рядом», - откликнулась Габи. - «быть вещей птицей и быть рыбой, немой». Как хорошо, когда боль уходит...

Она приподняла плечи и села, скрестив ноги. Бен смотрел, как волосы бело-серебряной волной стекают с ее макушки, падая на плечо. Вот уже несколько месяцев он чувствовал себя обессиленным их шелковистой лаской, плывущим и тонущим под их невесомыми взмахами. «Когда являешься, звенят все реки в теле моем, колокола дрожат и бьются в небе и гимном полон мир»**. Он протянул было руку, чтобы, наконец, коснуться ее волос. Габи обернулась, наклонилась вперед и мгновенно встала, спружинив тренированными ногами. Приостановив его жест рукой, она едва заметно качнула

* П. Неруда «Похищенная ветка», из цикла «Стихи капитана» 1952.

** П. Неруда «Королева», из цикла «Стихи капитана» 1952.

головой.

- Не трогай меня сейчас, не трогай. Потом, когда ты узнаешь.

- Ты любишь Уилла? Отца? Ребекку? Кого?

Она снова улыбнулась.

- Всех. Я просто никого не хочу. Вот и все.

- А как же Уилл?

- Самый частый вопрос, правда? Но мне кажется, я уже как-то ответила на него.

Бен встал и подошел на шаг ближе.

- Это всегда так было?

- Всегда.

- С тобой ничего не случалось?

- Нет.

- Как такое может быть? Почему?

Она пожала плечами.

- Зато как свободно.

- Зато? Но как ты можешь знать?

- Скажи, ты смог бы жить в пустыне? А австралийской, в африканской?

- Нет.

- Но как ты можешь знать? Ты ведь не жил.

Он смутился.

- Вот, значит, что ты еще не делаешь, - сказал он. - По правде сказать, одна даже мысль об этом ужасно возбуждает, - он невесело улыбнулся, но во взгляде его не было раздражения. - Хитрое же ты создание. Сфинкс. Не оставить, не подступиться ближе. Когда ни на кого больше смотреть не получается. Как лизнуть железо на морозе. Кисло, сладко, а потом скажешь, что на свете есть только ты, и рот, как крови полон...

Он замолчал, дрожа от признания, опустив голову, не смея поднять глаз.

- Бен, - сказала она. - Но ведь то, что я не хочу тебя, ничего не решает.

Он поднял голову.

- Как не решает? Я только что сказал тебе, что...

- Я всегда видела это раньше. Это нормально. Но, если то, что ты сказал, правда, это можно как-то решить. Мы не похожи на других людей. Мы по-своему любим друг друга. Мы сможем быть вместе. Всегда. Если ты захочешь. Если ты этого захочешь. И сможешь.

Теперь в его взгляде проявилась обида.

- Что же нам делать? Что мне делать?

- Решить. Я не знаю, что ты сделаешь, и не смогу тебе подсказать. Но, как бы ты ни решил, для тебя это будет правильно.

- Пожалуйста, - он приблизил к ней лицо и прошептал. - Не презирай меня. Я совсем не понимаю, что у меня может получиться, но самое страшное, это носить на себе это клеймо урода и дурака в твоих глазах.

На мгновение он закрыл лицо ладонью.

- Это я порченый, я идиот, я ничего не понимаю. А мне хочется, чтобы когда-нибудь ты увидела равного во мне.

Он плакал, уже не сдерживаясь.

- Страшно – это так унизиться перед тобой вот так, до какого-то просто ужасного предела. Когда уже все бессмысленно. Я так надеялся, что мы когда-нибудь будем вдвоем. Совсем вдвоем. И тебе это будет нужно. Но как это сделать, теперь я не знаю. Никогда я не чувствовал себя, как... на Последнем Суде.

Опустив голову, он молча остановился и замер, повернувшись лицом к реке.

Габи наклонилась. Она подняла плед с земли, встряхнула его и, подойдя к Бену, накинула покрывало, как плащ, ему на плечи. Тонкая ткань утешительно и осторожно обволокла его.

- Мы сейчас вдвоем, - сказала она. - Час назад я умирала. А сейчас жива. И ты был со мной.

- А я для тебя еще живой? - спросил он, повернув к ней голову.

- Как будто только что родился.

Она смотрела прямо и спокойно. Глаза ее улыбались.

Из книги «Тайны древних цивилизаций»

Дата добавления: 2015-08-18