Глава 6. На ее губах вкус поцелуя,

На ее губах вкус поцелуя,

Она готова свернуть горы,

Она хочет быть танцовщицей.

А у него на стене висит картина, где изображен моряк,

Выходящий в порт каждый вечер.

Человек, рожденный в беспокойстве, словно при вспышках искр.

Это все, что нам нужно для полного счастья?

Молчание, но я уверен, что здесь есть что-то.

Расскажи мне, потому что я хочу услышать абсолютно всё.

"Absolute" The Fray

Когда я был ребёнком, то по ночам, лёжа в постели, мечтал о том, чтобы стать волшебником. А точнее, я мечтал о том, чтобы научиться исчезать – я на самом деле верил, что это возможно. Я хотел обрести причину, самоощущение – то, что каким-то образом выделяло бы меня. То, что заставило бы людей ко мне проникнуться.

А иногда, и такое бывало часто, я просто хотел исчезнуть. Раствориться. Я хотел закрыть глаза и думать о каком-нибудь красивом месте, где чувствовал бы себя как рыба в воде и хотел оказаться там. Но больше всего на свете я хотел найти своё место в жизни.

Я до сих пор временами закрываю глаза и мечтаю об этом. Закрыв глаза, делаю вид, что я снова маленький мальчик, делаю вид, что по-прежнему верю и представляю себя на пляже с горячей полуобнажённой цыпочкой. Ну, к примеру. Иногда я представляю себя на пляже, а иногда думаю о доме – да о чём угодно, но в основном об этом.

Принадлежность – довольно субъективное понятие. Принадлежность связана как с одним человеком, так и с группой людей.

И довольно легко убедиться, что Финн ничего подобного не чувствует.

– Папа, я могу попить? – спрашивает меня Финн, сидя на высоком табурете и положив руки на стойку бара.

– Что ты хочешь?

– Колу. – Его лицо выражает такое волнение, что просто невозможно сказать ему «нет».

– Кто бы сомневался. – Я наливаю ему напиток, себе пива и прислоняюсь к барной стойке. По воскресеньям я не работаю. Потому что могу себе это позволить, но в основном, потому что думаю, что все должны потратить один день в неделю на то, чтобы перестроиться, перефокусироваться. Это важно для психического здоровья, а для моих постоянных клиентов – также и для физического. Если они хотят, то могут пить дома.

Договариваясь с Беллой, я не подразумевал именно это. Просто подумал, что это наилучший способ заставить её прийти сюда сегодня. Мне нравится, когда она рядом. Как бы там ни было, с ней я чувствую себя непринуждённо, несмотря на её постоянный лепет, заикание и общую нервозность.

– Так, Гек, сегодня придёт мой друг, чтобы помочь нам.

Он шумно высасывает напиток из трубочки, так как кола уже на дне. Клянусь, когда дело доходит до жидкостей, малыш напоминает грёбаный вакуум.

– Можно мне ещё? – спрашивает он.

– Пока нет. Ты будешь милым с ней, малыш?

– Я всегда милый, – говорит он.

Звенит колокольчик, сигнализируя о том, что открылась входная дверь и, повернувшись, мы оба смотрим на неё. Белла стоит на входе, одетая в чёрную юбку и синий свитер и, не двигаясь, снова сжимает свою сумку. Она обожает эту грёбаную дверь.

– Не думаю, что сегодня мы ожидаем землетрясение. Ты можешь отойти от двери.

Её рука поднимается вверх, и в течение минуты она кусает ноготь пальца, после чего заходит внутрь.

– Я не вижу никакой краски. Мы действительно будем красить? – спрашивает она и бросает на стол свою сумку.

– Папа, это и есть твой друг? – спрашивает Финн.

Белла настороженно смотрит на него, и я оцениваю её реакцию. Это решающий тест с любой женщиной.

Я медленно киваю Финну, но продолжаю смотреть на неё.

– Да, Гек. Это Белла. Белла, познакомься с Финном.

Её рот широко открывается и, дважды переведя взгляд с меня на Финна, она садится и говорит:

– Привет.

– Привет, – отвечает Финн. – Ты будешь помогать нам красить?

Она неуверенно улыбается ему.

– Я постараюсь помочь. Раньше я никогда не красила стены.

Его лицо озаряется и, быстро взглянув на меня, Финн смотрит на Беллу.

– Я красил! Я могу тебя научить!

– Эй, Гек, можешь пойти принести краску из кладовки? – прошу его я.

Его лицо снова загорается, потому что малыш любит, когда ему поручают какую-то работу. Он сползает со своего табурета, смотрит на Беллу и говорит:

– Я сейчас вернусь! – после чего убегает в кладовую.

Я смеюсь, а затем смотрю на Беллу.

– Ну... привет. – Она смущённо улыбается и тянет руки над головой, отчего её свитер приподнимается, приоткрывая крошечный кусочек кожи. Мне нравится, что она всё время носит юбки. Она права, по крайней мере, в том, что в выгодном свете выставляет свои ноги, хоть предпочитает более скромные блузки и топы. – Ты принесла сменную одежду?

Она смотрит вниз, затем на меня, и на её лице отражается недоумение.

– Зачем? Разве эта не подойдёт? Я сниму свитер. – Она снимает его через голову и кладёт на свою сумку. – Мне нужно переодеться?

Если вы когда-нибудь слушали музыку кантри, то знаете, что эти ребята любят петь о девушках в белых майках. Им это очень нравится. Блядь, не думаю, что могу их винить. Сквозь тонкую ткань слегка просвечивается её бюстгальтер, и это просто идеально подчёркивает её грудь.

– Просто я никогда не видел, чтобы кто-то занимался покраской в юбке.

Я подхожу ближе и, остановившись прямо перед ней, беру Беллу за руки.

– Привет, – говорю я и, прежде чем она успевает ответить, наклоняю голову и накрываю её губы своими, потому что я могу, и потому что она выглядит чертовски очаровательно.

Белла слегка напрягается, а затем двигается ближе ко мне и после небольших колебаний приоткрывает губы. Тихий жужжащий звук отдаётся эхом в её горле и вибрирует на моих губах.

Я притягиваю её ближе к себе, пока наши тела не оказываются прижатыми друг к другу от груди до пальцев ног, и кладу одну руку ей на спину, а другую – запускаю в её волосы. Я люблю целоваться, и особенно мне нравится целовать эту девушку, из-за того как она отзывается, просто вибрируя жизнью.

Она проводит руками по моей груди и сжимает в кулаке футболку, пока наши языки борются за господство. Белла слегка перемещается, и её сиськи трутся об меня и – бля, как же я хочу прикоснуться к ним, но не хочу, чтобы она убежала прежде мы начнём красить, да к тому же красить со стояком мне бы не хотелось. Особенно в присутствии ребёнка.

Я отстраняюсь и, держа её на расстоянии вытянутой руки, рассматриваю, ожидая, когда она откроет глаза. Её грудь вздымается, щёки порозовели, губы припухли и слегка приоткрыты. Я оставляю на них ещё один поцелуй и встречаю её взгляд.

– Как прошли твои выходные?

Она смотрит на меня затуманенным несфокусированным взором и говорит:

– Мои выходные прошли, как и все мои выходные. Ничего выдающегося. Я сломала свой вентилятор, но даже не догадываюсь, как мне это удалось. В квартире теперь ужасно жарко, и я знаю, что мне нужно было надеть что-то другое кроме юбки, но мне так надоела эта жара.

А вот и моя балаболка Белла. Вернулась в полную силу.

– Я могу на этой неделе прийти к тебе и посмотреть, – предлагаю я, отхлебнув от своего пива.

Она быстро качает головой и забирает у меня пиво. Делает небольшой глоток, кривится и возвращает бокал.

– Нет, я позабочусь об этом. Я как раз собираюсь отплатить тебе долг и не хочу вновь оказаться в такой ситуации.

Я пожимаю плечами.

– Я и не горю желанием потеть там у тебя. – Именно в этот момент, обнимая ведёрко с краской, возвращается Финн.

– Папа, – говорит он с недовольным видом, – ты больше меня. Ты должен принести вторую банку.

Я смеюсь и забираю у него ведёрко.

– Ты составишь Белле компанию, пока я схожу за краской?

Он подталкивает на переносице очки и кивает.

– Да.

– Хорошо, я сейчас вернусь. – Я слегка взбиваю его волосы и ухожу, оставляя их вовлечёнными в разговор о каком-то фильме, который ему очень нравится. И это так здорово. Она смущается, но симпатизирует ему и разговаривает с ним так, будто он взрослый человек. Как меня, так и его ничто не выводит из себя больше, чем люди, которые относятся к нему как к грёбаному младенцу.

Когда я возвращаюсь, неся краску и кисти, они оба горячо спорят на тему «что лучше»: «В поисках Немо» или «Вверх». Белле знакомы оба мультфильма.

– Окей. – Я успокаиваю их и ставлю на пол две банки с краской. – Хватит спорить. Мы должны сосредоточиться на этом. – Финн становится рядом со мной и снова поправляет свои очки. – Помнишь, о чём мы говорили, Гек? Белла должна помочь нам выбрать между этими двумя цветами.

Он серьёзно кивает.

– Я хочу тёмно-синий.

Белла подходит и становится напротив нас, внимательно рассматривая банки с краской. Я смотрю на неё.

– Нам нужно, чтобы ты выбрала одну из них.

Задумавшись, она сужает глаза, а затем опускается на колени и окунает палец в первую банку с краской. Я наблюдаю, как она поднимает руку и рисует на своём запястье тёмно-синие полосы, после чего повторяет то же самое с другим цветом.

Белла смотрит на меня большими задумчивыми глазами и протягивает руку. Но всё, о чём я могу думать сейчас, что она стоит передо мной на коленях и... ну, это отвлекает. Кстати, у моего члена разум тринадцатилетнего мальчишки.

– Думаю, мне нравится тёмно-синий, – слышу я, как она говорит. – Это чем-то напоминает звёздную ночь. А вы, ребята, что думаете?

– Папе нравится другой цвет. А мне такой же, как и тебе! – взволнованно говорит Финн.

Я опускаюсь рядом с ней на колени, только для того чтобы избавиться от образа Беллы сосущей мой член, и взяв её за руку, смотрю на нарисованные полосы.

– Мне нравится, как тёмно-синий выглядит на твоей коже, – кивнув, говорю я.

Её щёки сильно краснеют, и она осторожно убирает мою руку со своей руки.

– Значит, тёмно-синий. У тебя есть кисти? – спрашивает она и отходит подальше от меня.

– Нет, – шучу я и поднимаюсь на ноги. – Я подумал, что мы можем использовать свои руки и надеяться на лучшее.

– Гм, это может быть... забавно, но не думаю, что такой метод сработает. Финн, а ты, что скажешь?

– Пальцами! – взволнованно говорит он. – Хочу рисовать пальцами!

Я смеюсь и, положив одну руку Белле на талию, а вторую на голову Финну, подталкиваю их к стене.

– Ладно, шутки в сторону. Давайте начнём отсюда, – говорю я. – И постараемся сделать так, чтобы это не выглядело слишком ужасно.

Они оба кивают и тянутся к кистям. Белла протягивает мне одну, и все мы начинаем работать в комфортной тишине, если не считать посапывания Финна, когда он сосредоточено водит кистью по стене, окрашивая её в тёмно-синий цвет, который мне всегда будет напоминать об этой сумасшедшей девочке.

– Так, Белла, – начинаю я, когда, устав от молчания, пытаюсь завязать разговор, – откуда ты?

Её лицо выражает что-то похожее на боль или ужасную неловкость, после чего она сглатывает и вновь сосредотачивает своё внимание на стене.

– Ниоткуда, – говорит она, пожав плечами. – Из США.

– Из США? – Я фыркаю и смотрю на неё, но что-то изменилось. Её челюсть напряжена, взгляд немного потерян и она не смотрит на меня. – Значит, всё же откуда-то, Белла.

Она слегка наклоняет голову, а затем отходит от меня, создавая между нами ещё большее расстояние. Понятно, я огорчил её.

– Расскажи мне о себе, Эдвард. Ты всё время расспрашиваешь обо мне. Расскажи что-нибудь о себе.

– О, папочка, расскажи ей о том, как мы ходили в «Шесть флагов», и жараф лизал окно нашей машины! – взволнованно вмешивается Финн.

Я усмехаюсь, глядя на него сверху вниз, а затем смотрю на Беллу и пожимаю плечами.

– Мы ехали через парк-сафари, и жираф лизнул наше окно.

– Ты видел его язык? – спрашивает она Финна. – У жирафов чёрные языки. – Она снова пододвигается ближе ко мне, пока наши плечи не соприкасаются, а кисти не встречаются.

– Почему бы тебе не рассказать мне какую-нибудь историю, Финн?

Ни на миг не прекращая своей работы, Финн кусает губу, а затем его глаза загораются.

– Мы с группой ходили на ферму! – говорит он с большим энтузиазмом, чем ребёнок в Рождественское утро. – Белла, а ты знаешь, что молоко нам дают коровы? Мы видели это!

– Правда? – спрашивает она, широко раскрыв глаза. – Это безумие. И ты пил его? – Она немного наклоняется и задевает меня.

Я кладу свободную руку ей на бедро и притягиваю ближе к себе. Финн, который абсолютно не обращает на нас внимания, нахмурившись, продолжает:

– Мисс Перри не разрешила.

Белла смеётся и, повернувшись, слегка улыбается мне.

– Наверное, мисс Перри лучше знает, что можно делать.

Финн хмурится, и я понимаю, что он собирается возразить, поэтому кладу руку ему на голову.

– Как насчёт ужина, здоровяк? Думаю, что на сегодня с нас работы хватит.

– Пицца? – спрашивает он.

Я смеюсь, а Белла хмурится.

– Пицца была у нас в прошлый раз, – говорю я и беру его на руки. – Как насчёт макарон?

– Зити? – широко раскрыв глаза, взволнованно спрашивает он.

– Это от многого зависит. Белла любит запечённые зити? – спрашиваю я и смотрю на неё.

Она улыбается и кивает.

– Белла любит зити.

– Хорошо. Тогда давайте закажем.

*Х*

– Думаю, нам нужно посмотреть какой-нибудь фильм, – говорю ей я, когда Финн спит, и все мы сыты.

Я растянулся на диване, а она сидит так далеко от меня, насколько это возможно, и снова кусает свой ноготь.

– Прекрасно. Я могу выбрать.

– От меня плохо пахнет?

Она наклоняет голову и бросает на меня странный взгляд, словно это я веду себя ненормально и неестественно.

– Я так не думаю. Почему ты спрашиваешь?

– Я просто не могу понять, почему ты сидишь так далеко. Ладно, я сам к тебе придвинусь. – Я немного сдвигаюсь и кладу голову на её колени. – Вот так-то лучше. И я не буду против, если ты захочешь почесать мне спину.

Она медленно поднимает руку и поверх рубашки кончиками пальцев поглаживает мою спину.

– Не будешь против? Всё нормально, Эдвард. Ты мог просто попросить.

Я вздыхаю, уткнувшись лицом в гладкую кожу её бедра.

– Я хотел, чтобы у тебя был выбор.

– У тебя есть сын.

Я киваю.

– У меня есть сын. – Она усиливает давление на мою спину, и я тихо постанываю. – Это проблема?

– Нет-нет, вовсе нет. Просто... больше, чем я ожидала.

Я улыбаюсь ей в ногу.

– Давай выберем фильм. – Мне совсем не хочется сегодня вечером говорить о своём ребёнке. Он – самое главное в моей жизни, но я видел, как Белла взаимодействует с ним, и она сказала, что с этим все в порядке, а это единственное, что мне нужно знать на данный момент.

– Это на самом деле меня не беспокоит. А телек включить невозможно, когда ты вот так лежишь на мне.

Я открываю рот, с силой выдыхаю в её бедро и, привстав, беру с журнального столика пульт. Я протягиваю ей его и возвращаюсь в прежнюю позицию.

– Просто выбери что-нибудь.

Пальцы девочки бегают вверх и вниз по моей спине, иногда погружаясь в мои волосы – это охренеть как расслабляет. Я даже не поворачиваю голову, чтобы увидеть, какой она выбрала фильм.

Я провожу пальцем от её колена к бедру и немного выше. Мне не очень удобно, но я не могу сдержаться и не касаться её. Я понял, для того чтобы заставить Беллу расслабиться и успокоиться, нужно чем-то её отвлечь.

– Ты не собираешься смотреть фильм? – спрашивает она.

Я поднимаю взгляд и вижу, что она, нахмурившись, смотрит на меня.

– У меня здесь просто отличный вид.

Белла закатывает глаза, а затем смотрит на свою задравшуюся юбку. Её лицо так сильно краснеет, что мне кажется, это может причинить ей боль, а затем она отталкивает меня, и я сажусь.

Она поправляет свою юбку и складывает руки на груди.

– О, расслабься, – усмехнувшись, говорю я, а затем тяну её за руку, пока мы оба не ложимся, и прижимаю её к себе. Я сгибаю колени, пытаясь оказаться к ней как можно ближе и вздыхаю.

– Я люблю обниматься почти так же, как люблю, когда мне чешут спину.

Особенно когда её сладкая маленькая попка вплотную прижимается к моему члену.

Белла слегка ёрзает, несомненно, пытаясь устроиться поудобней, а не для того, чтобы завести меня. Я сдерживаю стон, потому что как бы там ни было, она вызывает у меня эрекцию.

– Эдвард, ты вообще смотришь фильм?

Я ловлю её руку, которой она бесцельно машет, видимо, не зная, куда её девать. Я кладу её ей на живот и накрываю своей.

– Что это за дерьмо? – Согнутую руку я кладу под её голову, слегка касаясь пальцами её ключицы, а затем притягиваю за талию к себе, пока между нами не остаётся никакого пространства.

– «Игры разума». – Её голос хрипловатый, с придыханием.

– Там есть обнажёнка?

– А должна быть?

– Просто я подумал, что если ты заставишь меня смотреть что-то, то это будет что-то хорошее.

– Эдвард, фильм может быть хорошим и без обнажёнки.

Я неодобрительно хмыкаю и помещаю руку на её грудную клетку, затем выше – между её грудей, пока не откидываю волосы с плеча. Я слегка прикусываю мочку уха и посасываю её.

Белла судорожно вздыхает, напрягается и пытается отстраниться, но я держу её крепко и не отпускаю.

– Видишь, что происходит, когда я смотрю фильм без обнажёнки? – шепчу я ей на ухо, и она вздрагивает. – Я люблю твои уши.

– В них нечего любить.

Я снова посасываю мочку, а затем прикусываю её. Белла снова вздрагивает. Расширив пальцы, я держу руку на её рёбрах, а мой большой палец слегка касается её груди. Она кладёт свою руку на мою и пытается убрать её.

– Хочешь встать? – Я прикасаюсь губами к её шее, там, где начинается плечо, и слегка посасываю нежную кожу. Тихий стон срывается с Беллиных губ, и этот звук направляется прямо к моему члену. Я прижимаюсь к ней своими бёдрами и поворачиваю её голову так, чтобы иметь возможность поцеловать.

Губы Беллы нерешительно встречаются с моими, но затем она немного сдвигается, подняв руки, закидывает их мне на шею, и вскоре уже лежит на спине – подо мной. Я коленом раздвигаю её ноги и устраиваюсь между ними.

Наклонив голову, я углубляю поцелуй, вторгаясь языком в её рот, исследуя его и прижимаясь к ней своими бёдрами. Её юбка задралась, но не думаю, что её это хоть как-то беспокоит. Я поднимаю руку и поверх майки глажу её грудь – на этот раз, тяжело дыша, она прерывает поцелуй.

Я сжимаю грудь и ладонью через майку потираю её сосок, Белла извивается и, подняв бёдра, поддаётся мне навстречу. И ебать меня, если через свои шорты я не чувствую насколько тёплая и влажная её киска.

Я стону и опускаю голову, чтобы через майку вобрать в рот её сосок, но она отталкивает меня.

– Эдвард, – выдыхает Белла. – Эдвард, остановись. Мы можем просто посмотреть фильм?

Ебать меня, верно? Я вздыхаю и устраиваюсь между её телом и диваном. Она снова прижимается ко мне и кладёт мою руку к себе на живот.

Мне бы поблагодарить её за посиневшие яйца, но она позволила мне прикоснуться к ней, не поддавшись ни одному приступу паники, поэтому я решаю молчать.

*Х*

Я открываю глаза и на миг задаюсь вопросом «где я?», потому что моё грёбаное плечо сильно онемело. А затем чувствую, что Белла пытается снять с себя мою руку и встать.

Я крепче прижимаю её к себе и стону ей в шею.

– Останься, – говорю я ей.

– Мне нужно вернуться домой. Спи.

– Нет. Сейчас пойдём в спальню и будем спать там. – Но я не делаю ни одного движения, чтобы встать; просто закидываю на неё ногу и крепко прижимаю к себе. – Если ты уйдёшь, мне придётся обниматься с Уолтом. А он плохо пахнет, и у нет таких милых сисек как у тебя.

– Ну, искупай его.

– Сейчас? В два ночи? Ты не можешь идти домой в два ночи, девочка. Оставайся здесь, со мной.

– Могу, и я это сделаю. Отпусти меня, Эдвард.

– Нет. – Я погружаюсь лицом в её волосы и удовлетворённо вздыхаю. – Спи. Спокойной ночи, Белла.

Я закрываю глаза, но не отпускаю её.

Излишне говорить, что проснувшись утром, я понимаю, что она уже ушла. Но она укрыла меня одеялом, взятым с моей кровати, и оставила на столике записку.

Ты спишь, как убитый, – говорится в ней, – спасибо за вчерашнее. Увидимся вечером.

В мусорном ведре на кухне я вижу восемь скомканных набросков её записки. Я качаю головой и смеюсь. Ненормальная девчонка.

Дата добавления: 2015-08-18