Виды пиров

Совместная трапеза была на протяжении всей человеческой истории желанным событием. Она порождала положительные эмоции, помогая снять усталость, озабоченность и нервное напряжение, даря известную раскованность, новые знакомства, а также, хотя бы временно, радость и мир сотрапезникам. Многие из них получали приятную возможность вдоволь и вкусно поесть, что не всем и не всегда было доступно[75].

Торжественное общее застолье, праздничную трапезу скандинавы обычно называли «пиром». Его устраивали по случаю, так сказать, «пиков» частной и публичной жизни. Пир, относительно многолюдный, требующий значительных затрат и закрепленной обычаем организации, представлял на всеобщее обозрение статус, состоятельность и свойства сотрапезников, позволял их оценить, а также прояснить и в известной мере подрегулировать отношения между родичами и соседями. И сразу же стоит оговориться, что социализирующая роль пиршества проявлялась не только через дружеские возлияния, но и через размолвки, иногда кровавые схватки сотрапезников, выявляющие расстановку, соотношение их сил.

Литературные источники позволяют в какой-то мере восстановить порядок таких пиршественных собраний, до известной степени адекватно представить себе их роль в тогдашнем скандинавском обществе, уже начавшем встраиваться в феодальную систему европейского Средневековья. При этом сведения, имеющиеся, например, в сагах, достаточно избирательны, в том числе социально, ведь они рисуют наиболее подробно верхние слои общества-королей, знать, скупее - богатую верхушку бондов-простолюдинов; именно о таких пирах и можно прочитать в сагах.

Судя по этим описаниям, пиры были нескольких типов. Один из них - регулярная коллективная обильная трапеза, которую, например, короли практиковали в невоенное время чуть ли не ежедневно, подолгу засиживаясь за столом со своими приближенными и тут же обсуждая важные для страны и для них лично вопросы, а так же происшествия, случившиеся при дворе. Тогда с утра до вечера «брагу медовую в чеканные чаши лил виночерпий»[76]. Судя по сагам, пир был обычным времяпровождением короля и его дружины-свиты в перерывах между битвами, церемониями, охотой и вообще делами, требующими активных действий со стороны государя.

В такие дни король вставал рано; если дело происходило уже в христианской среде, он молился, затем в обществе дружины и, нередко, гостей отправлялся в зал. Там, возможно, он совершал омовение рук вместе с сотрапезниками, затем занимал главное место за столом. Все приступали к трапезе, а если в это общество попадал новый интересный человек, его просили рассказать о себе и о том, что он видел. Еще лучше было, если гость умел играть на музыкальных инструментах и петь, рассказывать саги. За столом сидели долго, ели и особенно пили очень много. В знак того, что слугам пора убирать со стола, король стучал по столу рукояткой своего ножа[77]. Как известно из саг, такой нож, служивший по мере надобности то столовым прибором, то оружием, имел при себе каждый скандинав. Иногда, нагрузившись сверх меры, пирующие отправлялись на отдых, чтобы затем, прервав пир лишь на вечернюю церковную службу, продолжить его до ночи, а затем с трудом добраться до постелей. В «Пряди об Аудуне с Западных Фьордов» говорится, что после пира конунг и дружина «идут к вечерне пьяные»[78].

Осенью весь двор снимался с места и кочевал с «пира на пир». За столом решались многие дела и судьбы. В поэме о Беовульфе герой хвалит вождя, который «в медовых застольях не губил друзей, не имел на уме злых намерений...незлобив был и кроток сердцем»[79].

Торжественно трапезничали как короли, так и другие состоятельные люди во время гостевания, иногда длительного. О пирах знати речь уже не шла. В «Саге об Олаве Святом» имеется выразительный рассказ о том пиршестве, который устроил малый конунг Весфольда Сигурд Свинья для своего пасынка, «главного короля» Норвегии Олава Толстого[80]. Гостя приветствовали, ввели за руку в дом и посадили на почетное место. Жена Сигурда Аста просила сына погостить, распоряжалась «всем, что у нее было, землей и людьми». Сигурд «приказал своим людям позаботиться об одежде тех, кто был с Олавом, и накормить их лошадей», затем «сел на свое место. И пир был на славу».

Итак, подготовка к пиршеству в честь высокого гостя включала уборку и праздничное убранство покоев, приготовление столов и угощения на них и обязательно праздничную, «драгоценную» или, по крайней мере, «хорошую» одежду как самих хозяев и их слуг, так и гостей, а также тех, кто их сопровождал. Требовалось пригласить всех знатных людей округи, которые, конечно, приезжали со своим сопровождением. Встречать гостей полагалось многолюдно и торжественно. О ходе пира сага не рассказывает, только замечает, что Сигурд в течение гостевания Олава и всех его сопровождающих, «кормил их день рыбой и молоком, а день мясом и пивом». Заодно сага объясняет причины приезда гостя к Сигурду. Олав Толстый задумал завоевать трон Норвегии и хотел добиться содействия Сигурда. А «властолюбивая» Аста поддержала замыслы сына, считая, что, даже если, став королем Норвегии, он проживет так же мало, как Олав сын Трюггви, это все же лучше, чем прозябать в неизвестности до глубокой старости, подобно ее мужу.

Сходным были и обстоятельства других торжественных пиров, которые(видимо, поочередно) устраивали для конунгов местные лендрманы и богатые бонды той или иной округи, когда правители «ездили по пирам». Так же ставили скамьи, приглашали живущих по соседству «лучших людей» с их свитами, которые вешали на стену свои щиты, вместе с конунгом принимали подчас до двадцати дюжин сопровождающих, всех щедро угощали и т.д. Хозяева хвастались дорогой посудой, убранством дома, все присутствующие - одеждой и оружием, желающие «мерились силой», особо уважаемые гости при отъезде получали богатые подарки.

Наконец, саги говорят также о коллективной трапезе, которая устраивалась по особым случаям - в честь религиозного или иного праздника, тинга, победы над врагом, свадьбы и тризны, т.е. приурочивалась к примечательным событиям общественной и частной жизни. Например, хёвдинг Сэмунд устраивал каждой зимой широкий пир «на мессу Никуласа» (св. Николая, 6 декабря), приглашая всех видных людей округи. Сам Сэмунд сидел тогда посредине длинной скамьи, рядом помещался его родич Лофт, на почетном месте напротив хозяина - другой знатный хёвдинг. Все много пили, читались «кое-какие» стихи, видимо, обидные для одной из групп пирующих, поскольку все расстались в «большой вражде», чем были до пира[81].

Судя по порядку рассаживания гостей - по мере их знатности и близости к хозяину, можно говорить об известном «местничестве». Вероятно, во внимание принимались не только богатство и знатность, но также возраст и заслуги, особенно ратные. Не случайно скальд Эгиль написал такую вису: «Что ж мою скамью ты /Занимаешь юноша? / Ты давал ли волку / Свежи яства трупны? / Видел, как из воев / Враны пили брагу? / Был ли в прибое / Блеска ты резных лезвий? / Я с оралом ратным / Странствовал. На раны / Ворог вихрем несся / Викинги ярились.../ Борзо мы у берега /бились и рубились...»[82].

Конечно, пиршества обходились хозяевам недешево, поэтому в большинстве случаев их устраивали состоятельные люди. Богатый и влиятельный Снорри Годи устроил «большое осеннее угощение», возможно традиционное, приуроченное к осенним тингу и жертвоприношению - ведь он был годи местного капища. На него хозяин «зазвал к себе друзей. Наварил вдоволь горячей браги, и пили крепко. Было там и множество застольных забав», из которых названа одна, видимо привычная: «сравнивали людей» округи – «кто самый большой хёвдинг». При отъезде гости получили подарки, что было одним из ритуалов гостевания в то время, ведь и сам Снорри Годи, уезжая из гостей, также получал подарки[83].

В "Саге об Эйрике Рыжем" (гл. VII) говорится: «Зимой знать устраивала пиры и [там] рассказывали саги, и занимались многими другими, что придает веселье домашней жизни». Наиболее богатыми, торжественными и престижными были те пиршества, которые устраивали или посещали короли. О них саги содержат множество упоминаний.

Необычайно интересные, а подчас и уникальные сведения о таких пирах доносит до нас поэма «Беовульф». Там говорится, что устройству торжественного пира местным конунгом предшествовала «постройка дворца пиршественного», который возводил «весь народ», сходясь для этого со всех пределов. Конунг, который долго правил данами, «там золотые дарил... кольца всем пирующим»[84].

Пиром было принято встречать гостя, которому хотели оказать особый почет. Например, в честь Сверрира, приехавшего из Норвегии в шведскую область Вермаланд, его обрадованная сестра устроила пир с приглашенными гостями[85]. Или: «Знатный и богатый Хёскульд и сыновья Ньяля пригласили друг друга в гости. Сначала Хёскульд поехал к сыновьям Ньяля». У одного из них «был бурый конь-четырехлеток, высокий и статный. Конь…никогда не выводился на бой с другими конями». Хёскульду подарили этого коня «и еще двух кобыл в придачу». Хозяева сделали гостю и другие подарки, причем обе стороны уверяли друг друга в дружбе. «Затем Хёльскуд пригласил их к себе в Оссабер. У него там уже было много гостей. Он еще до этого велел сломать свой главный дом, но у него были три сарая, в которых приготовили постели. Приехали все, кого он пригласил. Пир вышел на славу. И когда настала пора разъезжаться, Хёскульд поднес гостям богатые подарки и вместе с некоторыми гостями и своими домочадцами поехал проводить сыновей Ньяля»[86].

Некий Мёрд устроил пир, чтобы справить тризну по своему отцу, «и приготовил все для пира. Он пригласил многих бондов, и на этом пире было множество народу». Все вернулись домой с подарками[87]. В «Саге о Ньяле» рассказывается о том, что на пире поминали умерших родичей и пили в честь богов[88].

Свадебный пир отличался особой пышностью[89]. На него приглашалось множество гостей. Свадьба знатного человека требовала немалых затрат, поскольку родня и именитые гости съезжались со всех концов страны и даже из за границы, и все были с семьями и спутниками. При этом получали и, особенно дарили гостям множество подарков. Ели, пили медовую брагу, с радостью внимали выступлениями скальдов. Особо отмечается, что еще малолетний Эгиль впервые прочитал сложенную им вису на свадебном пире[90].

Непременно пировали по случаю проведения тингов, областных и, особенно, общих для всей страны. Традиционные общие или большие тинги собирались на праздники трижды в год: на йоль, весной и осенью. К каждому из этих праздников приурочивались не только общий тинг, но обязательно и большое, торжественное жертвоприношение, а с принятием христианства - католическая служба и, кроме того, по древнему обычаю, ярмарка[91].

Когда скальд Эгиль задумал посетить Норвегию, он пристал к берегу и направился к своему хорошему знакомому, богатому и знатному Аринбъярну, который пригласил его погостить «с теми из спутников, кого он хотел бы оставить с собой». Эгиль вытащил корабль на берег, «гребцы нашли себе пристанице», а сам он и 11 его спутников поехали к Аринбъярну. Хозяину преподнесли «великолепный корабельный парус», который Эгиль велел изготовить заблаговременно, а также, «много других подарков». Эгиль прожил в гостях всю зиму, «окруженный почетом». Йоль праздновался у Аринбъярна, который «созвал на него своих друзей и окрестных бондов. Там собралось очень много народа, и было устроено богатое угощение. Аринбъярн велел сделать это одеяние по росту Эгиля. Еще он подарил ему полный наряд, сшитый на йоль. Он был скроен из пестрой английской ткани». Кроме того, «Аринбьярн почтил всевозможными дружескими подарками своих гостей, так как он был очень щедрым и достойным человеком». По этому поводу Эгиль сочинил вису: «Муж достойный отдал / Свой наряд богатый. / Никогда не встречу / Преданнее друга. /Дорогим подарком / Наделил меня он. / Не найду того я, / Кто бы с ним сравнился»[92].

Дата добавления: 2015-08-18