Эффект Адамса 4 страница

Конечно, в действительности всё может оказаться не совсем так… и даже совсем не так. Но несомненно одно — в любом случае, будь то первичный взрыв или нескончаемое кругообращение материи по замкнутому циклу, — рождающееся вновь вещество, будто подчиняясь какой-то сверхсложной генетической программе, проходит в строгой последовательности удивительно целенаправленные преобразования: от первородной протоплазмы на ранних этапах космоэволюции, к всё более сложным комбинациям частиц и атомов, к мириадам звезд, объединяющихся по мере формирования в склеенные гравитацией системы — галактики, скопления галактик, сверхскопления, скопления сверхскоплений и, возможно, даже более крупные структуры, определяющие в целом единую, гармоничную и упорядоченную на всех эвентуальных [7] уровнях картину мира, в которую тонко и филигранно вплетается замысловатая вязь кружев созвездий… к живому веществу…

Волны!.. Круги на воде… Звук… Излучение… И множество других примеров. Как бы там ни было, но все они, пусть с известной долей условности, поддаются чувственному восприятию и экспериментальному моделированию. А как с гравитацией?.. Влияет ли дальность расстояний на скорость гравитационной волны?.. Понятно, что скорость волнового сигнала не может быть бесконечной, так как смысл понятия волны уже подразумевает передачу исходного воздействия с некоторым запаздыванием, пусть даже с очень большой, но конечной скоростью. Но какой?.. Главный ограничитель скорости на пути гравитационного импульса — пространство (если брать за потолок скорость света). Как через это переступить? Не знаю!..

Пытаясь заполнить душевный вакуум, я тоже подключился к поискам гравитационных волн. Теперь всё свободное время я посвящал разработке приборов, датчиков, преобразователей, рассчитывал их параметры и характеристики.

Задуманные эксперименты требовали абсолютной стерильности. Для их проведения требовались условия, исключающие влияние помех и случайных возмущений. В целях защиты от всего этого я стал спускаться в заброшенные шахты, многие из которых были полузатоплены и находились в аварийном состоянии. Все подготовительные работы, включая перевозку и спуск оборудования, мне приходилось проводить вручную, без посторонней помощи… Эрмах многому бы удивился, узнай он, какие головоломные трюки (в прямом и переносном смысле) мне приходилось совершать. При этом я неоднократно рисковал жизнью и в полной мере отдавал отчет, что каждый из таких спусков может оказаться последним. Но никакие трудности не могли меня остановить, а тем более заставить отказаться от намеченной цели.

Несколько раз мои индикаторы откликнулись на какие-­то слабые колебания, но было ли это эхом искомой волны или что-то другое — так и осталось тогда невыясненным. Требовалась тщательная проверка и повторные испытания в еще более надежных условиях. Вопрос становился ребром: или-или… А для поисков ответа мне приходилось всё глубже забираться под землю…

Примерно год назад я познакомился со спелеологом Рестоном Штренбергом и как-то раз спустился с его группой в одну из малоизученных карстовых пещер, известных под названием «Провалы Рио де Плато». Ее устье находилось в центральной части обширного плоскогорья, там, где покровы палеогеновых лав перекрывают толщу юрских известняков.

Просторные гроты с причудливыми натечными фигурами и сосульками изумительных по красоте сталактитов являли собой идеальное место для такого рода исследований. Я был в восторге и не задумываясь перебрался туда. В одном из подземных залов я устроил некое подобие лаборатории и приступил к очередной серии опытов.

Пещера была расположена в стороне от набитых туристских троп, редко посещалась, поэтому я нисколько не тревожился за сохранность оставленного там оборудования. Примерно раз в месяц я имел возможность бывать в этом царстве вечной тишины и под конец всем сердцем полюбил хрупкое благолепие творений подземного зодчества.

Часами я мог любоваться нежными переливами застывших форм из снежно-белого кальцита, читая по едва заметной полосчатости многовековую летопись наслоений. На стенах, расписанных замысловатыми натечными узорами, то здесь, то там проглядывали округлые и миндалевидные пустоты, обрамленные по краям щеточками игольчатых прозрачных минералов. Прекрасные каменные цветы из белого кристаллического гипса и арагонита, будто пудрой присыпанные мельчайшими зернышками лилового флюорита, росли прямо из промытых водой каверн. При освещении снизу, от их полупрозрачных лепестков исходило мягкое жемчужно-розовое сияние, в результате чего на бархатистом фоне абсолютной черноты возникали потрясающие цветовые контрасты. Эффект особенно усиливался, когда я ставил цветок на возвышение, закреплял фонарь так, чтобы не было видно источника освещения, а сам отступал на несколько шагов в сторону. Иллюзия ожившей сцены из прекрасной сказки была полной. Но больше всего, конечно же, поражали сталактиты, свисающие многотонными гирляндами с куполообразного свода пещеры. Самые древние из них срослись с поднимавшимися от пола навстречу сталагмитами и так стояли пережатыми как песочные часы колоннами, прикрываясь узорчатой бахромой более поздних наростов… Из многочисленных трещин сочилась насыщенная растворенными примесями влага. Она медленно стекала по стенкам, частично испарялась, а частью скапливалась внизу, в небольшом озере, посреди грота. Вода в нем была чистой и прозрачной, но со стороны казалось, будто чашеобразное углубление до краев залито чернилами. Я попробовал эту воду на вкус и в дальнейшем полностью отказался от употребления. Необычайно холодная, солоноватая, с вяжущим металлическим привкусом, она оказалась совершенно непригодной для питья, вызывала тошноту и болезненные спазмы в желудке… Кругом стояла тишина, которую лишь изредка прерывали булькающие звуки от срывающихся капель. В общем, условия для тонких изыскательских работ не имели равных, и я благодарил судьбу за то, что она послала мне такую удачу…

Но время шло, а волны не давались. Я был уверен, что они есть. Но как их поймать?.. Видимо, чего-то не хватало в самой идее эксперимента. Многочасовые наблюдения не дали результатов. Единственным, хоть и слабым утешением, явился тот факт, что гора действительно поглощала все виды излучений, которые могли бы помешать наблюдениям.

И тут у меня возникла мысль вновь вернуться к полузабытому гразеру. Раз мощность гравитационного излучения настолько мала, что ее не могут зарегистрировать датчики, значит, это излучение надо усилить с помощью специального прибора — гразера.

Итак, решено. Я прекращаю опыты и сажусь за вычисления. Хорошо, что основа есть и даже сохранились критические заметки Войцеховича…

10 августа

Дело движется. Но не хватает времени. Кое-какие наброски сделаны, но главная работа впереди.

Гразер!.. Устройство, которое никто не видел, никто не знает, как оно устроено и как должно действовать. Одно только настораживает — усиление гравитационного потенциала в небольшом объеме может привести к самозамыканию определенной части пространства. А это, в свою очередь, означает, что вполне определенная доля материального мира, возможно, выпадет из общей системы отсчета и превратится в ту самую частицу реальной пустоты, о которой здесь так много говорится…

25 августа

В суматохе дел не мог выкроить минуты для записей. Принятая к исполнению идея всё больше приобретает зримые очертания. Все узлы и модули приходится продумывать самому, черпая сведения из руководств и справочников. В решении главных задач помогает подготовка, полученная у Войцеховича. Без нее я бы не составил за такое короткое время схему действия гразера.

Долгое время не удавалось определиться с формой прибора. Перепробовал все: призму, кольцо, спираль. Наконец, остановился на самом простом и вместе с тем наиболее надежном варианте — полой трубе диаметром один и длиной три метра. На ее торцах я закрепил sp-резонаторы, которые одновременно служили и волновыми отражателями. Не скрою, эти приспособления — предмет моей особой гордости. Пришлось поломать над ними голову!.. Дело в том, что ни электронные, ни ЕМ-зеркала для этой цели не годятся. Гравитационные волны, обладая абсолютно проникающей способностью, должны беспрепятственно проходить сквозь любые материальные преграды. Понятно, что зеркала, отражающие частицы или свет, не являются для них заслоном и не могут изменить направленность потока излучения. Другое дело резонаторы. Если искомая волна окажет даже незначительное воздействие на приемный отражатель, то она вызовет и его резонанс. Далее, волна уйдет, а ее эхо останется, усилится и отразится на второй резонатор. Потом опять на первый… И так до тех пор, пока пойманный в ловушку сигнал не достигнет мощности, достаточной для того, чтобы включить индикатор. А там уже несложно будет этот сигнал расшифровать, переложить на язык уравнений и восстановить родословную.

Вот так я решил искать гравитационные волны, поставив первичной целью только их регистрацию и ничего более. Остальное приложится соответствующим образом и в свое время.

Не стану здесь подробно описывать устройство гразера. Это заняло бы много времени. Отмечу лишь одно — всё, что мне удалось сделать, уже представляет основу для серьезной диссертационной работы. Но у меня и мысли нет раскрывать секреты. Слава, признание, положение в обществе меня не интересуют. Всё это ни в коей мере не может заменить того, что ушло. Я был зол на судьбу, на людей и, хотя самолюбие не позволяло мне признаться в том, чувствовал себя вконец обездоленным. Нет, я не жалел себя, поскольку считал, что потребность в жалости является первым признаком нравственного разложения, не взывал к сочувствию окружающих, без тени сомнений понимая, что никто мне не поможет. Если я чего и боялся, так это внутренней слабости и душевного надлома, потому изо всех сил старался держаться, думая только о том, как бы поскорей завершить начатые разработки.

Как-то незаметно гразер превратился в единственное средоточие моих жизненных устремлений. Внутренний голос настойчиво вещал, что только серьезная, многоплановая работа над прибором смогла бы задействовать все стороны моих способностей, не позволила бы проникнуть во внутрь червоточине, способной пробудить мысли о тщетности исканий, бренности и бессмысленности самого бытия… Я чувствовал, как постепенно воскресаю. Гразер как раз оказался тем громоотводом, который сумел поглотить всю силу хлеставшей через край энергии, страсти, скопившейся и не имеющей выхода потребности в любви, нежности, ласке… Самыми счастливыми мгновениями (если, конечно, это можно назвать счастьем) стали для меня те, когда я, совершенно опустошенный, в полном изнеможении, отрывался от работы, неважно какой — лабораторной, вычислительной или монтажной, констатируя, что в этот день ничего больше сделать не смогу, потому как выдал всё, выжал себя без остатка.

Стремился ли я к власти? Хотел ли обладать той не­обыкновенной силой, которая способна до неузнаваемости преобразить человека? В целом, наверное, да… А может, и нет. По правде говоря, я никогда не думал об этом всерьез. Наверное, так сложилось потому, что я много чего не испытал, хотя и старался обо всем иметь свое мнение. Плохо это или хорошо, но я, например, не знал, что такое корыстолюбие. Мне никогда не приходилось никем командовать, распоряжаться судьбами, принимать за других решения и нести за это ответственность. Всю жизнь я держался в стороне, старался обходиться без посторонней помощи, избегал по возможности шумных компаний и многолюдных сборищ. Мне почему-то казалось, что большую часть времени люди с поразительной беспечностью тратят по пустякам, будь то на работе, дома или в гостях… Я видел, что многие из них даже не задумываются, зачем они вообще живут… По правде говоря, я не понимал их, а они, в свою очередь, не понимали меня, считали чудаком, сторонились и порой говорили, что я не совсем нормален… У меня не было друзей, и от этого я подчас жестоко страдал. Именно поэтому Эльза, сумевшая подобрать ключи к одинокой и бесприютной душе, стала для меня незаменимым человеком, второй моей половиной, без которой я уже не мог обходиться… Был ли я честолюбив? Скорей всего, да. Но мое честолюбие не переросло в снобизм, не нуждалось в славословии и почитании восторженной толпы. Просто я всегда и везде хотел быть первым. Это состояние было для меня единственно возможным. Первым для себя! При этом я не испытывал необходимости пробивать дорогу так, как это делали другие, добиваться признания, накапливать авторитет, заручаться поддержкой влиятельных лиц. Зачем?.. Для этого надо было многое принести в жертву, изменить, а может, и полностью потерять свое лицо. Природа наделила меня способностью переживать минуты высшего творческого подъема. Одно это уже делало мою жизнь насыщенной, интересной, содержательной. Но будет ли так всегда?.. В свои годы я достаточно изучил себя и знал, что страх перед одиночеством, утрата вкуса к происходящему могли толкнуть меня на самую отчаянную авантюру. Я чувствовал, что внутри меня живет и прячется еще один человек, и его присутствие иногда меня пугало. Не возьмет ли он со временем верх? Не утянет ли в пропасть?.. Порой он заявлял о себе во весь голос, толкал на противоречивые, необдуманные действия и вгонял в беспросветную тоску. Даже здесь, в этих записях, нет-нет да и проглянет его корявая рука, мелькнет бесовская ухмылка…

Но как бы там ни было, я справлялся с трудностями, жил надеждой на лучшие времена и верил в оправданность завтрашнего дня. Правда, с некоторых пор у меня появились дополнительные заботы. Из-за них я вынужден всё чаще отказываться от основных дел. Увы, мое финансовое состояние оставляет желать лучшего. Долго ли я смогу продержаться? Успею ли провести хотя бы одну серию испытаний? Где взять деньги для дальнейших исследований?.. Эти и другие вопросы начинают всё больше беспокоить. Надо искать выход…

22 сентября

Но вот, кажется, дело сделано. Гразер готов, и через два дня я выезжаю на свой «полигон» в пещеру Рио де Плато. Прибор получился довольно громоздким и внешне напоминает ствол от старинного орудия. Я заказал для него чехол из шерстяной ткани и приладил по краям крепления для большей устойчивости.

Теперь вечерами, перед сном, я снимаю чехол для того, чтобы полюбоваться черным как вороново крыло корпусом и дать возможность Эльзе со стены оценить плоды моего труда.

Изнутри труба гразера до краев набита плат-электроникой. Я даже умудрился пристроить на входе компьютер, с помощью которого рассчитываю следить за ходом процесса. Наверное, профессиональный конструктор схватился бы за голову при виде нагромождения измерительных блоков, датчиков… пришел бы в изумление, а возможно, и в ужас от невиданных устройств. Не знаю… Для меня мое творение казалось верхом совершенства, и если оно не отличалось изяществом форм, то это не было главным и ни в коей мере не отражало его рабочих качеств.

Итак, в ближайшее время станет всё ясно. Интересно, удастся ли на этот раз поймать волны?.. Откровенно говоря, страшно волнуюсь. Каков будет результат?..

22 октября

Прошел месяц с тех пор, как я в последний раз брался за дневник. Измотанный бессонными ночами и бесплодным ожиданием, в полнейшем расстройстве сил и чувств, вернулся я из поездки на Рио де Плато и дал слово никогда больше туда не возвращаться. Надежды оказались напрасными. Волны обнаружить не удалось. Кажется, никогда в жизни я не испытывал такого разочарования. Рушились планы, таяла вера в успех, а вместе с тем стали одолевать сомнения в правильности метода. Всё вроде бы сводилось к тому, что несколько лет титанической работы потрачены впустую. Как быть дальше? В чем суть промаха? Может, действительно правы те, кто вовремя отступил?

К прибору претензий нет. Он работал прекрасно. Регистрировал все виды волн от контрольного генератора, исправно вел себя на всех диапазонах, кроме одного…

А может, всё дело в приемных устройствах? Мои резонаторы рассчитаны на улавливание классической, движущейся волны. А что, если гравитационные взаимодействия, кроме всего прочего, приводят к образованию стоячих, неподвижных волн, подобных тем, что дает эффект дифракции света? Если так, то отпечатки гравитационных волн присутствуют везде и всюду. Мы видим их, систематизируем, изучаем, и при этом знать не знаем, с чем имеем дело. С этих позиций, возможно, решилась бы загадка квантовости всемирных процессов. Этим же можно было бы объяснить и устройство атомных структур, и разделение планетарных сфер на кору, мантию, ядро, и стабильность планетных орбит, и сосредоточение звезд в галактиках, и концентрацию галактик в более крупные сообщества, и даже более того — решетчато-ячеистую структуру всей Вселенной… Впрочем, что я знаю о гравитационных волнах? Ничего! Ловлю призраков, не ведая, как это делается, и не представляя, как они выглядят. Но это полбеды. Хуже другое. После испытаний я остался без гроша и теперь ума не приложу, что делать дальше. Как поступить? Забыться, погрузиться в отрешенное самосозерцание?.. Плюнуть на всё и удалиться в мир иной?.. Но я не могу всё бросить и уйти, не выяснив причин. Как это ни ужасно, придется начинать с нуля. Только так, перебирая факт за фактом, выверяя каждый символ, цифру, знак, я смогу нащупать путь, найти недостающий ингредиент, а затем уже и решу судьбу Аллардо Адамса, физика с дырками в карманах, богатство которого состоит лишь в груде электронного хлама да в помыслах, устремленных в неоглядную даль.

4 января

Эврика! Кажется, я нашел то, что надо. Состояние отрешенности от повседневности окрыляет. Неожиданная догадка заставила меня по-новому взглянуть на проблему гразера и на феномен гравитационного поля вообще. Всё произошло случайно и главным образом потому, что я в поисках забвения взялся заново пересматривать эти записи. Из моих же рассуждений следовало, что мощность гравитационного излучения должна быть связана с величиной силы тяжести, влиять на нее, вплоть до полной компенсации. А что, если попробовать решить обратную задачу и путем резкого изменения поля тяготения вызвать волновой всплеск искомого излучения?

Но как вызвать локальное изменение силы тяжести так, чтобы не нарушить планетарного равновесия? Влияние, которое оказывает приливная сила Луны и Солнца, слишком мало, а кроме того, его действие в целом сводится к медленному и постепенному изменению конфигурации поля, без разрыва его сплошности. Земля, двигаясь по орбите и вращаясь вокруг оси, поочередно подставляет бока Луне, планетам, Солнцу, деформируется под действием их притяжения или, выражаясь иными словами, дышит как живое существо. Бесчисленные разломы придают ей пластичность. Одновременно с этим варьирует и сила тяжести, но, к сожалению, не с той скоростью, которая необходима для опытов.

Прежде всего, хочу оговориться — минута озарения готовилась исподволь, вынашивалась годами размышлений над основами основ. В ней отразились и поиски ответа о сущности бытия, и переосмысление внутри себя интуитивных, зачастую случайных и бессистемных позывов, и кропотливый разбор мешанины из бесчисленных аналитических связок, оценок, сопоставлений…

Итак, я пришел к выводу, что изменение гравитационного потенциала, а следовательно, и образование гравитационных волн осуществимо через промежуточную квантовую систему — субстанцию физического вакуума. Только возможно ли рукотворное создание того, что являет собой таинственную бездну, где нет ни однородности, ни многообразия… ни правомерности, ни определенности? А если и есть, то в каком-то ином, совершенно немыслимом сочетании. В таком, где всё до невероятности искажено, искривлено и подчинено бесконечно чуждой, но вместе с тем не случайной, по-своему упорядоченной несоразмерности.

Образование вакуумной пробки должно означать пробой в пространстве, нарушение его целостности. Не берусь судить, к чему может привести появление такой бреши. Рождение структурного обособления абсолютного вакуума должно вызвать исчезновение или полное сворачивание гравитационного поля. Только в этом случае является оправданным понятие пустоты (если, конечно, не самозапустится обратный процесс и не возникнет чернода).

Но самопроизвольное образование вакуумного прокола в той части пространства, которая доступна воздействию, представляется мне абсолютно нереальным. Здесь каждая точка, даже самая малая, является частицей существующего Мира, пусть произвольной, но однако же формой и мерой проявления материальности. Зацепиться не за что…

И тут меня осенила догадка, с которой я начал день. Я нашел способ создания искусственного вакуум-эффекта через…

Как это раньше не пришло мне в голову?! Rl-синтез. Процесс, который как и аннигиляция подразумевает превращение материи в энергию излучения.

Вещество, антимасса и Rl-вещество… Несовместимые формы одной и той же материальной сущности; антагонисты и в то же время неразделимые звенья одной цепи; n-полярность в полном равенстве и подобии. И, наконец, основополагающие начала, наделенные одинаковым правом на существование в условиях, исключающих взаимодействие. Это ли не является подтверждением разделения Миров?

В целом, суть догадки не нова. Равные порции массы и Rl-массы реагируют. В результате создаются условия, благоприятные для кратковременного возникновения нулевого эффекта. Процесс сопровождается образованием локального пространственного прокола, в пределах которого на какое-то аттомгновенье сворачивается гравитационное поле, с резким градиентом исчезают силы тяготения, что, в свою очередь, должно вызвать импульс гравитационных волн.

И потом, есть момент, на котором я хотел бы заострить внимание. Как уже отмечалось, вакуум-эффект — явление внемасштабное. Поэтому в данном случае не имеет значения и то, на каком уровне он срабатывает.

Итак, частица физического вакуума! Попробую еще раз задуматься над философским содержанием этого понятия. С одной стороны, это целый Мир, со своим набором соответствующих ему свойств и качеств, с другой же — исчезающе малое нечто, которое я хочу выделить и получить в чистом виде. Но ни то, ни другое в принципе неотличимо, так же, как неотличимо и время существования такого Мира от ничтожнейшего хроноинтервала, а значит, в общем случае не имеет ни размеров, ни координат.

Так чего же я добиваюсь? Не создам ли монстра, перед которым поблекнут краски поднебесья? Не вызову ли вокруг себя таких перемен, что от ужаса перед свершившимися событиями не только потеряю остатки разума, но и захлебнусь в пене восставших из небытия кошмаров?.. Как бы там ни было, я понимаю, что гравитационный скачок способен в непредсказуемой форме изменить симметрию сопредельной среды, нарушить сложившееся в результате сложнейших взаимоотношений равновесие, а также вызвать необратимые деформации в структуре самого пространства–времени.

Но прочь сомнения! Долой всё то, что тормозит, мешает. Прежде всего необходим генератор Rl-материи. Если судьбе будет угодно, в моих руках окажется сила, в сравнении с которой даже накопленный на Земле потенциал покажется сущей безделицей. И эта сила скрывается рядом, присутствует везде и всюду. Открытие вакуум-эффекта, который я отныне решил называть «эффектом Адамса», позволит мне не только наблюдать совершенно новое явление, но и перевернуть Мир, поменять местами небо и землю; заставит планету, а вместе с ней и Солнце, двигаться по моей воле..

Но сумею ли я в одиночку осуществить задуманное? Разве кто предполагал, что, дернув однажды за ниточку, я вытащу на свет клубок грандиознейших проблем?! Как поступить дальше и кому довериться?.. Я не строю иллюзий в отношении людей и не верю в их благочестие. Но тайна всё больше становится в тягость. Меня буквально распирает желание поделиться, выслушать мнение со стороны и, наконец, просто поспорить. К сожалению, Эльза уже не в состоянии заменить мне живого оппонента. Кажется, я начинаю приходить к мысли, что мой душевный коллапс либо достиг предела, либо исчерпал себя.

2 марта

Кажется, никогда я не испытывал такого подъема и по-весеннему свежего прилива сил. Первый этап, можно сказать, завершен. Идея приобрела целостный вид.

Как было не раз, перспектива трудной работы не пугала меня, а наоборот, наполняла веселящей бодростью. Приподнятое, мажорное настроение просыпалось с восходом солнца и не покидало до поздней ночи. Окруженный большими и малыми делами, я чувствовал себя легко и свободно. Решения самых сложных задач, над которыми в другое время я бился бы годами, теперь зачастую рождались внезапно, вспыхивали в просветленной голове, как искры… И тогда я бросал всё, и, торопясь, опуская детали, записывал на первом попавшемся клочке бумаги то главное, что так щедро дарил мне миг озарения…

В качестве исходного материала я решил использовать… Нет!.. Я пытался, но не получается. Для описания того, что довелось осмыслить, никакого воображения не хватит. О составе компонентов для создания вакуум-эффекта можно рассказать только математическим языком.

Серьезное внимание пришлось уделить и габаритам установки. Ее надо сделать максимально компактной, удобной в обращении и, что самое важное, поддающейся транспортировке. Это тоже создавало дополнительные трудности, и понятно, что решить их было непросто. Но постепенно, шаг за шагом, задумки мои выполнялись, отстраивались детали, совершенствовались контуры схем и блоков. Напоследок мне даже удалось разработать конструкцию компактного ультраускорителя частиц, так необходимого для опытов.

Немало пришлось поломать голову и над устройством вакуум-камеры. Новообразованная материя должна какое-то время удерживаться во взвешенном состоянии, с тем, чтобы не вступать в реакцию с обычным веществом.

Но в конце концов всё разрешилось. Испытательная система состоит из четырех блоков: дизель-генератора, ультраускорителя, генератора гравитационных волн и собственно гразера — усилителя этих волн.

Поначалу меня больше всего беспокоила масса, в особенности первого и второго блоков. Для разгона частиц требуется значительная энергия. После нескольких неудачных попыток мне всё же удалось через цепь каскадных преобразователей найти вариант, обеспечивающий наиболее оптимальное соотношение между размерами, массой и мощностью.

После некоторых размышлений я пришел к выводу, что первую серию опытов лучше проводить не в пещере. Кто знает, к чему может привести направленный волновой импульс? Гравитационный луч — полнейшая загадка. Нельзя исключать обвалов, подвижек горных пород и даже землетрясений.

Какое-то время я колебался — стоит ли уделять внимание защите от радиации, вполне возможной при активизации вакуум-камеры. Здесь много неясного, и только практические шаги дадут ответ. На первых порах я решил защитных мер не предпринимать и ограничился счетчиком радиоактивности. В случае же опасности эксперимент можно прервать.

На днях надеюсь завершить подготовительную часть. Мой гразер должен сыграть роль гвоздя, который проткнет пространственную перегородку и высветит частицу самой сокровенной из тайн. Каким же предстанет передо мной «Мир иной»? Удастся ли хоть что-то почерпнуть оттуда? И хватит ли сил удержать в повиновении стихию? Вот что больше всего пугает!.. Идея переполнила меня. Искушение заглянуть в «никуда» живет во мне, питает плоть, оттачивает разум. Наверное, моя любовь к гразеру в чем-то неестественна. В ней есть доля чувств гробовщика к домовине, которую он готовит для себя, почему и с особой заботливостью счищает заусенцы, тщательно выделывает орнамент, гладит отполированные доски, любуясь совершенством угловатых форм.

Чего скрывать перед собой! Иногда мне становится жутковато и как-то по-особому неуютно при виде своего детища. Особенно когда я вижу за окном фланирующих ублюдков, недоносков, отморозков. У меня почему-то всё чаще возникает подозрение, будто там, внутри, скрывается нечто такое, чего я не вкладывал… а может, и вложил, сам того не ведая, но с целью совершенно обратной назначению ЧЕГО-ТО. Но чего?.. Устройство гразер-системы я помнил наизусть и мог с закрытыми глазами проследить путь каждого проводника, воспроизвести место каждой детали. Ошибки быть не могло. Схема полностью отвечала первоначальному замыслу. Никаких излишеств или недостатков я не обнаружил. И всё же… Постоянно задаю себе одни и те же вопросы, но так и не могу понять, откуда берутся сомнения и как их увязать с общей верой в успех? Что это — обычные сомнения, присущие первооткрывателю? Своего рода предстартовая лихорадка? Или что-то другое?.. Нет, надо еще раз всё перепроверить. Нельзя уподобляться мотыльку, который в порыве экзальтации порхает над свечой.

9 марта

Сегодня воскресенье, и я решил передохнуть. В прошлую среду звонил Эрмаху, предложил встретиться. Теперь, когда теоретическая часть работы завершена, я вынужден изыскивать пути для ее практического осуществления. Своих денег нет, рассчитывать на чью-то помощь тоже не приходится.

На Эрмахе я остановил выбор не случайно. Во-первых, мы давно знакомы, хотя и видимся нечасто, а во-вторых, у меня нет причин сомневаться в его добропорядочности. Он неглуп, неплохо разбирается в теории поля и мог бы оказаться ценным консультантом в некоторых, особо тонких вопросах. В последний раз он произвел впечатление преуспевающего человека и, что немаловажно, полностью отдавал себе в этом отчет. Нельзя сказать, что нас связывали дружеские узы. Но тем не менее между нами было много общего, что, в свою очередь, объединяло и открывало путь к взаимопониманию. У Эрмаха я рассчитывал получить кредит, а заодно прощупать его как возможного компаньона.

Дата добавления: 2015-08-05