Противоречий и повторений?

Ниже приводятся две главы из «Завещания» французского мыслителя Жана Мелье (1664 – 1729), всю жизнь прослужившего католическим священником, но бывшего при этом тайным атеистом. В них во многом содержится ответ на поставленный вопрос.

XV

Чудеса нового завета отличаются столь же малой достоверностью и малым правдоподобием, как и мнимые чудеса ветхого завета. Например, где ручательство и уверенность в том, что четыре евангелия, сообщающие о мнимых чудесах Иисуса Христа, действительно составлены теми, кому они приписываются? А если они действительно составлены ими, то где уверенность в том, что это были люди честные и заслуживающие доверия? От того, что мы знаем их имена, что один назывался Матфеем, другой Марком, третий Лукой и четвертый Иоанном, мы еще не знаем, были ли они людьми честными и заслуживающими доверия. Это еще ничего не говорит нам о том, были ли это умные и образованные люди, не были ли они сами введены в заблуждение и не желали ли они обманывать других. Имеются основания относиться к их рассказам с крайним недоверием, так как все согласны, что это были люди невежественные и грубые, которым следовательно легко было внушить все, что угодно. И наконец где гарантия, что эти четыре евангелия, известные под их именами, не были подделаны и фальсифицированы, как это делалось и еще по сию пору делается со многими другими историческими рассказами? Нам приходится чуть ли не отказываться верить передаче тех фактов, которые происходили даже в наши дни и почти на наших глазах: из 20 человек, рассказывающих о них, вряд ли двое передадут их в точности. Какая же гарантия возможна в отношении столь древних событий, которые отделены от нас рядом веков и тысячелетий и рассказаны нам только чужестранцами, неизвестными людьми без положения и авторитета, а между тем рассказывающими столь необычайные и маловероятные, лучше сказать — невероятные вещи? Несомненно, их рассказы лишены всякой достоверности и даже всякого правдоподобия /57/ и поэтому не заслуживают никакой веры. Ссылаются на то, что эти повествования всегда признавались за святые и священные и поэтому всегда хранились нерушимо и в точности, без малейшего изменения содержащейся в них истины. Но этот аргумент в их пользу не имеет смысла, так как, напротив, он — наряду с другими аргументами — делает, пожалуй, еще более подозрительными эти повествования. В самом деле, последние, возможно тем паче искажались и фальсифицировались лицами, думавшими извлечь для себя из них выгоду и опасавшимися, что они недостаточно говорят в их пользу. Обычно переписчики и издатели¹ вставляли от себя добавления, изменяли текст и даже урезывали его, смотря по тому, что отвечало их намерениям. Вот какие мысли и взгляды высказывает по этому поводу один рассудительный автор последнего столетия. Человек, — говорит он, — по своей природе лгун, он любит только свое собственное произведение, вымысел и басни. Взгляните, — говорит он, — на народ, он выдумывает, преувеличивает, шаржирует по грубости или глупости; спросите даже самого честного человека, всегда ли он правдив в своих речах, не ловит ли он себя порой на рисовке, к которой необходимо приводят тщеславие и легкомыслие, не случается ли ему не раз прибавить от себя для красного словца к передаваемому им факту какое-нибудь вымышленное обстоятельство? Событие произошло в настоящее время и почти на наших глазах, а сто очевидцев расскажут его на сто различных ладов, а другой, если послушаете его, расскажет вам его на совершенно новый лад. Как же я могу верить, — продолжает тот же рассудительный автор² — столь древним фактам, отделенным от нас несколькими столетиями? Как могу я основываться на самых солидных историках? Во что превращается история? Был Цезарь убит в сенате? Существовал ли какой-то Цезарь? Вы скажете: какая здесь логика, что за сомнения, что за вопрос? Вы смеетесь, — говорит ниш автор, — вы считаете, что я не заслуживаю никакого ответа, и мне самому думается, что вы правы. Но предположим, — продолжает он, — что книга, в которой упоминается о Цезаре, не мирская книга, написанная людьми-лгунами и найденная случайно в библиотеках среди других рукописей, содержащих подлинные и апокрифические повествования; предположим, напротив, что она — результат святого и божественного вдохновения и носит на себе

¹ В тексте: «типографы». — Прим. пер.

² [La-Вгuуèге] – Сaгасtères. /58/

его отпечаток, что она около двух тысяч лет известна многочисленному обществу, которое за все это время не позволяло сделать в ней ни малейшего изменения и считало своим долгом перед богом сохранять ее в первоначальном виде, предположим даже, что религия предписывает обязательную веру во все факты, сообщаемые в том томе, где говорится о Цезаре и его диктатуре; признайтесь, Люцилий, — заключает этот рассудительный автор, — признайтесь, что вы в таком случае усомнитесь, существовал ли какой-то Цезарь. Вот вам верный образ ненадежности исторических повествований, причем не только повествований мирского характера, но в еще большей мере тех, которые выдаются за самые святые и священные. Относясь к области религии, эти последние представляют более интереса, чем другие, и поэтому каждый старается извлечь из них для себя выгоду и по мере возможности использовать их в интересах своего лагеря. Поэтому каждый старается приводить такие рассказы, верные или ложные, а чтобы сделать их еще более благоприятными для своих целей, вносит по своему усмотрению добавления и изменения в интересах своего лагеря.

XVІ

Этого не могут отрицать и сами наши христопоклонники: не говоря уже о ряде других авторитетов, признавших, что в так называемом священном писании были произведены различные добавления, выкидки и подделки, знаменитый наставник, святой Иероним, определенно говорит в нескольких местах своих прологов, что это священное писание подверглось искажениям и фальсификации, так как уже в его время оно находилось в руках всякого рода лиц, производивших в нем вставки и выкидки по своему усмотрению, — в результате существовало столько же различных версий этого писания, сколько списков его¹.

¹ В этой и на следующих двух страницах (60 и 61) у Мелье приводятся латинские тексты Иеронима (из письма последнего к Паулину, из предисловий к книге Иисуса Навина, к посланию к галатам, к книге Иова, к евангелиям и псалмам). За этими текстами у Мелье следует перевод их. Мы опускаем всюду эти латинские тексты и даем только русский перевод с французского перевода их у Мелье. При этом надо заметить, что Мелье местами дает не точный перевод, а весьма вольное изложение. Так например слова Иеронима (из предисловия к посланию к галатам) «напрасно ты, Хроматий, святейший и ученейший из епископов», Мелье передает следующим образом: «его святейшество папа напрасно заставлял бы меня». Впрочем в других местах расхождения менее значительны. — Прим. пер. /59/

Мастера, — говорит св. наставник и учитель Иероним в своем письме к Паулину, — земледельцы, каменотесы, плотники, шерстобиты, валяльщики и все вообще занятые в разных ремеслах не приступают к своему делу без предварительного обучения ему. Но искусство читать, объяснять и толковать священное писание — единственное, в которое каждый сует свой нос; невежды наравне с учеными, старые болтуны, выжившие из ума старухи и пустомели-софисты ежедневно терзают его и берутся обучать ему, не обучившись ему сами, а что еще позорнее — женщины берутся поучать мужчин, причем те и другие имеют наглость учить тому, чего они сами не понимают. Третьи на том основании, что изучали светские науки и умеют услаждать слух своих слушателей приятными речами, воображают, что всё, что они скажут, является законом самого бога. А между тем они не считают нужным познакомиться с писаниями пророков и апостолов и умеют лишь приспособлять к своей фантазии тексты, не соответствующие теме, словно это — великая заслуга, а не напротив, — великий порок искажать таким образом тексты писания, приноровлять их к своей фантазии и насильственно вкладывать в них другой смысл. Учить тому, чего сам не знаешь, при этом даже не догадываться о своем незнании, это — пустое ребячество и маскарад наподобие скоморохов и комедиантов.

В своем предисловии к книге Иисуса Навина Иероним говорит¹: У латинян было столько версий, сколько списков; каждый делал вставки и выкидки по своему усмотрению, уверенный в том, что противоречащее ему не может быть правильным... Какое безумие, — говорит он, — прибавлять ложь после того, как сказана правда.

В своем предисловии к посланию к галатам Иероним говорит¹: Если бы перевод 70 толковников сохранился еще в чистом и нетронутом виде, как он был сделан ими с еврейского на греческий, его святейшество папа² напрасно заставлял бы меня сделать новый латинский перевод с еврейского, и правильно было бы одобрить своим молчанием то, что уже было узаконено обычаем в первое время существования церкви. Но в настоящее время существует столько различных текстов, сколько народов, а раз эта первая и старая версия искажена и фальсифицирована, то как вы дума-

¹ См. предыдущее примечание.

² В латинском тексте: «напрасно ты, Хроматий, святейший и ученейший из епископов, заставлял бы меня»... — Прим. пер. /60/

ете, — говорит он, — неужели от меня зависит произвести выбор и различать по своему благоусмотрению ложное от истинного и создать новое произведение из старого, из двух сделать одно и предать себя таким образом на посмеяние евреям; они подняли бы меня на смех и сказали бы, что это ворон выклевывает глаза у ворона, согласно пословице... Несомненно, — говорит он, — апостолы и евангелисты знают перевод семидесяти толковников; каким же образом они приводят то, чего нет у последних? Откуда это берется?

В своем предисловии к той же книге, обращенном к Домниону и Рогациону¹, он говорит, что эта книга так искажена в греческих и латинских переводах, что в ней встречаешь не столько еврейские, сколько варварские и вообще неведомые имена. Приписывать это семидесяти толковникам, — говорит он, — нельзя, так как они были преисполнены святого духа; это вина писцов и переписчиков, которые писали не точно, часто из двух или трех слов делали одно, опуская несколько средних слогов, или же, наоборот, из одного слова делали два или три, так как оно было слишком длинно для произношения.

В своем предисловии к книге Иова¹ он говорит о своих врагах: Пусть псы, лающие на меня, знают, что я работал над этой книгой не в укор старому переводу, а для того, чтобы выяснить с помощью нашего толкования темные места в ней, а также то, что опущено и даже искажено и фальсифицировано переписчиками.

В своем предисловии к евангелиям, обращенном к папе Дамазию¹, он говорит: Несомненно, в наши книги вкралась большая порча. Если в какой-нибудь рукописи один из евангелистов говорит нечто, чего нет у других, толкователи и переводчики считали своим долгом добавлять недостающее у других и исправлять таким образом всех евангелистов по образцу того, кто первый был прочитан ими. Поэтому у нас все смешалось, у св. Марка встречаются места от св. Луки, у св. Матфея места от св. Марка и св. Иоанна, у прочих тоже места, принадлежащие другим.

Наконец в своем предисловии к псалмам, обращенном к Павле и Евстахию ¹, он говорит: Будучи в Риме, я взялся за исправление этой книги по версии семидесяти толковников и успел уже исправить значительную часть ее, хотя наспех; но вы, Павла и Евстахий, видя, что эта книга остается еще ис-

¹ См. примечание на стр. 59. /61/

каженной по вине переписчиков и что старые ошибки встречают больше веры, чем новые поправки, понуждаете меня как бы заново вспахать уже возделанный участок и заново выпалывать снова выросшие сорные травы; необходимо, — говорите вы, — тем чаще удалять плевела, чем обильнее они произрастают.

Что касается в частности книг ветхого завета, то Ездра¹, служитель закона, сам свидетельствует, что он исправил и привел в первоначальный вид священные книги своего закона, которые, как он сообщает, были отчасти утеряны, отчасти искажены; он разделил их на 22 книги по числу букв еврейской азбуки и составил несколько других книг, содержание которых должно было стать известным только мудрым людям. Если эти книги отчасти утеряны, отчасти искажены, как об этом свидетельствует Ездра и как об этом неоднократно упоминает также св. Иероним, то, значит, нет никакой достоверности в их содержании. И если тот же Ездра говорит, что исправил их и привел в целостный вид по вдохновению от самого бога, то это не дает никакой достоверности, каждый обманщик мог бы сказать то же самое. Все книги Моисея и пророков, которые удалось найти, были сожжены во время Антиоха. Талмуд считается у евреев святой и священной книгой и содержит все божественные законы и повеления, а также мнения и изречения раввинов и их толкования божеских и человеческих законов и множество других тайн еврейской литературы²; но христиане видят в нем сплошные бредни, басни, обман и нечестие. В 1559 г. они по приказу инквизиции сожгли в Риме 12 таких талмудов, найденных в библиотеке города Кремоны. Фарисеи, известная секта у евреев, признавали только 5 книг Моисея и отвергали книги пророков. У христиан Маркион и его последователи отвергали книги Моисея и пророков и вводили другие книги, по своему вкусу. Карпократ и его последователи поступали таким же образом, отвергали весь ветхий завет и утверждали, что Иисус Христос был простым смертным. Маркиониты и севериане тоже отвергали весь ветхий завет, а также наибольшую часть четырех евангелий и посланий св. Павла. Эбиониты признавали только евангелие от св. Матфея и отвергали три прочие евангелия и послания св. Павла. Маркиониты в подтверждение своего уче-

¹ Ездра 4: 14.

² Dict. hist. /62/

ния обнародовали евангелие под именем св. Матфия. Равным образом апостолики ввели новые книги в подтверждение своих заблуждений и использовали с этой целью новые Деяния, которые они приписывали св. Андрею и св. Фоме. Манихеи написали евангелие в своем духе и отвергали книги пророков и писания апостолов. У элкесаитов была своя книга, которая по их словам явилась с неба; они отвергали почти все книги ветхого и нового заветов или же толковали их по своему произволу. Сам Ориген, при всем своем большом уме, постоянно подправлял писание и, как говорят, не стесняясь, сочинял невпопад аллегории и таким образом на каждом шагу отклонялся от подлинного смысла пророков, и апостолов; он исказил даже некоторые основные пункты [христианского] вероучения. Его книги в настоящее время изуродованы и фальсифицированы; до нас дошли только отрывки, сшитые и собранные другими, причем в них находят заблуждения и явные ошибки. Алогисты приписывали евангелие и апокалипсис св. Иоанна еретику Керинфу и на этом основании отвергали их. Еретики последних веков нашей эры отвергают, как апокрифические, некоторые книги, которые наши католики считают святыми и священными, как-то книги Товит, Юдифь, Есфирь, Варуха, песнь трех отроков в пещи огненной, историю Сусанны и историю идола Бела, книгу Премудрости Соломона, Иис. Сирах, 1-ю и 2-ю книги Маккавеев. Между тем, у римских католиков все эти книги считаются святыми и священными. Ко всем этим спорным и сомнительным книгам можно прибавить еще несколько других, столь же малоценных книг, которые приписывались другим апостолам, как-то Деяния св. Фомы, его хождение, евангелие, его апокалипсис. Римские католики, в том числе даже папа Гелазий и св. отцы римской церкви, отвергают, как апокрифы, евангелия св. Варфоломея, св. Матфия, св. Иакова, св. Петра и других апостолов, а также Деяния св. Петра, его книгу проповедей, его апокалипсис, его книгу Суда, бегство спасителя и ряд других мест того же характера.

Раз так, сами наши христопоклонники не могут отрицать это. Несомненно, ясно и очевидно, что эти книги лишены всякого основания, всякой видимости достоверности как в отношении своего мнимого авторитета, так в отношении сообщаемых в них фактов; раз нет никакого основания и никакой видимости достоверности в этом отношении, то несомненно, ясно и очевидно, что сообщаемые в них мнимые чудеса не могут служить надежными и верными свидетельства- /63/ ми и доказательствами истины данной религии. Тем более, что даже те, кто упорнее всего стоит за божественный авторитет этих якобы святых и священных книг и за подлинность сообщаемых в них лжечудес, даже эти люди вынуждены признать, что у них не было бы никакой достоверности ни в отношении божественного авторитета их книг, ни в отношении подлинности сообщаемых в этих книгах чудес, если бы, как они говорят, их вера не поддерживала их в этом и не обязывала их безусловно верить в это. Но эта вера, как я сказал, является слепой верой в вещи, которых не видишь и не знаешь; это принцип заблуждений, иллюзий и обмана. Итак, вышесказанные мнимые чудеса и якобы святые и священные книги не обладают, по признанию самих же их защитников, никакой другой достоверностью, кроме той, которую находят в слепой вере; отсюда несомненно, ясно и очевидно, что они не могут служить верными свидетельствами истины данной религии.

XVII

Но посмотрим, не заключают ли эти книги, считающиеся святыми и божественными, в себе самих некоторый отпечаток божества, например ученость, науку, святость или другое совершенство, присущее только богу. Посмотрим также, согласуются ли сообщаемые в них мнимые чудеса полностью с тем, как мы должны себе представлять величие, благость, справедливость и премудрость всемогущего бога. Ибо нельзя поверить, чтобы книги, составленные действительно по божественному указанию или вдохновению, не содержали в себе самое совершенное знание, мудрость и ученость; во всяком случае нельзя поверить, что в них встречаются те же ошибки, заблужденияи обман, которые обычно находят в других книгах, будь то по небрежности, невежественности или неспособности их авторов.

Равным образом нельзя поверить, чтоб чудеса, о которых говорится в этих книгах, не согласовались полностью с представлением о величии, благости, справедливости и премудрости бога, сотворившего их. Ибо ясно и очевидно, что нельзя приписывать бесконечно совершенному существу нечто, не согласующееся с высшим совершенством его природы и воли. А между тем ясно и очевидно, что эти якобы святые и священные книги не заключают в себе никаких признаков учености, науки, мудрости, святости, ни другого совершен- /64/ ства, о которых можно было бы сказать, что они исходят только от бога. Напротив, мы самым явным образом находим в них те же ошибки, заблуждения и несовершенства, которые встречаются в других книгах в результате небрежности, невежества или неспособности их авторов. Следовательно нет никакой видимости, что книги этого рода — действительно божественное откровение, действительно написаны по особому наитию от духа божия. Равным образом сообщаемые в них мнимые чудеса нисколько не согласуются с представлением о величии, благости, справедливости и премудрости сотворившего их бога, поэтому нельзя приписывать их всемогуществу божьему и верить, что бог сотворил их.

А вот свидетельство о «боговдохновенности», оставленное Евсевием Кесарийскийским (ок. 263 – 340) в сочинении «Церковная история», книга III, 39:16: «О Матфее он (Папий – прим. моё.) сообщает следующее: “Матфей записал беседы Иисуса по-еврейски, переводил их кто как мог”.

Дата добавления: 2015-08-05