Новелла седьмая. Симона любит пасквино: оба в саду: пасквино потер зубы шалфеем иумирает

Симона любит Пасквино: оба в саду: Пасквино потер зубы шалфеем иумирает, Симона схвачена, желает показать судье, как погиб Пасквино, третсебе зубы листком того шалфея и также умирает. Памфило отбыл свою новеллу, когда король, не обнаружив никакой жалостик Андреоле, взглянув на Емилию, дал ей понять, что ему будет приятно, еслиона, доследуя за другими, сказывавшими, и сама расскажет. Она, ни мало немедля, начала: - Дорогие подруги, новелла, рассказанная Памфило, побуждаетменя сообщить вам другую, похожую на нее не чем иным, как тем, что какАндреола потеряла своего милого в саду, так и та, о которой мне придетсярассказать, и что взятая, подобно Андреоле, она не крепостью и не доблестью,а внезапною смертью освободилась от суда. Уже замечено было однажды междунами, что хотя Амур охотно обитает в домах людей благородных, тем не менеене гнушается властвовать и в жилищах бедняков; напротив, именно тампроявляет порой свои силы так, что заставляет и более богатых людей боятьсясебя, как могучего властелина. Это если не всецело, то отчасти выяснится измоей новеллы; с нею я желаю снова вступить в наш город, из которого,рассказывая разное и о разных вещах и вращаясь в разных частях света, мысегодня настолько удалились. Не так давно тому назад жила во Флоренции очень красивая и, по ееположению, очень милая девушка, дочь бедного отца, по имени Симона. Хотя ейприходилось собственными руками зарабатывать хлеб на пропитание и онакормилась, прядя шерсть, она не так бедна была духом, чтобы не отважитьсяотверзть свое сердце Амуру, давно обнаруживавшему желание вступить в него -делами и приятными речами одного юноши, не более высокого полета, чем онасама, ходившего раздавать от своего хозяина ткача шерсть на пряжу. Итак,восприяв любовь в прекрасном образе любившего ее юноши, по имени Пасквино,сгорая желанием, но не решаясь пойти далее, она, прядя, за каждым пасмомшерсти, которую мотала на веретено, испускала вздохи горячее огня, вспоминаяо том, кто дал ей его намотать. Тот, с другой стороны, обнаружил большоервение, чтобы хорошенько пряли шерсть его хозяина, и как будто пряжа Симоны,и никакая иная, пойдет на тканье, обращался к ней чаще, чем к другим.Вследствие этого, когда один просил, а другой эти просьбы нравились, вышлотак, что тот набрался храбрости более обыкновенного, она далее обычногоотогнала страх и стыд, и оба соединились для взаимных наслаждений. И они такпонравились той и другой стороне, что не то, чтобы один выжидал для этогоприглашения другого, а каждый шел другому навстречу, приглашая свидеться. Когда таким образом их утехи продолжались со дня на день и,продолжаясь, еще более их воспламеняли, случилось Пасквино сказать Симоне,что ему было бы желательно, если бы она нашла способ пойти в один сад, кудаон хотел повести ее, дабы им можно было побыть там вместе с большимудобством и меньшим опасением. Симона ответила, что согласна, и однажды ввоскресенье после обеда, уверив отца, что хочет пойти за отпустом в СанГалло, отправились с своей подругой, по имени Ладжина, в сад, указанный ейПасквино. Здесь она нашла его с товарищем, по имени Пуччино, а по прозваниюСтрамба. Когда завелась и тут страстишка между Страмбой и Ладжиной, сами ониудалились для своих наслаждений в одну часть сада, а Страмбу и Ладжинуоставили в другой. В той части сада, куда прошли Пасквино и Симона, находился большой,прекрасный куст шалфея; усевшись возле него и долгое время насладившисьвзаимно и много поболтав о закуске, которую они, отдохнув, намеревалисьустроить в этом саду, Пасквино повернулся к большому кусту шалфея, сорвал снего лист и начал тереть им зубы и десны, говоря, что шалфей отлично очищаетот всего, что остается на них после еды. Потерев их таким образом некотороевремя, он снова вернулся к разговору о закуске, о которой перед тем говорил.Недолго он продолжал беседу, как стал совершенно меняться в лице, а запеременой не прошло много времени, как он потерял зрение и дар слова и скороскончался. Увидев это, Симона принялась плакать и кричать и звать Страмбу иЛаджину. Они тотчас же прибежали, и когда Страмба увидел, что Пасквино нетолько умер, но и весь стух и покрыт по лицу и телу темными пятнами, тотчасже закричал: "Ах ты негодная, это ты отравила его!" И он поднял такой шум,что его услышали многие, жившие по соседству с садом. Они прибежали на шуми, найдя Пасквино мертвым и опухшим, слыша, что Страмба жалуется, обвиняяСимону, будто она злостно отравила Пасквино, а она, почти вне себя с горя отвнезапного случая, лишившего ее любовника, не знает, как защититься, сочливсе, что дело было именно так, как говорил Страмба. Поэтому ее, ещепродолжавшую сильно плакать, схватили и повели во дворец подесты. ЗдесьСтрамба вместе с Аттичьято и Маладжеволе, явившимися между тем товарищамиПасквино, стали торопить судом, и судья, не мешкая, принялся расспрашиватьее о деле; не будучи в состоянии убедиться, что в этом случае онадействовала злостно и виновна, он пожелал в ее присутствии увидеть мертвоетело и место и обстановку, о которых она рассказала, ибо из ее слов он неуяснил себе этого достаточно; поэтому он втихомолку велел отвести ее туда,где еще лежало тело Пасквино, распухшее, как бочка; затем, отправившись исам и подивившись на покойника, спросил ее, как было дело. Подойдя к кустушалфея и рассказав все предыдущее, чтобы дать ему вполне понятьприключившийся случай, она сделала так, как сделал Пасквино, потерев зубылистком этого шалфея. Пока надо всем этим в присутствии судьи издевались Страмба и Аттичьятои прочие друзья и товарищи Пасквино, как над глупостями и выдумками, темнастойчивее обвиняя ее в злодеянии и требуя не более не менее, как чтобыкостер был карою такому преступлению, бедняжка, потрясенная горем об утрателюбовника и страхом наказания, которого требовал Страмба, потерев себе зубышалфеем, упала при тех же обстоятельствах, как упал и Пасквино, не безвеликого изумления всех присутствовавших. О блаженные души, которым довелосьв один и тот же день дожить до конца горячей любви и смертного века! Темболее блаженные, если вы вместе отправились в одно и то же пребывание!Блаженнейшие, если и в той жизни любят и вы любите друг друга, как любилиздесь! Но всего счастливее, по мнению нас, переживших ее, душа Симоны, чтосудьба не попустила ее невинности подвергнуться свидетельству Страмбы,Аттичьято и Маладжеволе, каких-нибудь чесальщиков или и более подлых людей,а нашла ей более почетный путь избегнуть их оскорблений, тем же родомсмерти, как и ее милый, последовав за душой столь любимого ею Пасквино. Судья, подобно всем другим, тут бывшим, удивленный этим происшествием,не зная, что сказать, на долгое время задумался, но потом, придя к болееясному сознанию, сказал: "Должно быть, этот шалфей ядовитый, чего вообще небывает с шалфеем, а для того, чтоб он таким же образом не повредил иным,пусть его срубят по корни и бросят в огонь". Когда тот, что сторожил сад,сделал это в присутствии судьи, лишь только свалил куст на землю, какобъявилась причина смерти двух несчастных любовников: была под этим кустомшалфея жаба удивительной величины, от ядовитого дыхания которой, полагали, иэтот шалфей стал ядовитым. Так как никто не осмелился приблизиться к этойжабе, то, высоко обложив ее хворостом, сожгли ее вместе с шалфеем. Так ипокончил судья дело о смерти бедняги Пасквино, а его с Симоной, как были,опухших, Страмба и Аттичьято и Гуччио Имбратта и Маладжеволе похоронили вцеркви св. Павла, которой она, кстати, была прихожанка.

Дата добавления: 2015-08-03