Новелла седьмая. Тедальдо, рассорившись со своей любовницей, уезжает из флоренции;спустя некоторое

Тедальдо, рассорившись со своей любовницей, уезжает из Флоренции;спустя некоторое время возвращается туда под видом паломника, говорит с ней,приводит ее к сознанию ее неправоты, спасает жизнь ее мужа, обвиненного вего убийстве, примиряет его с братьями и разумно благоденствует с его женою. Уже Фьямметта умолкла, восхваляемая всеми, когда королева, дабы нетерять времени, поскорее велела рассказывать Емилии, которая и начала так: -Мне хочется вернуться в наш город, из которого угодно было выйти двум моимпредшественницам, и показать вам, как один из наших сограждан снова вернулсебе свою утраченную им даму. Итак, жил во Флоренции некий молодой человек, по имени Тедальдо дельиЭлизеи, который, будучи без меры влюблен в одну даму, по имени Эрмеллина,жену некоего Альдобрандино Палермини, своими достохвальными нравамизаслуживал исполнения своих желаний. Этому счастью воспротивилась судьба,враг счастливых, ибо по какому бы то ни было поводу дама, некоторое времямилостивая к Тедальдо, совсем отняла у него свои милости и не толькоотказывалась принимать его послания, но не хотела никоим образом видеть его,вследствие чего он впал в жестокую, досадливую печаль; но его любовь былатак скрыта, что никто не думал, что это и было причиной его грусти.Попытавшись разными способами снова приобресть любовь, которую, казалосьему, он утратил без всякой своей вины, и видя, что все его труды напрасны,он решился покинуть свет, не желая, чтобы та, которая была причиной егобедствий, радовалась, видя его чахнущим. Собрав какие мог деньги, он тайком,ничего не говоря ни родственникам, ни друзьям, кроме одного своего приятеля,знавшего все, уехал и прибыл в Анкону, назвавшись Филиппе де Сандолеччио;здесь, сойдясь с одним богатым купцом, он устроился у него в качестве слугии поехал с ним на его корабле в Кипр. Его обхождение и поведение такпонравились купцу, что тот не только назначил ему хорошее жалованье, но ипринял его в долю товарищем, передав, кроме того, в его руки большую частьсвоих дел, которые он вел так успешно и с таким старанием, что в нескольколет стал хорошим, богатым и известным купцом. Среди этих занятий, хотябудучи глубоко уязвлен любовью, он часто вспоминал о своей жестокой даме исильно желал снова увидеть ее, он проявил такую настойчивость, что семь летвыдержал эту борьбу. Но случилось, что однажды на Кипре он услышал песню,когда-то им сложенную, где говорилось о его любви к даме и ее любви к нему ио радостях, которые ему от нее были, и ему представилось, что не может тогобыть, чтобы она забыла его, и в нем возгорелось столь сильное желание сноваувидеть ее, что, не будучи в силах долее выдержать, он решил вернуться воФлоренцию. Приведя все свои дела в порядок, он отправился в сопровожденииодного своего слуги в Анкону, откуда, когда его пожитки прибыли, отослал ихво Флоренцию к одному другу своего анконского товарища, сам же тайно, подвидом паломника от гроба господня, поехал вслед с своим слугою. Прибыв во Флоренцию, он остановился в небольшой гостинице, содержимойдвумя братьями и находившейся по соседству с домом его дамы, и никуда незахотел пойти, не побывав перед ее домом, чтобы увидеть ее, если можно. Ноон нашел окна, двери и все в доме запертым и сильно обеспокоился, не умерлали она, или не переехала ли. Поэтому, весьма озабоченный, он направился кдому своих братьев, перед которым увидел четырех из них, одетых во всечерное, что сильно его удивило. Зная, что он так изменился в одежде и лицомсравнительно с тем, каким был, когда уезжал, что его нелегко будет узнать,он храбро подошел к одному башмачнику и спросил, почему эти люди одеты вчерное. На это башмачник отвечал: "Они в черном потому, что еще не прошлодвух недель, как один из их братьев, бывший долгое время в отсутствии, поимени Тедальдо, был убит, и, кажется, я слышал, - они показали это на суде,- убил его некий Альдобрандино Палермини, ныне схваченный, потому чтоТедальдо любил его жену и тайно вернулся, чтобы быть с ней". Тедальдо крайнеудивился, что есть кто-то, столь на него похожий, что был принят за него,пожалел и о беде Альдобрандино. Узнав, что дама жива и здорова, он вернулсяс наступлением мочи, исполненный разных мыслей, в гостиницу; когда онпоужинал с своим слугой, его положили чуть ли не в верхнем этаже дома;потому ли, что его беспокоили разные думы, или постель была дурная, а можетбыть и по причине тощего ужина, но прошла уже половина ночи, а он все еще немог уснуть. Когда он бодрствовал таким образом, ему показалось, что кто-толез с крыши, и спустя немного через щель двери своей комнаты он увиделподнимавшийся наверх свет. Тогда, прислонись без шума к щели, он сталсмотреть, что бы это значило, и увидел молодую, очень красивую девушку,которая держала светоч, а к ней шли трое мужчин, спустившихся с крыши. Послевзаимных дружеских приветствий один из них сказал молодой девушке: "Теперь,слава богу, мы можем быть совершенно спокойны, потому что достоверно знаем,что братья Тедальдо Элизеи показали, как на виновника его смерти, наАльдобрандино Палермини, в чем он и сознался, и приговор уже подписан; темне менее необходимо молчать, потому что, если когда-либо узнают, что этобыли мы, мы очутимся в той же опасности, как и Альдобрандино". Сказав этодевушке, которая очень тому обрадовалась, они спустились и пошли спать. Услышав это, Тедальдо стал размышлять, сколь велики и каковы бываютзаблуждения, в которые может впасть ум человеческий. Сперва ему пришли на умего братья, принявшие и похоронившие вместо него чужого человека, потомневинно обвиненный по ложному подозрению и доведенный невернымисвидетельствами до смерти, а также слепая строгость законов и правителей,которые очень часто, как будто ревностно разыскивая истину, заставляют своейжестокостью доказывать ложь, а выдают себя за служителей правосудия и бога,тогда как они - служители неправды и дьявола. Затем он стал думать о том,как бы спасти Альдобрандино и, сообразив, решил, что ему надо сделать. Лишьтолько он поднялся утром, оставил своего слугу, а сам отправился, когда емупоказалось, что пора, к дому своей дамы; найдя случайно дверь открытою,вошел и, увидя свою даму, сидевшую на полу в небольшой зале нижнего этажа,всю в слезах и печали, от жалости чуть не заплакал и, приблизясь к ней,сказал: "Мадонна, не печальтесь, ваше утешение близко". Услышав его, дамаподняла глаза и, плача, сказала: "Добрый человек, ты, кажется, иностранец,паломник, что можешь ты знать о моем утешении или о моей печали?" Тогдапаломник отвечал: "Мадонна, я - из Константинополя и только что прибыл сюда,посланный богом, дабы обратить ваши слезы в веселье и спасти вашего мужа отсмерти". - "Если ты из Константинополя, - сказала дама, - и только чтоприбыл сюда, как же ты знаешь, кто мой муж и кто я?" Паломник, начав сначала, рассказал всю историю злоключений Альдобрандино, а ей объяснил, ктоона, сколько времени замужем и многое другое, что было хорошо ему известноиз ее прошлого; это сильно удивило даму, и, приняв его за пророка, она упалана колени, прося его именем бога, коли он пришел для спасения Альдобрандино,поспешить, потому что времени оставалось не много. Паломник, притворясьсовсем святым человеком, сказал: "Мадонна, встаньте, не плачьте и выслушайтехорошенько, что я вам скажу, и берегитесь не передавать этого никогда иникому. Как открыл мне господь, бедствие, в котором вы теперь обретаетесь,ниспослано за один грех, некогда совершенный вами, который он пожелалотчасти очистить этой печалью, и ему угодно, чтобы вы искупили его вполне,иначе вы снова впадете в еще большее несчастье". Тогда дама сказала:"Мессере, много у меня грехов, и я не знаю, какой из них богу угодно, чтобыя искупила". - "Мадонна, - сказал тогда паломник, - я хорошо знаю, что этоза грех, и спрошу у вас о нем не для того, чтобы лучше доведаться о нем, адля того, чтобы вы, рассказав его, сами возымели большее угрызение совести.Но приступим к делу. Скажите мне, не помните ли вы, что бы у вас былкогда-нибудь любовник?" Услышав это, дама испустила глубокий вздох и сильноудивилась, не подозревая, чтобы кто-нибудь знал об этом, хотя, когда убитбыл тот, кого похоронили за Тедальдо, об этом говорили под рукой наосновании нескольких слов, неосторожно пущенных товарищем Тедальдо, которыйбыл в том осведомлен. Она отвечала: "Я вижу, что бог открывает вам вселюдские тайны, и потому не намерена скрывать от вас мои. Правда, в моеймолодости я очень любила несчастного молодого человека, смерть которогоприписывают моему мужу, и эту смерть я оплакивала, как и теперь она печалитменя, ибо хотя я и выказывала себя к нему жестокой и холодной перед егоотъездом, но ни отъезд, ни его долгое отсутствие, ни несчастная смерть немогли вырвать его из моего сердца". На это паломник сказал: "Несчастногомолодого человека, которого убили, вы не любили никогда, а любили ТедальдоЭлизеи. Но скажите мне, какая была причина, вследствие которой вырассердились на него? Оскорбил ли он вас когда-нибудь?" На это дамаотвечала: "Нет, он никогда не оскорблял меня, но причиной моего гнева былислова одного проклятого монаха, которому я раз исповедовалась; потому что,когда я ему рассказала о своей любви к тому человеку и о моих близкихотношениях с ним, он так накричал на меня, что я и теперь еще напугана:говорил, что если я не отстану, то попаду в пасть дьявола, в преисподнюю адаи буду брошена в огонь в наказание за то. От этого на меня напал такойстрах, что я решила не искать более близости Тедальдо; и дабы не иметь ктому повода, не захотела более принимать его писем и посланий, хотя я думаю,что если бы он продолжал настаивать, а не удалился, как я предполагаю, вотчаянии, и я видела бы, как он тает, точно снег на солнце, моя твердаярешимость была бы поколеблена, потому что и у меня не было более сильногожелания в мире". Сказал тогда паломник: "Этот один грех вас и мучит теперь.Я знаю наверно, что Тедальдо никоим образом не принуждал вас, когда вывлюбились в него, вы сделали это по вашему собственному желанию, ибо он вампонравился и пользовался вашим расположением, причем вы показывали ему, исловами и действиями, столько ласки, что если он и до того вас любил, выусилили его любовь в тысячу раз и более. Если же это было так (а я знаю, чтотак было), то какой же повод мог вас заставить столь жестоко устраниться отнего? Следовало подумать об этом наперед, и если бы вам представилось, чтовам придется в том раскаяться, как в дурном поступке, не совершать его. Какон стал вашим, так и вы стали его Вы могли, распоряжаясь им по желанию, каксвоею собственностью, сделать так, чтобы он не был вашим; но пожелать отнятьу него вас, которая ему принадлежала, это была татьба и непристойное дело,коли на это не было его желания. Вы должны знать, что я - монах и что потомумне известны все нравы монахов, и если я выражусь о них несколько свободнодля вашей пользы, это мне более пристало, чем, другому, и я хочу рассказатьвам о них, дабы отныне вы их познали лучше, чем кажется, знали до сих пор.Были некогда весьма святые и достойные монахи, но у тех, которые нынченазывают себя монахами и желают, чтобы их принимали за таковых, нет ничегомонашеского, кроме рясы, да и та не монашеская, потому что в то время какоснователи монашества наказали делать рясы узкие, простые, из грубойматерии, во свидетельство, что их дух презирает все мирское, коли ониоблекают тело в столь презренную одежду, - нынешние монахи делают себе рясыпросторные, двойные, блестящие, из тонкой материи, придав им красивыйархипастырский вид, и не стыдятся красоваться ими в церквах и на площадях,как миряне своими платьями; и как рыбак старается в реке разом захватитьсвоею сетью много рыбы, так они, завернувшись в широчайшие складки, тщатсязапутать в них побольше святош, вдов и других недалеких женщин и мужчин; иоб этом они более заботятся, чем о других занятиях. Потому - дабы еще ближеподойти к истине - у них не монашеские рясы, а только цвет ряс. Тогда какдревние монахи желали спасения людей, нынешние ищут женщин и богатств; и всесвое старание они положили и полагают на то, чтобы криками и изображениемстрахов пугать дураков и доказывать им, что грехи искупаются милостынями иобеднями, для того чтобы им, ставшим монахами по низости духа, не понабожности, и дабы не нести труда, кто приносил хлеба, кто посылал вина, ктопоминки за души их усопших. Действительно, справедливо, что милостыня имолитва искупают грехи; но если бы те, что творят милостыню, видели, комуони ее творят, или знали их, они скорее сберегли бы ее себе или бросилисвиньям. И так как они знают, что чем менее обладателей большого состояния,тем им живется лучше, каждый из них старается криками и страхами отстранитьдругого от того, чем хотел бы обладать один. Они нападают на мужчин,предающихся сладострастию, для того, чтобы те, на которых они нападают, отнего отстали, а нападавшим остались бы женщины; они осуждают лихву инезаконные барыши с тем, чтобы им поручили взыскать их, а они могли бысделать себе более широкие рясы, приобресть епископство и другие выгодныепрелатуры на те самые средства, которые, как они объявляли, должны вести кгибели их обладателей. И когда их порицают за эти дела, как и за многиедругие грязные, они отвечают: "Поступайте так, как мы говорим, а не так, какделаем", ибо полагают, что это достаточное облегчение всякой духовнойтяжести, как будто овцам легче быть непреклонными и твердыми, как железо,чем пастырям. А сколько есть людей, которым они дают подобный ответ икоторые не понимают его в том смысле, какой они ему придают, про то знаетбольшая их часть. Нынешние монахи желают, чтобы вы делали то, что ониговорят, то есть чтобы вы наполняли их кошельки деньгами, поверяли им своитайны, сохраняли целомудрие, были бы терпеливы, прощали обиды, остерегалисьзлословия; все это очень хорошие вещи, честные, святые; но для чего ониговорят вам о всем этом? Для того, чтобы они сами могли делать, чего немогли бы, если бы то стали делать миряне. Кто не знает, что без денег ихтунеядство не могло бы продолжаться? Если ты тратишь свои деньги на своеудовольствие, монах не может тогда бездельничать в ордене; если ты станешьухаживать за женщинами, монахам не будет места; если ты нетерпелив и непрощаешь обиды, монах не осмелится явиться в твой дом, чтобы осквернить твоюсемью. Но зачем мне останавливаться на всем? Они сами обвиняют себя каждыйраз, когда перед лицом людей понимающих приводят то оправдание. Почему неостаются они у себя дома, если полагают, что не могут быть ни святыми, нивоздержными? А если они уже хотят посвятить себя на то, почему не следуютдругому святому слову евангелия. Христос начал творить и поучать? Пусть же иони сперва делают, а уже затем поучают других. Я видел на моем веку тысячиухаживателей, любителей, посетителей не только светских женщин, но имонахинь; и это были из тех, которые громче всех кричали с амвонов. Не заэтими ли, так творящими, последуем мы? Кто так делает, на то его добраяволя, но бог знает, делает ли он благоразумно. Но положим, справедливо то,что сказал вам накричавший на вас монах, а именно, что нарушениесупружеского долга - тяжкий грех, но разве не более тяжкое преступлениеобокрасть человека? Разве еще не большее убить его или изгнать на скитаниепо свету? Каждый согласится с этим. Что женщина сближается с мужчиной это -естественный грех, но обокрасть и убить его или изгнать - это происходит отзлорадства. Что вы обокрали Тедальдо, отняв от него самое себя, ставшую егособственностью с вашего добровольного согласия, это я уже доказал вам выше;затем я утверждаю, что, насколько это зависело от вас, вы убили его, потомучто не ваша была вина, если он, видя, что вы оказываетесь все более к немужестокой, не наложил на себя рук, а закон говорит, что тот, кто был причинойсовершенного зла, повинен тому же, что и тот, кто совершил его. А что выбыли причиной его изгнания и скитания по свету в течение семи лет, этогонельзя отрицать. Таким образом, вы совершили гораздо больший грех каждым изтрех вышеназванных действий, чем какой совершили, находясь с ним в близкихотношениях. Но посмотрим: быть может, Тедальдо заслужил все это? Поистиненет; вы сами уже признали это, не говоря о том, что, сколько я знаю, онлюбит вас больше самого себя. Никого он так не уважал, так не восхвалял и непревозносил над всеми женщинами, как вас, когда был в таком месте, где онпристойно и не возбуждая подозрения говорил о вас. Все его благо, вся егочесть, вся его свобода, все было предоставлено им в ваши руки. Разве он неюноша хорошего рода? Не красив был между другими своими согражданами? Недоблестен во всем, что прилично молодым людям? Разве его все не любили, - недорожили им и не желали его видеть? И на это вы не скажете: нет. Итак, какимже образом по одному слову дурака монаха, глупого и завистливого, вы моглипринять против него какое бы то ни было жестокое решение? Я не понимаюзаблуждения женщин, пренебрегающих мужчинами и мало их ценящих, тогда как,сознавая, что такое они сами и каково благородство, дарованное богом мужчинепревыше всякого другого животного, они должны бы гордиться, когда любимыкем-нибудь, и высоко ценить его и употреблять все усилия, чтобы угодить ему,дабы он никогда не перестал их любить. Что вы это сделали, побуждаемаясловами монаха, который, наверное, должен быть каким-нибудь прихлебателем иохотником до пирогов - вы знаете; может быть, он сам желал стать на место, скоторого старался прогнать другого. Вот это и есть тот грех, которыйбожественная справедливость, праведно уравновешивающая свои действия споследствиями, не пожелала оставить безнаказанным; и как вы старались безвсякого повода отнять себя у Тедальдо, так ваш муж без справедливого поводабыл и еще находится в опасности ради Тедальдо, а вы в печали. Если вы хотитеот нее избавиться, вот что следует пообещать и тем более сделать: есликогда-нибудь случится, что Тедальдо вернется сюда из своего долгогоизгнания, вы должны возвратить ему вашу милость, вашу любовь, вашублагосклонность и близость и восстановить его в то положение, в каком онбыл, прежде чем вы неразумно поверили сумасбродному монаху". Паломник окончил свою речь, когда дама, слушавшая его внимательно, ибоего доводы казались ей весьма справедливыми и она была уверена, что, как онговорил, она взыскана печалью именно за тот грех, сказала: "Друг божий, япризнаю совершенно справедливым все, о чем вы говорили, и благодаря главнымобразом вашим указаниям узнала, что такое монахи, которых до того считала засвятых; без всякого сомнения я признаю, что, действуя таким образом сТедальдо, я совершила большой проступок, и если бы можно, я бы охотноискупила его тем способом, каким вы говорите; но как это может статься?Тедальдо никогда не вернется сюда: он умер; итак, чего нельзя сделать, того,не знаю, зачем вам и обещать". На это паломник сказал: "Мадонна, Тедальдововсе не умер, как открыл мне господь, а жив и здоров, и ему было бы хорошо,если б он пользовался вашей милостью". Дама сказала тогда: "Послушайте, чтовы говорите? Я видела его перед моими дверями пронзенного несколькимиударами ножа, держала его в этих объятиях, пролила на его мертвое лицо многослез, которые, быть может, и были причиной того, что об этом сказано былонечто, о чем потом говорили, злословя". Паломник тогда ответил: "Мадонна,что бы вы ни говорили, я вас уверяю, что Тедальдо жив, и, если вы намереныпообещать и исполнить сказанное, я надеюсь, вы его скоро увидите". Дамасказала тогда: "Я сделаю это, и сделаю охотно, и ничего не может случиться,чтобы доставило мне такую радость, как увидеть моего мужа свободным и безущерба, а Тедальдо живым". Тогда Тедальдо показалось, что пора ему открытьсяи утешить даму более положительной надеждой насчет ее мужа, и он сказал:"Мадонна, дабы успокоить вас насчет вашего мужа, мне надо открыть вам однутайну, которую вы сохраните так, чтобы во всю вашу жизнь не обнаружить ееникогда". Они были одни в отдаленном месте дома, ибо дама возымела полноедоверие к святости, которою, казалось ей, исполнен был паломник; потомуТедальдо, вынув перстень, старательно сохраняемый им и подаренный ему дамойв последнюю ночь, проведенную с ней, показал ей его и спросил: "Мадонна,узнаете ли вы это?" Как увидела его дама, признала и сказала: "Да, мессере,я подарила его когда-то Тедальдо". Тогда паломник встал, быстро сбросил ссебя паломническую одежду, а с головы шляпу, и, заговоря по-флорентински,сказал: "А меня узнаете ли вы?" Когда дама увидела его, узнав, что то былТедальдо, совсем остолбенела, так испугавшись его, как пугаются мертвых,когда их видят ходящими как живые; поэтому она не пошла ему навстречу, как кТедальдо, явившемуся из Кипра, а готова была убежать в испуге, как отТедальдо, вернувшегося сюда из могилы. Но Тедальдо сказал ей: "Мадонна, небойтесь, я - ваш Тедальдо, живой и здоровый, я никогда не умирал и не былубит, что бы ни думали вы и мои братья". Немного ободренная и узнавшая егоголос дама, всмотревшись в него несколько и уверившись, что действительноэто был Тедальдо, бросилась к нему со слезами на шею, поцеловала его исказала: "Мой милый Тедальдо, добро пожаловать". Тедальдо, обняв ее ипоцеловав, сказал: "Мадонна, теперь не время для более близкой встречи; яхочу пойти устроить, чтобы Альдобрандино был возвращен вам здравым иневредимым, и надеюсь, что до завтрашнего вечера вы услышите вести, которыебудут вам по сердцу; если же, как я думаю, вести об его освобождении будут уменя хорошие, я хочу сегодня же ночью прийти к вам и рассказать их вам сбольшим удобством, чем мог бы сделать теперь". Надев снова свое паломническое платье и шляпу, поцеловав в другой раздаму и утешив ее доброй надеждой, он расстался с нею и направился туда, гдеАльдобрандино обретался в заключении, более отдаваясь мыслями страхупредстоящей смерти, чем надежде будущего освобождения. Как бы в качествеутешителя, Тедальдо вошел к нему с согласия тюремщиков и, сев возле него,сказал ему: "Альдобрандино, я один из твоих друзей, посланный тебе длятвоего спасения богом, сжалившимся над тобой за твою невинность; поэтомуесли ты из почитания к нему пожелаешь даровать мне небольшую милость, окоторой я попрошу тебя, то без сомнения, прежде чем завтра наступит вечер,ты вместо ожидаемого тобою смертного приговора услышишь о своем оправдании".На это Альдобрандино отвечал: "Почтенный человек, так как ты стараешься омоем спасении, хотя я и не знаю тебя и не помню, чтобы видел тебякогда-либо, ты, должно быть, мне друг, как ты это говоришь. И, поистине,проступка, за который, говорят, я должен быть приговорен к смерти, я никогдане совершал, много других совершал я прежде, они-то, быть может, и привелименя к этому концу. Но говорю тебе перед богом, если он теперь смиловалсянадо мной, я не только обещаю, но охотно сделаю и большее, не то что малое;поэтому, проси, что тебе угодно, ибо, если случится, что я освобожусь, янепременно и верно все исполню". Тогда паломник сказал: "Я не желаю ничегодругого, как только, чтобы ты простил четырем братьям Тедальдо за то, чтоони довели тебя до этого положения, предположив, что ты виновен в смерти ихбрата, и чтобы ты принял их как братьев и друзей, если они попросят у тебяза это прощения". На это Альдобрандино отвечал: "Никто не знает, скольсладостна месть и с какой горячностью ее желают, кроме того, кто получилоскорбление; тем не менее, лишь бы господь озаботился моим спасением, яохотно прощу их и простил уже теперь, и если я выйду отсюда живым иосвобожусь, постараюсь сделать так, как будет тебе угодно". Паломник остался этим доволен и, не желая объяснять ему больше, просилего ободриться духом, ибо наверное, прежде чем кончится следующий день, онузнает точнейшие вести о своем спасении. Оставя его, он пошел к синьории итак сказал тому, кому в тот день принадлежала власть: "Синьор мой, каждомунадлежит по мере сил стараться, чтобы раскрыта была истина вещей, особеннотем, которые занимают положение, подобное вашему, и это для того, чтобы несовершившие преступления не несли наказания, а виновные были наказаны. Дабытак именно и случилось, к вашей чести и назло тому, кто его заслужил, я ипришел сюда. Как вам известно, вы строго преследуете судом АльдобрандиноПалермини, полагая, будто в самом деле открыли, что это он убил ТедальдоЭлизеи, и готовы его осудить; это наверное ложно, как я рассчитываю доказатьвам до полуночи, отдав вам в руки убийц этого юноши". Почтенный муж,которому жаль было Альдобрандино, охотно склонил слух к словам паломника и,когда тот многое рассказал ему об этом деле, схватил по его указанию припервом сне обоих братьев гостиников и их слугу без всякого с их сторонысопротивления, и когда он готовился, дабы узнать, как было дело, подвергнутьих пытке, они, не желая того, каждый с своей стороны, а потом и все вместеоткрыто сознались, что они убили, не зная его, Тедальдо Элизеи. Когда ихспросили о поводе, они сказали, что сделали это потому, что, когда их небыло в гостинице, он приставал к жене одного из них и хотел принудить ееудовлетворить его желаниям. Узнав об этом, паломник, с согласия синьора, удалился и пришел тайком вдом мадонны Эрмеллины, которую нашел одну, так как все в доме спали,поджидавшую его и одинаково желавшую услышать хорошие вести о своем муже ивполне примириться с своим Тедальдо. Придя к ней, он с веселым видом сказал:"Дражайшая моя дама, радуйся, ибо завтра наверно твой Альдобрандино будет утебя здрав и невредим" - и, дабы дать ей более полную уверенность, онрассказал ей подробно все, что сделал. Дама, которую эти два таких и стольвнезапных происшествия, как возврат живого Тедальдо, которого онаоплакивала, как действительно мертвого, и ожидание увидеть избавленного отопасности Альдобрандино, привели в такую радость, какую когда-либо ктоиспытывал, любовно обняла и поцеловала Тедальдо; отправясь вместе напостель, они, с общего доброго согласия, заключили прелестный и веселыйсоюз, доставляя друг другу удовольствие и утеху. Когда стал близиться день, Тедальдо поднялся, объяснив даме, что оннамерен делать, и, попросив ее снова держать это в большой тайне, вышел отнее все еще в платье паломника, чтобы заняться, когда придет время, деламиАльдобрандино. С наступлением дня синьория, полагая, что она имеет полноеосведомление о деле, тотчас же освободила Альдобрандино, и несколько днейспустя, на том самом месте, где было совершено убийство, сняли головыпреступникам. Альдобрандино, освобожденный, таким образом, к великой радостиего, его жены и всех друзей и родных, ясно понимая, что все это сделалосьблагодаря вмешательству паломника, перевел его к себе на все время, пока онпожелает остаться в городе; и здесь и муж и жена не могли достаточноучествовать его и нарадоваться ему, в особенности жена, хорошо знавшая, длякого она это делает. Через несколько времени, полагая, что пора помирить Альдобрандино ссвоими братьями, которые, как он слышал, были не только оскорбленыобъявлением его невинным, но из страха и вооружились, Тедальдо напомнилАльдобрандино об его обещании. Альдобрандино тотчас отвечал, что готов.Тогда паломник попросил его устроить на следующий день великое пиршество, накотором, по его желанию, Альдобрандино с своими родичами и их женамиучествовал бы четырех братьев и их жен, к чему прибавил, что сам немедленнопригласит их с своей стороны на его мировую и на его пир. КогдаАльдобрандино согласился на все, что было угодно паломнику, тот сейчас жепошел к четырем братьям и, после многих переговоров, потребных в деле такогорода, очень легко убедил их, наконец, при помощи неопровержимых доводов внеобходимости снова приобрести дружбу Альдобрандино, испросив у негопрощение. Сделав это, он пригласил их и их жен обедать на другое утро кАльдобрандино; они, поверив его честному слову, охотно приняли приглашение. Итак, на следующий день утром, в обеденное время, сперва четыре братаТедальдо, одетые в траур, как были, пришли с некоторыми из своих друзей вдом ожидавшего их Альдобрандино; здесь перед всеми теми, кто был приглашенАльдобрандино разделить их общество, бросив на землю свое оружие, они отдалисебя в его руки, прося прощения в том, что они учинили против него.Альдобрандино, в слезах, принял их дружественно и, поцеловав всех в губы, вкоротких словах простил им нанесенное ему оскорбление. После них пришли ихсестры и жены, все одетые в черное, и были любезно приняты мадоннойЭрмеллиной и другими дамами. Затем мужчины, а равно и дамы были угощенывеликолепным пиром, где не было ничего недостойного похвалы, если немолчаливость, причиненная недавним горем и выражавшаяся в черном платьеродственников Тедальдо, что заставило некоторых порицать пиршественныйзамысел паломника, который это и заметил. Но когда настало время нарушитьэту молчаливость, как он решил это раньше, он встал, пока другие еще кушалиплоды, и сказал: "Ничего недостает этому пиру, чтобы сделать его веселым,кроме Тедальдо, которого, так как вы его не" узнали, хотя он непрестанносреди вас, я хочу вам показать". И, сбросив с себя рясу и весь монашескийубор, он остался в одной шелковой зеленой куртке. Все смотрели на него небез величайшего изумления и долго приглядывались, прежде чем кто-нибудьрешился поверить, что это был он. Заметив это, Тедальдо начал рассказыватьмногое об их родне, о происшествиях, между ними бывших, и своих собственныхприключениях. Тогда его братья и другие мужчины, обливаясь слезами радости,побежали его целовать, а потом то же сделали и дамы, как посторонние, так иродственницы, кроме мадонны Эрмеллины. Видя это, Альдобрандино сказал: "Чтоэто такое, Эрмеллина? Почему ты не приветствуешь Тедальдо, как другие дамы?"На что дама ответила при всех: "Здесь нет никого, кто бы охотнее желал илижелает оказать ему приветствие, чем я, обязанная ему более всякого другого,если подумать, что благодаря его помощи ты мне возвращен; но несчастныеречи, сказанные во дни, когда мы оплакивали того, кого принимали заТедальдо, удерживают меня от этого". На это Альдобрандино сказал: "Убирайсяс ними, неужели ты думаешь, что я верю тем, кто лает? Стараясь о моемспасении, он хорошо показал, что это была ложь, не говоря уже о том, что яникогда тому не верил, встань же скорее и пойди обними его". Дама, нежелавшая ничего другого, не замедлила повиноваться в этом своему мужу;поэтому, встав, она поцеловала Тедальдо, как то сделали другие, иприветствовала его. Это великодушие Альдобрандино понравилось братьямТедальдо, так же как всем мужчинам и женщинам, бывшим там, и всякаяржавчинка, которая могла зародиться в умах некоторых от ходивших когда-тослухов, таким образом сгладилась. Когда каждый выразил свою радость Тедальдо, он сам сорвал с братьевчерные одежды и темные с сестер и своячениц и приказал, чтобы им принеслисюда другие одежды. Когда они переоделись, много было там песен и плясок идругих забав, почему пир, бывший вначале молчаливым, имел шумный конец. Ввеликом веселии все они, как были, пошли в дом Тедальдо, где ужиналивечером, и много еще дней после того они таким же образом продолжалипразднество. Флорентийцы долгое время смотрели на Тедальдо как на воскресшегочеловека и как на чудо, и у многих людей, даже у его братьев, осталось в умеслабое сомнение, он ли это, или нет; они еще не вполне верили этому и, можетбыть, еще долго не уверились бы, если бы не один случай, который им яснодоказал, кто был убитый. И этот случай был такой однажды, когда солдаты изЛуниджианы проходили перед их домом, они, увидев Тедальдо, пошли к немунавстречу, говоря: "Здравствуй, Фациоло!" На что Тедальдо, при братьях,отвечал: "Вы приняли меня за другого". Те, услышав его речь, смутились ипопросили у него извинения, говоря: "Действительно, вы похожи, больше чемможно себе представить одного человека похожим на другого, на одного нашеготоварища, по имени Фациоло из Понтремоли, который две недели тому назад, илинемного более, отправился сюда, и мы никогда не могли узнать, что с нимсталось. Правда, нас удивило ваше платье, потому что он был солдат, как имы". Старший брат Тедальдо, услышав это, подошел и спросил: как был одетэтот Фациоло? Те рассказали, и оказалось, что тот убитый одет был именнотак, как они говорили. Таким образом, по этим и другим приметам, узнали, чтоубитый был Фациоло, а не Тедальдо, вследствие чего исчезло подозрение к немубратьев и всех других. А Тедальдо, вернувшись богачом, оставался постояннымв своей привязанности, и так как его дама более с ним не ссорилась, то они,осторожно ведя дело, долгое время наслаждались своей любовью. Господь даспособит нас насладиться нашей.

Дата добавления: 2015-08-03