Мезонин

Пзтаж

Особняк С. Рябушинского на Малой Никитской улице. Архитектор Ф. Шехтель. 1900. Общий вид. Планы 1 и 2 этажей

ного рисунка. Как будто приставленный к главному фасаду входной навес, одновременно служащий балконом второго этажа, дополняет своеобразную картину, созданную проемами окон, входными арка­ми сложного рисунка. Все фасады особняка решены по-разному. Каждый последующий обогащает уже увиденное новыми впечатле­ниями, и только их полный осмотр дает возможность понять всю красоту форм и объемов здания. Охватывающий все фасады на уровне второго этажа широкий декоративный мозаичный фриз вы­полнен в излюбленных модерном растительных мотивах. Цельность архитектурного образа здания завершает декоративная решетка ог­рады в виде стилизованных волн. Детали этого узора встречаются и на фасаде особняка со стороны двора.

План особняка С. Рябушинского — также достижение Ф. Шех-теля. Здесь зодчий пошел дальше, усовершенствовав приемы, най­денные для особняка 3. Морозовой. Развивая идею компактного и рационального размещения комнат, он полностью отказался от принципа анфилады, ликвидировал коридоры и скомпоновал все помещения дома вокруг главного композиционного и геометричес­кого центра — лестницы, соединяющей этажи дома по вертикали, а через лестничные площадки на первом и втором этажах — по гори­зонтали.

Главная лестница в особняке С. Рябушинского, играющая роль планировочного ядра, представляет собой настоящее произведение искусства. Выполненная из светло-серого мрамора с перилами в виде сбегающей вниз вспененной волны, несущей на гребне светиль­ник в форме огромного осьминога, лестница задает тон всему деко­ративному убранству дома, созданному по эскизам Ф. Шехтеля. Мастер продумал и связал единым решением все до мельчайших деталей интерьеров: мебель, светильники, дверные ручки, витражи, оконные переплеты, рисунок паркета, лепнину потолков, оформле­ние каминов.

Особняк представляет собой цельное произведение искусства, в котором даже схема передвижения по дому и смена визуальных кар­тин досконально просчитаны и выверены. В настоящее время глав­ный вход в особняк закрыт, но возможность восстановить заплани­рованную очередность восприятия интерьеров все же существует. Попав в вестибюль через парадный вход, посетитель видел ширмы-кулисы в виде огромных стрекозиных крыльев (цветной витраж с металлическими переплетами), за которыми в глубине дома про-

ЗЭ-332

Особняк С. Рябушинского на Малой Никитской улице. Архитектор Ф. Шехтель. 1900. Парадная лестница

сматривалась мраморная лестница-волна. Помещения соединялись между собой, плавно перетекая одно в другое. Все задние планы и перспективы замыкались продуманными деталями: витражами или окнами, вазой или иным предметом. Вход в столовую был обрамлен великолепной аркой, в верхнюю часть которой помещена тонкая ре­шетка. Рисунок этой решетки перекликался с рисунком паркета и росписями стен, с линиями барельефов, покрывающих камин, и про­чими деталями. В интерьерах особняка мастер добился стилисти­ческого единства и рафинированной декоративности. Изысканная атмосфера красоты и уюта позволяет отнести особняк С. Рябушин-ского к лучшим образцам архитектуры модерна.

Созданные разными мастерами московские особняки были раз­нообразны по внешнему облику и внутренней планировке, Но их объединял общий для того времени подход к созданию архитектур­ного произведения, который, как выяснилось, более зависел от твор­ческого почерка зодчего и его индивидуальности, чем от заказчика. Архитектор рубежа веков ощущал себя творцом новой жизни, в кото­рой все должно быть прекрасно. Эстетическая программа модерна основывалась на том, что «творец» (архитектор, художник, скульп­тор) призван создавать высокохудожественное, цельное произведе­ние, воспитывающее нового заказчика-потребителя, наделенного воз­вышенными чувствами и мыслями. Таким образом, программа жиз­ни в новом доме задавалась автором архитектурного проекта. Подоб­ный подход к созданию индивидуальных жилых особняков ярко про­демонстрировала деятельность Московского торгово-строительного акционерного общества, созданного в начале 1900-х годов.

На купленных в районе Пречистенки участках акционерное об­щество задумало строительство оригинальных образцовых особня­ков, которые предполагалось продавать покупателям «под ключ», с полной отделкой и обстановкой. Особняки были своеобразными эк­спонатами, которые показывали возможности стиля модерн. При­чем «образцы» эти были совершенно не схожи друг с другом ни по внешнему облику, ни по оформлению интерьеров. К примеру, вы­полненные по проекту архитектора В. Валькота два особняка в Мер­твом переулке (дома 8 и 10) не имели в своих чертах ничего общего. Мастер как будто хотел показать широту возможностей не только одного стиля, но и собственного творчества.

Дом 10 (1899—1900 г.) был куплен М. Якунчиковой (племянни­цей С. Мамонтова). Это сооружение представляло собой компакт -

ный дом, как будто составленный из нескольких геометрических объемов, собранных вокруг параллелепипеда, напоминающего баш­ню под плоской кровлей с большими, характерными для модерна окнами. Скульптурный барельеф над входом с изображением женс­кой головки с длинными льющимися волосами мягок и пластичен, но вписан в четкую прямоугольную рамку, что еще больше подчер­кивает его контраст с архитектурой особняка.

В основу облицованного темной керамической плиткой с израз­цовыми вставками строгого и графичного особняка М. Якунчико-вой был положен принцип целесообразности. Данный особняк при­надлежал к ранним образцам московского модерна. Найденные в нем приемы впоследствии были неоднократно повторены в других сооружениях.

Особняк К. Гутхейля (1902—1903 г.) решен в совершенно ином ключе. Фасад, облицованный керамической плиткой, почти не имеет декоративных деталей. На парапете центрального ризалита — две вазы, фланкирующие углы. Над входом помещено декоративное пан-

Особняк московского торгово-строительного общества в Мертвом пере­улке, дом 10. Архитектор В. Валькот. 1900

но, выполненное в тонких графических линиях, над нам — женская головка, заменяющая замковый камень полуциркульной арки, обрам­ляющей дверной проем, который украшен стеклянным козырьком в черной металлической раме (на манер венских образцов). Строгий и симметричный фасад здания разбит полуциркульными окнами, рас­положенными по обе стороны центрального ризалита. В основу об­лика этого особняка В. Валькот положил принцип сочетания плоско­сти стены с крупными проемами окон. Главный фасад полностью скрывает объем дома, который развит в глубину участка.

За фасадом невозможно угадать состав и расположение внут­ренних помещений, которые, в отличие от особняка М. Якунчико-вой, имеют более сложную компоновку. В этом доме объединены принципы компактной и коридорной планировок. Строгий геомет-ризм и графичность решения сближают его с английскими образца­ми модерна, что было редким для Москвы явлением, так как обыч­но западные и русские приемы «сплавлялись», образуя свой непов­торимый колорит.

Кроме В. Валькота, на московское торгово-строительное акци­онерное общество работали и другие архитекторы. Известны два особняка, построенные для этого общества в 1903 году архитекто­ром Л. Кекушевым (Поварская улица, 44 и 42 — перестроен). Для работ Л. Кекушева характерна иная манера создания облика дома. Если В. Валькот строил свои образы на геометрии объемов, то Л. Кекушеву была свойственна работа с динамичной пластикой форм. Сооружения этого мастера отличает выразительность объе­мов и плоскостей, неординарность силуэтов и ритмов в располо­жении деталей. Тягучая пластика форм его особняков (один из признаков модерна) сочетается с выступающими пластинами кар­низов. Декоративные детали сливаются со стеной, образуя единый организм. Высокие окна прорезают толщу стены исходя из сообра­жений внутренней целесообразности, но при этом создают тот жи­вой ритм, который позволяет зданию быть столь органичным и выразительным.

Особняки в Мертвом переулке и на Поварской улице имели очень удобную планировку и были оснащены по последнему слову технических достижений начала XX века. Характерно, что при их строительстве совершенно не учитывалось, кто именно купит по­добный образец идеально устроенного комфортного жилья, весь внешний облик и наполнение которого целиком основывались на

эстетических воззрениях и идеалах архитекторов, которые это со­здавали.

Иначе обстояло дело, когда архитектор строил собственный дом. Такое жилище обычно может многое рассказать о том, кто его строил, причем не только с человеческой, а даже больше с профес­сиональной точки зрения, так как именно в собственном доме ар-

Особняк московского торгово-строительного общества в Мертвом пере­улке, дом 8. Архитектор В. Валькот. 1903

хитектор максимально раскрывает свои пристрастия и возможнос­ти.

Одним из наиболее выдающихся архитекторов своего времени, признанным корифеем был Ф. Шехтель. Созданные им для богатых заказчиков особняки, без всякого сомнения, являют собой велико­лепные образцы архитектуры рубежа веков. Дом-особняк, постро­енный Ф. Шехтелем для себя, не менее интересен. Этот особняк был создан в 1910 году, когда в Москве вн^вь возник интерес к классике и наступил период ретроспективизма. Четырехколонный портик на фасаде формально приближает это сооружение к класси­цизму, но все построение планов и объемов дома основано на систе­ме сложного взаимодействия и соподчинения форм и объемов. В своем особняке Ф. Шехтель добился идеального соответствия пла­нировки здания и его фасада. Композиционным ядром особняка был двухсветный холл, огромное окно которого выходило на главный фасад и было украшено четырехколонным дорическим портиком. В

Особняк московского торгово-строительного общества на Поварской улице. Архитектор Л. Кекушев. 1903

этом сооружении мастер немногословен. Выразительность образа достигнута за счет тонко прочувствованного и точно найденного со­отношения объемов и плоскостей, верно расставленных акцентов и деталей: барельефное панно с изображением античных героев над проходной аркой, виньетки над окнами, горизонтальные членения аттиков, карнизов, рустов, балконная решетка на втором этаже — все это создавало выразительную композицию, придавало дому утонченность и изысканность. При внешнем сходстве с ампирными образцами здание демонстрировало дальнейшее развитие Ф. Шех-телем принципа рациональной планировки помещений, создание системы внутренних связей и соподчинения пространств. Развивая прием, уже найденный им в особняке С. Рябушинского, Ф. Шех-тель в своем доме так же отказался от коридоров, связав комнаты между собой или по вертикали и горизонтали через открытую лест­ницу, расположенную в двухсветном холле. Сдержанность и благо­родство были основой оформления дома, в котором все детали ин-

Особняк Ф. Шехтеля на Большой Садовой улице. Архитектор Ф. Шех-тель. 1910. Общий вид

терьеров подчинялись идее интеллектуальной утонченности и изыс­канной простоты.

Оценивая работу Ф. Шехтеля на Большой Садовой улице, со­временник мастера критик В. Курбатов объяснял удачу зодчего тем, что «здание построено с применением ампирных деталей, но не в стиле ампир». По словам того же В. Курбатова, многие архи-

Особняк Ф. Шехтеля на Большой Садовой улице. Архитектор Ф. Шех-тель. 1910. План первого этажа

текторы в это время грешили изобилием деталей в своих сооруже­ниях, что приводило к излишней их декоративности и возврату к эклектике. В этой связи нельзя не упомянуть еще одну удачную работу — реконструкцию С. Чернышевым в 1916 году московского особняка, благодаря которой последний полностью изменил свой облик. Речь идет об особняке Абрикосовых на Остоженке, за осно­ву реконструкции которого С. Чернышев взял идею его органич­ного включения в городскую среду, сформировавшуюся в первой половине XIX века. Тонко уловив дух старой московской улицы, зодчий в своем проекте, а затем и в постройке разработал тему русского классицизма, наиболее созвучную подобному сооруже­нию и его месту в городе.

Свободно владея строительными и художественными приемами классицизма, мастер создал цельное и гармоничное произведение ничем не уступающее лучшим образцам того времени. Из обнару­женных в Историко-архитектурном архиве города Москвы черте­жей следует, что С. Чернышеву удалось добиться цельности плана и фасада здания, полного соответствия внутренних и внешних члене­ний.

Преобладавший в массовой застройке Москвы материал — дере­во — С. Чернышев, как это делали и в XIX веке, предложил оштука­турить под камень, а углы дома обработать под руст в традиционной для классической архитектуры манере. Перекрытия на столбах над открытой террасой было выполнено в виде красивого четырехко-лонного портика ионического ордера. Все детали тонко прорисова­ны. Барельефы с рисунками на античные темы, расположенные по центру главного симметричного фасада, дополняли и завершали ли­ричный образ московского особняка с типичным для такого жилья мезонином, вписавшегося в ансамбль Остоженки благодаря тонкой стилизации, которую продемонстрировал С. Чернышев.

Рассмотренные нами примеры, конечно, не охватывают столь огромную тему, как «московский особняк», полностью. Но даже пе­речисленные особняки рубежа XIX—XX веков дают представление о различных вариантах решения дорогого жилья. Естественно, что поиски архитекторов привели к выработке некоторых устойчивых приемов, многократно повторяемых. Одним из них можно считать проектирование не от заданных форм плана и объема, как это было принято в предшествующий период, а от заданного содержания, ко­торое и диктовало особенности планов и объемов здания, что позво-

ляло привнести в архитектурные формы большое разнообразие даже в пределах творчества одного архитектора. В это время был также выработан принцип создания компактных планов особняков. Отказ от коридоров позволил скомпоновать центричную планировку, что являлось наиболее экономичным и удобным при рациональном ис­пользовании земельных участков, и давало возможность сохранить традицию свободной постановки здания с отступом от красной ли­нии участка, а иногда и иметь служебные постройки, размещенные в глубине, за домом.

Такой прием очень близок к традиции постановки загородного жилья, нередко возводившегося по тем же критериям, что и городс­кой особняк. И здесь довольно сложно провести ту границу, кото­рая отделяет архитектуру загородной виллы или коттеджа от архи­тектуры городских особняков. Но так как именно на рубеже веков вместе с ростом городов начали разрастаться и загородные террито­рии, где горожане искали тишины и покоя от наступающей на них урбанизации, невозможно не упомянуть и об этом типе жилья.

Дача

Наиболее массовое строительство дач и загородных домов при­шлось на период с 1890-го по начало 1900-х годов, то есть на эпоху архитектуры модерна.

Дачные территории начинались сразу же за городской чертой, а иногда существовали и внутри города, как, например, Сокольни­ки — место, известное своими богатыми и необычными дачными до­мами, ныне, к сожалению, уже не существующими.

Одним из наиболее ярких сооружений в Сокольниках была дача Пфеффер архитектора А. Зеленко (1910 г.). Она напоминала некий живой организм, выросший из земли, включающий в себя даже на­ходящиеся рядом деревья. У дома был свободный план с помещени­ями неправильной формы, напоминающими части разделившейся живой клетки, которые можно увидеть под микроскопом. Такое по­строение придавало объемам дома почти случайное сочетание, но вместе с тем создавало цельный запоминающийся образ.

Подмосковные поселки обычно располагались вдоль железной дороги, которая сделала пригороды легкодоступными, а потому и быстрорастущими. Расселение вокруг Москвы происходило во всех

направлениях, но наиболее популярными были северные ветки же­лезной дороги — Ярославская и Николаевская (на Петербург).

Проникшие в Россию из Западной Европы в начале XX века идеи города-сада оказали свое влияние на планировку и устройство многих дачных поселков вокруг Москвы. Расположенные недалеко от города, рядом с железной дорогой, и, застроенные с невысокой плотностью, такие поселки привлекали не только сезонных отдыха­ющих. В них постоянно проживало и городское население, нуждав­шееся в недорогом жилье, которого в Москве не хватало.

В большинстве этих поселков возникли некие органы самоуп­равления в виде обществ благоустройства, взявших на себя органи­зацию спортивных площадок, беговых дорожек, устройство мест для танцев и прочих общественных надобностей.

Одним из самых модных и дорогих поселков в начале XX века считался поселок Клязьма, расположенный между Ярославским шоссе и железной дорогой. В нем насчитывалось около 500 дач, по­строенных, в основном, богатой буржуазией. Поселок спланирован в виде пересекающихся под прямым углом параллельно располо­женных улиц, которые были названы в честь русских писателей и художников. В центре поселка находилась каменная церковь, дере­вянный храм и церковноприходская школа, образующие единый ар­хитектурный ансамбль, окруженный зеленью парка. Созданное в поселке 1903 году Общество благоустройства организовало в парке строительство танцплощадки, прокладку вокруг всего поселка спе­циальной велосипедной дорожки, устройство футбольного поля и площадки для игры в теннис. По инициативе этого же общества в поселке открыли почтовое отделение и провели в дома и на улицы электрическое освещение.

С архитектурной точки зрения интерес представляло большин­ство построек поселка. Среди них особенно можно выделить рабо­ты художника С. Вашкова, по эскизам которого в поселке были вы­строены деревянная дача И. Александренко (1908 г.), церковнопри­ходская школа (осуществлена архитектором Е. Зеленским, 1910 г.) и каменная церковь (построена архитектором В. Мотылевым, 1915— 1916 г.).

Работа художника в качестве архитектора — характерная черта времени увлечения древнерусским деревянным зодчеством. Резные узоры над окнами и крыльцами, другие традиционные для деревян­ной архитектуры детали — все это мастерски выполняли именно

художники. Достаточно вспомнить работы В. Васнецова (Абрамце­во, собственный дом) и С. Малютина (Талашкино и другие) этого же периода.

Близкая по духу русской сказке дача текстильного фабриканта И. Александренко напоминает деревянный терем с разновеликими объемами, шатрами и башенками. Необычной формы разные по раз­меру окна, навес над крыльцом и даже ворота украшены богатыми резными наличниками, на которых изображены цветы, сказочные птицы и животные, то есть тот театрализованный мир, который был моден при оформлении домов и особенно их интерьеров в начале XX века.

Одним из самых населенных мест Подмосковья являлся посе­лок Малаховка по Казанской железной дороге. К 1917 году он со­стоял почти из тысячи дач. С конца XIX века в нем были построены

Ж

Дача И. Александренко в поселке Клязьма. Архитектор С. Вашков. 1908

Дача И. Александренко в поселке Клязьма. Архитектор С. Вашков. 1. Оконный наличник, 2. Ворота. 1908

шесть школ, два театра, гимназия, почта, телеграф, несколько мага­зинов, чайные и кофейные заведения, спортивные и детские пло­щадки. Улицы и дома освещались электричеством. В поселке имел­ся даже свой внутренний транспорт — конка.

Главной улицей в Малаховке был «Невский проспект». Он со­единял Малаховку с соседним Красковом — поселком, начавшим свою дачную жизнь в конце XIX века со сдачи на лето крестьянских изб, а впоследствии застроенным дачными домами. Как и в Мала­ховке, в Краскове была своя церковь, а, кроме того лечебница и зем­ское училище. Из дачных достопримечательностей славились ку­пальни и лодочная пристань.

Летом в Малаховке кипела бурная курортная жизнь. С утра про­ходили всевозможные спортивные мероприятия, по вечерам «Не­вский проспект» наполнялся музыкой. В театрах часто гастролиро­вали известные московские труппы со знаменитыми и любимыми актерами, устраивались многочисленные литературные вечера и встречи, ставились самодеятельные спектакли.

Архитектура дачных домов была самой разнообразной и, пожа­луй, более свободной, чем в городе, так как дачное строительство не так строго регламентировалось, как городское. Среди построек так же, как и в городе, был в моде стиль, навеянный Средневековьем, много было сооружений в неорусском стиле, особенно подражав­ших русской деревянной архитектуре (считалось, что она более все­го подходит для дачного дома). В начале века пользовались попу­лярностью постройки модерна, в 1910—1912 годах появились под­ражания классицизму, то есть предпочтения в дачном строитель­стве, в основном, соответствовали главным архитектурным направ­лениям своего времени.

В начале XX века издавалось много альбомов с проектами-чер­тежами для загородных домов. Один из таких альбомов был под­готовлен Г. Судейкиным, который предложил 129 проектов, 587 чертежей и рисунков всевозможных дач, особняков и хозяй­ственных служб. Любой владелец мог выбрать готовый проект дома по своим средствам и вкусу. Автор предлагал маленькие до­мики в один этаж с одной комнатой, кухней и службами, большие двух- и трехэтажные доходные дома-дачи на несколько квартир, имеющих от двух до восьми комнат, одно-, двухэтажные дачи-особ­няки любого размера с различным набором помещений. Среди них были варианты дач с теплыми лестницами, ванными и ватерклозе-

%<*. %

тами, имелись и такие, где все удобства размещались в холодных дворовых постройках.

Альбом Г. Судейкина содержит и проекты, достаточно близкие на­шим представлениям о подмосковной даче второй половины XX века. Проект № 28 — двухэтажная дача 12x15 аршин (8,52x10,65 м). На первом этаже расположены четыре комнаты, ванная, теплый ватер­клозет, кухня, при ней уголок для постели прислуги, теплый там­бур, остекленная терраса, в холодной пристройке сени и лестница на второй этаж. Второй этаж летний: две комнаты, один балкон под общей со всем домом крышей, над террасой второй балкой — от­крытый солярий.

Приведенные нами примеры говорят о том, что сложившийся в конце XIX—начале XX века тип загородного дома-дачи был доста­точно устойчивым и что найденные приемы демонстрировали раци­ональную и удобную планировку, сохранившуюся до наших дней. А степень проработки проектов и решение технических задач строи­тельства могли бы быть интересны и полезны и сегодняшним вла­дельцам, проектировщикам и строителям загородных домов.

АРХИТЕКТУРА СОВЕТСКОГО ЖИЛИША 1917—1955 годы

Провозглашенное советской властью право гражданина на жи­лье в первые послереволюционные годы в Москве, как и в других городах, осуществлялось, в основном, за счет перераспределения жилой площади. Рабочие из подвалов и бараков переселялись в особняки и в квартиры доходных домов, шло интенсивное «уплот­нение» существующего жилого фонда города. Проектирование и строительство жилья для рабочих в эти годы имело скорее соци­альную, а не архитектурную значимость. Так же как и до револю­ции новый заказчик — рабочий (он же недавний крестьянин — жи­тель деревни), лучшим жильем считал то, которое он видел у иму­щего класса — особняки и коттеджи на одну семью. Поэтому мало­этажное жилье 1920-х годов не только соответствовало техничес­ким и экономическим возможностям времени, но и отвечало требо­ваниям потребителя, еще не сформулировавшего свой социальный заказ на жилье нового типа.

Архитекторы в первые годы после революции также не ставили перед собой грандиозных задач по переустройству общества за счет создания новых типов жилья. Они довольствовались проектировани­ем домов для рабочих с соблюдением санитарно-гигиенических тре­бований и норм, стремились создавать дешевое и здоровое жилье на основе известных прототипов, которое было бы приемлемо для ново­го государства в тяжелой экономической ситуации. Поиски велись, в основном, в области малоэтажного строительства и были направлены на «уменьшение стоимости и облегчение конструкций зданий, выяв­ление наиболее выгодного и целесообразного типа жилых домов с точки зрения планировки, этажности и т.д.». В этот период по зада­ниям госорганизаций архитектурные общества объявляли многочис­ленные конкурсы на проекты жилья для рабочих. Современники пи­сали книги и статьи об устройстве малоэтажного жилья, архитекторы разрабатывали типовые проекты, которые можно было использовать в местах, где отсутствовали специалисты по проектированию.

Конкурсы на жилье 1920-х годов в основном известны по нео­бычным и смелым проектам архитекторов-новаторов, предлагавших яркие, но часто неосуществимые в то время идеи. Интересно отме­тить, что первые места в таких конкурсах завоевывали зодчие, пред-

4Э-332.. 49

лагавшие, как правило, проекты, ориентированные на реальные воз­можности и потребности государства. Именно в таких проектах ре­шались проблемы обеспечения рабочих здоровым, рационально спланированным и экономичным жильем.

Одним из таких архитекторов был С. Чернышев, который к 1917 году построил в центральной части Москвы несколько доход­ных домов и особняков. После революции он принимал деятельное участие в решении многих насущных проблем столицы, в частности занимался проектированием и строительством жилья. Одним из первых проектов С. Чернышева в этой области был проект жилого дома по конкурсу Сахаротреста в 1921 году, получивший первую премию. Жюри конкурса отмечало, что «дом удачен по планировке всех помещений». Вся квартира в доме обогревалась одной печью, что «следует считать желательным в экономическом отношении». «Террасы удобно расположены в уступе здания» и т.д., что говорит о рациональном подходе зодчего к решению поставленной задачи и о его умении при минимальных затратах создать максимум удобств для проживания, а нам дает, хотя и неполную, но все же картину жизни и бытовых особенностей Москвы 1920-х годов.

В 1922—1923 годах, по поручению Моссовета, проводился Все­российский конкурс по составлению проектов показательных до­мов для квартир рабочих в г. Москве, ставший важным для своего времени событием. Современники оценивали этот конкурс не толь­ко как первую крупную попытку подойти к решению технически сложной задачи рационального строительства жилища для рабочих, но и как значительное явление в общественной жизни государства. Конкурс вызвал большой интерес у специалистов и общественнос­ти. В нем приняли участие ведущие архитекторы: К. Мельников, Э. Норверт, И. и П. Голосовы, С. Чернышев и другие, представив­шие более 50-ти проектов, в которых были продемонстрированы различные мнения и подходы к созданию жилища для рабочих.

Из программы конкурса, составленной в 1922 году, следует, что для застройки участков у Симоновской слободы и по Б.Серпуховс­кой улице был выбран «тип корпусной постройки, удовлетворяю­щий всем гигиеническим и санитарным требованиям, с должным количеством света, воздуха, обеспечивающим человеку здоровье в тяжелой обстановке города». Квартиры в домах предназначались для семейных и одиноких. Для семейных предлагались два типа квартир: двух- и трехкомнатные. В каждой квартире, кроме комнат,

спроектированы передняя, кухня с газовой или электрической пли-гой, кладовая при кухне (с искусственным охлаждением), уборная, а в подвальных этажах или в отдельных зданиях у всех жильцов были еще и помещения для хранения вещей. Кроме того в домах панировалось устройство библиотеки-читальни, яслей и детского сада, ванны, душа и кубовых. В квартирах предусматривалось цент­ральное отопление с вентиляцией и мусорные трубопроводы. Жи­лье «для одиноких» представляло собой отдельные комнаты на од­ного или на двух человек, выходящие в общий коридор. При комна­тах общие столовые, кубовые и общие кухни с подсобными помеще­ниями, ванны и души (отдельными кабинками), уборные и умы­вальные, сушилки для верхнего платья. Общие хозяйственные кла­довые для продуктов и домашних вещей должны были располагать­ся в подвалах или в отдельных сараях рядом с домом. Победивший в конкурсе на застройку Б. Серпуховской улицы проект С. Черны-! шева предусматривал группировку различных по назначению со-| оружений в общий ансамбль, создавая за счет планировки участка, ¹ на основе только типовой застройки, выразительные перспективы. Жилые дома С. Чернышев предложил в три этажа, блочного типа, с центральным отоплением (на проектируемую группу домов была рассчитана своя котельная). Помещения во всех квартирах светлые, кухни оборудованы встроенными шкафами для провизии, умываль­ные и уборные размещены около спален, что было особо отмечено как достоинство при планировке жилья. Результаты конкурса не были воплощены в жизнь, но сегодня это ценный документ, демон­стрирующий представления архитекторов и устроителей конкурса об образцовой жилой застройке в городе начала 1920-х годов.

Строительство жилья в г. Москве началось с 1923 года. После революции и гражданской войны нехватка строительных материа­лов была особенно ощутимой. В связи с этим широкое применение j дерева, термолита, бетонита и других заменителей традиционных I материалов стало нормой времени. А так как именно малоэтажное строительство вполне могло использовать облегченные материалы, которые давали возможность строить немедленно, то именно оно I стало воплощать в жизнь мечты рабочих о жилье. Популярная еще до революции концепция города-сада вполне соответствовала мыс­ли архитекторов и потенциальных потребителей о том, что наибо­лее подходящим жильем для фабричных центров и пригородов мо­жет быть коттедж, окруженный зеленью.

Малоэтажные жилые поселки

Идея города-сада была реализована при строительстве поселка жилищно-строительного кооперативного товарищества «Сокол», которому Московское управление недвижимых имуществ в июле 1923 года, отвело землю в Краснопресненском районе г. Москвы для возведения 1—2-х этажных жилых домов, расположенных на небольших земельных участках со службами и садами. По разраба­тываемому в эти годы генплану «Новая Москва», «Сокол» разме­щался на достаточно большом расстоянии от центра, но был напря­мую связан с ним маршрутом трамвая № 13. Автором проекта заст­ройки поселка был архитектор Н. Марковников, который создал не только генплан «Сокола», но и несколько проектов жилых двухэ-

А —

Проекты жилых домов для поселка «Сокол». Архитектор Н. Марковни-ков. 1923

тажных домов. В проектировании коттеджей для поселка также при­нимали участие известные зодчие того времени — братья Веснины, Н. Кондаков, Н. Дюрнбаум и др. Созданный во время нэпа, как коо­перативное товарищество, «Сокол» предоставлял своим пайщикам (в основном это были инженерно-технические работники, несколь­ко художников ВХУТЕМАСа и др.) возможность выбора планиро­вочного и архитектурного решения жилого дома, его конструкции и

Г...

У

М 10 м

материалов. Дома в поселке, из расчета на конкретные требования, состав и средства каждой семьи, имели разную площадь, этажность, архитектурные решения. Среди них были: одноэтажные, одноэтаж­ные с мансардой, двухэтажные, дома квартирного типа, общежития, что создавало ощущение большого разнообразия стоящих среди зе­лени сооружений, некоторые из которых были оштукатурены, а дру­гие сохраняли вид естественных материалов.

Строительство «Сокола» было своеобразной выставкой, на ко­торой строительная компания демонстрировала лучшие образцы малоэтажного строительства. По проекту братьев Весниных на ул. Сурикова построены рубленые избы с «широкими свесами, пова­лом и подзорами», на ул. Поленова стояли «сибирские казачьи кре­пости со сторожевыми башнями», а коттеджи на ул. Шишкина на­поминали петербургские дачи. Поселок был испытательным поли­гоном, на котором отрабатывались различные архитектурно-плани­ровочные и конструктивные решения, предлагавшие несколько раз­новидностей коттеджей: деревянные рубленые, деревянные каркас­ные на каменном фундаменте, облегченные кирпичные, шлакобе­тонные, из артикского туфа. В поселке опробывались и новые стро­ительные материалы, такие как фибролит (был применен впер­вые) — легкий и дешевый материал, получаемый путем прессова­ния деревянной стружки с цементом. В домах «Сокола» использо­вались инженерные изобретения, например новые конструкции фундаментов, которые выполнялись в виде бетонной чаши, с осо­бой системой вентиляции, при которой шло постоянное проветри­вание сухим воздухом.

К 1928 году, то есть через пять лет существования, в поселке «Сокол» уже жили 500 человек. На 53 га были построены 102 дома (во все дома подведено центральное отопление, оборудованы ван­ные комнаты и туалеты). Поселок был электрифицирован, имел свой водопровод. В 1926 году на его территории товариществом был построен дом для потребительского магазина, который работал под управлением поселковой комиссии.

В основу создания московского города-сада Н. Марковников по­ложил принципы свободной планировки, предполагавшие наличие криволинейных улиц, создающих уют и ощущение приближения к естественным условиям. По мнению автора «кривая... правильной геометрической формы в комбинации с прямыми улицами дает наи­лучший эффект. Планировщик должен запроектировать расположе-

ншигагш iiraimraiii -■•«fm

Жилые дома поселка «Сокол». Архитектор Н. Марковников. 1923

ние карнизов, выдержать общий силуэт, правильность осей», а кри­волинейная форма улицы максимально приблизит жилье к есте­ственным условиям.

Систему озеленения поселка, органично дополняющую его ар­хитектуру, создали профессора Тимирязевской академии — лесово­ды, дендрологи и цветоводы. Породы деревьев, посаженных на ули­цах «Сокола» были тщательно подобраны. На улице Поленова (са­мой широкой) два ряда американских кленов контрастируют с дву­мя рядами тополя-альба, который при порывах ветра меняет свою окраску с зеленой на серебристую. На улице Сурикова посажены два вида липы — мелколистная и крупнолистная канадская, что так­же дает красивое контрастное решение. Многие из растущих сегод­ня на улицах «Сокола» деревьев — раритеты, занесенные в Красную книгу.

В 1930-е годы в поселке «Сокол» была вполне налаженная жизнь. Работал магазин, в который завозили свежие продукты из окрестных деревень Щукино и Троице-Лыково. Можно было по­обедать в поселковой столовой, существовал открытый кинотеатр и три народных театра — драматический, балетный и кукольный с ма­стерскими по изготовлению кукол. Дети, живущие в поселке, имели возможность бесплатно изучать иностранные языки и посещать раз­личные кружки. В 1936 году большинство жителей поселка «Со­кол» составляли ученые с мировыми именами — химики, экономис­ты, растениеводы, известные художники и другие представители московской интеллигенции, на которую и обрушились массовые репрессии того времени.

В 1936—1937 годах в Москве прошла компания по муниципали­зации жилья, после которой все кооперативные дома «Сокола» пе­решли в собственность Моссовета. Как следствие этого было прове­дено «уплотнение» оставшихся в поселке жителей. В односемейных домах стали жить по 4—5 семей, а двухэтажные блочные дома пре­вратились в коммуналки.

В 1970-е годы поселок собирались снести, а на его месте постро­ить элитное жилье. Спасти «Сокол» удалось с большим трудом, при­чем не последнюю роль в этой борьбе сыграл документ «Постанов­ление об образовании поселка...», подписанный В. Лениным. Жите­ли поселка победили, и результатом этой победы стало решение Мосгорисполкома № 1384 от 1979 года, в котором «Сокол» был объявлен памятником градостроительства. Благодаря этому реше-

ILtAM.

Дата добавления: 2015-08-05