Статьи 415—432

Институт обеспечения присутствия обвиняемого при следствии и суде является одним из старейших в русском уголовном процессе. Первой формой обеспечения явки обвиняемого было поручительство. По мере развития розыскного процесса получают распространение административные меры пресечения — «отдача за пристава», а затем тюремное заключение. С начала XVIII века и вплоть до судебной реформы содержание в тюрьме или в полиции становится господствующей мерой пресечения. В этот период лишь изредка встречается поручительство, которое носит личный, неимущественный характер. Обвиняемые пребывали в тюрьмах нередко в худших условиях, чем осужденные. Характерен в этом отношении указ 3 апреля 1734 г., который предписывал кормить обвиняемых за казенный счет только по праздникам «и где они под караулом держатся, те места содержать в чистоте, дабы от того не помирали».

Комиссия 1869 года по пересмотру положения следственной части отметила, что домашний арест первый раз в России был применен в 1795 году к графу Бестужеву-юмину. Но П. И. Люблинский утверждал, что еще «в 1632 году князь Белосельский по делу Шеина был подвергнут домашнему аресту». Сенатский указ 1768 года разрешал при недостатке улик отпускать обвиняемого «на росписки с поставкою», т. е. подписки о явке к следствию или суду. Но все эти меры пресечения носили эпизодический характер.

Свод законов закрепил сложившееся положение и предусмотрел следующие меры пресечения (ст. 876 т. XV 1832 года): содержание в тюрьме или при полиции, домашний арест, полицейский надзор и отдача на поруки. Существенных улучшений в положение обвиняемых до принятия судебных уставов внесено не было. Даже в середине XIX века содержание под стражей в течение года считалось нормой.

Судебные уставы установили систему мер пресечения, характерную для буржуазного права. Применение мер пресечения данный Устав предоставляет исключительно следователю. Ни полиция, ни прокуратура таких прав не получили. Значительно сузилась сфера применения личного задержания. Общая мера пресечения указана в ст. 415 — запрещение отлучаться без разрешения следователя, из города или участка, где проводится следствие. Она распространялась на всех без исключения обвиняемых. Наиболее близко к ней стоит специальная мера, указанная в п. 1 ст. 146, — подписка о не отлучке. Некоторые юристы считали ее фактически тождественной по своему юридическому значению простому запрещению отлучки, поскольку нарушение этой обязанности независимо от наличия подписки, не влекло за собой наказания. Как отмечал Сенат, «неисполнение оной влечет за собою особые невыгодные для обвиняемого последствия, каковы например, личное задержание обвиняемого...». Но задержание в данном случае не являлось наказанием, а было более строгой мерой пресечения.

Следующая мера, упомянутая в п. 1 ст. 416, — отобрание вида на жительство. В соответствии с Уставом о паспортах, для устройства на работу или прописки необходимо было предъявление паспорта или вида на жительство. Изъятие вида на жительство считалось надежной гарантией явки обвиняемого к следователю. Взамен отобранного вида на жительство обвиняемому выдавался срочный реверс, т. е. удостоверение об изъятии. Несмотря на простоту и кажущуюся эффективность, эта мера пресечения применялась сравнительно редко. Например, в отчете Одесского окружного суда говорилось: «Отобрание вида на жительство вовсе не практикуется потому, что мера эта на самом деле по условиям жизни представляется мерою чуть ли не более строгою, чем безусловное личное задержание. Будучи заключен под стражу, обвиняемый оказывается обеспеченным в отношении крова, пищи и тепла, по крайней мере, а лишенный вида на жительство принужден остаться и без этого. Реверс — это волчий билет».

Отдача под особый надзор полиции, предусмотренная п. 2, — наиболее неопределенная мера. Она применялась на практике по-разному. Одни ограничивались отметкой в книге, что такой-то состоит под надзором, другие брали подписку о невыезде, третьи ежедневно посещали лицо, состоящее под надзором, четвертые заставляли самого поднадзорного являться в полицейское управление, пятые заставляли его постоянно ночевать в полиции. Но ни одна из этих мер никому не помешала скрыться, если он того желал.

Залог и поручительство, в отличие от других мер пресечения, имеют в своей основе не административное, а имущественное принуждение. Отдача на поруки, или поручительство, заключалась в том, что лицо, определенное в ст. 422, давало следователю обязательство внести установленную сумму в случае уклонения обвиняемого от следствия или суда. При залоге эта сумма вносилась залогодателем при подписании такого обязательства. Само наличие этих мер вызывало нарекания в буржуазной юридической литературе. Н. Ф. Лучинский, например, указывая, что большинство обвиняемых не может внести даже незначительного залога, предлагал упразднить «не выдерживающее критики ни с процессуальной, ни с практической точки зрения введение в лестницу мер обеспечения поручительства и залога».

Сумма залога устанавливалась следователем с учетом всех обстоятельств дела и состоятельности поручителя или залогодателя. Нередки были поручительства и залоги на сумму 10 рублей. Причем, как указывает П. И. Люблинский, наиболее надежными поручителями являлись крестьяне.

Домашний арест отличался от содержания под стражей только тем, что местом заключения являлась квартира обвиняемого. Применялась эта мера крайне редко — в случаях тяжелой болезни обвиняемого или его исключительного положения. В 1899 году, например, домашний арест не применялся ни разу.

Взятие под стражу сопровождалось направлением обвиняемого в место заключения. После введения судебных уставов эта мера пресечения стала применяться следователями гораздо осторожнее и значительно реже. Так, в 1898 году из 146 753 обвиняемых содержались под стражей 23 727, т. е. 16,2%.

Глава седьмая
О вызове и допросе свидетелей

Дата добавления: 2015-08-05