Изабелла Свон POV. Я была истощена

Я была истощена. Мое тело было истощено. Моя голова была истощена.

Но я все еще не могла заснуть. Как можно заснуть, когда мальчик, обнимающий меня, любящий меня не верит в то, что я тоже о нем забочусь? Никакой сон не шел ко мне сейчас. Я вздохнула и перекатилась на спину. Эдвард облегчил свою хватку, но я все еще лежала на его руке.

- Я не могу… я не могу заснуть, - сказала я. Он улыбнулся, и сел, прежде чем скинуть одеяло. Я смотрела на него, пока он выбирался из постели. Он протянул мне руку, и я приняла её без раздумий. Он мог перетащить меня в комнату для гостей – или, возможно, выкинуть наружу на леденящий холод – меня это не заботило, потому что это была его рука.

- Давай выйдем на улицу. Небо чертовски удивительное, – сказал он бездумно. Я не могла сдержать улыбку. Кем я была, чтобы спорить с милым мальчиком, который хочет показать мне небо?

Мы оделись, и он помог мне надеть комбинезон. Мы тихо спустились вниз – он не нес меня в этот раз - и прошли через кухню к двери, ведущей во двор. Эдвард открыл дверь, и я поплелась прямо в холод.

Мы дошли до середины двора, где снег лежал неровно из-за снежный битвы. Мы легли, и я положила костыли рядом. Мы посмотрели на небо, и я ахнула. Оно было таким красивым!

Тысячи и тысячи звезд были разбросаны по кристально-чистому небу. Никаких облаков. Это было прекрасным зрелищем.

- Сколько сейчас время? – спросила я.

- Немного больше трех, я думаю, – ответил он, отодвинувшись от меня к снегу. Я взглянула на него, но он проигнорировал мой взгляд. Затем он начал водить руками и ногами по снегу.

- Эдвард? Ты в порядке? – спросила я, но он просто продолжал двигать руками и ногами, и мне потребовалось время, прежде чем я осознала, что он делал. Я села и улыбнулась ему. Он делал снежного ангела. – Сейчас три утра, и ты решил, что это подходящее время, чтобы сделать снежного ангела?

- Да, не существует другого времени, кроме как настоящего, – сказал он, не спуская глаз с неба, пока продолжая свои движения. – Никто, блядь, не знает, где мы будем завтра. Кто знает, будем ли мы вообще живы? Так что, если ты чего-то хочешь, то лучше сделать это сейчас. Завтра, возможно, станет слишком поздно.

Моя улыбка исчезла, и он прекратил свои движения.

- Поговори со мной, – сказала я с глубоким вздохом.

Он медленно сел, протерев лицо руками. Но ничего не сказал.

- Я слышала, как ты говорил со своим отцом, – сказала я, и он посмотрел на меня. – Ты… ты сказал, что не хочешь ставить тот же ультиматум, что я поставила тебе, потому что ты не думаешь, что я выберу тебя. Почему ты так думаешь?

Не было никаких причин ходить вокруг да около. Мне нужны были прямые ответы от него. У меня не было никаких идей по поводу того, где блуждали его мысли, особенно, учитывая, как все в нем кричало о том, что что-то не так с того момента, как я приехала сюда вчера.

Эдвард мрачно ухмыльнулся, беря немного снега, и сжимая его в крошечный снежок, чтобы кинуть его в никуда. Я знала, что задавала несправедливый вопрос, и я уже догадывалась об ответе. Но мне нужно было услышать, как он озвучит его.

- Как ты вообще можешь, ебать, спрашивать меня об этом? Мы оба знаем, почему, блядь, я не могу поставить ультиматум. Потому что мы оба, черт возьми, знаем, что ты не выберешь меня. Нет никаких причин притворяться в обратном, – ответил он. – И когда ты просишь меня поставить ультиматум… я, блядь, начинаю верить в то, что ты хочешь уйти.

- Это не правда, – возразила я.

- Разве? – спросил он, пронзая меня своими устрашающе-зелеными глазами.

Его слова ранили, но не более чем взгляд, которым он смотрел на меня. Он смотрел на меня так, будто я отвергла его, хотя это не так. Он смотрел на меня так, будто я разбила его сердце, и продолжала разбивать, хотя, все что я делала, это лишь сидела здесь.

- Если ты хочешь, чтобы я ушла, я уйду. Я отправлюсь к Кейт и проведу Рождество с ней в Порт-Анд…

- Ты, блядь, даже не слушаешь! – прорычал он, пиная снег там, где он сидел. – Ты, ебать, не понимаешь, да? Ты… я… что мы вообще, черт возьми, делаем? Я не могу даже… блядь… Ты имеешь хоть представление о том, как я хочу ненавидеть тебя прямо сейчас? Но я не могу, потому что мое гребаное сердце говорит мне, что ты самый удивительный человек из всех кого я знаю, и я, ебать, не могу выбросить тебя из своей жизни, потому что я, нахрен, умру, если это случится, – его голос дрожал, и так как мои глаза были прикованы к его лицу, я немедленно заметила, как из его глаза потекли первые слезы.

Мой мальчик плакал.

Я быстро подобралась к нему, обнимая его, потому что я больше ничего не могла сделать. Он уперся лбом в моё плечо, и я закрыла глаза.

- Дело не только во мне, – сказала я мягко. – Что-то еще беспокоит тебя, – он не издал никакого звука, и не пошевелился, но это не имело значения. Я знала, что была права.

- Я… я старался, блядь, так сильно. Я хотел подарить тебе идеальный подарок. Я хотел написать для тебя произведение и сыграть его на фортепиано. Я хотел подарить тебе еще одну часть своего сердца, как будто ты уже не владеешь им полностью, – сказал он тихо, не поднимая головы. – И я пытался так чертовски сильно, но я не смог даже заставить свои руки прикоснуться к клавишам, и я ни хера не понимаю этого. Я не понимаю, что, ебать, повлияло на меня так сильно той ночью, когда моя муза ушла, – он сделал глубокий вдох, его тело сильно затряслось, когда он выдохнул. – Моя голова все еще хочет играть. В моей голове твоя колыбельная уже написана… но я просто… не могу воспроизвести её на фортепиано. Я просто… блядь.

Он так грубо отстранился, что я чуть не упала. Он взглянул мне прямо в глаза.

- Я не знаю, что, ебать, случилось со мной той ночью. Я не могу вспомнить, и это выбешивает меня к черту. Ясно? Как я могу знать, что такое не случалось и раньше? Что, если я причинил кому-то боль, и затем забыл об этом? Что, если я убил кого-то? – его голос был настойчивым, как будто он долго ждал, чтобы сказать эти слова вслух. – Что, если это случится снова, и я причиню тебе боль? Что, если во мне больше угрозы, чем в твоей матери?

Я погладила его по холодной щеке и медленно покачала головой.

- Никогда, Эдвард, – сказала я. – Ты никогда не причинишь кому-то боль и не убьешь. И ты никогда не навредишь мне. Мы оба знаем это.

- Я уже навредил тебе, – сказал он сквозь зубы, как будто мои слова расстроили его еще больше. – Я, блядь, оставил тебя калекой на всю жизнь. Я продолжаю настаивать на сексе, и это травмирует тебя еще больше. Разве это не вредит тебе?

Я грустно улыбнулась и покачала головой. – Я та, кто настаивала на этом, потому что я хотела попробовать. То, что случилось сегодня ночью, было моей виной. Я подумала, что была готова, когда, на самом деле, это было не так. Я думала, что смогу справится с твоими руками на себе, но когда ты коснулся меня… там… это просто… – я закрыла свои глаза и сделала глубокий вздох. Когда я успокоилась, и нашла слова, я снова открыла глаза. – Я была не готова к тем эмоциям, которые последовали за прикосновением. Я не ожидала, что твоя рука на моём белье будет ощущаться так… интенсивно. Это вызвало в моей голове поток воспоминаний с маминым голосом, который говорил, как важно быть невинной, и то, что удовольствие не для девушки и… все остальное дерьмо, в которое я действительно не верю, но которое все равно поглотило мой разум. Я просто не могу объяснить этого.

Я ненавидела себя в тот момент. Эдвард ломался, а я продолжала говорить о себе и о своих проблемах. Но никогда об Эдварде и о его демонах.

- Почему ты решила подтолкнуть себя? Почему сегодня? – спросил он. – Когда ты даже не хотела спать в одной комнате со мной.

- Потому что я хотела быть лучше для тебя, я хотела дать тебе то, что, я знаю, ты хочешь. И я хочу быть нормальной, – объяснила я, опуская ту часть, в которой говорится о том, что это единственное, что я могу ему дать, чтобы доказать как много он значил для меня – хоть эта попытка и потерпела неудачу.

- Ты готова отдать мне своё тело, но ты не можешь сказать, что ты… знаешь что? Не обращай внимания, – сказал он, качая головой и отводя взгляд в сторону.

Я взяла его руку, и приложила её к своему сердцу.

- Я знаю, ты думаешь, что я не чувствую того, что ты чувствуешь ко мне, но это неправда, – запротестовала я, и он покачал головой.

- Тогда почему ты не скажешь этого? Блядь, всего три слова, – сказал он, звуча обиженно.

- Потому что последний человек, кому я сказала эти три простых слова, чуть не убил меня, – ответила я в раздражении. – Я знаю, ты хочешь, чтобы я сказала их, но я не знаю, почему тебе так важно услышать это.

Он долго смотрел на меня, прежде чем ответить.

- Я сделал много дерьма в своей жизни. Я плохо обходился с людьми. Меня знают как плохого человека. Но если ты можешь полюбить меня, тогда, возможно, все остальное неважно, понимаешь? Если кто-то как ты может полюбить кого-то как я, тогда это будет означать, что я не настолько плохой человек, каким себя считаю.

- Ты не плохой человек, Эдвард, – заспорила я. – Ты замечательный. Невероятный.

- Не достаточно замечательный, чтобы меня полюбили, – пробормотал он.

Я вздохнула и вспомнила про подарок, который я купила ему. Возможно, это была не такая уж плохая идея в конце концов. Прямо сейчас, я чувствовала, что это идеальный подарок. Он поймет его, и затем он… просто поймет. По крайне мере, я надеялась на это.

- Я обожаю тебя, – сказала я тихо, смотря вниз на свою руку. – Я думаю, что ты изумительный человек. То, как ты заботишься обо мне, то, как ты любишь меня… я никогда не испытывала такого раньше. Ты моя семья, ты мой дом, ты моё сердце. Ничто в этом мире не держит меня, кроме тебя. Если бы не ты, я бы уже умерла миллион раз. Ты дал мне причину жить. Я знаю, ты винишь себя за то, что случилось с моей но, и я знаю, что ты коришь себя за это все время… но я нет. Действительно, нет. Я не могу сказать, что мой гипс не причиняет неудобств, потому что это не так. Принятие душа это такая тягомотина… - я сделала паузу, чтобы взглянуть на него и мягко улыбнуться. – Так что, возможно, ты сможешь помочь мне с этим завтра? – подразнила я. Он закатил глаза, и я продолжила. – Так что да, гипс это помеха, но его снимут через несколько недель. Я буду хороша, как новенькая. И кроме того, как я могу ненавидеть то, что дало тебе причину понести меня вниз сегодня?

Он фыркнул и покачал головой. – Ты полна дерьма, Воробей, – сказал он, но с улыбкой в голосе.

- Возможно, так и есть, но то, что я говорю, по прежнему правда, – сказала я, легко пожав плечами.

- После аварии мой отец сказал мне, что ты, возможно, больше не сможешь бегать, – сказал он, горечь теперь ясно отражалась в его голосе. – Ты никогда не будешь как новенькой.

- Ох, да ну тебя, как будто я когда-то бегала раньше? – сказала я, чтобы выбросить из головы его слова. – Ты когда-нибудь видел как я ходила до аварии? Я спотыкалась об воздух ежедневно, так что бег не был вариантом и тогда. Кроме того, зачем мне бежать, в любом случае?

Он медленно покачал головой, сжимая глаза, прежде чем выхватить руку из моего захвата, чтобы сложить руки перед глазами.

- Там, ебать, была кровь везде, ты даже не имеешь понятия, как… как… ты, блядь, выглядела такой сломанной, когда лежала там на дороге. Но ты также выглядела настолько спокойно, как будто знала о своей близости к смерти… как будто ты думала, что уже мертва, – сказал он, и начал качаться взад и вперед, – но когда, ты проснулась в больнице, вероятно, в чертовой депрессии из-за того, что я не убил тебя. Я помню взгляд, которым ты одарила меня, когда я пришел извиниться… или что там еще я, блядь, пытался сделать… и я подумал, что ты была зла из-за того, что я сбил тебя, но ты, вероятно, злилась потому, что я не закончил то, что сказал тебе. Я убью тебя. Я, ебать, сказал, что убью тебя. И теперь, каждый раз когда я вижу тебя, касаюсь тебя, целую тебя, я вспоминаю о том, как я гребано плохо обходился с тобой. Как я на самом деле желал твоей смерти. А теперь, это наихудший сценарий для меня. Твоя смерть будет и моей смертью тоже.

- Как так получилось? – спросила я, моя плечи поникли. Я так устала.

Он позволил своим рукам упасть на колени, прежде чем он медленно посмотрел на меня.

- У меня нет никакой гребаной идеи, – сказал он. – Но я уверен, что все не так, как я думал все будет.

- Ты ненавидишь то, что любишь меня? – спросила я, скривившись.

Он покачал головой. – Я просто ненавижу тот факт, что не осознал этого раньше. Если бы я осознал это ранее, то тогда, возможно, ты бы оказалась в машине со мной, а не перед ней.

Я грустно улыбнулась, молча рассматривая такую возможность. Что, если бы мы с Эдвардом стали друзьями до аварии? Что, если бы он был моим другом, когда моя мама выпила мою кровь? Что, если бы я осталась в его доме в ту ночь? Что, если бы…

Я покачала головой, пытаясь избавится от этих мыслей. Задавая вопрос “что если” ты не получишь ничего, кроме горя. Особенно, если ответ был невозможным.

- Ты злишься на меня? – спросила я

- Нет. Я злюсь на себя, – ответил он мягко.

- С нами все хорошо? – спросила я, закусывая губу.

Он кивнул. – Да.

В этот раз, я поверила ему.

- Что сказал твой психиатр по поводу потери памяти? – спросила я. – Ты говорил о той ночи? Возможно, тебе нужно попробовать гипноз или еще что-то. Я слышала, что гипноз может вернуть подавленные воспоминания.

Он пожал плечами. – Мы говорили об этом. Он рассказывал о том, какие бывают потери памяти, и прочее, но я… я, блядь, не знаю. Последнюю неделю мы говорили о MRI* и о каком-то дерьме. Предположительно, медитация должна помочь… но что мне, ебать, надо будет делать? Сидеть со скрещенными ногами и говорить “ам”? Как это должно помочь мне?

- А ты пробовал? – спросила я осторожно. Он устало посмотрел на меня, и я мягко улыбнулась в ответ. – Я просто спросила…

- Он говорит, что мне нужно расслабиться, – продолжил он. – Расслабить своё тело и расслабить свой мозг, или какое-то такое дерьмо… чтобы я, якобы, ослабил ворота воспоминаний, и смог бы получить доступ к любому забытому воспоминанию… но я не знаю. Возможно, я забываю по какой-то причине. Возможно, мне не нужно этого помнить. Возможно, я убил кого-то, и если я это сделал, то я не хочу об этом вспоминать.

- Для начала, – сказала я. – Были ли какие-то сообщения о мертвых телах в Форксе, которые обнаружили в последние несколько месяцев, и которые не были бы связаны с атаками животных? И были ли сообщения о пропавших? Нет, не было. Так что, ты никого не убил.

Пока мы говорили, я поняла, что мои зубы начали сильно стучать, и мне не приходило в голову до этого момента, как на улице было холодно. Хотя я и была одета в комбинезон. Я взглянула на Эдварда, замечая как начали синеть его губы. Его челюсть дрожала, и мне стало ясно, что ему было еще холоднее, чем мне.

Я наклонилась и прикоснулась своими губами к его холодным. Это было похоже на поцелуй снеговика.

- Нам следует вернуться внутрь. – Или мы сами превратимся в снежных ангелов.

- Я полагаю, что ты права, – сказал он, вставая на ноги. Он поднял меня и подал мне мои костыли, прежде чем мы отправились к дому. Мы шли в тишине, и почти дошли до дома, когда Эдвард решил снова заговорить: – Я продолжаю напоминать себе, что то, что я сбил тебя, не должно быть поводом для сожаления, потому что я не могу сожалеть о том, что привело тебя в мою жизнь. Я просто… я честно не знаю, смогу ли я когда-нибудь перешагнуть через тот факт, что ты сломана из-за меня. Я знаю, что ты не согласишься с этим, и это, блядь, хорошо… просто… что есть - то есть, и мне нужно как-то смириться с этим.

Я нахмурилась. Я не знала, что ответить.

Он криво улыбнулся и встал передо мной, что смотреть мне в глаза, продолжая: – Я знаю, что ты спокойно относишься к аварии и к тому, что она за собой принесла. Я знаю, что ты не винишь меня за то, что я уничтожил твою ногу. Это тот случай, где ты, на самом деле, не обманываешь себя, потому что я знаю, что ты действительно не винишь меня. Но тебе следовало знать, что это беспокоит меня, и всегда будет беспокоить, так что от трюка, который ты разыграла сегодня мне было больно, понятно? Я серьезно думал, что причинил тебе боль. Меня не волновало то, что Джаспер говорил, что это трюк, потому что, вдруг, если бы это было не так? Пожалуйста, Белла, не используй этого против меня снова.

Я чувствовала себя задницей, и моё сердце в очередной раз разбилось от его слов. Как много раз я смогу ломать его, прежде чем сломаюсь сама? Кем я была? Мазохистом? Разве я нахожу удовольствия от причинения ему боли?

- Прости, – зашептала я. – Я не хотела причинить тебе боль, я просто хотела помочь Эммету и Розали. Они оказались в команде с самым паршивым игроком, и я не знала, что сделать, чтобы помочь им, – всхлипнула я и вытерла нос рукой. – Почему ты все еще со мной? Я продолжаю ранить тебя, отталкивать тебя… я не заслуживаю тебя. Ты заслуживаешь кого-то лучше. Кого-то, кто не сломан, без надежды на восстановление, из-за того, что этого человека сломала его мать.

- Речь идет не о том, кого я заслуживаю, – заявил он. – Речь идет о том, кого я хочу. И я хочу тебя. Я люблю тебя, и я, блядь, буду любить тебя. Мне похрен на то, кого я заслуживаю; единственное, что я знаю, это то, кого я хочу, – он протянул руку и заправил мои волосы за ухо, мягко улыбаясь. – Я бы только хотел, чтобы это было обоюдным. Но ты не можешь иметь всего, верно?

Я вздохнула. Я так устала от этого разговора. Устала от его сомнений во мне.

Но больше всего, я устала от того, что я давала ему причину на это. На то, чтобы сомневаться во мне.

- Пошли внутрь, моя кровать теплая и ждет нас, – сказал он, мягко улыбнувшись. – Если только ты не хочешь вернуться в гостевую спальню… я имею в виду, с этим все порядке. Все что угодно, лишь бы тебе было комфортно. Я не хочу подталкивать тебя на то дерьмо, которое ты не хочешь.

Я покачала головой. – Я хочу спать с тобой. Это единственное место, где я чувствую себя в безопасности, – ответила я.

Мы добрались до его комнаты, и я подумала о том, что он только что сказал.

Он не хотел подталкивать меня к тому, чего я не хотела, но разве это не то, что он делает, когда пытается вытянуть из меня те три слова? Мне некомфортно от этого, и ему следовало бы это понять к этому моменту. Так что, возможно, я была не единственной, кто был нечестной. Возможно, я была не единственной лицемеркой.

Эдвард тоже проявлял это качество.

***

Просыпаться с рукой Эдварда, лениво лежащей на моем животе, зная, что с этим все в порядке, было лучшим подъемом за всю мою жизнь. Нам не нужно было беспокоиться о людях, которые найдут нас здесь вместе, нам не нужно было беспокоиться о том, что этого делать нельзя. Нам не нужно было беспокоиться о том, что одного из нас не должно быть здесь.

Все было так, как должно было быть.

Я проснулась Рождественским утром, с парнем, пускающим слюнки на свою подушку. Это был лучший Рождественский подарок.

Я не возражала полежать так, просто смотря на сон моего мальчика. Прежде чем нам придется проснуться, встать, и встретиться с миром. Я всегда больше ценила наш маленький пузырек. Кому нужен остальной мир, когда у вас есть кровать и кто-то с кем вам… нравилось гулять?

Я вздохнула и запустила руку в свои запутанные волосы.

С кем нравилось гулять. Что это за шутка?

Я думала о подарке, который я собиралась подарить ему, и мне почти захотелось фыркнуть на саму себя. Я была шуткой. Никем, кроме хорошой-ненужной-шуткой. Все во мне было шуткой, и я не заслуживала пускающего слюни мальчика рядом со мной.

- Ммм… Пингвин… утка, – пробормотал Эдвард, прежде чем повернуть голову и вздохнуть во сне.

Моё сердце сжалось, и я сильно прикусила губу.

Он был красивым. Совершенно идеальным.

Странный укол ревности пронзил меня из ниоткуда, что меня почти затошнило. Он был слишком идеальным. Я была не единственной, кто это замечал. Каждый знал, что он был идеальным - но и каждый не знал, что он идеален так, как знала я. Никто не знал его, так как я, и этого должно было быть достаточно, чтобы не ревновать его к другим людям, но это было не так.

Я подумала о Тане, и всех других девушках, которые тоже знали его. О девушках, которые знали его в том качестве, в котором я не знала его совершенно. Я, возможно, знала его ум, но те девушки знали его тело. Они доставляли ему удовольствие на постоянной основе, в то время, как я лежала в своей кровати и планировала самоубийство.

Я хотела узнать его. Всего его. Узнать все.

И почему же?

Я сделала шаткий вздох, на меня нахлынуло настолько огромное чувство, которое я даже не могла описать.

Три слова.

Я любила его.

Иначе, почему мне было так больно наблюдать за его страданиями? Почему мне было больно осознавать, что я никогда не буду достаточно хорошей для него? Как по-другому объяснить тот факт, что он был единственным, кто удерживал меня в живых? Каждый вздох, который я делала, был для него. Каждая секунда, которую я жила, была для него.

Я любила его.

Я действительно любила.

Осознание этого ударило по мне, как пушечное ядро в живот, и мои глаза наполнились слезами прежде, чем я смогла справиться с ними. Я вылезла из кровати так быстро, как могла, и направилась к письменному столу, где был мой подарок для него. Он смотрел на него пару раз, но никогда не касался. Я полагаю, он хотел, чтобы подарок стал сюрпризом для него.

Я открыла подарок и вытащила его осторожно, стараясь не испортить оберточную бумагу. Я бросила взгляд через плечо, прежде чем вернуться обратно к подарку. Я закусила губу и достала красную ручку. Это идея росла в моей голове, с того момента, как я купила подарок. Но я решила, что не сделаю ничего, пока не буду на сто процентов уверенной. И теперь я была. Определенно.

Я сделала поправки к подарку, тратя время, чтобы знать, что он будет идеальным. Когда я закончила, я смотрела на него в течение нескольких минут с улыбкой на лице. Я едва могла видеть его сквозь слезы.

Этот подарок, возможно, не был идеальным ранее, но он был идеальным сейчас. Не было никаких сомнений в том, что он поймет его сейчас. И я надеюсь, что он полюбит его тоже.

Я завернула подарок, и убедилась, что не осталось никаких признаков того, что я его открывала. Затем я поплелась обратно, туда, где был мой все еще спящий мальчик.

Мой парень.

Которого я любила.

Я вытерла слезы и сглотнула комок, образовавшийся в горле, ложась обратно под одеяло.

Перед тем, как умереть, моя бабушка всегда говорила, что лучшие моменты нашей жизни, это те, которые настигают тебя из ниоткуда, и заставляют тебя осознать, что все, что тебе нужно находится перед твоими глазами. Я никогда, на самом деле, не понимала того, что она имела в виду до настоящего момента. Я не понимала, почему у меня отняло так много времени осознать это, учитывая, как мало времени потребовалось Эдварду, чтобы признать свои чувства.

Кто знал, что я осознаю это в момент, когда буду смотреть на Эдварда, пускающего слюни на свою подушку.

Я подумала, следовало ли мне сказать Эдварду об этом.

Иногда я не понимала свой разум совершенно. Откуда все это приходит? Я не была готова к натиску новых эмоций. Хотя, они на самом деле не были новыми. Они чувствовались знакомыми, только более интенсивными. Как долго я чувствовала это, прежде чем осознать? Как долго я любила Эдварда, не имея возможности признаться в этом хоть кому-то – даже самой себе?

Я прижалась к нему и закрыла глаза.

Возможно, я смогу словить еще часок сна.

Возможно, мои сны разъяснят мне смысл всего этого.

****

Я сидела на диване, наблюдая за тем, как Калены украшали свою елку. Эммет улыбался и шутил, вешая украшения на дерево, даже не глядя, затем Эсме перевешивала все то, что он туда навешал, и делала дерево красивым. Было забавно за этим наблюдать, особенно учитывая то, что Эммет даже не замечал, что его мама делала за его спиной. Эдвард сидел на полу, в нескольких шагах от них, пытаясь распутать Рождственскую гирлянду. Доктор Каллен держал коробку с украшениями, так что Эммет мог просто брать оттуда все, что он хочет.

Это сильно отличалось от того, что делала я. В моем доме дерево всегда украшала я. Единственное, что делал папа, это срезал ёлку, и ставил на вершину звезду – так как я не могла достать до неё. Мама не помогала совершенно, она просто улыбалась и говорила, что я проделала замечательную работу.

Я полагаю, что моя семья совершенно не была хорошей семьей. Я выросла, думая, что все могло быть гораздо хуже. Мой отец обеспечивал нас, и моя мать была для меня больше другом, чем матерью. Они были несовершенной мечтой.

Теперь, они стали идеальным кошмаром.

Я вздохнула, и Эдвард посмотрел на меня.

- Хочешь помочь? – спросил он, кивая на гирлянду. Я улыбнулась и покинула своё место на диване, садясь на пол рядом с ним. Я не потянулась за гирляндой, вместо этого я просто наклонила голову к его плечу, немного обняв его руку. Он улыбнулся и поцеловал мою макушку, продолжая распутывать этот беспорядок.

Я закрыла глаза и мягко улыбнулась в то время, как Эсме начала напевать Рождественские песни.

- Мне нравится твоя семья, – сказала я ему тихо, чтобы остальные не смогли услышать.

- Ты им нравишься тоже, – ответил он так же тихо.

- Ты нравишься мне больше всех, – сказала я. Он засмеялся, и я снова почувствовала его губы на своих волосах.

- Приятно это слышать, потому что я бы не хотел, чтобы ты сбежала с Эмметом, – пошутил он.

Я открыла глаза и взглянула на него с удивлением.

- Эммет? О, милый, я думаю, тебе следует больше беспокоиться о своем отце, – ответила я серьезно. Эдвард весело на меня посмотрел, и я попыталась сохранить серьезное выражение лица.

- В таком случае, я лучше, черт возьми, привяжу тебя к кровати, чтобы ты никогда не смогла оставить меня, – ответил он, прежде чем прижаться своими губами к моим. – Я, вероятно, сделаю это в любом случае, – я улыбнулась ему в губы, сражаясь с желанием застонать, когда он начал посасывать мою нижнюю губу. Он знал, как сильно мне нравилось это?

- Ох, прекратите вы оба, – пожаловался Эммет, прерывая нас. Мы с Эдвардом повернули головы, чтобы увидеть, как Эммет смотрит на нас. Я также заметила, что Эсме и доктор Каллен очень усердно пытались не смотреть на нас, но их забавляющиеся лица не остались незамеченными.

- Добро пожаловать в мой мир, братец, – спокойно ответил Эдвард. – Ты хоть представляешь, как отвратительно слышать твои стоны и оханья каждый раз, когда Розали заходит в комнату? Я так не думаю.

- Эй, мы по крайне мере милые! – заспорил Эммет, и Эдвард приподнял бровь.

- Ты хочешь сказать, что моя девушка не милая? – спросил он.

Эммет открывал и закрывал рот несколько раз, и мне было весело видеть, как он не мог найти слов. Я не обиделась на его комментарий, потому что знала, что он ничего ни имел в виду под ним.

- Она милая, но ты тот, кто тянет вас вниз, – пробормотал Эммет, пытаясь сохранить лицо.

- Прекратите, вы оба, – сказала Эсме, вклиниваясь. – Сейчас Рождество, – она улыбнулась нам, продолжая перевешивать украшения на ёлке, и я наклонила обратно свою голову к плечу Эдварда. Каждый вернулся к тому, чем занимался, и я посмотрела на Эдварда.

- Ты не тянешь нас вниз, – зашептала я ему. Он фыркнул, покачав головой с улыбкой. Он продолжил распутывать гирлянду, и я почти сказала ему те три слова. К счастью, мне удалось удержать рот закрытым.

Так будет лучше.

Дата добавления: 2015-08-05