Эдвард POV. Когда я, наконец, поговорил с Воробьём, у меня появилось чувство

Когда я, наконец, поговорил с Воробьём, у меня появилось чувство, будто с моих плеч упал проклятый груз. Я чувствовал облегчение и, по какой-то странной причине, надежду. Надежду на что? Я и сам не знал.

Когда мы попрощались, в моём животе заурчало, и я решил спуститься на кухню. Спускаясь вниз, и проходя мимо комнаты Эмметта, я остановился, когда услышал звук его телевизора.

"...яростно защищают своё пространство, еду и потомство. Если его не провоцировать, горный козёл считается довольно безопасным. И нет ничего необычного в том, что они сражаются до смерти, пытаясь защитить то, что им принадлежит..."

Я медленно вернулся к его комнате, и через приоткрытую дверь бросил на него недоуменный взгляд. Эмметт валялся на своей кровати и смотрел какую-то передачу о животных. По крайней мере, выглядело это именно так.

– Что, чёрт возьми, ты смотришь? – спросил я, приподняв бровь.

– Это чертовски весело, братан, – ответил он с широкой улыбкой, не отрывая глаз от телевизора. – Сначала они показывали как трахаются грёбаные волки... бля, потом как трахаются олени... и смотри... ха-ха-ха... горные козлы! – он чуть не захлебнулся собственным смехом, когда я подошёл к кровати и сел. Я посмотрел на телевизор и увидел там козлов. Они действительно издавали смешные звуки, и Эмметт чуть не обоссался от смеха.

– Блядь, это глупо. Тебя что, теперь заводят животные, или ещё какое дерьмо? – фыркнул я, покачав головой. – Пожалуйста, скажи мне, что ты не заставляешь Розали одеваться как грёбаную козу, а то, может иначе у тебя не встаёт.

– О, да ладно! Неужели тебе не хочется трахнуть или хотя бы поцеловать пушистую козу? – сказал он, снова заливаясь смехом.

– Тот день, когда мне захочется поцеловать козу, станет тем днём, когда я стану принадлежать только одной женщине, – фыркнул я.

– О, тогда ты будешь просто исключительным с этой козой, таким милым. Я уверен, она почувствует себя особенной, – ответил Эмметт сладким голосом. Я снова закатил глаза.

– Ебать, ты ненормальный, – пробормотал я и встал с кровати.

– Кто бы говорил, брат, – ответил он.

Я отмахнулся от него, но он только рассмеялся.

Возможно, у нас двоих всё ещё была надежда, что мы сможем исправить это дерьмо. Может, он смог бы снова стать моим грёбаным братом и мы могли бы оставить все обиды позади.

Я знаю, на моём пути было намного больше дерьма... и на этот раз я был единственным, кто получил удар.

***

Её телефон отключён. Почему, чёрт возьми, её телефон отключён? Что-нибудь случилось? Я снова набрал её номер, хоть за последние несколько минут пытался дозвониться до неё не меньше десяти раз. Когда меня снова поприветствовала её голосовая почта, я зарычал и запустил телефон.

Что-то случилось. Ебать, я уверен, что это так. Иначе, зачем ей выключать свой телефон? Последний наш разговор закончился на хорошей ноте; и у неё не было никаких грёбаных причин избегать меня.

Схватившись за волосы, я начал ходить по комнате.

Прошёл только день, но это не имело значения.

Я чертовски нуждался в ней. И она знала, что нужна мне.

Схватив ключи от машины, лежащие на моей тумбочке, я выскочил за дверь. Спускаясь по лестнице, я чуть не споткнулся, но меня это не волновало. Это только заставило меня спешить ещё больше. Я добрался до гаража, и бля... просто замер.

Я уставился на "Вольво" так, как будто видел его в первый раз. Он был безупречен. Он был чистым и блестящим, и на нём не было абсолютно никаких пятен. Никакого грёбаного листа, застрявшего в дворниках, ничего подобного. Он был чертовски совершенен.

Опустив взгляд на ключи в своих руках, я очень медленно нажал кнопку разблокировки. Услышав знакомый звук, увидел, как пару раз мигнули фары. Тяжело сглотнув, я, не оглядываясь, сделал шаг к автомобилю.

Мне казалось таким неправильным быть так близко к машине.

Ебать... таким... неправильным.

Сделав глубокий вдох, я схватился за дверную ручку, и открыл дверь. Сел за руль и закрыл её за собой. Вставил ключ в зажигание, но так и не повернул его. Я просто позволил себе сидеть там. Положив руки на руль, и уставившись прямо перед собой.

Я больше не видел гараж. Всё, что я видел, это Воробей... Свон... Гусыня...

Изабелла.

Крепко вцепившись в руль, я зажмурил глаза и закричал.

***

Моё горло чертовски болит. Ебать, почему моё горло так сильно болит?

Я открыл глаза и от яркого света в гараже несколько раз моргнул. Повернув голову, я понял, что смотрю на Джаспера. Он уставился на меня, не мигая.

– Эй, ты в порядке? – нахмурившись, спросил Джаспер и я растерялся.

– Что за херня? – пробормотал я хриплым голосом; когда пытался говорить, моё горло ужасно болело.

– Я мог бы спросить то же самое, – спокойно ответил Джаспер. – Как твои руки? Я не врач, и блядь, не знал, чем могу тебе помочь, поэтому попытался сделать всё возможное. Я позвонил твоему отцу, он уже едет.

– О чём ты говоришь? – спросил я и опустил взгляд на свои руки. Увидев кровавое месиво, мои глаза расширились. У меня везде были порезы. Моя рубашка и бинт на руке были испачканы кровью.

– Ты подрался со своей девушкой? – приподняв бровь, спросил он.

С девушкой? Он говорит о Воробье? Ебать, она мне не девушка.

– Твоя машина, – уточнил он, заметив мой растерянный взгляд. – Ты избил её до полусмерти. Я вот думаю, что она такого сделала, что это выбило тебя из колеи. Что она сделала? Оскорбила твои волосы? – он пытался шутить, но я всё ещё понятия не имел, о чём он говорил. Интересно, какого чёрта он отпускал шутки по поводу моей машины?

– О чём, чёрт возьми, ты говоришь? – рявкнул я, поднимаясь с пола. – При чём тут моя машина? – я повернулся и посмотрел в сторону "Вольво". Всё, что я собирался сказать дальше, застряло у меня в горле.

Лобовое стекло было разбито, а капот украшали несколько небольших вмятин. Я подошёл ближе и заметил, что стекло со стороны водителя полностью разрушено. И несколько больших вмятин на двери. На полу и на двери – кровь.

Медленно соединив вместе кусочки этой головоломки, я снова посмотрел на свои руки.

– Что случилось? – спросил Джаспер и подошёл ко мне, теперь его голос был серьёзен как никогда.

– Я... я не знаю, – медленно ответил я, всё ещё глядя на дверь машины. – Я... не помню, – я наклонил голову набок и увидел ключи, которые всё ещё торчали в замке зажигания. Чёрт возьми, что произошло? И как мне удалось устроить такое?

– Ладно, Эд, давай выбираться отсюда, – сказал Джаспер, похлопав меня по спине. Я кивнул и последовал за ним обратно в дом.

Как только мы добрались до гостиной, приехал отец. Увидев его серьёзное лицо, я вздохнул и плюхнулся на диван.

– Что случилось? – спросил он, сел рядом со мной и сразу же начал осматривать мои руки.

Оказалось, что всё не так уж и страшно. Большинство ран были поверхностными, а более глубокие не нуждались в накладывании швов. Папа задал мне кучу тупых вопросов, но я не знал, как, блядь, мне на них отвечать. Он разговаривал с Джаспером, но я не слушал. Я был настолько потерян в своём маленьком мире, что даже не заметил, как Джаспер ушёл.

Папа сжал моё плечо, я повернулся и озадаченно посмотрел на него.

– Так что случилось, Эдвард? – спросил он. Судя по его тону, он спрашивал у меня это уже несколько раз и всё ещё ждал ответа.

– Мне нужно было видеть её, – ответил я пустым, ничего не выражающим тоном. – Она не отвечает на мои грёбаные звонки, и блядь, мне просто необходимо видеть её. Убедиться, что с ней всё в порядке.

– Ты говоришь о Белле? – спросил он, и угол моего рта немного приподнялся при упоминании её имени. – Почему бы тебе не отдохнуть и не попробовать позвонить ей завтра?

– А почему бы тебе не пойти куда подальше и не оставить меня одного? – пробормотал я себе под нос и встал с дивана. – Завтра может быть слишком поздно...

Я слышал, как он вздохнул, но заговорил только тогда, когда я дошёл до двери.

– Эдвард, я разговаривал с доктором Рэндалл, и он не очень доволен тем, как прошла ваша встреча. Он хотел бы снова увидеть тебя... в ближайшее время, – сказал он тихо. – И на этот раз мы ожидаем, что ты останешься до конца.

– Ебать, зачем? Этот парень вообще не понимает, о чём говорит, – ответил я.

– Когда в последний раз у тебя были провалы в памяти, Эдвард? – спросил он ровным голосом, полностью игнорируя мой комментарий. Я замер. – Они происходят так часто, что ты их даже больше не замечаешь? – продолжил он.

– Я не знаю, о чём ты говоришь, – пробормотал я.

– Знаешь, – возразил он.

– Да пошёл ты, – пробормотал я еле слышно и направился к лестнице.

Провалы в памяти. Я фыркнул. Я не страдал ни от каких грёбаных провалов в памяти.

Да, конечно, ты этого не делаешь. Именно поэтому ты теряешь счёт времени, и когда приходишь в себя в каком-то месте понятия не имеешь, как ты там оказался, или делаешь что-то, а потом не можешь вспомнить.

Это не провалы в памяти. Это обычная рассеянность.

Ну... если ты это так называешь.

Если бы я мог пнуть свою задницу, то сделал бы это с большим удовольствием.

Я вернулся в свою комнату, упал на кровать и уставился в потолок.

Провалы в памяти.

Да, конечно.

Я потянулся за телефоном и, достав его, посмотрел на экран.

Нет, Воробей не пыталась позвонить мне. Конечно, она этого не делала. И меня это не удивило.

Я не страдал от провалов в памяти. Я страдал от херни других людей.

И это меня чертовски тормозило.

Я ещё раз попытался позвонить Воробью.

На этот раз я даже не стал дожидаться, когда закончится автоматическое сообщение и сбросил вызов.

***

– Отвези меня в Порт-Анджелес, – сказал я, крепко сжав в руке телефон и не оставляя места для споров. Ебать, мне просто необходимо было добраться до Порт-Анджелеса, и я должен был сделать это прямо сейчас. На протяжении последних двух дней я пытался дозвониться до неё, но она да сих пор так и не ответила на свой проклятый телефон – или просто не включила его снова. А я не мог больше ждать. Мне нужно было видеть её. Прямо сейчас.

– Подожди, – ответил Джаспер с глубоким вздохом. – Может тебе стоит просто расслабиться и отдохнуть некоторое время. У тебя вчера был грёбаный срыв. Ты действительно думаешь, что отправиться искать её сейчас, такая уж хорошая идея?

– У тебя есть выбор: или ты отвезёшь меня, или я поеду туда сам. Выбирай, – ответил я холодно.

– Да, мы просто спим и видим, когда ты посадишь свою задницу за руль, скинешь её с утёса и убьёшь себя, – ответил он саркастически. Джаспер снова вздохнул, и я почти видел, как он покачал головой. – Хорошо, я заеду за тобой, – наконец, согласился он. – Буду через десять минут, – он повесил трубку, не дожидаясь ответа.

Положив телефон в карман, я посмотрел на небольшую коробочку, лежащую на моей тумбочке. Коробочку, в которой хранилось ожерелье, которое я купил для Воробья. Я собирался взять его с собой, потому что, возможно, я мог бы подарить ей это сейчас, а на Рождество купить что-нибудь ещё. Может оно ей понравится, и она будет носить его, ведь девушки любят украшения, ведь так? Девушек всегда задабривали ювелирными изделиями.

Вынув ожерелье из коробочки, я положил его в карман, вышел из комнаты и спустился вниз. Восемь минут спустя я стоял возле дома и наблюдал за тем, как Джаспер на подъездной дорожке парковал свой автомобиль. Я сел на пассажирское сиденье, и он, прежде чем завести машину, быстро взглянул на меня.

– Ты одет в ту же одежду, в которой был вчера, – отметил он.

– Я не мог уснуть, – ответил я. – Так зачем мне менять эту грёбаную одежду, если я её даже не снимал.

– Может затем, что она испачкана кровью, – предположил он.

– Несколько небольших пятен, великое дело. Бывало и хуже.

– В этом я не сомневаюсь, – он снова посмотрел на меня. – Эй, у тебя трясутся руки... Ты, правда, не хочешь, чтобы мы заехали в больницу к твоему отцу, а?

Я посмотрел на свои руки и понял, что он был прав. Ха, а я даже не заметил. Я настолько привык, что со мной что-то не так, что даже не замечал этого больше.

– Ебать, со мной всё хорошо, а вот с ней может и нет, – отрезал я. – Так что закрой свой рот и веди грёбаную машину.

Я попытался ссутулиться на своём месте, но оказалось, что это было не так-то просто сделать, потому что моё тело было напряженно и отказывалось расслабиться. Проклятые машины.

Закрыв глаза, я стал медленно дышать через нос. Если бы мне удалось отвлечься и не зацикливаться на том, что сейчас я нахожусь в движущемся транспортном средстве, то возможно, у меня получилось бы не съехать с катушек. Может тогда, я смог бы сохранить своё здравомыслие и доехать до Порт-Анджелеса не потеряв над собой контроль.

– Она тебе нравится, не так ли? – тихо спросил Джаспер, его тон подразумевал не мою симпатию к ней как к другу. Он имел в виду нечто совсем иное. Я слишком устал, чтобы придумывать достойный ответ, поэтому просто вздохнул и покачал головой.

– Я больше ничего не знаю, – сказал я устало.

– Но ты этого не отрицаешь, ведь так? – подталкивал он, снова взглянув на меня. Он не шутил и спрашивал это не по приколу. Он спрашивал потому, что был заинтересован, и я не мог винить его в этом. Конечно, он был заинтересован. Грёбаному Эдварду Каллену просто не могла понравиться гусыня Изабелла Свон. Я повернул голову к Джасперу и пожал плечами. Он лениво ухмыльнулся и кивнул. – Так я и думал, – ответил он.

– Если ты кому-нибудь скажешь об этом, то я оторву тебе яйца, ты ведь понимаешь, что это правда? – угрожал я.

– Даже если я и расскажу, всё равно в это никто не поверит. Эдварду Каллену не нравятся девушки.

– Хочешь сказать, что я педик? – фыркнул я.

– О, да ладно, я видел, как ты смотришь на меня. Ты хочешь меня. Я точно это знаю, – ответил он, и его ухмылка стала ещё шире.

– Пошёл ты, – пробормотал я.

– О, да, ты хочешь, – усмехнулся он. Я скосил на него глаза, и он рассмеялся ещё больше. – Ты даже не отрицаешь этого. Ты хочешь меня так сильно.

– Просто заткнись и веди машину.

Уж будьте уверены, Джаспер был лучшим другом, о котором можно было только мечтать, но даже его шутки не могли помочь мне расслабиться. Как только мы выехали на шоссе, я превратился в напряжённого ублюдка, который к тому же боится машин. Всё тело болело, потому что я был настолько напряжён, что казалось, даже не мог нормально дышать. Джаспер спросил меня, взял ли я с собой лекарство, которое дал мне отец, и которое помогало мне расслабиться, но я ответил, что совсем забыл об этом. Думаю, было бы совсем неплохо, если бы оно было у меня с собой.

Когда мы, наконец, добрались до Порт-Анджелеса, мои нервы были практически на пределе, и я чувствовал себя ужасно дерьмово. Ебать, когда я вышел из машины, то споткнулся и чуть не упал на тротуар, потому что моё тело меня не слушало.

– Эд, серьёзно, я позвоню твоему отцу, – сказал Джаспер.

– Я в порядке. Блядь, со мной всё хорошо, – возразил я.

– Да, конечно, так оно и есть. Если бы я не знал, что это не так, то подумал бы, что ты чертовски пьян. Ты даже не можешь идти прямо, – отметил он.

Я проигнорировал его и пересёк улицу. Мы припарковали машину недалеко от того места, где был выставлен наш проект. Так как она сказала, что жила в доме на другой стороне улицы, то найти её, не должно было быть слишком сложным. Я ходил от двери к двери и проверял списки людей, которые там жили. Не говоря ни слова, Джаспер шёл в нескольких шагах позади меня.

Третья дверь принадлежала К. Петерс. Разве Воробей не упоминала что-то о том, что жила с какой-то Кейт? И К.Петерс была единственной К., что я смог здесь найти.

– Ты уверен, что это здесь? – спросил Джаспер, когда я открыл дверь. Я не ответил, а просто зашёл внутрь и повернулся к лестнице. К. Петерс жила на третьем этаже.

Когда мы дошли до двери я дрожал так, словно у меня был приступ эпилепсии. Я постучал в дверь и отступил на шаг. Джаспер положил руку мне на плечо, вероятно, в печальной попытке успокоить меня, но это ничем мне не помогло.

Дверь открылась, и мы увидели женщину, которая смотрела на нас с улыбкой.

– Чем могу помочь? – спросила она.

– Воро... Изабелла здесь? – спросил я.

Её улыбка исчезла мгновенно. Я подумал, был ли это сознательный акт с её стороны или нет, но она сделала шаг вперёд, тем самым сделав щель между дверью и косяком ещё меньше. По сути, она перекрыла нам вход.

Она там.

– Могу ли я спросить, кто вы такие и какое у вас к ней дело? – спросила она.

– Я Эдва...

– Эдвард? – повторила она, даже не дав мне закончить. Так она слышала обо мне? – Подождите здесь, а я спрошу её, есть ли у неё настроение для компании, – она закрыла дверь перед самым нашим носом, и я повернулся и посмотрел на Джаспера.

– Думаю, она слышала о тебе, – отметил он, озвучив мои мысли.

Мгновение спустя дверь снова открылась. Я автоматически сделал шаг вперёд, предполагая, что меня собираются впустить, но она встала у меня на пути, и виновато улыбнулась.

– Мне очень жаль, но Белла спит, и у неё... у неё сейчас нет настроения. Уверена, что позже она тебе позвонит, и всё объяснит.

– ЕБАТЬ ВСЁ ЭТО! – сказал я, перебив её. Протиснувшись мимо, неё я вошёл в квартиру.

Я понятия не имел, где комната Воробья, но так как это была небольшая квартира, я был уверен, что здесь не так уж много места, где она могла бы спрятаться. Я заглянул в открытую дверь и увидел, что это спальня хозяйки. Тогда я предположил, что закрытая дверь напротив меня, в конце коридора, была от той комнаты, где пряталась Воробей.

Распахнув дверь, я увидел дрожащее тело, скрытое под одеялом. Она пряталась от меня?

Когда я шёл к кровати, я был готов разорвать одеяло, прятавшее всё её тело. Но когда оказался рядом, понял, что не смогу сделать это. Вместо этого, я одной рукой вцепился за одеяло и, давая ей шанс отреагировать, медленно потянул его вниз. Вскоре я смотрел в лицо красивой хрупкой брюнетки.

Она встретила мой пристальный взгляд и выглядела напуганной.

Она меня боится?

Какого чёрта она меня боится?

Эта мысль привела меня в бешенство.

– Ебать тебя, Воробей! – выплюнул я, когда меня накрыла волна гнева. – Ебать тебя миллион раз! Что за херня? – когда она снова начала натягивать на себя одеяло, я схватил его ещё крепче. У неё больше не получится прятаться от меня. Блядь, с ней всё было в порядке. Так какого чёрта она игнорировала меня?

– Что ты здесь делаешь? – прошептала она.

И это было что-то. Срывающийся голос, способный растопить грёбаный айсберг. Срывающийся голос, который выпустил из меня весь гнев, словно кто-то вытащил пробку. Она вообще знала, как этот голос действовал на человека? Может, именно поэтому она использовала его против меня? Я сел на край её кровати, и жестом попросил подвинуться ближе к стене, так, чтобы я мог лечь рядом. Пристроив голову на свою руку, я смотрел на неё и пытался понять, действительно ли с ней всё в порядке или кто-то причинил ей боль. Может, не физическую, но моральную. Что-нибудь случилось? Что-то в её глазах сказало мне, что да.

Я протянул руку и убрал случайную прядь волос с её лица. Моя рука снова болела. Я пришёл к выводу, что видимо побить свою машину было не лучшей идеей, после того, как несколько дней назад я выбил из одного идиота всё дерьмо.

– Что с тобой случилось? – спросила она. В её взгляде было так много беспокойства за меня, что я вынужден был закрыть глаза. Ебать, я не мог вынести, когда она смотрела на меня так. Она вообще знает, что смотрит на меня так, словно я был самым важным человеком в её жизни? Знает ли она, что смотрит на меня так, словно её миру придёт конец, если со мной что-то случится? Знает ли она? Я почувствовал, как она нежно погладила меня по щеке. – Я говорила тебе, что мне нужно время, Эдвард. Я говорила, что я не готова.

Она не знала.

Я не смог сдержать небольшую усмешку. Конечно, она не знала. Она была слишком невинна и чиста, и не могла этого знать. Медленно открыв глаза, я встретил её взгляд.

– У тебя была неделя, Воробей. У тебя было достаточно времени.

Я придвинулся ближе к ней, осторожно обнял и притянул к себе. Я начал натирать круги на её спине, и как только я это сделал, тут же почувствовал, что расслабился. Именно это мне было так чертовски нужно. Воробей была в безопасности. С ней ничего не случилось. А когда она была в безопасности, то в безопасности был и я.

– Недели недостаточно, – прошептала она. Я хотел фыркнуть на это.

– Неделя – это то, что у тебя было. Больше ты не получишь. И не спорь, – ответил я.

Должно быть, даже не заметив этого, я заснул, потому что, проснувшись, услышал, как Воробей разговаривает с моим отцом. Как, чёрт возьми, он сюда попал?

–...потому что он хотел видеть тебя, – сказал он. – Но он больше не может ездить. Я хочу, чтобы мой сын позволил мне помочь ему, но он полностью закрылся. Эдвард никому не доверяет.

– И вы можете его в этом обвинять? – ответила Воробей, и я почти слышал, как она чуть не фыркнула. – Вы все повернулись к нему спиной после аварии. Вы обвиняли его в этом. Как будто это он сделал так, чтобы на дороге был гололёд, или как будто он хотел этого. Конечно, он никому не доверяет, потому что за последние несколько недель никто не дал ему повода.

– Я никогда не обвинял своего сына в том несчастном случае. Но я не согласен...

–...с тем, как он справлялся с ситуацией, – сказала она, закончив предложение за него. – Да, я понимаю это. Но это не извиняет того, как вы относитесь к нему. Вы просто не позволили ему перевести дух и разобраться во всём. Вместо этого вы просто давили на него, заставляя поступать правильно, а у него так и не появилось шанса понять, что же правильно для него.

Я еле сдержал улыбку. Она всегда защищала меня, хотя, видит Бог, я совсем не заслуживал этого.

– Да, мы давили на него, но это было для его же блага, Белла, – вздохнув, продолжил папа. – Я спросил Джаспера, что сказал Эдвард, когда нашёл его, свернувшегося калачиком рядом со своей машиной, и по его словам, Эдвард даже не помнит, как он туда попал. Поэтому я пытаюсь достучаться до своего сына. Я не знаю, может он уже сказал тебе, но Эдвард, возможно, страдает от расстройст...

Ах, чёрт возьми, НЕТ!

– Единственное, от чего я страдаю, так это от твоей херни, – перебил я его. Воробей повернула голову и мягко мне улыбнулась, но блядь, ничего весёлого я в этом не видел. Я не страдал ни от какого грёбаного расстройства, и если папа собирался заставить её поверить в это дерьмо, то это ещё один большой минус в его сторону. Я не хотел, чтобы она думала, будто я какой-то грёбаный больной, только потому, что папа пытался найти во мне недостатки. Как будто утверждая то, что у меня какое-то расстройство компенсирует то, что он так плохо воспитал меня.

– Эдвард, может, я должен отвезти тебя домой, – предложил папа. – Белла уже достаточно пережила, она...

– Я не собираюсь никуда ехать, – пробормотал я, снова перебивая его и сел на кровать. Папа вздохнул и провёл рукой по своим коротким волосам. Всё его поведение просто кричало о разочаровании.

– Эдвард, – сказал он предупреждающим тоном, и я еле сдержался, чтобы не закатить глаза. Неужели он думает, что если будет так произносить моё имя, это что-нибудь изменит? Никогда в жизни.

– Я никуда не поеду, – повторил я. – Я останусь здесь.

– Я не возражаю, – вмешалась в разговор Воробей. – Я не против, если он останется...

Папа посмотрел на меня, явно пытаясь передать мне что-то, не говоря об этом вслух.

– Джаспер всё ещё здесь. Уверен, что позже он сможет отвезти тебя домой, – сказал он, и вытащил из кармана пузырёк с таблетками. Он положил их на тумбочку рядом с кроватью и посмотрел на меня серьёзным взглядом. – Позвони мне, если что-то произойдёт. Позвони, если ничего не произойдёт. Просто позвони мне, и я буду знать, что с тобой всё в порядке.

Если что-то произойдёт. Да, я позвоню ему, если приду в себя, и не буду помнить, где я и как, чёрт возьми, там оказался.

– Всё, что угодно, – пробормотал я, не обращая внимания на его взгляд, которым он посмотрел на меня, прежде чем вышел из комнаты.

Я повернулся к Воробью, и она тут же упомянула, что знает, как я пытался добраться сюда. Я догадался, что они рассказали ей о моём срыве. Меня не очень радовал этот факт. Вспомнив об ожерелье в моём кармане, я намерено изменил тему. Я велел ей закрыть глаза, и положил его ей в ладонь. Я очень внимательно наблюдал за ней, стараясь оценить реакцию.

Я не разочаровался. Её глаза заблестели, и я понял, что оно ей понравилось.

– Я не могу принять это. Это слишком дорого, – запротестовала она и попыталась вернуть его мне. Я так хотел закатить глаза. Конечно, мой Воробей, собирается быть одной из тех девушек. Ну, вы знаете, из тех, кто не может принять подарок как нормальный человек? Конечно, она начнёт думать, что не стоит этого, но мне было просто необходимо, чтобы она приняла его, даже если это значило, что мне придется солгать.

Я накрыл её руку своей, тем самым надёжно удерживая ожерелье в её ладони.

– Я выиграл его. Это стоило мне пятьдесят центов, – соврал я, надеюсь, что этого будет достаточно и она примет его.

– Правда? Но оно выглядит таким дорогим, – ответила она скептически.

Пожалуйста, Воробей, блядь, просто возьми его!

Я посмотрел ей прямо в глаза и солгал ещё раз.

– Ты действительно думаешь, что я купил бы тебе... что? Двести долларов за ожерелье просто ради удовольствия?

– Думаю, нет, – тихо ответила она, её щёки вспыхнули от смущения. – Но это приятно... спасибо.

В течение секунды я изучал её лицо, интересуясь, может я каким-то образом оскорбил её. На мой взгляд, её улыбка казалась немного неестественной. Жаль, я не успел спросить её об этом, потому что раздался стук в дверь. Это был Джаспер. Я точно мог сказать это по звуку удара, но поклялся себе никогда не рассказывать ему об этом. Если бы Джаспер когда-либо узнал, что я мог отличить его удар от чьего-то другого, шутки в мой адрес не закончились бы никогда.

Я выхватил из рук Воробья ожерелье, и положил его обратно в карман. Она посмотрела на меня в замешательстве. Не знаю, зачем я это сделал. Может, я боялся, что Джаспер узнает его. Он уже думал, что она мне нравилась, а если бы узнал, что я купил ей проклятое ожерелье за двести долларов, то вероятно, подумал бы, что я испытываю нечто большее, чем просто это.

– Можно войти, или мне придётся потратить ещё один час на заумную беседу с социальным работником? Я хочу сказать, что она очень мила и всё такое, но она заставляет меня думать, что, возможно, я один из тех, кто нуждается в помощи, – пошутил Джаспер, когда заглянул в комнату. Воробей жестом пригласила его войти, и когда мы передвинулись на кровати, я взял её руку в свою. Когда она посмотрела на меня, я не смог не улыбнуться.

– Так, я был терпелив. И я бы не возражал, чтобы вы мне кое-что объяснили, – сказал небрежно Джаспер. Я мысленно простонал и мы с Воробьем повернули к нему свои головы.

– Что ты имеешь в виду? – спросила Воробей.

– Объяснили... это, – ответил он, жестом указав на наши скреплённые руки. – Так что же, ребята? Вы вместе? Как пара?

Ах ты, мать твою, парень! Зачем, блядь, ты решил поднять это дерьмо?

Понадобилась вся сила воли, чтобы не выразить свои мысли вслух.

– Нет... нет... нет, нет, нет... конечно, нет. Мы просто... друзья. А если серьёзно, Джаспер? Пара? Ты с ума сошёл? Пожалуйста, мы только друзья. Ничего больше. Просто друзья. Ничего больше. Просто друзья. Не сходи с ума. Мы просто друзья. Друзья, – она произнесла эти слова очень быстро, и при этом нервно посмеивалась. Я следка нахмурился и посмотрел на наши сплетённые руки.

Просто друзья. Ничего больше. Так почему, чёрт возьми, это казалось почти оскорблением? И сколько раз она собиралась сказать слово "нет", прежде чем, как она думала, Джаспер поймёт? Может, мы и были только друзьями. Может, наши отношения не должны быть чем-то большим. Она не должна значить для меня больше чем Элис и Розали. Я должен быть счастлив, что Воробей не собирается превращаться в ещё одну девушку-сталкера, такую как Таня или ещё какое дерьмо.

Я должен был.

Но я не был.

Вместо этого у меня было чувство, словно она, извините за банальность, вырвала у меня сердце и растоптала его.

Это было чертовски больно.

И я этого не понимал.

– Да, – пробормотал я, надеясь, что мой голос звучал безразлично. – Просто друзья.

Я почувствовал на себе её взгляд, но решил проигнорировать его, вместо этого продолжая смотреть на наши руки.

– Ладно, хорошо, – сказал Джаспер. Видимо он понял, что упомянув это, переступил черту. Я не мог винить его, вероятно, он думал, что Воробей была такая же, как и все другие девушки. – Ладно, Эд, как долго мы будем здесь?

Я посмотрел на Воробья и печально улыбнулся. Мы были друзьями. Просто друзьями. Но разве этого не достаточно, чтобы она разрешила мне остаться? Я нуждался в ней. Она помогала мне лучше, чем любое лекарство. Она успокаивала меня, а мне просто необходимо было немного расслабиться. Без неё я не мог этого сделать.

– Эдвард сегодня останется здесь. Думаю, нам нужно поговорить, – ответила она, всё ещё глядя на меня. – Уверена, мы с Кейт сможем отвезти его завтра обратно в Форкс.

— Ну, ладно. Как по мне, так это звучит совсем неплохо, – сказал Джаспер. – Итак, Белла... как твои дела? Я не собираюсь лгать, но школа гудит от сплетен про тебя и твою мать, – он сменил тему, потому что видимо, чувствовал, что она была опасна, но он не знал, что тема, которую он поднял сейчас, была едва ли не хуже.

Ебать, и вообще, почему он всё ещё здесь?

– Эти ублюдки не знают, когда им нужно заткнуться. Ебать, их собственная грёбаная жизнь настолько жалка, что им нужно, блядь, делать дерьмо из других грёбаных людей, и только так, блядь, они будут чувствовать себя лучше. Ебать, – пробормотал я.

Они начали шутить по поводу меня, что я не в состоянии сказать предложение без матерного слова. Мне было не смешно. Бля, они наезжали на меня, и когда она смеялась вместе с ним, у меня было огромное желание вмазать ему. Может, именно поэтому она так быстро опровергла его подозрение, что мы являемся парой? Потому что он ей нравится? Я взглянул на неё, и увидел, как она улыбалась ему.

Ебать. Ей нравится Джаспер.

— Ладно, Эдди, не злись, – поддразнила она, и я уставился на неё.

— Ты игнорировала меня в течение пяти дней, а потом ещё два. Так что, прости, но я буду злиться на тебя, – к тому же ты чертовски влюблена в Джаспера, поэтому я буду злиться на тебя ещё больше.

Я видел, как её улыбка исчезла, но не почувствовал себя плохо из-за этого. Я ждал, что она начнёт извиняться или что-то ещё, но вместо этого она отвернулась от меня и снова начала шутить. Она закрылась от меня. Шутя надо мной, она всё больше уходила в себя. Ебать, какой же я придурок. Я обвинил её в том, что она отталкивала меня и пряталась, когда на самом деле я был единственным, кто заставлял её делать это.

Джаспер спросил её, когда она собирается вернуться обратно в Форкс, и она упомянула что-то о приёмной семье.

– Но на самом деле я не очень-то жду этого. Школа будет адом, – пробормотала она.

— Я не позволю этим сукам прикоснуться к тебе, – сказал я ей, погладил локон её волос и заправил его за ухо. Она мягко улыбнулась мне, но это не чувствовалось таким же, как и раньше. Теперь её улыбка причиняла боль.

— И как долго вы, ребята, были друзьями? – спросил Джаспер. Теперь он действительно начинал меня бесить. Ебать, зачем он так рискует? Я снова посмотрел на Воробья, и, встретив мой пристальный взгляд, она улыбнулась. Настоящей грёбаной улыбкой. Как будто воспоминания о том, как мы стали друзьями, были священны для неё.

Друзья.

Ебать это дерьмо.

— Он принёс ручку, – ответила она с улыбкой в голосе.

— И что это значит? Это код для... ну, вы понимаете? Он принёс "ручку" к твоему "пеналу"? – спросил Джаспер, и казался смущённым, когда пальцами в воздухе изобразил кавычки.

Я собираюсь пнуть твою грёбаную задницу, Джаспер Уитлок Хейл.

— Мы не трахались, – отрезал я, устав от его грёбаной болтовни. Он специально старался быть таким ублюдком или это пришло к нему само собой? Может это из-за того, что он слишком много времени проводит со своей стервозной сестрой? Ему обязательно нужно было сейчас обсуждать то, что прошли недели, а я так ничего и не получил с её стороны?

— Мы не будем... делать это, – тихо, почти неслышно, согласилась Воробей. – Это не так, как будто мы... неважно, – я взглянул на неё и, увидев, как она покраснела, покачал головой. Что за херня?

— Я гулял в середине ночи и нашёл на улице ручку, прямо у входа в больницу. Я воспринял это как грёбаный знак, что должен зайти туда, – продолжил я, желая рассказать эту грёбаную историю до конца и надеясь, что услышав её, Джаспер, быть может, успокоиться, и уедет домой.

— Это было сразу после аварии? – спросил Джаспер.

— Нет, это было после того, как я потеряла сознание, когда в коридоре меня толкнула Таня, – ответила Воробей, вздрогнув от воспоминания

— Почему вы держали это в секрете? – продолжил Джаспер.

Я пожал плечами.

— Потому что так было проще. Мы знали, что люди всё неправильно поймут. Вероятно, они бы подумали, что я использовал её или ещё какое дерьмо, и что из-за этого у неё неприятности с родителями... Ебать, это не стоило того.

Неверное представление. Если неверное представление было таким уж неправильным, то почему, чёрт возьми, это неверное представление казалось мне сейчас такой хорошей идеей? Я посмотрел на наши сплетённые руки, и уголок рта приподнялся в улыбке.

– Кроме того, чёрт, так намного приятней. Не нужно никому ничего объяснять. Просто наслаждаться обществом друг друга, – добавил я, не думая о том, что это прозвучало так, словно я был каким-то слабаком. Воробей сжала мою руку и я, подняв глаза, встретил её взгляд.

— Разве мы на самом деле наслаждались? – спросила она, и её вопрос нанёс удар мне в грудь. Ебать, она это серьёзно? – Всё, что мы делали, это плакались друг другу и жалели себя, – думаю, на этом она поставила точку.

— Страдание любит компанию, – пробормотал Джаспер, но быстро отрёкся от своих слов, когда заметил, как мы впились в него взглядом. – Или я это слышал.

— Позволю себе не согласиться, – возразил я, ухмыльнувшись Воробью. – Я помню, у нас было довольно весёлое утро после того, как мы тебя похитили... – смотря на неё, я приподнял бровь, и её щёки снова покраснели. Джаспер медленно покачал головой, и сказал что-то о том, что не желает слышать подробности.

Мне стало жаль, что подробностей-то и не было.

Ему пришло сообщение от Элис, и он глупо пошутил, что собирается принести ей ручку. Отвратительная свинья. Когда он, наконец, оставил нас в покое, мы с Воробьём одновременно повернулись и посмотрели друг на друга. Я улыбнулся ей, снова достал из своего кармана ожерелье и надел на неё. Я не знал ничего о моде и аксессуарах; всё, что я знал, что этот грёбаный кулон должен лежать на впадинке у её горла.

— Спасибо, – сказала она, трепетно коснувшись пальцами маленького воробушка.

— Спасибо, за то, что ты ещё дышишь, – ответил я.

Какое-то время она просто смотрела на меня, затем её улыбка медленно погасла и она неожиданно выпалила, что её мама сбежала. Сначала я подумал, что она пошутила, но затем она сказала, что её матери кто-то помогал. У нас не было времени передохнуть, и я сказал ей об этом.

Она казалась почти удивлённой, когда я сказал, что теперь мы вместе. Мы связаны, как будто могло быть как-то по-другому. Живём вместе, умрём в один день и всё это подобное дерьмо.

Она прильнула к моему плечу, а я прижал губы к её волосам, жалея, что вместо этого, не могу прижать их к другим частям её тела.

— Я скучал по тебе, – пробормотал я тихо. – Эти последние несколько дней чуть не убили меня. Тебе действительно нужно больше времени? – я уставился на неё так, что это могло показаться неудобным, но мне было всё равно, мне нужно было знать.

— Мне всегда нужно больше времени, – ответила она, пожав плечами.

— Я не могу дать тебе еще больше времени, потому что ты чертовски нужна мне, Воробей.

— Да, я знаю, – прошептала она и повернулась ко мне. Наши лица были так близко, что я чувствовал её дыхание.

— Я на самом деле скучал по тебе.

Она что-то прошептала в ответ, но я не расслышал. У меня в голове было множество различных вариантов – все, начиная от "я люблю грибы" до "я люблю твоего друга" – но я решил не спрашивать её об этом. Если она произнесла это одними губами, то скорей всего это не предназначалось для моих ушей.

— Я буду защищать тебя теперь. Не переживай... я буду защищать тебя, – шепнул я ей.

— А кто будет защищать тебя от всех опасностей мира?

— Ты, конечно, – ответил я, как будто это была самая очевидная вещь во всём мире. – Ты сказала, что на моей стороне, так что я рассчитываю на тебя и верю, что ты пнёшь этих ослов, если они когда-нибудь вывалят на меня дерьмо.

— Да, я ударю их своим костылём, – сказала она и закатила глаза.

— Ты делала это раньше. И я никогда так не гордился тобой... за сегодняшним исключением.

— Почему сейчас?

— Потому что твоя мама на свободе, а ты, блядь, по-прежнему дышишь. Ты всё ещё сидишь здесь. Дышишь. И ты до сих пор не сказала, чтобы я ушёл.

— Я говорила, чтобы ты ушёл, когда ты только появился здесь.

— Нет, ты сказала это Кейт, чтобы она передала мне, так что это не считается. Потому что я знаю, если бы это ты открыла мне дверь, ты бы не сказала, чтобы я ушёл. Легко сказать что-то не глядя человеку в лицо.

— То есть ты хочешь сказать, что я слабый безвольный цыпленок, так?

— Ты не цыпленок. Цыпленок убил бы себя давно. Ты мой воробей.

Постучав в дверь, нас прервала Кейт. По-видимому, мне позволили остаться на ночь, но с одним условием: я буду спать на диване. Она не хотела никаких глупостей. Я подумал, что, судя по всему, она совсем не знала Воробья. Разве Воробей похожа на ту девушку, которая будет заниматься "глупостями"? Грёбаная идиотка.

– Вот, что получается, когда люди узнают о нас, – пробормотала Воробей. – Люди сразу же получают неверное представление.

— Блядь, кого волнует, о чём они подумают? – фыркнул я. – Если они хотят думать, что мы трахаемся как кролики, или что мы – грёбаная пара. Кого волнует это дерьмо? Люди всегда будут говорить, так что пусть пиздят. Неважно, о чём они думают.

— А как же твоя репутация?

— А что моя репутация? Что с того, если люди подумают, будто я трахаю тебя? Не похоже, что я, бля, трахаю горную козу.

— Просто гусыня, – сухо ответила она.

Она поняла, что только что облила меня грязью? Потому что получилось у неё это очень даже хорошо. Когда она попыталась отвернуться от меня, я грубо схватил её за подбородок и повернул к себе.

— Ты больше не грёбаная гусыня. И если кто-нибудь назовёт тебя так, я буду бить его дурацкую башку. Ты меня слышишь?

Я не знаю, что я ожидал услышать в ответ. Может быть "хорошо" или "как скажешь", но вместо этого она спросила.

– По-по-почему ты поцеловал меня?

Я не был готов к этому. Я не был готов к тому, что она когда-нибудь заговорит со мной об этом. Не знаю, хотел ли я поднимать эту тему. Она воспринимала меня только как друга, а друзья так не целуются. Видимо, я запутал её. Чёрт, да я и сам запутался.

Ебать, почему я вообще поцеловал её?

Потому что ты хотел поцеловать горную козу.

Ведь именно так я сказал Эмметту.

– Потому что я... Может потому, что я просто хотел выебать горную козу.

Казалось, её не позабавил мой ответ, она взяла меня за руку и освободила свой подбородок. Ебать, я понял, как это прозвучало только после того, как уже сказал. Блядь, конечно, она не поняла, что я имел в виду, потому что не знала, в чём смысл, так что для неё, я просто назвал её горной козой.

Пиздец, Каллен. Просто замечательно. Вот это способ заставить её почувствовать себя особенной.

Пошёл на хуй.

– Ты голоден? Я умираю, так хочу есть, – неожиданно сменив тему, сказала она и встала с кровати.

– Я бы поел, – пробормотал я в ответ.

За весь день она едва взглянула на меня. Я пытался придумать, что сказать или как-нибудь объяснить то, что я сказал про горную козу, но просто не знал, как это сделать. И она не очень-то помогала, потому что всё время молчала. Я держался рядом с ней, так как это всё, что мог сделать на тот момент, так как говорить, бля, я просто не мог. Я хотел объяснить ей, что она больше, чем просто друг. Я не хотел, чтобы она думала, что была для меня только другом. Она была Воробьём, а это что-то да значило.

Но как, чёрт возьми, я должен был ей это объяснить? Мне нужно было сделать так, чтобы она не обиделась и не разозлилась ещё больше, потому что неправильно меня поняла; получилось, что я случайно сравнил её с гиеной или кем-то ещё.

Я не хотел бы повторить ту ситуацию с горной козой.

Мы сидели вместе в гостиной на диване и смотрели кино. Посмотрев на неё, я заметил, что она кусала свою нижнюю губу, и был поражён, как такое обычное действие может выглядеть настолько прекрасным.

Как я мог не замечать её прежде?

Воробей была красивой.

Такой...блядь... красивой.

– Я иду спать, – неожиданно пробормотала она, и встала с дивана. – Спокойной ночи.

– Спокойной ночи? – пробормотал я недоумевая. Она ушла и даже не посмотрела на меня.

Ебать. Должно быть, я облажался даже больше, чем думал.

Что, чёрт возьми, я такого сказал или сделал, что так расстроило её?

Услышав, как после ванной она направилась в свою комнату, я встал с дивана. Я должен был с ней поговорить. Извиниться или сделать хоть что-нибудь. Медленно дойдя до её двери, я услышал приглушённое рыдание. Затем ещё одно. И ещё.

Блядь, она плакала.

Я тихо вошёл в комнату. Не приглушённый дверью, звук её рыданий казался ещё более душераздирающим. Я подошёл к кровати и увидел её. Она лежала, дрожа от рыданий и прижимая к лицу подушку.

Ебать. Неужели я сделал это?

Осторожно потянув за угол подушки, я надеялся, что она позволит мне открыть её лицо. Её глаза припухли, щёки мокрые, но она всё ещё была красива. Так чертовски красива.

Заставив её подвинуться, я лёг рядом с ней. Она отвернулась от меня, но я больше не мог сдерживаться. Мне было необходимо, чтобы она посмотрела на меня. Когда она, наконец, встретилась со мной взглядом, в её глазах было столько боли, сколько просто не должно быть у девушки её возраста. Я подумал, что если мне больно просто смотреть на неё, то как должно быть больно ей. Мне нужно было открыться перед ней. Мне нужно было, чтобы она знала, что я чувствую на самом деле.

Я нуждался в ней.

Но как, чёрт возьми, я должен был ей это объяснить?

– Я поцеловал тебя, потому что хотел поцеловать горную козу, – пробормотал я, поглаживая пальцем её мокрую щёку. Она выглядела сбитой с толку, но я не винил её в этом. Я надеялся, что интонации, которым я произнёс эти слова, будет для неё достаточно, чтобы просто это... принять.

Я наклонился, крепко прижался губами к её губам, и моё тело сразу же отреагировало соответствующим образом. Казалось, что за последние несколько недель я забыл, что был не более чем грёбаным подростком, и конечно, когда целовал какую-нибудь девушку у меня тут же вставал.

Это не значит, что Воробей была просто какой-то девушкой... она была девушкой.

Я отметил, что её губы не двигались так отчаянно как мои. Казалось, она сомневалась в своих действиях, и кроме случайного, неустойчивого подъёма её груди, она лежала полностью неподвижно. Пытаясь заставить её расслабиться и просто принять это, я погладил её по щеке, но это не помогло ей успокоиться. Но всё равно я воспринял это как хороший знак, по крайней мере, она не оттолкнула меня. Она позволила мне делать это, хоть сама не делала ничего, чтобы ответить взаимностью.

– Эй, Воробей, я не кусаюсь, – пробормотал я ей в губы и, втянув в рот её нижнюю пухлую губу, слегка пососал. – Но если хочешь, я могу, – добавил я с ленивой усмешкой. Моя рука опустилась к её животу, залезла под край майки и коснулась нежной кожи под ней. Казалось, я не имел никакого контроля над своей рукой, и под её майкой она поползла наверх и остановилась только тогда, когда мои пальцы коснулись её груди.

Ебать, она была без лифчика.

В моих штанах стало до смешного тесно, и я больше не мог ждать, чтобы прикоснуться к ней по-настоящему. Похоже, что до этого момента я даже не знал, что у неё были грёбаные сиськи. Моя ладонь накрыла её грудь, большой палец коснулся соска и я оказался на грёбаных небесах. Мои глаза закрылись, и клянусь Богу, я зарычал, когда нежно сжал её грудь. Блядь, она была совершенна.

Она стала задыхаться, её губы немного приоткрылись, и я тут же попытался проникнуть языком к ней в рот. Но как только мой язык коснулся её, она отпрянула и оттолкнула меня. Моя рука покинула её грудь, и я почувствовал себя обманутым.

– Эдвард, ч-что ты делаешь? – спросила она, затаив дыхание и выглядела... блядь, напуганной.

– Я целую тебя. А что, по-твоему, я делаю? – спросил я, стараясь казаться легкомысленным и слегка ухмыльнувшись, наклонился, чтобы снова поцеловать её. В последнюю секунду она отвернулась, и мои губы вместо этого коснулись её подбородка. Схватив за подбородок, я повернул её голову к себе и встретился с ней взглядом. Она беспомощно смотрела на меня.

– Пожалуйста... не надо, – прошептала она, её голос звучал так, словно она мучилась от боли.

– Почему нет?

– Потому что я не хочу, чтобы ты... я не хочу, чтобы ты целовал меня... прикасался ко мне так... что... я просто... не...

Потому что ей чертовски нравится Джаспер, ты, грёбаный идиот. Ты же видел, как она смотрела на него.

– Почему нет?

Она устало посмотрела на меня, и на мгновение, прикусив губу, ответила.

– Потому что тебе нужно больше чем мне. Ты хочешь пойти дальше... а я не могу.

Говорю же тебе, она любит Джаспера. Она не может идти дальше, потому что хочет сделать это с Джаспером.

Закрой. Своё. Ебало.

– Почему нет? – блядь, я говорил как испорченная пластинка, но она продолжала отвечать на мои вопросы, и мне больше нечего было сказать. Если ей нравится Джаспер, я хотел, чтобы она сказала мне это. Или, может, ей нравится Эмметт? Или, может, я был для неё настолько отвратителен, что она скорее предпочтёт трахнуться с собакой, чем со мной. Блядь, меня не волновало, что я был непоследовательным – она отталкивала меня. Я имел полное право быть таким.

Кто бы говорил! Ты сказал ей, что хотел трахнуть горную козу, так чего же ты хочешь от неё?

– Мне нужно...

– Блядь, если ты сейчас снова скажешь, что тебе нужно время, клянусь Богу, я...

– Я должна быть чистой, Эдвард! – перебила она меня.

Я моргнул. Затем ещё раз. Ебать, а потом я зарычал. На этот раз по-настоящему.

Ебаный... Джейкоб... Блэк...

– Что за чёрт? Для него? Ты хочешь остаться чистой, чтобы именно он сбил твою грёбаную целку или что? – огрызнулся я. – Ты хочешь, чтобы он был твоим первым или ещё какое дерьмо?

Её нижняя губа задрожала, и она прикусила её. Она отвернулась, но я заметил, что на её глаза навернулись слёзы. Она отказывалась смотреть на меня.

– Мне нужно быть чистой... – прошептала она, её голос был едва слышен.

– Почему? – спросил я, глубоко вздохнув.

– Секс – это плохо. Такие отношения должны быть только тогда, когда люди женаты. Если человек нечист, это приводит к последствиям, – пробормотала она. Это прозвучало так, как будто она читала книгу.

Я снова вздохнул, и сев на кровати, повернулся к ней спиной.

– Твоя мама – сумасшедшая. Я спал с большим количеством девушек, чем мог бы сосчитать, и ничего плохого со мной не произошло, – возразил я. В ответ она что-то пробормотала, но я не смог разобрать. Повернув голову, я посмотрел на неё.

– Гололёд, – сказала она, теперь её голос звучал яснее. – Гололёд произошёл.

Я невесело улыбнулся. Она была чертовски права. Произошёл гололёд.

– Но это не имеет ничего общего с тем, что я трахал девушек просто ради удовольствия, – ответил я, и что-то изменилось в её глазах. Боль сменилась пустой маской. Это произошло так быстро, что я едва успел заметить.

– Может, тебе лучше уйти, – холодно ответила она и пристально посмотрела мне в глаза.

Что-то внутри меня снова скрутилось, и мне это совсем не понравилось.

– Я никуда не пойду, – ответил я.

– Если ты ждёшь того, что будешь спать со мной просто ради удовольствия, то возможно, тебе лучше уйти.

– Белла, – вздохнул я. – Это не то, что я имел в виду.

– Как давно ты был с девушкой? Неделю назад? Две недели? Или может, ещё до аварии? Может, ты чувствуешь, что тебе нужно расслабиться и единственная причина, почему ты сейчас здесь, в моей постели, это то, что я единственная девушка поблизости. Не считая Кейт, конечно, – она казалась такой холодной, почти жестокой, и мне было чертовски больно слышать, когда она говорила так про меня.

– Ты же знаешь, с тобой всё по-другому.

– Откуда мне знать? Что отличает меня от других девушек? Правда, скажи, Эдвард, я умираю, так хочу услышать, что ты скажешь на это, – безжалостно ответила она. Она села, отодвинулась от меня и, прислонившись к спинке кровати, скрестила руки на груди.

– Ты уже должна знать, что отличает тебя, – пробормотал я неловко. Раньше я никогда не чувствовал себя неловко с девушками. Я имел девушек. Они были моими вещами. Так как такое случилось, что ей удалось полностью смутить меня просто сидя там?

– Ты сбил меня. Вот что делает меня другой, – пробормотала она.

Я уставился на неё, и она, глазами, полными слёз, встретила мой пристальный взгляд. Она не верила в то, что говорила. Она просто пыталась снова закрыться от меня. Она была уверена, что ей нужно время, для того, чтобы она могла скрыться. Скрыться от шанса почувствовать себя лучше; скрыться от риска получить травму. Скрыться от всего. Пока она скрывалась, не было риска неожиданных сюрпризов. Она чувствовала себя там в безопасности, потому что знала, чего можно ожидать в её безопасном пузыре. Блядь, но я не собирался позволить ей прятаться. И сказав всё для того, чтобы разозлить меня, она просто пыталась меня оттолкнуть. Оттолкнуть для того, чтобы она могла скрыться. Ебать, её случай был таким типичным.

– Ты мой Воробей. Вот что делает тебя другой, – ответил я спокойно. – Только очень грустно, потому что чтобы это понять, мне пришлось сбить тебя, – слеза скатилась с её глаз, и она быстро вытерла её тыльной стороной ладони. – Ты боишься принять это. Думаешь, я не боюсь? Ебать, так почему же мы не можем бояться вместе?

– Потому что ты боишься одиночества, а я нет.

Мои губы искривились в саркастической усмешке, и я повернулся на кровати. Медленно добравшись до изголовья, я завис над ней. Она с трудом сглотнула, её глаза расширились, и показали мне всю неуверенность и страх, что она испытывала на тот момент. Моя ухмылка выросла ещё больше, когда моё лицо приблизилось к ее, и я посмотрел ей в глаза.

– Я не целую людей, – сказал я ей. – Я даже не могу вспомнить, когда в последний раз я целовал девушку в губы. Кого-то другого, не тебя. Поэтому, пожалуйста, скажи мне, Белла, разве ты не отличаешься?

– Почему ты продолжаешь называть меня Б-Белой? – спросила она, заикаясь.

– Тебе больше нравится Воробей? – спросил я, выгнув бровь.

– Д-да.

Я наклонился, мой нос коснулся её. Она опустила взгляд, но я не спускал с неё глаз.

– Как ты можешь не видеть, что ты другая? – задумался я. Она снова подняла взгляд, и я ухмыльнулся. – Я могу поцеловать тебя сейчас? – она покраснела, и этого ответа было достаточно для меня, чтобы закрыть расстояние между нашими губами и снова поцеловать её. На этот раз она не была как замороженная, она нерешительно касалась своими губами моих. Она была неопытной в этом, но опять же, таким был и я. Разница только в том, что она была неуверенной и застенчивой, а я нет.

Ебать, но это не имело никакого значения. Неопытная, неуверенная или нет, бля, это было прекрасно.

Я схватил её за бёдра и немного опустил вниз, так, чтобы она снова легла. Наши губы не расставались. Я лёг, одна нога между её. Я был осторожен, и старался не касаться её больной ноги, так как не знал, болела ли она по-прежнему. Погладив по щеке, я запустил руку в её волосы и крепко держал её голову так, чтобы мои губы могли ещё сильнее прижаться к её губам.

Её руки медленно поползли по моей груди. Я ожидал, что они двинуться выше, но вместо этого они остановились, и она легонько оттолкнула меня.

– Время? – вздохнул я.

– Пожалуйста?

– Хорошо.

Я скатился с неё и, пытаясь немного исправить ситуацию в штанах, сел. Посмотрев на неё, я увидел, что она заметила. Она быстро отвернулась, и через секунду её щёки залил яркий румянец.

– Почему ты продолжаешь называть меня горной козой? – спросила она, стараясь не смотреть на меня. – Должна ли я ожидать новых прозвищ, в виде новых животных? Что дальше? Пятачок?

Я слегка усмехнулся и снова лёг с ней рядом.

– Нет, ты Воробей, – ответил я.

– Тогда что это было, что за горная коза?

Я пальцем погладил её по щеке и улыбнулся.

– Тебе кто-нибудь говорил, что ты задаешь слишком много вопросов? – спросил я.

– А тебе кто-нибудь говорил, что ты очень часто избегаешь отвечать на них? – парировала она и закатила глаза.

Она устало посмотрела на меня, и моя улыбка исчезла. Она была слишком серьёзна, и я понял, что это был один из тех моментов, когда я должен свести всё фуфло к минимуму.

– Ты мне нравишься, – сказал я.

– Ну, хорошо, ты тоже мне нравишься. Что ты хочешь этим сказать? – спросила она, недоумевая.

Я вздохнул, потому что она была так наивна. Она действительно не знала. У неё не было грёбаной подсказки.

– Ты мне нравишься.

Она всё ещё выглядела смущенной, но затем, наконец, поняла, что я хотел ей сказать. Её глаза стали шире, чем я когда-либо видел. Затем, так же быстро как к ней пришло осознание, она снова скрылась за своей пустой маской.

– Ха-ха, очень смешно. Ты полон сюрпризов, Эдвард, – сказала она, хлопнув меня по руке и закатив глаза. – Это то дерьмо, которое ты говоришь девушкам, чтобы они раздвинули для тебя ноги? – она покачала головой. – Иисусе, Эдвард... ты почти заставил меня поверить, – пробормотала она, затем повернулась и легла ко мне спиной. – Ты должен вернуться в гостиную. Кейт убьёт тебя, если застанет здесь.

– Белла... – начал я, но она только покачала головой.

– Спокойной ночи, Эдвард.

Я знал, что спорить с ней сейчас не имело никакого смысла. Она устала. Я устал. Ебать, мы оба были опустошены. Мы могли бы отложить этот бой до завтра.

Я поднялся с кровати и перед тем как уйти бросил на неё последний взгляд.

Даже лёжа спиной ко мне, слёзы, которые теперь текли по её лицу, не ускользнули от моего внимания.

Дата добавления: 2015-08-05