Глава девятая: русские вышивки и мифология 4 страница

В главе, посвященной Ладе и Леле, я уже приводил некоторые песни о весне, едущей на золотом коне, и о встрече весны, сопровождавшейся пением специальных веснянок, когда люди выходили на высокие места, взбирались на крыши домов и приветствовали весну.

Цикл обрядов, связанных с Ладой, начинается с марта и проявляется особенно ярко во время масленицы и юрьева дня, с которым связан и специальный праздник дочери Лады - Лели (22 апреля - "ляльник").

Юрьев день - день первого выгона скота на луга - был важным и заметным праздником в быту крестьян. Он завершал целый ряд аграрно-магических манипуляций, связанных с заклинанием плодородия природы. Встреча весны, первая вспашка под ярь, сев яровых, первый выгон скота - вот тот комплекс весенних обрядов, связанный с именами Лады и Лели, который может быть сопоставлен с интересующей нас трехчастной композицией.

Две всадницы, очевидно, олицетворение этих двух весенних богинь славянского язычества, славянской Латоны и Артемиды. В пользу этого могут говорить головы всадниц, которые то изображаются в кокошниках, а то превращаются в "ромб с крючками", символизирующий плодородие. Сближение двух всадниц с двумя рожаницами на оленях подкрепляет эту мысль. В ряде случаев на крупах коней за спиной всадниц, как бы в тороках, можно увидеть какую-то конструкцию, напоминающую соху или рало 70. У всадниц поднята вверх только одна рука, и эта деталь позволяет еще раз напомнить весеннюю заклинательную песню: Едить Весна, едитьНа _сохе седючи_,На золотом кони, Сыру землю аручи,В зеленом саяни, _Правой рукой сеючи_ 71.

70 Считать эти большие рогули, торчащие за спинами всадниц, деталями седла невозможно, так как у седел более выдается передняя лука, а эти конструкции нависают над лошадиным хвостом.

71 Аничков Е. В. Весенняя обрядовая песня на Западе и у славян. От обряда к песне. СПб., 1903, ч. I, т. I, с. 89; Фаминцын А. С. Богиня весны и смерти в песнях и обрядах славян. - Вестник Европы, 1895, июнь и июль, с. 150.

Если две боковые фигуры трехчастной композиции - всадницы - могут быть предположительно определены как Лада и Леля (или изображающие их в обряде женщины), то центральную женскую фигуру естественнее всего связать с Макошью или с богиней земли. Ее устремление к небу явно говорит о существовании представлений о некоем высшем божестве, может быть, Роде-Святовите, ставшем уже над двумя рожаницами, трансформацией которых следует считать двух богинь-всадниц - Ладу и Лелю, еще сохранивших кое-какие реминисценции своего охотничьего, оленьего прошлого, но в большинстве вышивок проявляющих новую, аграрную сущность.

рис. 135 Встреча весны едущей на сохе или с бороной. На верхнем рисунке позади женщины -соха, а на нижнем -борона-волокуша.

Среди вышивок с фигурами, воздевшими руки к небу, особняком стоит харузинское полотенце со всадником, означенным мною условно как Дажьбог.

Календарно приурочить этот уникальный образ очень трудно; можно только высказать несколько предположений. Поднятые вверх руки всех четырех персонажей должны говорить в пользу "идеи встречи"; обилие же солнечных дисков около трех женских фигур сближает эту вышивку с другой группой, приурочиваемой к летнему солнцестоянию именно по обилию солнечных знаков. Однако резкое отличие всей композиции от типичных трехчастных построений с женской фигурой в центре заставляет нас воздержаться от весенне-летнего приурочения этого интересного сюжета.

Единственным календарным ориентиром здесь является двуголовая птичка около головы всадника. Выше уже говорилось о том, что подобные птицы, как бы плывущие в разные стороны, могут быть связаны с представлениями о подземном море, по которому ночное солнце плывет на птицах с запада на восток. В данном случае птичка может свидетельствовать о зимней солнечной фазе. Если это так, то речь может идти о новогодней встрече разгорающегося солнца, когда пелись колядки-"овсени". Овсень (о-весень) - предвестие весны, как о-лешье, о-пушка - начало леса, пущи. Овсень - новогодняя, зимняя песня, но она заглядывает и в предстоящее сельскохозяйственное лето: Ой, авсень, ой, коляда!

- Дома ли хозяин?

- Ево дома нету, Он уехал в поле пашаницу сеять.

Сейся, пашаница, колос колосистой, Колос колосистой, зерно зернисто 72.

72 Чичеров В. И. Зимний период русского народного календаря.

М., 1957, с. 128.

Все это хорошо увязывается с солнечным Дажьбогом и не противоречит такой атрибуции уникальной вышивки.

Со всем весенним земледельческо-скотоводческим комплексом крестьянских хозяйственных действий и заклинательных обрядов неразрывно связаны птицы и яйца.

Приведенный выше весенний обряд "А мы просо сеяли", сопровождавшийся припевом с именем Лады, имел интересное продолжение: после "проса" играющие по пути на холм исполняли другую обязательную песню - "утку": Где-ка утка шла - тута рожь густа, Околотистая, Да обмолотистая.

Кузовенька овса опрокинулася, Запрокинулася, Замекинулася... 73.

73 Тихоницкая Н. Н. Русская народная игра "Просо сеяли". - СЭ, 1938, № 1, с. 149.

Возможно, что с кругом идей, связанных с птицами как существами, олицетворяющими весну (весенний прилет, начало носки яиц, создание птичьих семейств), соотносится обязательное для вышивок помещение птиц в непосредственной близости к центральной женской фигуре трехчастной композиции и широкое пользование мотивом птиц в окружающей композицию орнаментике.

Наряду с птицами в весенней обрядности повсеместно во всем славянском мире широко применялись различные магические действия с яйцами. На протяжении всей весны происходила раскраска яиц - "писанок", "крашенок" - и различные игры с ними. Церковный пасхальный календарь в значительной мере заслонил архаичную сущность обрядов, связанных с яйцами, но содержание росписи писанок уводит нас в глубокую архаику. Здесь есть и небесные олени, и картина мира, и множество древних символов жизни и плодородия. В наших музейных этнографических коллекциях хранятся тысячи писанок, являющихся, пожалуй, самым массовым наследием языческих представлений.

Яйца, как крашеные, так и белые, играли важную роль в весенней обрядности: выезд на первую пахоту производился "з солью, з хлебом, чз белым яйцом"; яйцо разбивали о голову коня или пашущего вола; яйцо и печенье-крест были обязательной принадлежностью обрядов при посеве. Нередко яйца закапывали в землю, катали по полю, засеянному житом. Яйца клали под ноги скоту при выгоне на юрьев день, клали в воротах хлева, чтобы скот переступил через них; с яйцами обходили скот и дарили их пастуху 74.

Взаимозаменимость птиц и группы определенных знаков плодородия на одном и том же центральном месте трехчастной вышитой композиции - менаду конями и главной фигурой - в сочетании с многочисленными обрядами, производимыми с помощью яиц в деревенской действительности, позволяет настаивать на отождествлении в этом случае знаков плодородия в виде ромба или квадрата с округленными углами с ритуальными яйцами. Знаки-яйца мы видим на вышивках то вместо птиц, то под ногами коней на земле; нередко рядом с этой идеограммой яйца встречаются кресты, напоминая о неизменной принадлежности аграрных заклинаний - особом крестообразном печенье, выпекаемом заранее в средокрестную неделю великого поста 75.

Обращает на себя внимание, во-первых, сочетание в вышивках знака яйца с крестом, что совпадает с этнографическими записями; во-вторых, размещение лицевых знаков в вышивках находится тоже в согласии с этнографически зафиксированными обычаями: или у ног коней, или же у конского лба. Обычай разбивать яйцо о лоб выведенного на первую пашню коня известен у русских, а у южных славян яйцо разбивают перед первой вспашкой о лоб правого вола 76.

74 Соколова..В. К. Весенне-летние календарные обряды русских, украинцев и белорусов XIX - начала XX в. М., 1979, с. 112, 113, 145 - 148, 158, 159.

75 Соколова В. К. Весенне-летние календарные обряды..., с.

147.

76 Кулишиh Ш. Српски митолошки речник, с. 155.

В русских вышивках самые причудливые сочетания лицевых знаков с крестами помещались именно на лбах, точнее, над лбами коней. Чем объясняется такая связь конской головы с яйцом, сказать трудно, но наличие этой связи подтверждено дважды: обычаем и ритуальной вышивкой.

рис. 136 Различные варианты знака плодородия на вышивках: яйца, ростки, идеограммы засеянного поля и т. п.

Высказанные выше допущения и предположения, будучи взяты порознь, едва ли выглядят убедительно, но, поскольку они взаимно подкрепляют друг друга, они, на мой взгляд, образуют некую систему и обладают известной прочностью.

В итоге мы можем сказать, что все детали трехчастной композиции с воздетыми к небу руками полностью совпали с весенней земледельческо-скотоводческой обрядностью, известной нам по этнографическим данным. Календарное время - март - апрель.

Однако мы не можем покинуть вышивки, подарившие нам Ладу, Лелю и, может быть, Макошь, без анализа тех многочисленных орнаментальных строк, которые обрамляют главные фигуры со всех сторон и содержат в высшей степени интересные сюжеты.

Обращает на себя внимание сложность орнаментальных мотивов и их повторяемость на вышитых изделиях из разных мест. Возьмем те два примера с трехчастной композицией, главные фигуры которых мы уже разбирали выше. Один из них - полотенце, опубликованное О. С.

Бубновой; другой - ширинка из Каргополья, изданная Г. С. Масловой 77.

77 Бубнова О. С. Вышивки, табл. II; Маслова Г. С.

Орнамент..., рис. 4.

Основная крупнофигурная сцена с женщиной и конями окружена в обоих случаях со всех четырех сторон узорчатым бордюром. В бубнов-ском полотенце бордюр состоит из растительного узора двух видов и мелких фигурок, напоминающих схему рожаницы. Каргопольская ширинка •содержит бордюр, состоящий в нижней части из птиц, а с трех других сторон - из стилизованных бараньих рогов.

Рассмотрим строки полотенца; над центральными фигурами вышиты четыре строки во всю ширину полотна (на ширинке - пять). Узоры образованы из элементов, вышитых (кроме птиц) попеременно то вверх, то вниз головой; их объединяет плавная волнистая линия. Замысел был, очевидно, в том, чтобы создать впечатление непрерывности.

Основы узоров таковы.

1. Птицы.

2. Бараньи рога.

3. Бычьи или коровьи головы78.

4. Схема фигуры рожаницы.

5. Вьющееся растение (горох?) на ширинке.

78 Вопрос о бычьих головах, может быть, не так прост, как он представлен здесь мною. Есть прямолинейное решение: звериные головы помещены среди птиц, бараньих рогов и растений... следовательно, здесь могут быть изображены быки или коровы. Однако головы настолько стилизованы, что могут быть приняты и за конские или лосиные (головы лосих).

Обращает на себя внимание, что строка с "бычьими" головами не единична, так как, кроме верхнего яруса, есть подобная строка и в нижнем. В верхней орнаментальной строке головы повернуты вправо, по ходу солнца, а в нижней - влево, по ходу ночного, подземного солнца. Это можно объяснить случайностью, но на вышивках другого типа, отражающих пору летнего солнцестояния (см. ниже) и перегруженных солнечными знаками, исчезают все орнаментальные строки, креме строки с бычьими головами. Возможно, что бычьи или лосиные головы в большей мере связаны с солнцем и ходом солнца, чем это кажется на первый взгляд.

Все эти орнаментальные строки следует, вероятно, воспринимать как заклинание благополучия скоту, мелкому и крупному (кони уже есть на главной вышивке), птице и посевам. Строка стилизованных рожаниц в переводе с языка идеограмм на словесный должна означать нечто вроде такой фразы: "Пусть здравствует и плодится все живое, пусть растут растения!".

На каргопольской ширинке тоже есть и бараньи рога, и бычьи морды, и рожаницы, а сверх того еще и вьющееся растение. Это, очевидно, "запись" о том же самом. Нижний ярус заклинательных строк более полон на полотенце (8 строк), чем на ширинке (6 строк).

Разберем строки полотенца (см. рис. 134).

1. Идеограмма рожаницы.

2. Огородное растение (?).

3. Схематически показанные безрогие головы.

4. Четкая фигура рожаницы-лосихи с рогами на голове.

5. Непонятный элемент в форме древнерусской буквы "ч".

6. Рожаница-"лягушка", "головастица".

7. Бычьи морды, обращенные влево.

8. Проросшее и цветущее растение.

Бычьи морды и ростки есть и на каргопольской ширинке. Тема рожаниц представлена там не двумя, а тремя строками, и, кроме того, на ширинке строка с птицами перенесена из верхнего яруса в самый низ нижнего яруса. Но во всех основных элементах обе вышивки сходны.

Орнаментальные строки, на глубокую семантику которых исследователи не обращали внимания, оказались важным историческим источником, раскрывающим магическую, заклинательную сущность вышивок. Они, во-первых, дают нам довольно полный перечень просимого: крупный и мелкий рогатый скот, посевы, птицы, а, во-вторых, многократно обращаются к архаичным рожаницам, идеограммы которых, как дрожжи в тесто, вмешаны в сердцевину этих просьб, выраженных строками, обрамляющими центральную мифологическую сцену.

Древний обычай увешивать убрусами ветви древес придавал, с точки зрения славянина, особую силу вышитым на убрусах изображениям: крупным планом давался мифологический сюжет с такими богинями, как Лада, Макошь, Леля, изображалось их молитвенное обращение к верховному богу неба Роду-Святовиту, а мелкими, старательно вышитыми и тщательно продуманными строками перечислялись те человеческие просьбы, которые составляли сущность магических манипуляций.

Все это хорошо укладывается в весенний цикл молений о будущей плодовитости всех звеньев славянского хозяйства.

* "МАКУШКА ЛЕТА". Обратимся теперь к другой группе трехчастных композиций, выделенной по принципу опущенных рук. Мифологические персонажи здесь на воздевают рук к небу, не упрашивают верховное существо, а указывают на землю, как бы оберегая то, что уже появилось на ней. Правильность такого толкования подтверждается отсутствием перечней просьб, заклинательно-орнаментальных строк в вышивках этого типа. Высказанные весною просьбы уже выполнены, в них уже нет надобности, и строки-перечни исчезли из вышивок.

рис. 137 Праздник летнего солнцеворота. (Купала). В центре -фигура Макоши (?).

Вышивки с опущенными руками центральной фигуры по целому ряду признаков относятся к иным, календарно более поздним, чем разобранные ранее сюжеты. Об этом говорит отсутствие идеограмм яиц - вместо них на тех же местах оказываются маленькие птички; наряду с лошадьми изображаются жеребята. Иногда над конями вышивали изображение рожаницы с двумя антропоморфными фигурками, что также говорило о завершении процесса воспроизведения природы. Кроме того, в орнаментике очень видное место занимает колос. Колосья растут у ног коней, свешиваются сверху к главным фигурам, произрастают из бедер или головы центральной женской фигуры. Очень часто между ступнями средней женской фигуры показан тот или иной вариант знака плодородия. На древних петроглифах между ногами рожающих женщин помещали плод, новорожденного оленьца. Здесь этот символ дан в его аграрной форме, иногда в виде ростка.

В полном согласии с перечисленными признаками зрелости летней природы находится еще один характерный признак этой серии вышивок - подчеркнутое изобилие солнечных знаков, соответствующее разгару лета, апогею солнечного хода в момент летнего солнцестояния. На многих вышивках головы всех трех фигур представляют собой как бы солнечные диски, пламенеющие лучами во всех направлениях.

Характернейший солнечный знак - круг с крестом внутри - очень часто изображается в руках всех трех персонажей трехчастной композиции, причем и в правой и в левой руке у каждого. Иногда крупными солнечными знаками бывают украшены кони и срединная женская фигура.

Идея солнечного диска, как бы передаваемого из рук в руки, сочетается с древней земледельческой идеограммой засеянного поля, идущей еще из заклинателышй символики трипольской культуры. Это, как мы помним, косо поставленный квадрат, разделенный на четыре части с точкой в центре каждого малого квадрата. Точка внутри квадрата образована таким знаком плодородия, какой в весенних вышивках соответствовал яйцу. Здесь он мог обозначать символ плодородия вообще, без конкретизации его в образе яйца (в свою очередь символа жизни).

Такие квадраты плодородия заменяли головы центральной женской фигуры и головы всадников, размещались вокруг центральной фигуры и на ее чреслах. На вышивках этой группы встречаются кони-"ладьи", г.

е. двухголовые кони с одним туловищем, которые, как уже говорилось, должны были символизировать летнюю кульминацию солнечного пути в противовес птицам-"ладьям", отмечавшим зимнюю фазу.

Все сходится воедино: обилие солнечных знаков, выдвижение на самое видное место идеограммы созревающего поля, обилие конского и птичьего молодняка, появление символа летнего солнцестояния, жест богини (или богинь), указующий на плодоносящую землю и как бы на самый плод у ее ног, - все это прочно связывает вышивки данного типа с циклом летних языческих празднеств.

Требует специального разбора вопрос о половой принадлежности сидящих на конях фигур. По отношению к верховым предшествующего, весеннего цикла я высказал предположение о том, что это - женщины, в пользу чего свидетельствуют широкие юбки и кокошники. Здесь, в летнем цикле вышивок, туловища сидящих на конях фигур узки, кокошников у них нет, а их самих, очевидно, следует рассматривать как всадников, а не как всадниц 79. Изредка у всадников руки подняты вверх, но все остальные признаки летней группы вышивок (опущенные руки средней женской фигуры, обилие солнечных знаков, птички, солнечное сияние вокруг голов) остаются неизменными. Определяющим оказывается положение рук центральной плодоносящей богини: при наличии перечисленных признаков ее руки всегда опущены вниз, к земле, к нивам, где созревает урожай. Весь комплекс признаков определялся не боковыми фигурами, а центральной. Всадники же могут быть изображены двояко - как с опущенными, так и с поднятыми руками (в поднятых руках они нередко держат колосья). Вероятно, какое-то смысловое различие в этом было, но мне не удается его объяснить.

Сопоставление сюжетов вышивок с обрядами летнего цикла показывает их значительную близость. Речь идет преимущественно о праздниках и обрядовых действиях в июне месяце. В. К. Соколова в своей книге о весенне-летних обрядах дала сводку обрядов летнего цикла 80, но, к сожалению, не поставила перед собой задачи более четкого разграничения церковного и языческого календарей, что необходимо было бы сделать для более точного приурочения обрядов к той или иной фазе сельскохозяйственного года.

Неточность возникает при определении такого важного праздника, как ярилин день. В. К. Соколова права,сомневаясь в документированности отождествления ярилина дня с юрьевым днем (23 апреля), предложенного В. В. Ивановым и В. Н. Топоровым 81, но невозможно согласиться и с самой В. К. Соколовой, отождествляющей день Ярилы с днем Купалы 82.

79 В тех случаях, когда вместо одного коня изображалась "ладья" из двух коней, обращенных головами в разные стороны, на "ладье" часто вышивалась определенно женская фигура в широкой юбке.

80 Соколова В. К. Весенне-летние календарные обряды...

81 Иванов В. В., Топоров В. Н. Исследования в области славянских древностей. М., 1974, с. 181.

82 Соколова В. К. Весенне-летние календарные обряды..., с.

252.

Ярилин день в народном календаре почти начисто вытеснен церковными праздниками, среди которых он ближе всего к троице и предшествующему троицкому воскресенью четвергу седьмой недели - семику. Став; частью христианского календаря, семик испытывал колебания (в зависимости от сроков пасхи) в диапазоне целого месяца - от середины мая до середины июня по старому стилю.

Однако у нас есть точные данные, позволяющие определить Ярилин день "в числе". В Нижегородской губ. в XIX в. день Ярилы праздновали независимо от пасхального подвижного календаря всегда в одно и то же число - 4 июня. Одна из окраин Нижнего Новгорода носила название "Ярило", и там в семик устраивалось гулянье на горе 83. Это же самое число - 4 июня - дает интереснейший славянский календарь IV в. до н. э. из Среднего Поднепровья: на 4 июня там приходится изображение деревца 84.

Древность многолюдного языческого праздника 4 июня у западных славян засвидетельствована Гербордом, автором "Жития святого Оттона" описавшим праздник в земле поморян, происходивший 4 июня 1121 г.

"Приблизившись... мы увидели около 4000 человек, собравшихся со всей страны. Был какой-то языческий праздник, и мы испугались, увидев, как безумный народ справлял его играми, сладострастными телодвижениями, песнями и громким криком" 85.

Приурочение древнего ярилина дня к семику и троице вполне естественно, так как 4 июня занимает почти срединную позицию в колебаниях сроков троицы в зависимости от сроков пасхи.

С семиком и ярилиным днем связаны две группы различных обрядов: одна группа относится к ярой силе бога плодовитости Ярилы и в наших вышивках совершенно не отражена, если не считать знаков плодородия под животами коней. Другая группа - девичья, объединенная праздником молодой березки, но, разумеется, тоже восходящая к аграрной магии. В это время поются песни с упоминанием Лады, Лели и песни,, "в которых главный припев есть тот же языческий - ио, ио!" 86.

Отмеченное выше наблюдение о знаке плодородия у ног женской фигуры, ниже ее юбки, находит параллель в семицкой песне: Где девки шли,Сарафанами трясли -Там рожь густа,Умолотиста..,87.

Важный цикл обрядов связан с "проводами русалок", "яичным заговеньем", "русальным заговеньем". По пасхальному календарю это приходится на время от двадцатых чисел мая до середины июня и связано с петровым постом, который завершался всегда точно 28 июня, а начинался в разное время, в зависимости от троицына дня и пятидесятницы. В любом случае русальная неделя шла после семика. В древности разрыв мог быть больше, так как "Стоглав" говорит о русалиях на иванов день, 24 июня. Глиняный календарь IV в. тоже определяет особую неделю непосредственно перед Иваном Купалой - 19 - 24 июня (включая в нее и день Купалы) 88.

Проводы русалок, дарительниц влаги полям, производились в тот важный момент вегетации, когда завершилось формирование колосьев и на известный срок дожди были уже не нужны, с русалками можно было временно распроститься. Проводы русалок как обряд связаны с конями, с маскарадом, где один из парней рядится конем; на конях скачут во время праздника Купалы; иногда двое мужчин ведут лошадь в поле.

Упоминаются в этнографических записях старики-русалыцики, водившие маскарадного коня 89.

83 Рыбаков Б. А. Календарь IV в. до н. э. из земли полян. - СА, 1962, № 4, с. 81.

84 Рыбаков В. А. Календарь IV в...., с. 79, рис. 14 85 Фаминцын А. С. Божества древних славян. СПб., 1884, с. 51, 52, 231.

86 Соколова В. К. Весенне-летние календарные обряды..., с.

211.

87 Соколова В. К. Весенне-летние календарные обряды..., с. 211.

88 Рыбаков Б. А. Календарь IV в...., с. 79.

89 Соколова В. К. Весенне-летние календарные обряды..., с. 219.

Все это, как и последние по календарному сроку упоминания Лады и Лели, вполне согласуется с нашей второй группой трехчастных композиций, где есть и кони, и мужские фигуры около центральной женской, и знаки плодородия.

рис. 138 Праздник летнего солнцеворота. (Купала).

Точно так же этнографический материал подтверждает и разъясняет обилие солнечных знаков в вышивках этой группы. Еще Симеон Полоцкий в XVII в. писал о вере народа в то, что солнце в дни Купалы скачет и играет 90. Этнографами записано много поверий о том, что в день Ивана Купал" и на петров день "солнце при восходе играет, переливается всеми цветами радуги, скачет, погружается в воду и снова появляется" 91. В купальских песнях выражены эти же представления: "На Ивана рано соунцо играло..."; "Солнце сходить грае...".

Наблюдения за "играющим" солнцем продолжались вплоть до петрова дня, который следует, очевидно, рассматривать как день прощания с солнцем, постепенно убывающим после летнего солнцестояния. Существовал обычай "караулить солнце". "С вечера, захватив еду, молодежь, а в первой половине XIX в. и пожилые крестьяне шли на горку, где всю ночь гуляли, жгли костры и ждали солнечного восхода... чтобы видеть игру солнца" 92.

90 Гальковский Н. М. Борьба христианства..., т. I, с. 96.

91 Соколова В. К. Весенне-летние календарные обряды..., с. 229.

92 Соколова В. К. Весенне-летние календарные обряды..., с.

253.

Вот это-то купальско-петровское внимание к солнцу, к фазе его наибольшего разгорания и отразилось в вышивках второй группы в виде как бы переливающихся в руках богини и всадников солнечных дисков, конских поводьев с 12 солнцами, огромных знаков солнца на корпусах коней и на головах трех главных персонажей, превращенных в солнечные круги с лучами.

Вслед за вышивками этой группы, приуроченными к "макушке лета", непосредственно следуют уже рассмотренные нами идолы Макоши и осенние рожаничные вышивки, предназначенные для обрядов осенне-зимней поры. Такой важный день в народном календаре, как ильин день, день публичных, общесельских жертвоприношений и братчин, вышивками не отражен.

* Рассмотрев все основные типы севернорусских вышивок, мы может теперь подвести некоторые итоги. Что же дают сюжеты старых вышивок для уточнения вопросов древнеславянской мифологии?

Первое, что следует отметить, - это полную соотносимость большинства сюжетов с обрядами, зафиксированными этнографами.

Второе: вышивки, как девичье и женское рукоделие, почти не отразили образы мужских божеств славянского пантеона. В вышивках нет достоверных изображений Белеса и связанных с ним зимних и масленичных обрядов; нет Ярилы ни в пору его полной силы (рост зерна), ни в пору умирания (похороны Ярилы после колошения хлебов).

Нет здесь и того грозного бога-громовика, от которого находился в зависимости почти созревший урожай в конце июля, - Перуна или Рода, замененного Ильей-пророком.

Только на вышивках с трехчастной композицией первого типа воздетые к небу руки главных персонажей свидетельствуют об обращении к какому-то верховному, заоблачному божеству. Поскольку рожаницы во всех видах широко представлены в вышивках, следует допустить, что здесь подразумевается Род, не поддающийся конкретизации, но в источниках всегда стоящий как бы во главе рожаниц: Род и рожаницы.

Третье, что хотелось бы отметить, - это довольно четко различимую календарность вышивок. Новые убрусы готовились, очевидно, не к каждому обрядовому действу, а к трем-четырем комплексам языческих обрядов и праздников. Убедительнее всего выделяется группа вышивок, предназначенных для встречи весны и весенних заклинательных обрядов, Макошь в центре и Лада и Леля верхом на конях по сторонам ее. Возможно, что календарный срок вышивок этого типа должен быть расширен за счет включения в него не только весенних месяцев, но и зимних святок ("Овсень"). На рассматриваемых вышивках в орнаментальных строках выражены пожелания благополучия и благоденствия: применительно ко всем видам славянского хозяйства: кони, рогатый скот, птица, посевы, люди. Именно такие универсальные пожелания с перечислением всего основного характерны для кульминации зимних святок - для новогодних заклинаний. Блага заклинались на весь предстоящий год. Только в новогодних песнях за весь осенне-зимний цикл упоминались Лада и Леля.

С новым годом связаны обряды и песни, обращенные к Овсеню, которые следует, как мне думается, связывать с поворотом солнца на весну, с заклинанием приближающейся весны. Если все обстоит так, то вышивки с обращением к Роду (?) и жестами приветствия следует считать реквизитом как новогодних заклинательных обрядов, так и весенних обрядов встречи весны, первого выгона коней в поле, обрядов, завершающихся к 23 апреля или ко 2 мая.

Вторая группа вышивок характеризуется тем, что богиня (Макошь?) подчеркнуто опускает руки к земле. Обилие знаков плодородия (в том числе и под богиней), молодняка (жеребят и птиц), большое количество солнечных дисков в руках персонажей и превращение их голов в солнца - все это говорит о летней солнечной фазе и может быть приурочено к празднику Купалы и окружающим его дням.

Дата добавления: 2015-08-03