Глава 23. — За твою голову назначено десять миллионов, — говорит Юлия.— Смотри

— За твою голову назначено десять миллионов, — говорит Юлия.— Смотри, ты читал? Она отдает мне свежий номер газеты.

— Она этого не стоит, — говорю я.

— Тебя обвиняют в гибели сотен тысяч людей.

— А сколько бы ты дала за попытку создания новой религии?

— Тридцать сребреников.

Сегодня мы, наконец, уедем из этой страны. Как раз в день её рождения! Это — как подарок!

— Они уже понимают, — говорю я, — что Пирамида каждого из них прижмет к стенке, высветит их черные планы, заставит трепетать и бояться…

— Не забудь нацепить бакенбарды и свои ужасные усики, — говорит Юлия.

Каждый день я меняю свой облик. Ей не нравятся эти тонкие злые усы. А мне не очень нравится ее золотистый парик! Выбирать не приходится.

— Десять миллионов — это немало, — говорит Юлия.

— Это капля в море. Нашей же Пирамиде — нет цены.

— Помоги мне, пожалуйста…

— Не забудь свою сумочку…

— По мнению ученых, — говорит Юлия, — представители Homo sapiens изживут себя как вид, когда Земля отойдет от Солнца и остынет, от чего все живое просто…

— Надо спешить жить, — говорю я.

— Да, — соглашается Юлия, — от Апокалипсиса нас отделяют всего каких-то два с четвертью миллиона лет…

— Потому-то и надо спешить.

— Известна даже точная дата — 31 октября 2 252 006 года.

— От рождения Христа?

— Ну да!..

— Пирамида нужна нам как воздух, — говорю я.

— Да уж, — соглашается Юлия, — без нее мы столько не продержимся…

Собственно говоря, мы можем уже отправляться в новое путешествие. Здесь, в этом надоевшем зимнем северном городе, все, кажется, сделано. Остались мелочи, которые, если о них даже забыть, ничего в нашей жизни изменить не смогут.

— Завтра вылетаем, — говорю я.

— Правда?! Куда?

Юлия рада этому сообщению. Я тоже рад.

— Я подумала, — говорит она, — что встреча с этим узколобым клерком из Совбеза ООН ничего не изменит.

— Я решил, — говорю я, — с завтрашнего дня устроить для нас маленький отпуск.

— Правда?!

Когда пуля, прошив оконное стекло, разносит вдребезги китайскую вазу, мне удается завалить Юлю на пол и подтянуть за руку к стене.

— Не шевелись, — говорю я, — не двигайся…

— Что ты собираешься делать? — спрашивает Юля.

— Не знаю, — говорю я, и прыткой ящерицей перемещаюсь к выключателю.

Как тихо!

— Не двигайся, — повторяю я.

В наступившей темноте сперва ничего не видно, но когда глаза привыкают, в свете луны можно различать и кровать, и стол, и стулья…

— Уходим, — говорю я, — ползи к двери…

— Моя сумка, — говорит Юлия.

— Я все возьму сам, — говорю я и вдруг неожиданно для себя читаю: «…дом у дороги… тихая речка… садик вишнёвый…»…

— Что-что? — спрашивает Юля.

— Не поднимай голову, — прошу я и продолжаю — «…садик вишнёвый… пёс у крылечка… вечер июльский пишет эскиз…».

— Что ты там бубнишь?

Хорошенький эскиз!

— С днём рождения! — говорю я.

— А, да-да, — говорит Юля, выползая из-под стола и не поднимая головы, — спасибо за подарочек! А где мои цветы?

В ответ на это — целая автоматная очередь. Инстинктивно мы распластываемся на животах, прикрыв голову обеими руками.

— Ты как? — спрашиваю я, когда снова воцаряется тишина.

— А ты? — ее вопрос.

Нам удается и на этот раз уйти от преследования. Незначительные порезы ладоней осколками стекла, небольшой испуг, потом минуты настоящего страха…

Отпуск отменяется?

«Садик вишнёвый… тихая речка…».

— Вечер июльский пишет стихи, — говорю я, бинтуя руку.

— Ты о чём? — спрашивает Юля, — давай помогу.

— Сам…

Дата добавления: 2015-08-03