Глава 18. Паранойя.

Миндаль — королевский орех. Считается, он приносит удачу, любовь и счастье. В Англии существует традиция на свадьбе каждому гостю давать горсть миндаля, так называемый "подарок невесты" — пять орешков, каждый из которых олицетворяет здоровье, богатство, изобилие, счастье и долголетие.

У арабов ядро миндаля, скрытое под скорлупой, отождествляется с магической сущностью, спрятанной под покровами видимой оболочки. В Китае это символ "инь". У иудеев — воплощение бессмертия. Некоторые связывают миндаль с возрождением, осторожностью, утонченностью и изысканностью.

Но Драко Малфой совершенно не задумывался о легендах, посвященных народами мира этому замечательному продукту. Единственным, что беспокоило молодого человека, было странное, почти маниакальное присутствие в последнее время в его жизни… этого самого миндаля.

Сначала он не придавал этому никакого значения. Подумаешь, миндально-сырный паштет на завтрак. Во время обеда, основным блюдом которого была форель с миндалем, в голову Драко стали закрадываться первые сомнения, но в тот момент он попросту отмахнулся от них, посчитав простым совпадением. Баклажанная лазанья с миндалем на ужин заставила Малфоя хмуро сдвинуть брови, а домового эльфа испуганно вытаращить глаза и по традиции оттянуть вниз уши.

Естественно, в течение следующих нескольких дней ситуация только обострилась. Калифорнийское миндальное фетучини, свинина, жаренная по-кантонски, креветки в миндальной корочке, джамбалайя с миндалем, миндальрадо, миндальные пирожные в карамели, миндально-кофейное мороженое, тирамису… Надо ли уточнять, что если не основным, то точно обязательным компонентом всех этих блюд являлся миндаль — цельными орехами, резаный, молотый, сырой, жареный, сладкий, соленый… Фантазия у домовых эльфов оказалась на редкость богатой.

В конце концов Драко все-таки не выдержал и сорвался. Последней каплей, которая вывела его из хрупкого равновесия, удерживаемого, надо сказать, и без того с огромным трудом, стала совершенно невинная вещь — глинтвейн.

Малфою всегда нравился этот напиток: не обжигающе горячий, но и не до противного чуть теплый, на вид он обманчиво казался обычным вином, однако сладкий пряный запах развеивал эту иллюзию, а терпкий привкус ванили, корицы и гвоздики вызывал мысли о божественном нектаре.

Драко обхватил стеклянный бокал для глинтвейна обеими руками, словно пытался удержать тепло напитка. Он делал маленькие глоточки, как будто растягивая удовольствие — давняя привычка, сохранившаяся лет с пятнадцати, когда он впервые попробовал глинтвейн. В то время мама позволяла Драко пить горячее вино, говоря, что оно полезно для здоровья, однако разрешенная порция была до того мизерной, что могла только раздразнить, но никак не позволить насладиться превосходным вкусом.

Вот и сейчас Малфой медленно пил остывающее вино, смакую каждую каплю. Он пребывал в непривычно расслабленном состоянии, столь нехарактерном для него в последние дни.

Когда глинтвейн все-таки кончился, Драко с сожалением вздохнул и, призывая заклинанием десертную ложку, опустил глаза на дно бокала. Обычно в вино добавлялись яблоки или апельсины, которые Малфой не жаловал в свежем виде, зато очень любил в глинтвейне, потому что они впитывали в себя все пряности, и их вкус менялся кардинальным образом. Сейчас же вместо привычных фруктов Драко увидел изюм и…

— Миндаль??? — громко воскликнул он. — Какого тролля тут делает миндаль??? Тирни!

Домовой эльф материализовался рядом через секунду, усердно выкручивая левое ухо и смотря на хозяина преданными глазами.

Драко был настолько зол, что со всей силы запустил бокалом с ненавистными орехами прямо в домовика, выхватил палочку и наставил ее в лоб Тирни.

— Если я еще раз увижу миндаль, — сквозь зубы процедил Малфой, с трудом сдерживая бешенство, — обращение с тобой моего отца покажется тебе раем. Ты все понял? Никакого миндаля!!!

Домовой эльф испуганно кивнул, прижимая к себе пойманный бокал. Казалось, что еще одно слово, и он от страха рухнет на пол без сознания.

— Пошел прочь! — рявкнул Драко и заклинанием вышвырнул домовика из комнаты.

Вечер был безнадежно испорчен, поэтому Малфой достал из своих запасов Зелье для сна без сновидений, которым не пользовался уже несколько лет, и отправился спать.

Видимо, Драко все-таки удалось вразумить домового эльфа, потому что ни за завтраком, ни за обедом, ни за ужином не было даже малейшего намека не только на запрещенный миндаль, но и даже на орехи вообще.

Ближе к вечеру Драко уютно устроился в кресле у камина. Поджав ноги и обхватив руками колени, он мрачно размышлял о превратностях судьбы.

Неделя. Самые длинные, бестолковые, бессмысленные семь дней за всю его жизнь. Создавалось ощущение, что кто-то заколдовал время, и оно почти остановилось. Минуты упорно не хотели складываться в часы и текли медленно, словно с трудом пробираясь сквозь густой кисель бесконечных секунд. Все вокруг навевало тоску и уныние — не хотелось ни читать, ни заниматься зельями, ни даже летать.

Драко не узнавал сам себя в этом постоянно хандрящем и абсолютно ничего не желающем молодом человеке, который смотрел на него из зеркала потухшими глазами.

Глаза. Малфою всегда нравился их цвет: холодная сталь, расплавленное серебро, темный жемчуг, жидкая ртуть — все эти эпитеты, которые он слышал от окружавших его людей, вызывали у Драко чувство гордости. Однако сейчас глаза, отражавшиеся в холодном стекле, заволокла плотная пелена лондонского тумана, они были пустыми и безжизненными, словно кто-то выключил сиявший в них всего несколько дней назад свет.

"Мне его не хватает? Чушь! — словно мантру повторял про себя Драко. — Блэк… дьявол! Он Поттер. И он мне не нужен. Порезвились и хватит".

Он отчаянно пытался убедить самого себя в том, что абсолютно не тоскует по острому взгляду горящих желанием глаз, нежным губам, плавно скользящим по разгоряченной коже, не скучает по сводящим с ума прикосновениям, обволакивающему бархатному голосу, который страсть превращает в хриплые стоны, заставляющие кровь с умноженной в несколько раз скоростью бежать по венам.

Однако все вокруг напоминало о недавнем присутствии в этом доме Дэниела Блэка. Ну или Гарри Поттера… Драко до сих пор не мог определиться, как называть человека, с которым провел самые лучшие в своей жизни две недели, поэтому старался вообще никак его не называть и вообще не думать о нем. Он честно пытался, но… Малфой предполагает, а Мерлин располагает. Как говорится, если тебе скажут: "Постарайся не думать о белых медведях" — ты не сможешь думать ни о чем другом, кроме них. Поэтому мысленный приказ самому себе: "Не думай о Поттере-Блэке!" привел к ровно противоположному результату.

Диваны, вне зависимости от расцветки, формы и местоположения, напоминали Драко о том самом знаменательном массаже. Причем к диванам приравнивались кресла, стулья и даже пуфики. Кроме мебели мысли о массаже вызывали еще и лосьоны, крема и почему-то шампуни и средства для укладки волос.

Столь любимые Малфоем зелья с некоторых пор ассоциировались исключительно с восстановлением здоровья после аварии и маскировкой шрамов. Поэтому Драко попросту стал игнорировать тот факт, что в его поместье имелись лаборатория и кабинет.

Полеты тоже потеряли всю свою привлекательность, ведь с метлами, небом, снитчем и вообще с квиддичем было связано столько бередящих душу воспоминаний, что однажды Малфой в приступе гнева чуть не спалил сарай для метел, но его вовремя отвлек домовой эльф.

Если бы Драко решил составить список "запретных мест", то в него вошло бы все поместье, причем полностью. Хотя Малфой был уверен, что если бы он решил куда-то уехать, то его паранойя все равно бы не прекратилась.

Во-первых, ехать ему было совершенно некуда. Особняк во Франции был разрушен; в итальянском, по последним сведениям, жила Нарцисса, с которой Драко совершенно не хотелось встречаться, а об остальных родовых поместьях он не имел ни малейшего понятия, да и не горел желанием ничего выяснять — спасибо Люциусу и его сюрпризам.

"Дырявый котел" отпадал сразу по нескольким причинам: гостиница, дешевая, напоминает о "Плане Х" и Блэке. Правда, другие отели тоже не вызывали никакого энтузиазма.

Можно было бы, конечно, погостить некоторое время у каких-нибудь друзей. Если бы они у Малфоя были. Старые приятели, с которыми Драко общался в школе, были либо мертвы, либо сидели в тюрьме, потому что примкнули к Пожирателям Смерти. А с новыми людьми он предпочитал держаться на вежливом расстоянии, не подпуская никого слишком близко.

Ну и самой главной причиной, почему бегство ничего бы не изменило, являлось то, что воспоминания настигали Драко всегда и везде, что бы он ни делал и где бы он ни был. Казалось бы, даже не имеющие совершенно никакого отношения к "запретной теме" вещи все равно заставляли мысли течь в одном-единственном направлении.

Например, самым любимым цветом Драко всегда был зеленый. Поэтому в гардеробе Малфоя преобладал именно он, изредка разбавляемый черным или серебристым. Да и вообще, поместье было выдержано во всех проявлениях зеленого, с множеством его оттенков, тонов и нюансов. Но сейчас этот цвет не напоминал Драко ни драгоценности Нарциссы, ни молодую листву, ни чай, ни даже традиционных змей или Слизерина. Хотя последнее, стань оно известно, могло бы явиться весьма серьезным поводом для беспокойства колдомедиков святого Мунго.

Для Малфоя зеленый цвет был цветом глаз. Глаз Гарри Поттера. Драко не забыл, что в зависимости от настроения они могли то сиять, как изумруды, то тускнеть, становясь похожими на нефрит, темнеть малахитом или изображать хризолит. Так что, если учесть количество этого самого зеленого цвета в мире вообще и в поместье в частности, то можно себе представить, как часто Малфой вспоминал "гриффиндорское чудо".

А с чем можно сравнить небо? Кто-то сопоставит его с простором, кто-то — со свободой, для некоторых оно будет символизировать чистоту. Драко Малфой, глядя в высокое небо, снова видел глаза. На этот раз Дэниела Блэка. То яркие и ясные, как в безоблачный день, то густо-синие, но не от ненастья и тяжелых туч, а от воспламеняющей страсти, жгучего желания, которое заставляет видеть сияющий звездопад. И Драко казалось, что он падает в этот глубокий омут, что его затягивает в водоворот, поглощает без остатка. И невозможно отвести взгляд, можно лишь пристально всматриваться во все переливы цвета и настроения, до тех пор, пока не начнет кружиться голова и боль не вопьется острыми когтями в затекшие плечи. И только тогда Малфой скидывал с себя оцепенение и устало опускал голову, понимая, что это всего лишь небо, которое было всегда и будет еще столько же. Просто он никогда не думал, что оно такое...

Как ни странно, еще одной такой вещью, которая вызывала в памяти Драко образ Дэниела, оказался пресловутый миндаль. Сначала Малфой искренне недоумевал, почему этот орех оказывался абсолютно во всех блюдах, начиная от салата и заканчивая мороженым. Но странное щемящее чувство, которое охватывало молодого человека каждый раз, когда он чувствовал запах миндаля, было вызвано явно не настойчивостью домовых эльфов в осваивании нового кулинарного ингредиента.

Миндальные пирожные в карамели прояснили ситуацию. В процессе меланхоличного разгрызания жесткой оболочки с целью побыстрее добраться до вкусной начинки Драко внезапно пришла на ум собственная фраза: "Пялюсь на него, как малолетка на леденец". И тут же все встало на свои места. Малфой вспомнил, что когда впервые увидел Блэка в Косом переулке, на него произвела впечатление не только внешность брюнета, но и исходивший от того едва заметный терпкий запах миндаля.

Однако рекордное первое место по ассоциативным рядам принадлежало, несомненно, кровати. Надо сказать, Малфой попытался избежать этого монстра, маскировавшегося под уютную перину, и провел одну ночь в кресле, после чего с трудом размял затекшие мышцы, в очередной раз вспомнив о массаже, чертыхнулся и сдался на милость победившей мебели.

Драко было более чем достаточно и одного взгляда на постель, но когда он ложился спать, ситуация обострялась до предела — видения обрушивались на него со всей своей силой. Опаляющий кожу шепот, посылающий по телу жаркие волны; жадные губы, которые стараются поцеловать каждый миллиметр пылающего тела; любопытные пальцы, исследующие, ласкающие и царапающие, заставляющие изгибаться им навстречу; прерывистое дыхание, перемежающееся громкими стонами.

— Еще... Ох… Дэн… Пожалуйста! Хочу тебя… Да, да! Глубже… Да! Я… Гааааарриииииии! — хриплый шепот взорвал тишину спальни, и с последним вскриком Драко проснулся и резко сел на кровати. — О, Мерлин! — прошептал он, закрывая лицо руками.

Это был сон, всего лишь сон, почти неотличимый от яви, но тем не менее всего-навсего призрачное отражение некогда существовавшей реальности.

Эти видения преследовали Малфоя каждую ночь, не отступая ни на шаг, ни на минуту не оставляя в покое, возвращаясь снова и снова, заставляя сходить с ума от желания, кричать во весь голос, мечтая почувствовать в своих объятиях податливое горячее тело… И в отчаянии сжимать кулаки, после чего на ладонях появлялись глубокие следы впившихся в кожу ногтей, и почти до крови закусывать губу — от сознания того, что все это лишь сон.

Конечно, на полке в кабинете пылился флакон с Зельем для сна без сновидений, которым можно было воспользоваться в любой момент. Но Драко упорно не хотел этого делать, каждый вечер говоря себе, что это в последний раз, что завтра он обязательно выпьет зелье, но на следующий день так и не находя в себе сил отказаться от пусть глупой, пусть эфемерной, пусть иллюзии. Но так у него хотя бы было ощущение близости с ним.

Драко накинул халат и по привычке устроился в кресле у камина. Огонь исполнял свой древний как мир танец, то разгораясь ярче, то почти потухая. Плавные переходы цвета завораживали: из мрачной черной сердцевины разрастался холодный синий цветок, который сменялся медно-ржавым, затем постепенно становился кроваво-алым, потом маково-красным, ягодно-пурпурным и закатно-багровым.

Языки пламени переплетались в тесном объятии, словно ненасытные любовники после долгой разлуки, лаская нежными прикосновениями, а в следующий момент яростно впиваясь в самое сердце.

— Сердце? При чем тут сердце?

Драко раздраженно фыркнул и автоматически потянулся к волшебной палочке, через несколько мгновений в его руках оказались бутылка и рюмка. Малфой даже не удивился, когда обнаружил, что из всего многообразия спиртных напитков, которые имелись в поместье, сейчас его неосознанный выбор пал на "Амаретто".

"Дэн такой же, как огонь, — думал Драко, смотря на плясавшие в янтарном ликере блики. — Жаркий, опаляющий, страстный, его невозможно удержать в руках — так легко получить ожог, но в то же время можно попытаться приручить, и тогда он будет мягким, нежным, ласковым, — он отпил небольшой глоток. — Или как миндаль. Горько-сладкий, обволакивающий, лишающий сопротивления, дарящий наслаждение и в то же время боль…"

— Черт бы тебя побрал, Поттер! — Малфой со всей силы швырнул рюмку об стену, стекло жалобно звякнуло, рассыпаясь по полу. — Как ты мог отнять у меня Блэка?!

Он ударил кулаком по ручке кресла, пытаясь выместить на ни в чем не повинной мебели свою злость. Конечно, Драко прекрасно понимал, что однажды Дэниел вспомнит свое прошлое, но не подозревал, что эта правда окажется настолько ошеломляющей.

Малфой не мог примириться, что Блэк, который одним только своим присутствием заставлял его терять голову от захлестывающего возбуждения, оказался Поттером, чье существование до скрежета зубов действовало Драко на нервы почти все время обучения в Хогвартсе.

Конечно, от былой ненависти давно не осталось и следа, но ведь Малфой привык считать, что его школьный враг мертв. С другой стороны, факт оставался фактом: при упоминании о гриффиндорце в глубине души у Драко возникала тупая боль, которую он старался загнать еще глубже, чтобы не разбираться в природе ее появления.

"Они все знали, — яростно сжал зубы Малфой. — Они все всё знали. Именно поэтому Грейнджер была так против. Именно поэтому Снейп так заботился о Дэне. Стоп! Северусу было известно, что Поттер жив… Отлично! Просто великолепная шутка! Гриффиндорцы объединились со слизеринским деканом и прекрасно повеселились, а я попался в их ловушку, будто малолетка. Представляю, как они смеялись надо мной — я вел себя как влюбленный идиот. Влюбленный? К черту! Это была лишь похоть! Похоть. Похоть…"

Драко откинул голову на спинку кресла, зажмуривая глаза. Да, он злился, потому что несмотря ни на что его тело весьма недвусмысленно отзывалось на упоминания о любовнике. Теперь уже бывшем…

Мысль о том, что все это время Поттер водил его за нос, притворяясь потерявшим память, выводила Малфоя из себя, заставляя в ярости крушить мебель, но такие порывы быстро сменялись полной апатией, и он обессиленно падал на диван, погружаясь в темные объятия дремы. Но сон не был спасительным, ведь там снова появлялся Он: иногда в виде Дэниела Блэка, а иногда — Гарри Поттера, он то ласково целовал Драко, то больно кусал, отдавался нежно и неторопливо или брал резко и стремительно. Иногда в этих видениях появлялась Гермиона, которая с укором смотрела на сплетающиеся тела молодых людей, и тогда Поттер-Блэк послушно оставлял Малфоя и уходил к девушке, они исчезали, обнявшись и не обращая ни малейшего внимания на брошенного блондина, словно тот был только игрушкой, вынужденной заменой в ожидании настоящего.

— Ненавижу грязнокровку! — сквозь зубы процедил Драко. — Она все-таки добилась своего и отняла у меня Дэна. Не-на-ви-жу!!!

Робкий стук в дверь отвлек его от внезапно вспыхнувшей идеи превратить одно из кресел в фигуру Грейнджер и потом уничтожить ее каким-нибудь изощренным заклинанием.

— Кого там черти носят? — недовольно пробормотал Малфой и, подойдя к двери, рывком распахнул ее.

На пороге мялся испуганный домовой эльф, тараща глаза и лихорадочно теребя край застиранной наволочки, обернутой вокруг тела.

— Мастер Драко, сэр, — пропищал он, — там пришла мисс и срочно хочет видеть Вас.

— Что за мисс шляются среди ночи? — хмуро поинтересовался Малфой, пытаясь вычислить, кто же мог быть настолько отчаянным, чтобы побеспокоить его в такое время суток.

— Это… — домовик присел, будто опасаясь гнева хозяина за то, что собирался сказать, — это та мисс, которая приходила к больному гостю хозяина.

— Грейнджер, — прорычал Драко, отодвигая в сторону эльфа и быстрым шагом направляясь вниз.

"Неужели что-то случилось? — лихорадочно билось в его мозгу. — Ему стало хуже? Он… умер? — Малфой остановился как вкопанный. — Нет, если бы произошло что-то плохое, пришел бы Снейп, но никак не грязнокровка. Какого гоблина ей тут надо? Позлорадствовать, что она была права? Не дождется!"

Он придал своему лицу выражение глубочайшего презрения и полнейшего равнодушия и неторопливо спустился в гостиную, где его ожидала девушка. Она стояла посреди комнаты, взволнованно накручивая на палец непослушный локон и нервно покусывая нижнюю губу.

Драко остановился в нескольких шагах от Гермионы и, сложив руки на груди, вопросительно приподнял бровь.

— Малфой, — девушка глубоко вздохнула. — Нам надо поговорить.

— Мне не о чем разговаривать с грязнокровкой, — фыркнул Драко. — У тебя ровно три секунды, чтобы убраться из моего дома и никогда больше здесь не появляться.

— Это насчет Гарри, — тихо проговорила Гермиона.

Это имя вызвало в душе Малфоя новую волну воспоминаний о той ночи страшного ритуала, которые он тщательно пытался избегать.

* * *

После того, как Дэниел потерял сознание, Снейп подхватил его на руки и крикнул Драко:

— Сними барьер! Быстрее!

Малфой, все еще пребывавший в шоковом состоянии от последних событий, послушно произнес заклинание, и в следующую секунду Снейп активизировал порт-ключ, и они с Блэком исчезли.

Драко казалось, что все это происходит не с ним, что ему просто снится очередной кошмар, и он вот-вот проснется от ласковых поцелуев Дэниела. Но сон почему-то никак не хотел заканчиваться.

От запаха сандала сильно болела голова, Малфоя мутило, но он по какой-то неведомой причине смотрел в центр жертвенного круга и не мог отвести взгляд.

Лежащая на боку ритуальная чаша, из которой словно продолжала выливаться река крови Блэка, ярким пятном выделявшаяся на светлом мраморе; мертвое тело Люциуса и мерцавший таинственным светом красный бриллиант, как будто впитывавший в себя кровь.

Точно загипнотизированный, Драко присел на корточки и протянул руку, чтобы коснуться красного озера на полу. Что-то притягивало его, и он не мог сопротивляться этому зову.

— Убери руки! — раздался резкий окрик. — Не смей это трогать!

Малфой замер, и в следующую секунду его оттащили из жертвенного круга. Снейп смотрел на него яростно сверкающими глазами и крепко держал за плечи.

— Жить надоело? — хмуро осведомился он.

— Я… — пробормотал Драко, пытаясь избавиться от странного наваждения, — я не знаю, что на меня нашло.

Он поморщился — голова болела все сильнее, тошнота подкатывала к горлу, так что трудно было сказать даже несколько слов.

— Тебе надо уйти отсюда, — осторожно потянул его в сторону Снейп. — Ты можешь отравиться, а двое умирающих — это для меня уже перебор.

Драко вскинул голову.

— Как он?

— А ты как думаешь? — иронично изогнул бровь профессор. — К нему применяли столько заклятий, в том числе и Непростительных, что другой бы на его месте давно умер. Из него выкачали огромное количество крови, причем не простым способом, а при помощи ритуальной магии. Его чуть не убили весьма варварским способом, причем отец… его любовника. Да и ко всему прочему вернулись все воспоминания — надо сказать, весьма вовремя, ведь еще пара минут, и Люциус добился бы своего. Как ты считаешь, как он может быть после всего этого кошмара? — Мастер Зелий устало прикрыл глаза. — На самом деле ему очень плохо. Гораздо хуже, чем было после аварии, но значительно лучше, чем после уничтожения Темного Лорда.

— Поэтому ты унес его отсюда?

— Да, — кивнул Снейп. — И не хочу, чтобы мне пришлось выхаживать еще и тебя.

Когда они выбрались из подземелий, Драко почувствовал, что железный обруч, сдавливавший голову, ослабел, тошнота почти прекратилась, но все еще ощущалась довольно сильная слабость.

— Тебе надо поспать, — сказал Снейп. — Сам доберешься до спальни?

— А как быть с Ноттом и Гойлом? — спросил Драко. Меньше всего на свете он хотел бы снова оказаться в том жутком зале, но там остались его бывшие одноклассники и… отец.

— Единственное, о чем ты сейчас должен думать, так это об отдыхе, — сурово ответил профессор. — Я позабочусь о твоих друзьях. Надо же, Гойл — помощник Люциуса. Цирк! — он саркастически усмехнулся. — Я передам их в полицию под предлогом несанкционированного проникновения в частную собственность, а также пособничества побегу из тюрьмы "особо опасного преступника" — наверняка твоего отца ищет весь аврориат. Если понадобится, мы с тобой дадим свидетельские показания. Не думаю, что Нотт такой идиот, чтобы рассказывать о ритуале и Поттере. Да и все равно ему никто не поверит. Никаких доказательств присутствия Гарри нет, ведь беспалочковую магию проследить невозможно. В общем, иди спать. Если что, посылай сову.

Закончив инструкции, Снейп круто развернулся и направился обратно в подземелья.

— Северус, — окликнул его Драко. Тот остановился, вопросительно глядя на Малфоя через плечо. — Нет… Ничего...

Мастер Зелий пожал плечами и исчез за углом. Драко смотрел ему вслед, гадая, давно ли Снейп знает о том, что Дэниел Блэк — это Гарри Поттер.

С того дня прошла неделя. Но Малфой оставался в полном неведении относительно того, что происходило с Поттером: стало ли ему лучше или наоборот — хуже; помнит ли он, что произошло между ними и что случилось в подземельях поместья; не потерял ли он снова память…

Снейп появился в особняке всего один раз, да и то только для того, чтобы напоить Драко каким-то зельем, нейтрализующим действие ритуальной магии. Но ни единого слова о Поттере. Словно его никогда и не существовало.

Впрочем, Малфой и не спрашивал…

* * *

Драко сжал зубы. Он не поддастся на провокацию. В конце концов, он же все-таки Малфой, а Малфои ни перед кем не показывают собственной слабости. Пусть даже ему хочется бросить все к троллям и аппарировать к Поттеру, чтобы набить ему морду за то, что он вынудил Малфоя испытывать столь сильные, почти не контролируемые, чувства, а после этого зацеловать каждый шрам, каждую царапину, каждый синяк, заставив стонать от наслаждения и умолять взять его.

— У него завтра День рождения, — голос Гермионы оторвал Драко от противоречивых мыслей.

— Что? — недоуменно моргнул Малфой. — Разве не тридцать первого июля? — и тут же прикусил язык, надеясь, что Грейнджер не заметит его промашки.

— У Гарри — да, — в глазах девушки мелькнуло удивление, но она сделала вид, что не заметила, что собеседник проговорился. — А у Дэна — двадцать третьего августа.

— Хорошо быть национальным героем, — скривил губы Драко. — Почему бы не устроить День рождения каждый день? Тогда и подарков с поздравлениями будет значительно больше.

Гермиона тихо покачала головой и, опустив глаза, стала тихо пересказывать историю, которую услышала от самого Гарри. О том, как Снейп спас его из Тайной комнаты, о двух с половиной месяцах комы и последующем лечении; о решении начать новую жизнь под именем Дэниела Блэка, об успешной карьере; о полной изоляции от волшебного мира и добровольном отказе от магии; о боли и страхе за близких людей, которые не только подвергались опасности, но и умирали только потому, что были рядом с Гарри… Конечно, девушка не вдавалась в подробности, говоря лишь в общих чертах, но от этого картина не становилась менее ужасной.

"Как же он смог все это вынести? — думал Драко, в шоке слушая Гермиону. — Это просто немыслимо!"

— Зачем ты все это мне рассказываешь? — хрипло спросил он. — Это он тебя просил?

— Нет! — девушка быстро вскинула голову. — Гарри меня убьет, когда узнает!

— Тогда почему? Что за нелепый гриффиндорский альтруизм?

— Я очень люблю его, — тяжело вздохнула Гермиона и тут же, увидев, как изменилось лицо Драко, поспешно добавила: — Нет, это не то, что ты думаешь. Он мне как брат, и это искренняя дружеская любовь, какая может быть между очень близкими родственниками. Да, я говорила тебе, что мы с ним встречаемся… Но теперь-то ты понимаешь, почему я так поступила?

Блондин медленно кивнул, осознавая, что в свете последних открытий поведение Грейнджер действительно не было лишено логики.

— Я знала, что Гарри будет больно, когда он все вспомнит, — продолжила девушка. — Для него это большой шок. Да и для тебя, я думаю, тоже. Сложно осознать, что бывший заклятый враг стал… — она покраснела, — любовником, причем вы оба об этом не подозревали.

— Не можешь примириться, что твой лучший друг — гей? — язвительно поинтересовался Малфой.

— Да, — твердо ответила Гермиона. — Мне очень трудно принять это, но чувства Гарри для меня стоят на первом месте, поэтому мне все равно, с кем он спит, главное — чтобы он был счастлив.

— И при чем же тут я? — надменно изогнул бровь Драко. — Или всеми этими рассказами ты пытаешься заставить меня пожалеть бедного сиротку и трахнуть его от души, чтобы он забыл про все свои печали?

— Я видела вас вместе, — тихо проговорила девушка, не обращая внимания на грубость слов Малфоя. — Однажды я приходила в поместье — мне надо было дать Гарри зелье… Но вы были так заняты друг другом…

— Любишь подглядывать, как другие занимаются сексом?

— Н-нет, — помотала головой Гермиона, — вы были в саду: ты сидел на диване, а Гарри устроился рядом, положив голову тебе на колени, и ты пропускал сквозь пальцы его волосы, как будто это был самый дорогой на свете шелк. Вы о чем-то разговаривали, иногда смеялись… От вас исходила такая волна блаженства, что даже я могла почувствовать, как хорошо вам вместе. Я никогда не видела, чтобы у тебя так сияли глаза, и никогда не видела Гарри таким счастливым… Вам не нужен был никто, вы наслаждались обществом друг друга и не замечали ничего вокруг, словно весь мир вокруг исчез, оставив только вас двоих. Поэтому вы и не заметили меня, а я не стала рушить вашу идиллию…

— Зачем ты пришла? — резко бросил Драко, отворачиваясь и пытаясь удержать на лице маску безразличия, чтобы скрыть эмоции, которые грозили вот-вот перехлестнуться через край.

"Не хватало только распустить нюни перед Грейнджер", — со злостью на самого себя подумал Малфой, крепко сжимая кулаки, так что ногти глубоко впились в ладони.

— Вам с Гарри нужно поговорить, — ответила девушка. — Мне нелегко принять ваши отношения…

— У нас нет никаких отношений, — перебил ее Драко, оборачиваясь.

— …но вам двоим еще тяжелее, — продолжила Гермиона. — Нельзя сделать вид, что ничего не было, просто закрыть глаза и уподобляться страусу — "раз я этого не вижу, то этого нет". Профессор Снейп считает, что Гарри не помогают зелья потому, что он не хочет выздоравливать. Так уже было… после Волдеморта.

— Он сам тебе это сказал? Я имею в виду — Северус.

— Нет. Я случайно услышала, как он разговаривал с Гарри, когда тот был без сознания, пытаясь заставить его бороться за свою жизнь. Снова… Отсюда я и узнала, что в прошлый раз было то же самое, Гарри тоже отказывался воспринимать лечение, предпочитая умереть…

— Очень по-гриффиндорски, — буркнул Драко.

— Черт тебя побери, Малфой! — взвилась Гермиона. — Неужели ты не понимаешь, что это не игрушки?! Тот ритуал, который проводил Люциус, слишком серьезен, темная магия отняла у Гарри слишком много сил, и вообще неизвестно, что с ним будет дальше, просто так такие вещи не проходят! Да еще ко всему прочему его пытался убить отец человека, в которого он…

— Он — что? — замер Драко.

— Он никогда не стал бы с тобой спать, — уверенно заявила девушка и, заметив искривившиеся губы Малфоя, предвосхитила его комментарий: — если бы не испытывал к тебе определенных чувств. И не важно, был он в тот момент Гарри Поттером или Дэниелом Блэком. Можно назваться любым именем, можно забыть свою жизнь, но характер человека от этого не меняется.

— Так зачем ты пришла? — повторил Драко.

Этот разговор с каждой минутой давался ему тяжелее и тяжелее. Он делал все, чтобы сохранять на лице маску безразличия, но чувствовал, что его силы уже на пределе. Сейчас он искренне ненавидел Поттера за то, что тот заставил его почувствовать себя слабым, зависимым, за ту боль, которую он испытывал и которая разрывала его сердце на куски.

— Гарри пришел в сознание несколько часов назад, — сказала Гермиона, смотря на Малфоя глазами, полными слез. — Всю эту неделю он пролежал в коме, — при этих словах Драко побледнел, но девушка, казалось, этого не заметила и продолжила: — Сначала мы обрадовались, что он очнулся, но… — она судорожно вздохнула. — Он ни на что не реагирует… Ни на крики Снейпа, ни на мои слезы… Уговоры, угрозы, зелья, заклинания — ничего не действует, — Гермиона обхватила себя руками за плечи, словно пытаясь согреться от холода, и Драко заметил, что она дрожит.

— Может, он снова потерял память? — нерешительно предположил он, шокированный этим рассказом.

Однако девушка покачала головой.

— Нет, он все помнит. Когда он открыл глаза, он сказал Снейпу: "Северус, ты снова вытащил меня с того света", а потом посмотрел на меня и произнес: "Гермиона, ты как всегда была права". И все… — она вцепилась в руку Драко. — Малфой, он больше ничего не говорит! Ни слова! Только продолжает смотреть в пустоту стеклянными глазами. Это ужасно! Так страшно видеть его таким!.. Как будто перед тобой оболочка, живая только каким-то чудом, а в ней скрыта мертвая душа…

— И ты решила, что со мной он мило поболтает? Черт возьми, Грейнджер! Ты тупее, чем я думал! Я — последний человек, которого он захочет видеть. Ведь если бы не я, с ним бы ничего этого не произошло, он бы продолжал наслаждаться своим книжным магазином и гонками, женился бы на тебе… — он молодой человек горько покачал головой. — Из-за меня он попал в аварию и потерял память, из-за меня оставался в поместье, именно из-за меня его схватил отец, чтобы вынудить меня заманить Снейпа в ловушку… Да он заавадит меня, как только увидит!

— Час назад профессор дал Гарри снотворное. Малфой, во сне он повторял твое имя…

— Может, ему снился кошмар? — скривил губы Драко, пытаясь за привычной язвительностью скрыть свои истинные чувства. — Например, что я подаю его Люциусу на блюдечке с голубой каемочкой?

— Я не знаю, кошмар это был или нет, но он звал тебя. Именно звал.

Гермиона изо всех сил старалась не обращать внимания на тон Малфоя, понимая, что ему очень нелегко признаться в том, что его волнует состояние Гарри, не только другим людям, но даже самому себе.

— Профессор Снейп предложил устроить небольшую вечеринку…

— Северус? Предложил вечеринку? — перебил ее Драко. — Грейнджер, тебя обманули! Это не Снейп, это какой-нибудь Уизли под действием Оборотного зелья.

— Малфой, ты невыносим, — фыркнула девушка. — Вообще-то если бы не Снейп, не было бы ни Гарри Поттера, ни Дэниела Блэка. Шесть лет назад, 23 августа, Гарри очнулся от комы после сражения с Волдемортом. Именно этот день он стал считать Днем рождения Дэниела Блэка. И профессор имеет к этой дате самое непосредственное отношение.

— Но почему именно сейчас? Когда Поттер болен?

— Снейп решил устроить праздник, чтобы вывести Гарри из его замороженного состояния, встряхнуть, заставить бороться за свою жизнь. День рождения — прекрасный для этого повод. Будет всего несколько самых близких человек — профессор, я, двое друзей из гоночного клуба и… — Гермиона запнулась в нерешительности, — и ты.

— С чего ты взяла, что я пойду? — вопросительно поднял бровь Драко.

— С того, что я смогла переступить через свое отношение к тебе и пришла сюда, пришла ради Гарри. И если ты не можешь сделать того же ради него, то сделай это хотя бы ради себя. Докажи, что ты не врал, когда говорил, что изменился.

С этими словами девушка всунула Малфою в руку клочок бумаги и, взмахнув волосами, быстро вышла, словно боялась, что передумает.

Драко задумчиво развернул листок и увидел на нем надпись:

"23-го, в 17-00, Глоусестер-25, паб "Крыса и Попугай".

Дата добавления: 2015-08-05