Образ поляков

Важной задачей Каткова было создание набора определенных образов, наделенных какими-либо выразительными чертами. Причем эти черты могут быть намеренно гипертрофированы для усиления впечатления у читателя. Мы начнем рассмотрение этого вопроса с изображения Катковым польских повстанцев.

Мы встречаем этот образ в первой же статье, посвященной восстанию. Данная статья была подробно разобрана выше. Таким образом, сразу перед нами вырисовывается образ не честного противника, готового драться лицом к лицу за свою свободу, а образ заговорщика, нападающего сзади. В дальнейшем будет еще не раз подчеркиваться именно «вероломство» поляков, нападающих на спящих, отставших и так далее. В № 71 «московских ведомостей» от 4 апреля 1863 года о восстании говорится: «Святые мученики затеяли Варфоломеевскую ночь и Сицилийские вечерни посреди XIX столетия[25]». Катков обвиняет поляков в средневековой жестокости, проводя такое сравнение. Здесь можно увидеть своеобразный ответ на подобные обвинения в сторону русских.

Следующей чертой этого образа является воинственность. Один из основных акцентов по данному вопросу ставится на том, что поляки не удовольствуются независимостью собственно Польши, а будут стремиться к присоединению русских губерний Западного края. В одной из своих статей он ссылается на одну из брошюр повстанцев, содержащую предложение о перемирии на условии присоединения к Царству Польскому Литвы, Белоруссии и Малороссии[26]. Показывая это великой дерзостью, Катков говорит о невозможности примирения с таким соседом. Он желает показать агрессивную суть польских патриотов по отношению к России. «Главное затруднение – польские элементы, мечтающие о восстановлении границы 1772 года[27]». Надо отметить, что подобное положение дел не было выдумано Катковым. Среди лидеров повстанцев были те, которые всерьез думали о восстановлении Речи Посполитой. Такие же настроения были и у части дворянства западных губерний. Например, известно, что в ноябре 1862 года, непосредственно перед восстанием, Минское дворянское собрание попыталось отправить адрес с просьбой о присоединении к Царству Польскому. На адрес наложил запрет генерал-губернатор Назимов, что спровоцировало конфликт[28]. Для Каткова совершенно определенно, что сосуществование сильной России и сильной Польши невозможно. Пока будет сохраняться хотя бы тень Польского государства, Россия будет находиться под угрозой со стороны западного соседа. Следовтельно, лучшей обороной может считаться лишь нападение.

Важной чертой является оценка состава участников. Любое народное, патриотическое движение должно иметь. Здесь нужно рассмотреть понимание Катковым понятия «патриотизм». Этому посвящена отчасти статья в «Московских ведомостях» от 15 января 1864 года[29]. Здесь он задается вопросом о характере польского патриотизма. Основным критерием патриотизма он считает единство народа в борьбе за свои интересы. Он противопоставляет полякам 2 разновидности патриотизма. Во-первых, это «племенной патриотизм». Он может рассматриваться как низшая ступень патриотизма. В качестве примера приводятся чеченские горцы, долго времени боровшиеся против русской армии на Северном Кавказе. Здесь единение достигается благодаря представлению о родстве: интересы твоего рода и племени – твои собственные. Вторым типом патриотизма по Каткову является «политический патриотизм». Он признается высшей формой развития патриотических идей и настроений. Примером здесь служит Англия. Здесь единство перед лицом национального вызова достигается за счет осознания жителями государства своей гражданской общности. Приводя этот пример, он указывает, что перед лицом серьезной проблемы, возникающей перед нацией, возникает единый союз общественного мнения и власти. Возможно, этот взгляд в некоторой степени идеализирован, что объясняется симпатиями Каткова к английской модели государственного устройства, принесшими ему славу англомана. Приведя два этих примера, он приходит к мысли, что в Польше нет ни того, ни другого. Фактор, который он считает ключевым, состоит в том, что у поляков нет единства. «Польский патриотизм шляхты не понятен крестьянам». Тезис об отсутствии единогласия в польском народе он повторяет неоднократно и в других местах. Так еще 1 мая 1863 года он писал, что «польские крестьяне враждебны восстанию»[30]. Более того, крестьяне будто бы поддерживают повстанцев исключительно из страха. Здесь мы сталкиваемся с искажением фактов. В составе польских отрядов было большое количество крестьян, потерявших землю, в 1850-е и в начале 1860-х годов[31]. С другой стороны на территории западных губерний могли иметь место конфликты крестьян с польскими «шайками». Это подтверждается также письмами корреспондентов «Московских ведомостей» из Западного края и тем фактом, что власти были вынуждены узаконить и взять под свой контроль формирование крестьянских караулов в основном из православных крестьян. По его мнению, носителем национального духа должно быть большинство населения. Большинство населения Польши составляли крестьяне. Однако Катков отрицал наличие национального духа у польского крестьянства. Доказывал он это на примере поляков, находившихся под властью Пруссии. Здесь шло онемечивание местного населения, польский язык не употреблялся для делопроизводства. Быстрое онемечивание этой части поляков, по мнению Каткова, говорило об отсутствии у всего народа крепкой привязанности к своим национальным традициям и, самое главное, к языку. Носителями «польского духа» он называет шляхту и духовенство[32]. Эти две группы принимали наиболее деятельное участие в восстании. На это указывает хотя бы то, что именно их представители чаще подвергались смертной казни за участие в мятеже[33]. Именно против них зачастую направлены статьи Каткова. Так, мелкую шляхту он считает «страшной язвой Западного края»[34]. Он предлагает сокращать польское землевладение в западных губерниях за счет принудительной продажи земли русским помещикам. В отношении духовенства предполагается разорвать связь «польскости» и католичества. Для этого он предлагает приглашать из-за границы католических священников, чтобы лишить сепаратистов поддержки со стороны авторитета духовенства.

Само же дворянство также показывается не с лучшей стороны. Он обвиняет шляхту, в том числе в плохом ведении хозяйства, пишет, что «они никогда не жили расчетливо и были по большей части в долгу у евреев[35]. Таким образом, перед нами рисуется образ повстанцев, как высокомерных шляхтичей с экспансионистскими идеями, которых редко поддерживают простые люди. Надо отметить, что этот образ создается в чисто идеологических целях и не всегда соответствует действительности. Так, мы уже говорили о несоответствии сведений о составе восстания. Также Катков весьма однобоко описывает программу повстанцев. Обычно приводимые требования не сильно расходятся с упомянутой брошюрой. Катков рисует просто враждебную массу, не делая особых различий. Однако наивно списывать это на неосведомленность. Например, когда он упоминает о конфликте в польской эмиграции между Чарторыйским и Мирославским в декабре 1863 года, он прекрасно различает партии «белых» и «красных»[36]. Однако говоря о борьбе с мятежом в Польше, он не делает никакой разницы.

Для сравнения необходимо взглянуть на политическую обстановку в Царстве Польском на момент восстания. В начале 1860-х годов большое влияние получила официальная либеральная партия Велепольского, которую В. Г. Ревуненков также называет «партией магнатов»[37]. Эта партия объединяла крупную аристократию, которая имела связи с императорским двором. Во главе ее стоял маркиз Александр Велепольский, помощник наместника по гражданской части. Его поддерживал сам наместник, великий князь Константин Николаевич. Целью партии было возвращение польских привилегий, которые существовали до восстания 1830 – 1831 годов. Ей противостояла радикальный Жонд, подпольная партия, стремившаяся к независимости и восстановлению границ Речи Посполитой 1772 года[38]. В составе Жонда выделялись два направления: «белые» и «красные». Партию «белых» составляла шляхта, недовольная реформой 1861 года. «Красные» представляли собой объединение обедневших дворян, мелких купцов и промышленников, низшего чиновничества. Идеи этой группы были сходны с идеями европейских социалистов и русских революционных демократов[39]. Такое обилие различных взглядов отражалось на ходе восстания. Несмотря на то, что Жонд претендовал на общее руководство, единства не было. Были лишь попытки создать подобие административной системы. Вооруженные силы повстанцев представляли собой разрозненные «шайки», мало взаимодействующие друг с другом С. М. Санькова говорит о них следующее: «По сути «шайки» повстанцев представляли собой шляхту с вооруженной дворней, действия которой мало отличались от традиций, существовавших в Речи Посполитой XVI – XVII веков»[40].

Дата добавления: 2015-08-05