Джоанна МИХЕЛЬСЕН. 7 страница

— Но, Пачита, разве Херманито не мог помочь им? — спросила я удивленно.

— Конечно, мог, — мягко ответила Пачита, — но помогать не стал. Херманито сказал, что это воля Божия, чтобы мои дети поки­нули Землю, так как я должна страдать, потеряв их. Я очень разоз­лилась на Херманито и несколько недель не позволяла ему прихо­дить ко мне, но потом сдалась перед его настойчивостью. Мой муж ушел от меня. Он не смог перенести смерти наших детей, его раздра­жало, что у нас дома днем и ночью толпились люди, нигде нельзя было уединиться, личная жизнь закончилась. Ты можешь видеть это и сейчас, дочь.

Я кивнула в ответ. У Пачиты совсем не было времени для себя. Всегда около ее дверей множество людей ждали помощи Херманито. И я никогда не видела, чтобы Пачита кому-нибудь отказала.

— Таким образом, дочка, у тебя тоже есть дар. Херманито был со мной сорок шесть лет. Он совершал чудесные дела через меня, но я не знаю, сколько еще это будет продолжаться. Я стара, больна и очень устала, Джоанна. Мой энергетический уровень сильно понизился. Это
затрудняет работу Херманито. Моих сил уже не хватит надолго, по­этому ты не должна расслабляться, продолжай учиться и работать. Мои сыновья отказались работать вместо меня. Они очень заняты своими собственными делами и не хотят жертвовать собой для дру­гих. Это твоя доля, малышка, у тебя есть дар и желание. Я научу тебя всему, что знаю сама.

— Еще, Пачита. Почему... — я не успела договорить: пришла молодая женщина с очень больным ребенком на руках. Потом у меня никогда уже не было возможности спросить Пачиту, почему я до сих пор не могла работать медиумом, хотя у меня был дар и даже
Херманито предсказывал мне эту работу. Я отложила ванночку с толкушкой в сторону и последовала за Пачитой в комнату с алтарем.

* * *

Ребенок пронзительно кричал от боли и страха. Херманито сделал глубокий разрез на задней стороне его маленькой шеи.

— Мы почти закончили, малыш, — сказал Херманито, утешая маль­чика, потом обратился к матери ребенка: — Подержите его еще не­много. Осталось совсем чуть-чуть. Подай мне банку, которая стоит рядом с тобой, дочь моя... да, эту.

Я сняла крышку с маленькой баночки, и Пачита достала оттуда трубку длиной в два дюйма.

— Чалио, подержи голову ребенка! — приказал Херманито и на­чал вставлять трубку в разрез на шее, около основания черепа. Маль­чик громко закричал. Потом Херманито закрыл рану чистым кус­ком ваты.

— Мы закончили, дорогие братья. Теперь лишняя жидкость из мозга будет стекать в трубку. Мальчик выздоровеет, — сказал дух.

Мать ребенка упала на колени перед Херманито и, схватив его руку, стала целовать.

— Да благословит тебя Господь, Херманито. Ты просто святой! Спасибо тебе, спасибо! — Слезы благодарности катились по щекам женщины.

— Встань, дитя мое. Не надо благодарить меня. Ты должна сла­вить только моего Отца свыше, — сказал Херманито. — Чалио, доро­гой мой, подойди сюда. У меня есть сюрприз для тебя, — проговорил Херманито и сел на стул около алтаря. На этот вечер работа была закончена. — Скажи мне, сын мой, — начал дух важно, критически осматривая руки Пачиты, — сколько раз я говорил тебе, что пациен­ты не позволят моей плоти красить ногти лаком?

Все в комнате засмеялись.

— О, много, много раз, Херманито, — захихикал Чалио.

— Но моя плоть настаивает, игнорируя все мои предостережения. И ни у кого из вас не хватит смелости остановить ее. Дай мне твои руки! — строго приказал Херманито и взял со стола небольшую бу­тылочку с темно-вишневым лаком для ногтей. Чалио спрятал руки за спину, думая, что это просто шутка. Но Херманито схватил одну его руку и начал искусно красить ногти.

— Ага! — засмеялся радостно Херманито. — Настоящее произве­дение искусства! Теперь вы понимаете, дорогие братья, что я чувствую, когда вижу мои руки в таком ужасном состоянии. То же можно сказать о гребнях для волос этой легкомысленной женщины! — снова воскликнул Херманито. Вытащил гребни из волос Пачиты и начал расчесывать волосы на глазах у всех. — Пусть это послужит уроком всем вам!

* * *

— Нет, кровать недостаточно устойчива для этой операции, — ска­зал Херманито следующим вечером, когда я расстилала простыню Перри на кровати. — Принесите лучше стол из гостиной, — продол­жал командовать Херманито. Доктор Карлос и Чалио внесли стол и поставили его в центр комнаты. Я постелила простыню, помогла Пер­ри лечь, потом принесла ванночки, вату, коробки с разными порошка­ми и поставила на край кровати. Нож и ножницы тщательно вытер­
ли и приготовили для операции.

Раньше Перри был офицером, потом ушел в отставку и поселился в Мехико. Несколько лет назад у него появилась опухоль мозга, которая теперь мучила его головными болями и тошнотой. В после­дний год боль стала невыносимой, и Перри подумал, что пришел его конец.

— Скажи больному лечь на бок, лицом к тебе, дочь моя, — сказал мне Херманито, — возьми его за руку и разговаривай с ним.

Херманито встал сзади Перри, рядом встал доктор Карлос. Я по­дала смоченный в спирте кусок ваты. Херманито протер голову Пер­ри, и я подала ему ножницы.

— Нет, малышка, сначала подай мне нож, — сказал дух и, взяв инструмент, резким движением вонзил его в череп Перри.

Человек на столе начал тяжело дышать.

— Тебе больно, Перри? — озабоченно спросила я.

— О нет, — ответил Перри, слабо улыбнувшись, — но я чувствую, как что-то двигается у меня в голове. Это так странно. — И Перри нервно засмеялся.

Несколько минут Херманито что-то разрезал и вырезал ножница­ми внутри головы. Затем я почувствовала сильную вонь из дыры в голове Перри. Этот ужасный запах появлялся всегда во время рако­вых операций. Херманито достал из раны волокнистый мокрый кусо­чек и завернул его в вату, которую держал доктор Карлос.

— Я стал плохо видеть, — сказал Перри, когда начали перевязы­вать рану. Херманито посмотрел на меня.

— Малышка, осмотри глаза Перри... они косят? — спросил дух. Да, глаза косили, и очень сильно.

— Ну, так не пойдет! — Херманито снова опустил руку внутрь черепа. Глаза Перри пришли в норму.

Через несколько дней после операции я пригласила Перри, чтобы узнать, как его дела. Он сказал, что головные боли и тошнота совсем исчезли, появился аппетит и он начал набирать вес. Вернулся нор­мальный цвет лица. Перри чувствовал себя прекрасно. Даже зубная боль, которая появилась во время операции, исчезла в эту ночь. И через год, когда мой папа ездил к нему, Перри чувствовал себя чудес­но. Болезнь полностью исчезла.

Дон Игнасио, нотариус, тоже был полностью вылечен Херманито. Три года его беспокоила опухоль в нижней части живота, вызывая болезненные расстройства кишечника. Опухоль была уже такая боль­шая, что мы увидели сбоку живота бугор, когда дон Игнасио снял Рубашку перед тем, как лечь на кровать. Папа подложил подушку под голову старого джентльмена.

— Не беспокойтесь обо мне, дон Альберто, — сказал Игнасио свое­му старому другу с уверенной спокойной улыбкой, — все будет хоро­шо. У Херманито есть прямая связь с Божественной Силой. Ничего плохого не случится.

— Этот брат все понимает, — одобрительно улыбнулся Херманито, — это очень важно.

Операция дона Игнасио оказалась очень успешной. Опухоль ис­чезла и никогда больше не появлялась.

Операция же Боба была не такой удачной. Боба ранили во время корейской войны, и у него парализовало нижние конечности. Боб не верил в чудеса, но все же решил посетить Пачиту, когда молва о ее силе распространилась среди американцев.

Диагноз, который поставил Херманито Бобу, удивил нас: ситуация оказалась не безнадежной. Конечно, нужно много терпения, чтобы сделать две операции — заменить мертвые нервы в позвоночнике. Но зато Боб сможет ходить.

Первую операцию провели за день до того, как Дэвиду сказали, что у него не рак.

Операция Боба проходила болезненно. Я никак не могла понять, почему одни не чувствовали боли под ножом Херманито, а другие невыносимо страдали. Боб мужественно перенес боль и следующие две недели неуклонно следовал прописанному курсу терапии и послеоперационных чаев. Херманито утверждал, что это лечение очень важно для новых нервов. Время от времени Боб с энтузиазмом сооб­щал о том, что в его ногах и ступнях начала появляться чувствитель­ность. Я, веря, что он скоро сможет ходить, просила его не терять веру и быть упорным до конца.

Вторая операция Боба была еще более болезненной, чем первая. Я считала боль хорошим знаком, показывающим восстановление чув­ствительности в спине. После операции мы повезли Боба домой в Куэрнаваку. Он лежал лицом вниз на матрасе в каталке. В этот раз нам не дали целебного чая, так как травник не успевал собирать травы. Чай могли приготовить только на следующий день.

Постепенно чувствительность в ногах Боба снова исчезла, теперь уже навсегда. Процесс выздоровления прекратился, и Боб остался парализованным.

Поэтесса Вирджиния Хаммонд сломала два позвонка, когда од­нажды вечером после танца поскользнулась на ковре. Ей тогда было семнадцать лет. Многие годы ее мучила сильная боль. Вирджиния перенесла шестнадцать операций на позвоночнике, четыре из них были очень тяжелыми, только потом она встретила Херманито. О своих впечатлениях Вирджиния Хаммонд рассказывает так:

Я много читала о так называемых «психических операциях», ког­да оперировали эфирное, невидимое «тело». Когда я направилась к Пачите, как и многие другие, в надежде исцелиться, то думала, что это одна из таких операций над эфирным телом, какие делают почти во всем мире. Но после того как я узнала, что Пачита планировала сделать на моей спине, у меня появились сомнения и опасения. Во время консультации у меня возникло подозрение в отношении Херманиты. Я почувствовала присутствие какого-то зла. Но Том из «Кон­троля сознания» и несколько друзей убедили меня в том, что Херма­нито очень доброе существо. Они гарантировали мне, что операция займет всего несколько минут, рана заживет моментально и я даже не почувствую боли. И я решила не доверяться своей интуиции. Помо­лившись Богу, я пошла. Но даже ад не может быть хуже того, что я испытала тем вечером. Когда я приехала на операцию, Херманито показал мне банку с несколькими позвонками, взятыми из трупа, и сказал, что вставит их вместо моих поврежденных. Я заранее запла­тила за них 2000 песо. Меня уложили на кровать лицом вниз. Хер­манито сказал, что боли не будет. Затем я почувствовала, как нож вошел в мою спину, прямо в позвоночник. Боль была ноющей и про­тивной. Я вскрикнула, но боль не прошла. Раза четыре Херманито вытаскивал что-то из моей спины, потом вставил что-то и начал вколачивать на место. Я продолжала кричать, взывая к Богу. Вдруг я поняла, что попала в руки сильного зла. Я почувствовала ненависть Херманито ко мне. Я подумала, что я просто была очень близко ко Христу, и Херманито ощущал это. Наконец все закончилось, и не­сколько мужчин вынесли меня из комнаты с алтарем. Мне сказали, что рана затянется сразу после операции, но она не заживала. Не­сколько месяцев шов гноился и кровоточил. Моя дочь делала промы­вания, удаляя гной. Я была очень напугана, но стыдилась идти к своему врачу, так как знала, что он будет смеяться надо мной. Через несколько месяцев, проведенных в страданиях, болезни и молитвах, рана закрылась, но я не исцелилась. Наоборот, состояние позвоночни­ка после операции стало намного хуже. Большим чудом было то, что я вынесла эту ужасную операцию. Бог помог мне в ответ на мою молитву.

Глава 13

Бегство

К сентябрю 1972 года я провела с Пачитой уже около четырнадцати месяцев. Со своих рук я смыла кровь почти двухсот операций. Я видела, как Херманито удалял опухоли мозга, заменял позвонки и пересаживал легкие. Во время этих вызывающих внутренний протест операций, которые невозможно было объяснить с точки зрения логи­ки и тем более поверить в них, из человеческого тела удалялись ужасные вещи. Из живота одной женщины достали полные пригор­шни живых червей, из чьего-то сердца — белый наконечник стрелы, из горла одной певицы, которая начала терять голос, извлекли ка­мень размером с кулак ребенка; еще больший камень, покрытый длин­ными черными волосами, растущими из пор, удалили из почки муж­чины, а из живота другой женщины я помогла Херманито и доктору Карлосу выпутать несколько метров гнилой окровавленной тряпки.

Даже мои мама и папа ассистировали на одной из операций. При­несли юношу 16-17 лет, который был немым от рождения. Доктора не смогли определить причину его немоты. Херманито объяснил ро­дителям, что одна их завистливая родственница, которая не могла иметь детей, наложила на ребенка сильное проклятие, когда он был еще во чреве матери. Дух пообещал, что этим вечером проклятие, перехватившее горло ребенка, будет удалено.

Юношу попросили сесть на стул лицом к алтарю.

— Подойдите сюда, дон Альберто. Вы вместе с дорогим доктором Карлосом будете помогать мне на операции, — сказал Херманито. Отец испугался, но все же подошел. Мать в нерешительности стояла позади, прижимая к груди кошелек. Я знала, что ей не хочется быть здесь. Присутствие духа пугало ее. Кроме того, мать была против пения гимнов в честь Херманито. Она утверждала, что когда в не­скольких гимнах называлось имя Бога, то Херманито говорил сам себе: «Это я, это я». В последний раз мама была здесь, когда делали операцию Дэвиду. Она помнила, что он умер и с трудом был возвра­щен к жизни. И вообще, комната с алтарем наводила на нее страх. Но иногда Херманито просил меня приводить маму с собой, и послед­ствия отказа пугали ее еще больше, чем само посещение.

Херманито сделал разрез на горле несчастного, потом взял папину руку и опустил ее в рану.

— Ты чувствуешь шишку внутри, дон Альберто? — спросил дух. Папа кивнул. — Хорошо-хорошо, когда почувствуешь, что она рас­шаталась, вынимай ее. Давай, не бойся! — приказал Херманито.

Папа вытащил из раны гнойную окровавленную шишку. Доктор Карлос завернул ее в темную бумагу, перевязал сверток ниткой и положил на алтарь. Херманито снова засунул руку в рану.

— Мне нужен маленький ключ. У кого-нибудь есть? — спросил дух, но никто даже не пошевелился. — Ну давайте быстрей, дорогие дети. Ведь мы не можем стоять так всю ночь! Ключ есть вон в том кошельке! — добавил уверенно Херманито, посмотрев на маму.

— Да, у меня есть ключ! — взволнованно воскликнула мама и вытащила из кошелька связку ключей, среди которых был и малень­кий латунный ключик.

Херманито взял ключ, опустил его в рану и повернул. Когда юно­шу забинтовали, дух приказал ему:

— Повторяй за мной: «Пачита».

Тот нерешительно и хрипло сказал свое первое слово:

— Па-чи-та.

Родители юноши, услышав голос сына, зарыдали.

— Чудесно, — продолжал Херманито, — теперь скажи: «Доктор Карлос...» Верно! Теперь: «Дон Роберто».

— Альберто, — поправил отец и вновь заплакал, когда юноша радостно произнес его имя. Проклятие было снято.

На операции по снятию проклятия всегда приглашались двенад­цать человек, чтобы встать вокруг кровати и молиться Богу. То, что удаляли, заворачивали в темную бумагу и перевязывали кожаным ремнем с колокольчиками. Потом упаковку со злом помещали на святой алтарь, чтобы обезвредить ее.

— Вот видишь, малышка, — объяснил мне однажды Херманито, — тот, кто очень сильно желает другому зла, может вызвать сосредоточе­ние злых сил на этом человеке. Зло ранит жертву стрелами, камнями, живыми червями или змеями, которые приносят вред телу и созна­нию. С помощью Божией силы я делаю зло внутри тела матери­альным и удаляю его. В полночь моя плоть относит завернутое в бумагу зло в горы и заставляет темные силы отказаться от проклятия. — Херманито вздохнул и продолжил: — Люди не знают, что творят. Пусть Господь просветит их.

Позже доктор Карлос рассказал мне об этих походах в горы, в которых он иногда принимал участие. Люди встают вокруг огня и начинают молиться. Происходит духовная битва. В молитвенную груп­пу летят какие-то камни, грязь или порох. Прежде чем темный пакет будет похоронен или предан огню, вся группа покрывается грязью, но серьезно страдают только один-два человека.

— Иногда мы слышим злобные причитания духов. Как хорошо, что ты не ходила туда, — сказал доктор Карлос. Я согласилась с ним. Несмотря на мое любопытство, я вовсе не хотела опять встречаться с теми существами, которые так долго преследовали меня.

Мне еще нужно было научиться приводить темные силы к свету. Но я чувствовала, что не готова заняться этим. Я очень много узнала за этот год, но все же не стала пока настоящим медиумом, хотя Херма­нито предсказывал мне такой дар. Он ждал от меня духовного возрас­тания, но его не происходило. Херманито ничего не говорил мне, но я видела его разочарование и поэтому чувствовала себя неловко.

Были и другие вещи, которые беспокоили меня. Дэвид умер. Хотя Херманито и говорил, что Дэвид будет жить, но через четыре месяца после операции он умер от рака. Еще я обнаружила, что лечение у Херманито приносило только временное облегчение. Может быть, это происходило из-за того, как говорила сама Пачита, что она стала старой и больной. Но я думала, все началось потому, что Пачита стала увлекаться деньгами, беря с некоторых людей огромные суммы за свои услуги и лекарства. Еще я не могла понять шуток Херманито над Пачитой и его жестокого обращения с ней. Дух никогда не позво­лял Пачите покупать новые красивые вещи и отказывался лечить ее, когда она болела, хотя болела она теперь очень часто. Вся семья отвернулась от Пачиты. Покой, который я раньше ощущала в ее доме, исчез из-за постоянных ссор между детьми.

Все, казалось, перепуталось. То, что раньше я четко понимала, пере­стало быть понятным. Мне нужно было уехать, чтобы побыть одной, пообщаться с Богом и снова найти свой путь.

* * *

Утром седьмого сентября я пришла к Пачите попрощаться.

— А, рада видеть тебя. Я соскучилась по тебе за эти последние недели. У тебя все хорошо? — похлопала меня по плечу Пачита, когда я вошла в ворота. — Проходи. Выпей со мной кофе.

Мы вошли в маленькую кухню, и я села за знакомый старый стол. Пачита налила в кружку дымящийся кофе, добавила из глиняной крынки молока, села на стул рядом со мной и сказала:

— Хорошо, что ты пришла, Джоанна. Сегодня вечером ты нужна Херманито на операциях.

— Я не могу остаться, — проговорила я. Пачита поставила свою кружку на стол и пристально посмотрела на меня. — Я уезжаю ненадолго в Англию и пришла попросить благословения, — поспеши­ла я добавить.

— Сколько ты будешь в отъезде, дочка? — спросила Пачита.

— Месяца два. Потом вернусь.

Пачита долго смотрела на меня, но ничего не говорила. Я взяла ее руки в свои и спросила:

— Ты будешь молиться за меня, Пачита?

— Да, дочка, конечно. Еще я попрошу Херманито присмотреть за тобой, — тихо сказала она. — Я благословляю тебя. Иди с Богом.

Я поцеловала Пачиту в щеку и вышла.

В последующие месяцы я гуляла по зеленым английским лугам со старинными замками и темными башнями, видела серые каменные храмы, сохранившие эхо шагов давно умерших странников, белые мраморные надгробия и украшенное драгоценностями стекло. В Вин­честерском соборе я почувствовала присутствие огромного зла, на­полняющего все вокруг, передо мной проплыли мимолетные видения монахов, несущих смерть. По ночам в моей комнате я слышала ти­хие вздохи и шелест. Однажды ночью в общежитии в Эдинбурге я пережила ужасный шок, когда открыла дверь в ванную и увидела толстого мужчину. Мужчина был мертв. Он лежал в ванне с откину­той назад головой, рассеченным горлом и ранами на груди. Все было залито кровью. Я отпрянула назад, и видение сразу же исчезло.

Я бегом вернулась в свою комнату, закрыла за собой дверь, упала на колени перед кроватью и начала молиться:

— Боже, я знаю, что Ты со мной и защищаешь меня. Но, Господи, почему я снова чувствую сильный страх? Почему опять вижу ужасы? О Боже, защити меня и сохрани. Я в твоих руках. Отец. Пожалуйста, дай мне Твой святой покой.

Меня трясло, но слез не было. Я взяла в руки маленького оловян­ного ангелочка, которого всегда носила с собой, и легла спать. На следующее утро я переехала в другое общежитие.

Затем, совершенно случайно, я решила поехать к моей сестре во Флоренцию, в Италию. Она поселилась там несколько месяцев назад, сразу же после окончания колледжа. Сначала я сомневалась, ехать мне или нет. Конечно, я соскучилась по ней, но болезненные воспоми­нания о ненавистных богословских дискуссиях еще не стерлись из моей памяти. Как истинная христианка, Ким считала, что мои заня­тия йогой (я изучала раджа-йогу около года, а хатха-йогу даже пре­подавала другим), практика контроля сознания и психохирургия были от сатаны. Она постоянно говорила мне это. Я же в ответ считала сестру недалекой, фанатичной, замкнувшейся на Библии евангелистской, которая, видя гениальные чудеса, не верила, что они от Бога. Ведь почти всю жизнь меня преследовали злые существа. Я-то уж знала их источник. Но теперь, благодаря медитациям, Пачите и моим кон­сультантам, я видела чудесные вещи, фантастические операции. На моих глазах восстанавливались разрушенные надежды, а злые духи предавались сожжению. Конечно, было несколько противоречий, ко­торые я не могла объяснить. Но разве сатана стал бы лечить людей? И демонов он тоже не стал бы сжигать. Ведь даже само Священное Писание говорило, что дом, разделенный внутри, не сможет устоять. Я видела зло своими глазами. Теперь же я чувствовала присутствие Святого. Я видела различия между добром и злом. То, что делала Пачита, должно быть от Бога.

Не успела я провести и нескольких дней вместе с Ким во Флорен­ции, как мы вернулись к нашим прежним спорам и снова стали сторониться друг друга. Но на этот раз Ким изменила свою тактику. Она начала задавать мне вопросы, на которые я не знала ответов. Все мои скрытые сомнения всплыли наружу.

— Ты говоришь, что можешь объяснить разницу между злыми и добрыми духами, но вдруг твои чувства обманывают тебя? Да, Пачита совершает удивительные операции, но как ты узнала, что источником ее силы является Бог? Ты говоришь, что веришь в Иисуса, но в какого? С чего ты взяла, что твой консультант Иисус — это Иисус из Библии? Ты абсолютно уверена, что демоны на самом деле подвергаются со­жжению на огне? Может быть, они просто играют?

Мне пришлось признаться самой себе, что я не знала ответов на эти вопросы. Моими аргументами были только чувства и мое соб­ственное миропонимание. Да, я читала и изучала труды великих мас­теров своего дела, Эдгара Кейса, Аллана Кардека. На вопросы об реинкарнации, карме, космическом сознании, астральных полетах и психике я могла дать убедительные ответы. Но на вопросы сестры у меня не было ответов. Не было ни одного способа, чтобы проверить источник сил, с которыми я была связана. Это и беспокоило меня. Как я могла быть уверена, что силы Пачиты исходят от Бога? Мне неоткуда было узнать правду.

Моя философия представляла собой смесь индуизма, спиритизма и христианства, из которых я взяла все, что привлекало и устраи­вало меня, отбросив остальное. Такой подход к религиям не про­тиворечил времени, ведь существует столько разных философий, сколько философов. Моя же «составная» философия была очень удобна, так как давала простые и логичные ответы на многочис­ленные вопросы.

Занятия йогой дисциплинировали мою жизнь. После многих ча­сов, проведенных в упражнениях и медитации, мое сознание и дух становились более едиными со Светом Божиим и Силой Христа. Меня наполнили доверие и спокойствие, которых я никогда раньше не знала. Я больше не хотела быть беспомощной пешкой в руках злых сил. Конечно, я бы могла сама сделать свою Судьбу, если бы долго и серьезно поработала над ней. Я бы смогла освободиться от своей кармы и прервать бесконечную цепь перевоплощений. Во время медитаций я видела картины пятнадцати моих перевоплощений. Еще я видела годы, которые прожила до того, как обрела более глубокое понимание жертвенности и страданий, необходимых для достижения полного единства с Богом.

Работа медиумом вместе с Пачитой давала мне великолепную воз­можность приблизиться к Богу. Мудрые духи, такие как Херманито Куахтемок, охраняли меня на пути к Всевышнему. Я чувствовала себя благословленной и избранной духами, чтобы засвидетельство­вать об их великой силе.

Но важнее всего для меня была моя вера в Иисуса Христа. Он был моим гуру, моим хранителем, консультантом и Господом, Святым Богом, который возвышался над всеми другими воплощенными боже­ствами. Он снисходил ко мне и приходил в мою лабораторию, чтобы пообщаться со мной. Для меня путь к Богу лежал через учение и пример Иисуса. Но я не считала этот путь единственным и обяза­тельным для всех. Человек мог найти не такой прекрасный путь, не такого дорогого Учителя, но каждый должен отыскать свою собствен­ную дорогу и, может быть, какого-нибудь другого бога. Ведь не могло же все быть одинаковым в таком разнообразном мире.

Но все же... если Ким права? Что, если меня обманули? Вдруг все чудеса и видения были сделаны злым разумом, чтобы завлечь меня и уловить? Может быть, я заблуждаюсь?

Впервые я тихо и спокойно сидела, слушая бесконечные вопросы, которые настойчиво задавала Ким. Наконец она остановилась, взяла меня за руку и нежно сказала:

— Послушай, Джоанна, почему бы тебе не поехать в Л'Абри в Швейцарию на несколько дней? Там живет человек Оз Гиннесс, кото­рый очень много знает об оккультизме. Может быть, он сможет по­мочь тебе разобраться во всем?

Я настороженно взглянула на сестру. Меньше всего на свете я хотела поехать в Л'Абри. Весной этого года в Акапулько я встрети­ла Эдит Шэфер. Эта женщина ничем особо не выделялась, но была приятной в общении и более образованной, чем мы. И я не хотела, чтобы встреча с человеком из Швейцарии была похожа на встречу с Эдит.

Доктор Шэфер, который вместе со своей женой Эдит основал Л'Аб­ри и сделал его местом христианского обучения и служения, читал лекции в Президентской организации, расположенной в отеле «Ака­пулько». Ким умоляла всех нас пойти с ней и послушать лекции известного доктора. Мы уже много слышали о Шаферах с тех пор, как Ким провела с ними в Швейцарии свои каникулы на первом курсе. Теперь любопытство взяло верх, и мы отправились на лекцию.

Надеясь, что Шэферы смогут открыть глаза маме, папе и мне на «Контроль сознания» и Пачиту, Ким предложила нам пообедать с Эдит после одной из лекций доктора Шэфера. Поговорив о погоде, мы очень быстро переключились на разговор о богословии и оккультиз­ме. Несмотря на ласковые слова Эдит, я сказала ей, что нахожу свою сестру ограниченной, духовно недоразвитой и непроницательной, твердо верящей в свое учение и совсем неспособной принимать никаких доказательств. Эдит слегка побледнела, но очень тактично промолча­ла. Теперь название Л'Абри воскресило в моей памяти эти дерзкие попытки обратить меня в другую веру.

— Не делай такое страдальческое лицо, — засмеялась Ким, — я не прошу тебя уезжать в Швейцарию навсегда. Съезди на пару дней я поговори с Озом. Я думаю, что его слова не причинят тебе боли. Все равно твой поезд в Англию будет проходить недалеко от Л'Абри.

Я глубоко вздохнула и ответила:

— Хорошо, я еду. Может быть, я узнаю как раз то, что мне нужно.

* * *

К моему облегчению, я не встретила в Л'Абри шумных толп. В тот первый вечер, когда я нечаянно рассказала о моих занятиях йогой, только одна девушка сказала мне:

— Разве ты не знаешь, что это от дьявола?! Но мне было известно, что эта девушка здесь тоже гостья, и поэтому я ничего ей не ответи­ла. Я не стала сразу поднимать вопрос о Пачите, что позволило мне несколько дней спокойно отдохнуть, прежде чем я решила погово­рить с Озом и Берди — с ней Ким советовала мне пообщаться до того, как я встречусь с Озом.

В воскресенье утром после службы в церкви я попросила отвести меня к Берди. Это оказалась небольшого роста женщина лет сорока. Я наблюдала за Берди, когда она разговаривала с молодой девушкой. Глаза женщины были строгими, но добрыми. Когда я подошла ближе, Берди взглянула на меня и, прервав свой разговор, воскликнула:

— Ты, наверное, сестра Ким! — Я утвердительно кивнула. — Ким звонила мне несколько дней назад. Мы с Озом ждали тебя. Почему ты не пришла ко мне сегодня после обеда? — спросила моя новая
знакомая.

Дом Берди находился за горой. Тропинка, шедшая по склону, была огорожена по краям, чтобы никто не упал вниз.

Когда мы подходили к дому, я замедлила шаги. Мне очень не хотелось разговаривать с этой женщиной, лучше было бы пойти про­гуляться по деревне. Но мое воспитание взяло верх, да и приехала я ведь только за этим.

Берди провела меня в маленькую уютную комнатку, долго рас­спрашивала обо всем и потом вовлекла в беседу о существах, с кото­рыми я связала свою жизнь. Когда я рассказала ей о времени, прове­денном в колледже, она сказала:

— Знаешь, если бы ты действительно верила в Иисуса и умела использовать оружие, которое Он дал, тебе бы не пришлось пережить тот кошмар.

— Но я не могу больше экспериментировать, Берди! — воскликну­ла я. — За последний год, после моей работы с «Контролем созна­ния», учением йоги и Пачитой, я приобрела покой. Если я снова чувствую страх, то просто глубже погружаюсь в медитацию, вызываю Иисуса или Херманито, и злые существа исчезают. Я уже научилась использовать оружие Бога!

Верди кивнула и сказала:

— Расскажи мне побольше о «Контроле сознания» и Пачите.
После того как я закончила, Верди несколько минут сидела молча,

а потом продолжила:

— Хорошо, Джоанна, теперь я понимаю, на чем основана твоя вера. Но меня все же что-то беспокоит в отношении Пачиты. Давай сейчас не будем говорить об этом. Я бы хотела, чтобы ты сначала
прочитала Евангелие от Иоанна и первое Послание Иоанна. Это по­может нам побеседовать в следующий раз.

Дата добавления: 2015-08-05