Джоанна МИХЕЛЬСЕН. 6 страница

* * *

На следующее утро мы с мамой приехали в Куэрнаваку. Этой но­чью нам предстояла последняя встреча с падре. У меня появилось какое-то предчувствие. Я видела удивительные вещи, и миссия моей жизни почти началась. Во время этой последней встречи я поняла, что готова стать медиумом, как и предсказывал Херманито.

Сначала мы с падре помолились. Потом последовали уже знако­мые процедуры. Я погрузилась на уровень и стала ждать. Вдруг я почувствовала, что куда-то проваливаюсь. Что-то внутри меня изме­нилось, и мое тело, отделившись, поплыло вверх. Я посмотрела на свою пустую оболочку, сидящую внизу на стуле. Мои руки были по­вернуты ладонями вверх. Наконец-то я смогла попасть в то неведо­мое пространство, где бывала раньше. Я прошла через глубокую темноту, и теперь все наполнял ясный белый свет. Я четко поняла, что мой дух не должен быть связан с плотью. Это ощущение появилось у меня на какое-то мгновение, чтобы облегчить мою будущую работу и очистить мой дух для воссоединения с Богом. Я стала вечной, неотде­лимой частью Живой Силы.

Подобные мысли приходили ко мне и раньше. Но теперь, плавая далеко в вышине, я сама испытала все. Я была в экстазе. Для меня не существовало ни времени, ни печали, ни боли, а только радость, свет и покой, неведомые мне раньше. Я снова посмотрела вниз. Спокойная, сверкающая фигура стояла около моего тела и ждала, еще не завладев мною. Затем издалека я услышала земной голос, зовущий меня. Сна­чала я не могла разобрать слов, но они настойчиво повторялись:

— Джоанна, Джоанна, вернись, пора отдохнуть!

О как же было тяжело подчиниться этому голосу! Так приятно парить вверху. Мне хотелось, чтобы это продолжалось вечно. Но нужно было вернуться. Я снова «вошла» в тело и почувствовала его свинцо­вую тяжесть. Падре Умберто нежно поднял мои руки, но они снова упали мне на колени. Я сидела на стуле и не могла пошевельнуться.

— Почему ты так быстро позвал меня назад? Мы ведь еще только начали. Я не была готова вернуться, — укоряла я падре. Но оказа­лось, что мы работали уже больше часа.

Позже, во время моих медитаций, я часто переживала отделение от тела и парение над ним. Внизу около моего тела появлялись духи. Одни были злые и хотели причинить телу боль, другие выглядели доброжелательными и прекрасными. Прекрасных и добрых духов я называла моими ангелами-хранителями и знала, что они защищают меня от зла. Я чувствовала себя в безопасности и не боялась.

Моя психическая чувствительность сильно обострилась. Но я по­нимала, что еще не стала настоящим медиумом. Это сильно огорчало меня. Может быть, я не достигла достаточного развития. Хотя Пачи-та обращалась со мной очень хорошо, я заметила, что отношение Херманито ко мне сильно изменилось, и это очень задело меня. Что же мешало моему возрастанию? Еще год я не должна была знать ответа на этот вопрос, но на одной из проклятых операций, где я была помощником, Херманито ответил мне. Когда он разрезал брюшную полость одной женщине, я стояла рядом и усердно молилась. Вдруг Херманито поднял голову и показал на меня пальцем.

— Быстро уведите отсюда эту девушку! Она подверглась воздей­ствию злого духа, — сказал он одной из женщин, — сбросьте ее вниз вместе со всеми цветами, которые лежат на алтаре. — Затем Херма-нито добавил: — Это только предосторожность. В ней очень сильный дух, который защищает ее.

Тут дух Пачиты посмотрел на меня, и я была поражена ненавис­тью, которую увидела в его лице. Потом злой взгляд исчез, и я боль­ше никогда не видела его, но память о нем осталась навсегда.

Глава 11

Знаки и чудеса

Моего папу интересовало все происходящее со мной. Он радовался, когда видел положительные перемены. Депрессия, продолжавшаяся почти год, прошла. Теперь я поняла смысл жизни и обрела цель, к которой могла стремиться. Впервые в жизни я почувствовала, что я не лишний человек. Моя жизнь была ценностью. Но отец не мог знать всей глубины моих чувств. Он видел только, что его горячо любимая дочь полностью отдается работе со странной пожилой жен­щиной, чьи действия не просто непонятны, но не разрешены законом.

— Что будет, если во время одной из операций придут полицейс­кие? Тебя ведь посадят в тюрьму! А если кто-нибудь из пациентов умрет? А вдруг ты заразишься чем-нибудь, осматривая больных лю­дей? На тебя могут напасть по дороге домой, ведь ты никогда не
возвращаешься раньше часа ночи! — волновался отец.

Я очень ценила его заботу, но знала, что защищена от опасности. Ничего не могло случиться со мной. Я ощущала вокруг себя сильное невидимое поле. Я научилась отражать атаки врагов. Много раз в₎ автобусе или метро я видела, что кто-нибудь сначала злобно смотрел на меня, потом начинал приближаться, но шагах в трех останавливал­ся, как бы наткнувшись на невидимую стену, и смущенно возвращался; назад. Но моя уверенность не казалась папе убедительной, и он решил сам отвозить меня к Пачите, когда у него будет возможность. Однако после первой встречи с Херманито он отказался входить в дом и от­правлялся посмотреть кинофильм, пока мы не заканчивали нашу ра­боту. Это продолжалось до тех пор, пока доктор Карлос и Херманито не прописали мне какое-то странное лекарство. Прежде чем разре­шить мне выпить это темное варево, отец отдал его на проверку.

Папа и доктор Карлос понравились друг другу с первого взгляда. Папа сразу же отвел доктора в сторону и начал расспрашивать о Пачите и Херманито.

— Я врач, дон Альберто, и хирург. У меня очень большая практика. Разве бы я стал заниматься мошенничеством и совершать опасные дела? Вы думаете, что я остался бы, если бы здесь совершали убийства? Ни разу за все годы работы никто не умер от руки Пачиты. Также и никто из ее помощников еще не заразился никакой болезнью. Правда, не всем, кого оперировала Пачита, было возвраще­но здоровье, некоторые умерли, но позже и не по вине Херманито. Да, Херманито работает только под руководством Бога и может сделать то, что позволяет Бог, — сказал доктор Карлос и положил руку папе на плечо. Потом он продолжил: — Я провел здесь много месяцев. Херманито удостоил меня большой чести: я являюсь од­ним из его главных помощников на операциях. Я видел здесь мно­го чудесных вещей. Чудеса! Херманито делает чудеса, которые не под силу медицине. Мои коллеги скажут, что я вру или сошел с ума, если я расскажу им о том, что видел здесь. Они возмутятся и скажут, что операции Херманито физически невозможны. И это верно. Но Бог всемогущ, дон Альберто, всемогущ. Я сам видел чудесные операции, которые производил Херманито. Они от Бога. Оставайтесь сегодня вечером с нами, дон Альберто, и вы убедитесь сами, — закончил наконец доктор Карлос.

На этот вечер было запланировано шесть операций. Четыре не­большие — предварительное лечение парализованных. Производи­лось введение специальной жидкости в основание позвоночника. Та­кая процедура занимала всего пять или шесть минут.

Следующим оперировали молодого человека по имени Херальдо, которому было чуть больше двадцати лет. Его мать, Марина, прият­ная, очень элегантная женщина из богатой семьи, помогала при опе­рации вместе с доктором Карлосом. Именно Марина привела доктора к Пачите после того, как Херманито вылечил ее мужа.

Несколько лет назад Херальдо попал в аварию, в которой сломал нос. Хирурги сделали операцию, но кусок сломанной кости у основа­ния носа остался вдавленным в череп. Хирурги боялись удалять эту кость, хотя она мешала дыханию и причиняла сильные голов­ные боли.

Мы с папой встали около кровати, чтобы наблюдать за операцией. Херальдо лег на простыню, а его мать вытерла ножницы куском ваты, смоченным в бальзаме, и подала их Херманито.

— Обратите свои мысли к Богу, дорогие братья, — сказал Херма­нито и поднял ножницы в сторону алтаря. Затем он повернулся к Херальдо и вонзил ножницы ему в лоб, чуть правее носа. Раздался звук разрезаемой кожи. Херманито взял свой нож и начал с трудом проталкивать его между костями черепа. Одна кость захрустела под ножом. Херальдо застонал.

— Тебе больно, сын мой? — спросил Херманито.

— Да, немного, — ответил Херальдо. Марина погладила сына по голове.

— Не беспокойся, мы уже почти закончили, — сказал Херманито, взял большой кусок ваты и промокнул кровь, которая скопилась в ране около ножа. Потом он начал удалять осколки кости, громко выражая свое неудовольствие их расположением.

Иногда Херманито переговаривался с доктором Карлосом, кото­рый как основной помощник стоял рядом:

— Ты видишь, возлюбленный сын мой, как размещены здесь эти кусочки?

Доктор кивнул и, наклонившись над юношей, тихо сказал:

— Как чудесно ты работаешь, Херманито! Мне бы потребовался час, чтобы добраться до кости, а ты справился за несколько минут. Эта кость находилась рядом со зрительными нервами. Если бы ка­кой-нибудь осколок задел эти нервы, то Херальдо потерял бы зрение. Да, Бог — это добро.

Минут через двадцать операция была закончена.

— Ну, сын мой, как ты чувствуешь себя сейчас? — нежно спросил Херманито.

— Отлично. Теперь при дыхании я чувствую легкость с правой стороны, с левой же все осталось по-старому, — ответил Херальдо.

— Да, я знаю, сын мой. Через десять дней мы снова сделаем опера­цию, и у тебя все будет нормально, — успокоил его Херманито.

Через неделю мы встретились с Херальдо. Он сказал, что с правой стороны у него совсем нет помех для дыхания. Херальдо помнил, как Херманито разрезал ему голову. Он чувствовал боль во время опера­ции, слышал хруст кости и помнит, как она была удалена. Через несколько дней после операции он ходил к своему врачу, который долго смотрел на рентгеновский снимок и не мог поверить своим глазам. Препятствие для дыхания с правой стороны носа у Херальдо действительно исчезло.

После того как Херальдо забинтовали и унесли в другую комнату, чтобы он мог часок отдохнуть, доктор Карлос постелил чистую про­стыню и начал снимать с себя рубашку.

— Что, Карлос! — закричал мой отец. — Тебе тоже будут делать операцию?

— Конечно, — ответил доктор. — У меня появилась грыжа, кото­рую нужно удалить. Херманито беспокоится обо мне.

Херманито улыбнулся и похлопал доктора по плечу.

— Идите сюда, дон Альберто, встаньте рядом со мной и посмотри­те, — предложил Карлос.

Отец встал и подошел к кровати.

Как всегда, Херманито протер место операции куском ваты, смо­ченным в спирте. Нож и ножницы промыли бальзамом.

Голова доктора Карлоса была приподнята, чтобы он мог наблю­дать за ходом операции. Когда Херманито сделал разрез на брюш­ной полости, то доктор начал объяснять, что происходит, так как все видел и чувствовал. Херманито вырезал грыжу и попросил у Мари­ны нитку с иголкой. Марине потребовалось несколько минут, чтобы выполнить просьбу. Я смотрела, как Херманито с закрытыми глаза­ми вдел нитку в иголку и начал зашивать разрез. Доктор Карлос лежал и сравнивал манеру работы Херманито со своим способом проведения операций.

Папа почувствовал страх. Все его опасения подтвердились. С од­ной стороны, он видел какой-то обман, но с другой стороны — на его глазах только что сделали две удивительные операции, которые док­тор Карлос объяснил с научной точки зрения.

Доктор Карлос был не единственным хирургом, уверенным в ре­альности духа, работающего через Пачиту. В начале марта 1972 года к Пачите пришел доктор Стентон Максей с просьбой вывести одного своего пациента из критического состояния. Позднее доктор Максей выпустил статью под названием «Наблюдения хирурга над психи­ческой хирургией», где рассказал о своем споре с Пачитой и несколь­кими психохирургами с Филиппин. Вот эта статья:

«В ноябре 1971 года я прооперировал Г. В. и удалил раковую опухоль весом в восемнадцать фунтов. (Была аденокарцинома яичников). Но опухоль уже распространилась на соседние органы, которые нельзя было удалять. Сделали химиотерапию, но раковые клетки продолжали расти. Жизнь пациента могло спасти только чудесное лекарство.

В марте я, Г. В., ее муж и еще один хирург отправились к Пачите, которая живет на окраине Мехико. Через несколько дней мы попали на консультацию, где больной поставили диагноз. Чтобы получить диагноз, нам нужно было принести Пачите по свежему яйцу.

Один за другим пациенты быстро проходили в комнату, где проводилась консультация. Когда пришла наша очередь, мы тоже зашли в комнату. Пачита взяла у Г. В. яйцо и быстро прокатила его по голове, спине и животу женщины, потом сказала (через переводчика), что обнаружила рак матки, и резко бросила яйцо в стоящее рядом ведро. В ведре уже было много яиц, выброшенных раньше. Затем Пачита опустила руки в посудину с водой, побрызгала ею на Г. В. и благословила больную женщину.

Операция была запланирована на следующий вечер. Когда мы пришли на операцию, то увидели во дворе нескольких пациентов и помощников Пачиты, один из которых собирал взносы. Г. В. поло — жили на кровать в спальне и дали ей чай. Потом пришли трое молодых людей и отнесли ее в комнату с алтарем, захватив с собой моток ваты и бутылку спирта. В тот вечер мне разрешили присутствовать на операции.

При тусклом свете свечи Пачита села перед больной и обнажи­ла ее живот. Я держал ноги женщины, проверяя артериальное давление. Пачита плеснула на живот спирт, быстро сделала легкий массаж и с огромной скоростью вонзила нож и ножницы глубоко в брюшную полость, совершенно не обращая внимания на анатоми­ческие структуры. Г. В. даже не почувствовала боли, хотя слышала, как ножницы, резали ее тело. Вскоре операция была закончена и помощники быстро наложили бинты. Потом Пачита начала мо— литься, и Г. В. видела, как вокруг ее помощников появилась голубоватая дымка. Г. В. дали собранные в определенном месте травы, чтобы она заваривала чай, когда вернется домой.

Через три дня я делал Г. В. перевязку у себя в кабинете и увидел, что у нее на животе остались только легкие царапины, но нижняя часть живота была очень горячей, как будто от лихорадки. Окровавленная повязка была обследована в Департаменте законодательства Флориды. Кровь оказалась человеческой, второй группы». Доктор Максей так писал об этом:

«В произошедшее невозможно поверить. Даже фотографии не являются убедительным доказательством. Лабораторный анализ тоже приводит в замешательство. Это удивительное исцеление непостижимо с научной точки зрения».

Бесспорно, доктор Максей очень умный и образованный человек. Он почти двадцать пять лет работал главным хирургом, получил квалификацию в Американском совете хирургии и через знакомых в Американском колледже хирургов. Он давал инструкции по инструментам, сконструировал гидравлический операционный стол, ма­шину, чтобы делать операции на тканях, и высотомер, имел патенты на электронные навигационные и посадочные приборы для авиации. Доктор Максей говорил, что научный и медицинский опыт «следует ревностно охранять, так как это большое сокровище, но, — добавлял он, — медицинские знания не стоят ничего, если исключить из них психохирургию... Позвольте мне предупредить читателя, чтобы он не ждал объяснения загадочных чудес. Я бы вообще посоветовал не пытаться делать выводов до тех пор, пока не появится более прием­лемых объяснений. Сейчас же я могу смело сказать, что этих объяс­нений я не найду в течение всей моей жизни».

Свою статью доктор Максей закончил следующими словами:

«Я уверен, что научная медицина и сама наука не поверят в то, что я описал. Но вопрос: «излечиваем ли мы пациентов?» — остается. Отбросим в сторону факты и спросим себя: есть ли надежда для человека, которого научная медицина признала безнадежным?

Я знаю, что нет. Но чувствую, что психохирурги могут дать науч­ной хирургии новые знания, если мы захотим эти знания получить».

15 марта 1972 года я получила письмо от доктора Максея, где он писал, что «Г. В., наша пациентка, в данный момент чувствует себя прекрасно». 10 сентября 1973 года в новом письме доктор писал, что «Г. В. чувствует себя плохо, хотя временами бывают улучшения. Сейчас она проходит курс высокоэнергетической магнитной терапии в Нью-Йорке». Эта женщина умерла летом 1974 года.

Почему же Г. В. не вылечилась? Стенли Криппнер и Альберто Йил-лодо обсуждали и анализировали работу Пачиты в своей книге «Цар­ство исцеления». На странице 262 они писали, что мировоззрение пациента может сильно повлиять на его здоровье. Разногласие меж­ду миропониманием врача и взглядами пациента может быть «един­ственной причиной, почему люди благодаря работе доньи Пачиты или филиппинских спиритистов сначала идут на поправку, а когда воз­вращаются домой, их состояние снова ухудшается. Пациенты времен­но принимают веру целителя, но под испытующими взглядами род­ственников и соседей они отрекаются от этой веры, что приносит большой вред их здоровью».

Я и сама видела, что многие пациенты, пройдя курс лечения, не получали исцеления. Человек, который не надеялся на выздоровле­ние, просто не имел веры. Я спросила об этом Херманито, и он подтвердил мою мысль, добавив, что иногда нет воли Божией на исцеле­ние определенного человека. Херманито часто обещал человеку исце­ление, заранее зная, что его не будет, но пытаясь заставить человека поверить.

— Эти ученые медики! — воскликнул однажды Херманито с отвра­щением. — Они думают, что все знают! Они мнят себя богами! Кто они такие, чтобы сказать человеку, что он безнадежен! Может быть есть воля Божия на исцеление человека, если у него достаточно веры.
— Тут голос Херманито стал тихим, он посмотрел куда-то в сторону и сказал: — Умереть — это ужасно, но еще хуже жить без надежды.

* * *

Дэвида, еще одного безнадежного больного, Херманито заставил поверить в исцеление. Мы с Дэвидом знали друг друга с детства. Наши семьи были очень дружны, особенно когда мама с папой жили в Мехико. Наши родители до сих пор продолжают встречаться, но я не видела Дэвида уже много лет.

Когда Дэвид учился на втором курсе колледжа, у него обнаружили рак. Почти два года он проходил химиотерапию и лечение кобальтом, пытаясь остановить болезнь, но огромная опухоль продолжала рас­пространяться по всему телу. Доктора сказали, что Дэвиду осталось жить несколько месяцев.

Когда моя мама от одного нашего знакомого узнала о состоянии Дэвида, то предложила его матери поговорить с Пачитой. Сначала Кора не хотела отправлять своего сына на осмотр к старой женщине, о которой моя мама говорила так возвышенно, но другого выхода не было. Обратиться было больше некуда.

Я вошла в комнату вместе с Дэвидом и стояла рядом с ним, когда Херманито быстро прокатил яйцо по его телу и обнаружил несколь­ко опухолей. Одна из опухолей, размером почти с мой кулак, была на шее. Херманито окропил Дэвида бальзамом, затем положил обе руки ему на плечи и сказал:

— Сын мой, врачи сказали, что у тебя рак, но они доставили невер­ный диагноз. У тебя просто скопление жировых клеток, которое рас­тет и создает непроницаемый покров на твоем теле. Нет, малыш, это не смертельно. Наберись только смелости!

Дэвид недоверчиво посмотрел на Херманито, провисавшего лече­ние травяным чаем и мампорро (препарат из змеи, которую Пачита высушивала, размельчала и упаковывала в большие капсулы из желатина). Херманито ни слова не сказал об операции, и для меня это показалось необычным. Но я верила, что Дэвиду сделают операцию и он будет исцелен. От слов Пачиты мы с Дэвидом пришли в восторг, радостные выбежали на улицу, где нас ждали мама и Кора, и сообщи­ли им чудесную новость.

Но лечение не помогало. Состояние Дэвида начало ухудшаться. Боль усилилась, и даже уколы морфина не могли снять ее. Дэвид потерял веру в слова Херманито и начал говорить, что только само­убийство положит конец его мучениям.

Утром 29 февраля 1972 года, когда я была у Пачиты, приехал отец Дэвида, Эндрю. Он взял меня за руки и воскликнул:

— Джоанна, я очень рад, что ты здесь! Дэвид сидит у меня в маши­не. Он чувствует себя очень плохо, Джоанна. Боль уже невыносима. Он говорит, что если Херманито сейчас не прооперирует его, то он покончит с собой.

Я увидела на глазах Эндрю слезы.

— Подождите здесь, Эндрю. Я иду к Пачите, — сказала я, уходя. Пачита наклонилась к машине, чтобы поговорить с Дэвидом, который лежал на заднем сиденье. Потом мы с Пачитой отошли в сторону, чтобы переговорить, ее лицо было озабочено.

— Пачита, сможет ли Херманито прооперировать Дэвида прямо сейчас? Ты же видишь, в каком он состоянии! — спросила я.

— Ой, Джоанна, я не знаю, — ответила Пачита, — рак развился уже очень сильно. Я боюсь, что он не перенесет операцию.

— Рак! Но, Пачита, ведь Херманито сказал, что у него не рак! — удивленно воскликнула я. Пачита покачала головой:

— Нет, это рак. Херманито не сможет ничем помочь, если мальчик потерял надежду. Бог, конечно, может совершить чудо. Но рак раз­вился уже слишком сильно. Вдруг Дэвид умрет, пока находится здесь!

— Пачита, Херманито должен сделать операцию. Дэвид больше не может переносить боль. Пожалуйста, попроси Херманито помочь, — не унималась я.

— Хорошо, я попрошу, — сказала Пачита, недоверчиво качая голо­вой, — пойдем.

Мы вошли в комнату с алтарем. Через несколько минут появился Херманито.

— Мы прооперируем мальчика, — медленно сказал дух после короткого молчания, — спасение только в руках Божиих, если есть на это Его воля. Потом Херманито повернулся ко мне.

— В течение трех дней ты, Джоанна, должна готовить Дэвида к операции, — проговорил Херманито быстро. — Найди гнилую грязь около стоячей реки, накали ее и намажь поверхности опухоли. По­том наложи бинты, и пусть мальчик терпит, сколько сможет, не­сколько часов или даже всю ночь. Этот компресс поможет сконцентри­ровать вирус так, чтобы можно было его удалить. Утром растирай грудь, спину и опухоль на шее Дэвида нашим бальзамом, смешанным
с китайской капустой.

Херманито дал мне точное название мази, немного помолчал, по­том взял меня за руку и добавил:

— Очень может быть, что ты сыграешь большую роль в исцелении этого мальчика. Я снова повторяю тебе, что у тебя есть дар. Когда-нибудь ты сможешь лечить так же, как моя плоть. Возьми бутылку с бальзамом. Ночью, когда вся семья заснет, ты войди в каждую комна­ту в доме и побрызгай бальзамом вокруг себя, призывая имя Бога. Если дверь в спальне родителей Дэвида будет закрыта, то побрызгай бальзамом и на нее. Потом возьми стакан простой воды, выйди на балкон, подними высоко вверх и скажи: «Пусть драгоценнейшая кровь Господа нашего Иисуса Христа, которая принесла свободу израильтя­нам в Египте и сохранила их от сильной руки Божией, освободит нас и защитит от всякого зла. Аминь». Затем произнеси молитву Богу и поставь стакан на пол, оставив его на всю ночь. Подними в мольбе обе руки вверх и скажи: «Отец, Бог мой, я прошу тебя благословить эти руки, которые ты дал мне. Сейчас, Господь, мои руки пусты, но Ты по Твоей великой любви наполни их милосердием и дай возмож­ность удалить болезнь из тела Дэвида. Я благодарю Тебя за Твою доброту, Великий Боже». Потом скажи: «Свет, Солнце и Земля, Луна и Звезды, Растения и Мхи, все Пресмыкающиеся, Моря и Реки, Жен­щины и Племена всей Земли в согласии и гармонии, дайте здоровья этому больному». Опять повтори молитву Господу. Дэвид должен выпить воду из стакана рано утром. Ты поняла все, что я тебе сказал, младшая сестра?

— Да, поняла, — ответила я.

— Теперь иди и отстаивай вместе с Богом жизнь мальчика, — благословил меня Херманито.

Мы увезли Дэвида домой и уложили в постель. Потом отец Дэви­да и я съездили за город и нашли там огромную лужу стоячей воды — часть бывшей некогда системы каналов ацтеков. Мы набрали пол­ное ведро зловонной жижи.

Я нагрела грязь и уложила Дэвида на полотенце. На поверхности грязи собрались маленькие белые личинки. Я убрала их ложкой и приложила грязь к животу Дэвида, который покорился, хотя испыты­вал сильное отвращение: он помнил, что Херманито обещал сделать операцию.

На вечер второго марта было запланировано только пять операций. Дэвида решили оперировать последним. Мама, папа, отец Дэвида и наш друг собрались в комнате. Мы с Чалио помогли расстелить про­стыню, которую принес отец Дэвида, и положили на нее. Чалио расстег­нул ему рубашку. Херманито посмотрел на пациента сверху вниз.

— Не беспокойся, сын мой, все будет по воле Божией, — сказал дух. Я подала Херманито кусок ваты, смоченный в спирте, и он быст­ро растер Дэвиду живот. Потом Херманито положил вату вокруг места, которое собирался резать, и взял ножницы.

— Встаньте вокруг, дорогие братья. Возьмитесь за руки и моли­тесь, молитесь со всей силой, чтобы Бог подарил исцеление этому маль­чику, — снова сказал Херманито, на долгое время поднял ножницы в молитве, а затем вонзил их Дэвиду в бок. Несколько минут он резал, потом спросил:

— Тебе больно, сын мой?

Дэвид ничего не ответил. Напряжение в комнате усилилось. Хер­манито вытащил ножницы и посмотрел Дэвиду в лицо. Дэвид лежал, как мертвый. Мне даже показалось, что он больше не дышит. Херма­нито начал быстро дышать и вдруг схватил Чалио за руку.

— Закатай рукав. Мы должны сделать переливание крови. Быст­рее! Все остальные продолжайте молиться! — скомандовал он. Потом снова взял Чалио за руку и содрал кожу с его указательного пальца. Из ранки потекла кровь.

Херманито поранил палец Дэвида и приложил к пальцу Чалио на тридцать секунд. Я слышала, как Херманито бормотал что-то похо­жее на молитву на непонятном языке, прикрытыми глазами наблю­дая за лицом Дэвида. Вдруг Дэвид глубоко вздохнул и открыл глаза.

— Так, так, — очень мягко сказал Херманито, — благодарите мое­го Бога. Теперь, сын мой, в тебе есть кровь Иакуи. Мы можем продол­жать. — Он снова взял нож, вырезал огромную опухоль и завернул ее в листы темной бумаги. Херманито промокнул рану, потом убрал
пропитавшуюся кровью вату, накрыл живот Дэвида чистой мягкой прокладкой и сказал: — Мы закончили, дорогие братья. Забинтуйте мальчика и унесите его, чтобы он отдохнул.

Чалио, Эндрю и папа помогли унести Дэвида из комнаты, все ос­тальные пошли наблюдать за ним. Я осталась в комнате одна с Херманито, стоящим около алтаря. Вдруг он закрыл лицо руками и на­чал всхлипывать. Это были слезы пережитого страха и наступившего облегчения.

— Херманито, Херманито, что случилось? — спросила я, видя глубину его страданий.

— О моя меньшая сестра, я становлюсь таким трусом, — ответил он.
Этим вечером Дэвид умер на столе. Сила, которой обладал Херма­нито, вернула его к жизни, но ненадолго.

Глава 12

Пачита

Целый ряд высушенных змей лежал на столе в гостиной. Пачита брала их одну за одной и толкла аккуратно вырезанной толкушкой в маленькой каменной ванночке. Получался красивый порошок.

— Надеюсь, этого будет достаточно, — вздохнула Пачита, осмот­рев содержимое ванночки. — Нам необходимо это лекарство, но травник не смог найти много мампорро. Теперь эти змеи стали очень редкими. Ты не поверишь, какую цену он потребовал у меня за свою работу!

— Может быть, Херманито сможет использовать что-то другое? — спросила я, наполняя огромную желатиновую капсулу порошком.

— Только не для рака, — ответила Пачита, качая головой, — капсулы с мампорро наиболее эффективны, если только начать лече­ние на ранней стадии. Но у большинства людей, которые приходят к Херманито, болезни уже запущены. — Пачита снова вздохнула и доложила в ванночку новую змею. Может быть, она думала о Дэвиде, когда говорила это. После той операции прошло уже несколько не­дель. Сначала Дэвиду, казалось, стало лучше, но говорить о выздоров­лении было еще рано.

Несколько минут мы работали в тишине.

— Пачита... Ты не будешь против, если я спрошу тебя о чем-то личном? — сказала я нерешительно.

— Конечно, нет, дочь, — улыбнулась она и посмотрела на меня.

— Как Херманито начал работать через тебя? — спросила я. Не­сколько секунд Пачита молчала, продолжая толочь змею, потом тихо сказала:

— Родители бросили меня, когда я была еще маленьким ребен­ком. Меня подобрал небольшого роста негр из Юкатан Пенинсулы. Он ухаживал за зверями в цирке. Меня начали учить акробатике, но я больше любила работать со зверями. У меня был особый дар: я знала, что они чувствовали, инстинктивно умела лечить их, когда они болели. Однажды ночью у слонихи были тяжелые роды. Никто не знал, что делать. И слониха, и слоненок должны были умереть. Я вместе со всеми стояла и наблюдала. Вдруг что-то осенило меня. Я поняла, как помочь животному, и я сказала всем, что нужно предпри­нять. И мать, и ее детеныш были спасены. Ветеринара мучила со­весть, — засмеялась Пачита, — девятилетняя девочка говорила ему, что нужно делать! — Пачита сделала небольшую паузу, потом сказа­ла: — Возьми ванночку, помоги мне немного, а то я устала. — Я пододвинула к себе каменную ванночку и положила туда новую змею. Пачита глубоко вздохнула, провела руками по лицу и продолжила: — Я начала работать медиумом, когда мне было уже далеко за двад­цать. Однажды около трех часов дня я почувствовала усталость и легла спать. Это продолжалось в течение нескольких месяцев: каж­дый день в три часа я засыпала, где бы ни находилась. Когда я просыпалась, то осознавала, что ко мне приходили духи и учили меня распознавать травы, применять древние методы лечения. Потом как-то в полдень один из духов завладел моим телом. Он сказал мне, что пришел работать через меня и мы должны называть его Херманито. Дух рассказал, что в жизни он был известен как Куахтемок. Его деятельность на Земле как предводителя и врачевателя прекратилась, когда испанцы убили его. Херманито предложил мне врачевать вмес­те с ним, сказав, что именно для этого я родилась. Потом Херманито начал ставить диагнозы, прописывать травы и лекарства всем, кого я принимала. Однажды вечером, когда я вышла из транса, то увидела, что мои руки покрыты свежей кровью. Ты не можешь себе предста­вить, как я испугалась! Херманито сказал мне, что он осмотрел паци­ента и сделал ему операцию кухонным ножом. Пациент совсем не чувствовал боли, и его заболевание исчезло, но люди были сильно напуганы. Меня посчитали сумасшедшей и упрятали на два года в психиатрическую больницу. — Лицо Пачиты исказилось при воспо­минании об ужасе тех лет, ее голос стал резче: — Наконец меня выпустили из больницы. Я вышла замуж и родила пятерых детей. Потом двое из них заболели и умерли.

Дата добавления: 2015-08-05