Джоанна МИХЕЛЬСЕН. 5 страница

Мне почему-то показалось, что эта женщина была Пачита, но ког­да я описала ее Тому, он покачал головой: кого бы я ни видела, но только не Пачиту. Том посоветовал мне спросить женщину, кто она такая, что я и сделала.

— Не могли бы вы сказать мне, кто вы такая? Я по ошибке приня­ла вас за Пачиту. Простите меня, — осторожно сказала я.

Слабая улыбка появилась на лице женщины.

— Ты не давала мне возможности представиться, — ответила она, — ты должна называть меня Мамасита (маленькая мать). Я при­шла напомнить тебе, что твоя роль — быть служанкой. Я научу тебя покорности и мудрости.

— Я очень рада, что ты пришла, Мамасита. Я хочу научиться всему, что ты знаешь, — снова сказала я, взволнованная ее присут­ствием. Где-то внутри я чувствовала, что с ее приходом для меня настало время встретиться с Пачитой.

Глава 10

Обольстительная сторона зла

Шесть дней после моей первой встречи с Пачитой прошли в глубоких умственных и духовных приготовлениях. Эту встречу я описала в начале своего рассказа. Теперь я ощущала, что стою на краю пропас­ти и мои поиски Бога подходят к концу. Я знала, что годы страха прошли. Со мной были мои духовные руководители — Иисус и Мамасита. Они учили меня побеждать более низких духовных существ. После многих часов, проведенных в медитациях, меня объяли свет и покой, которые отгоняли тьму.

В пятницу утром, 27 июля 1971 года, я опять пошла на встречу с Пачитой. Падре Умберто и Пегги просили меня взять их с собой. Падре Умберто, католический священник и киноактер, сломал ногу в автокатастрофе и, пока не выздоровел, жил в доме «Контроля созна­ния». Он еще никогда не бывал у Пачиты. Теперь падре Умберто надеялся, что Херманито Куахтемок («Маленький брат» — так звали духа, который работал через Пачиту) вылечит его ногу и он снова сможет взяться за работу, которую проводил с прокаженными в коло­нии Тепоцтлан. Пегги тоже сейчас жила в доме «Контроля созна­ния». Пять недель назад она перенесла операцию у Пачиты. Херма­нито начал залечивать дыры на черепе Пегги. Эти дыры образовались из-за того, что не хватало известкового вещества. Еще Куахтемок удалил опухоль мозга, которая не поддавалась операции. Когда Пег­ги убирала волосы в сторону, чтобы показать мне шрам, я видела у нее на затылке большой красный рубец.

В тот день мой папа решил пойти с нами. Папа не верил ничему, что слышал о Пачите, поэтому я намеревалась этим визитом убедить его.

Мы приехали к Пачите примерно в 11.30 утра. Внутренний двор уже был переполнен людьми, которые надеялись увидеть Херманито. Многие пришли еще до восхода солнца. Готовясь к встрече с Херма­нито, несколько женщин организовали очередь: замужние женщины и их дети получили право на первоочередность, потом шли мужчины и последними — незамужние женщины. Входные купоны продавались по 10 песо за штуку (примерно 80 американских центов). Со­всем маленькие дети и бедняки могли проходить бесплатно. Позже я узнала, что денежный взнос ввели совсем недавно ассистенты Пачи-ты, чтобы поддержать ее материально. Здоровье Пачиты стало хуже, и она уже не могла идти на улицу и продавать там разные безделуш­ки и лотерейные билеты, чтобы заработать себе на жизнь. Сама же Пачита никогда не брала денег за лечение.

Каждый человек должен был принести на прием сырое яйцо, что­бы преподнести его Херманито и получить духовное очищение. Эту процедуру проводили на утренних консультациях. Я забыла взять яйца и с некоторыми другими людьми из очереди поспешила купить их на маленьком рынке напротив. Отец, Пегги и падре Умберто полу­чили по яйцу, и мы заняли очередь.

Когда настал мой черед, я вошла в маленькую темную прихожую, где все так же сидел сокол Урсула. Один из ассистентов попросил меня подождать за пластиковой шторой, прикрывающей вход в ком­нату с алтарем. Я почувствовала сильную вибрацию воздуха, исходя­щую из этой комнаты, и начала отодвигать шторку в сторону, чтобы увидеть, что там происходит. Но какая-то женщина быстро остано­вила меня.

— Не трогай! — прошептала она. — Пачита должна быть закрыта, пока не выйдет пациент! Эта штора нужна здесь для того, чтобы сдерживать всех «злых духов», которых человек может принести с собой.

— Понятно, — пробормотала я, извиняясь.

— Это твоя первая консультация у Херманито? — спросила меня женщина нежным голосом. — Я кивнула. — Запомни, что ты не должна называть Херманито Пачитой. Конечно, видеть ты будешь только тело Пачиты, но она не Херманито, — добавила моя собесед­ница. Я снова кивнула в ответ. Том еще раньше предупреждал меня об этом. В присутствии духа к Пачите всегда обращались КаК К Хер­манито.

Через несколько минут женщина отодвинула пластиковую штору в сторону, и я вошла в комнату.

Пачита стояла около алтаря. На ней было простое платье с корот­кими рукавами, покрытое сверху грязно-желтой сатиновой накидкой с геометрически ровно приклеенными на ней блестками. Эту накидку Пачита надевала, только когда Херманито Куахтемок проводил кон­сультации или делал операции. Глаза Пачиты были слегка прикрыты. Это означало, что сама Пачита и ее дух не присутствуют в комна­те. Но Пачита все ясно видела. Хоть ее зрение стало очень слабым, она могла с легкостью вдеть нитку в иголку.

Кроме Пачиты в комнате находились еще три ассистента. Старая мексиканка стояла справа от Пачиты и держала пластиковую бутыл­ку с бальзамом, издающим сладкий аромат. Молодой индеец-инже­нер, имя которого, как я узнала позже, было Чалио, работал секрета­рем Пачиты. Он записывал все рекомендации и выписывал рецепты пациентам. Третий человек стоял у выхода. Он провожал людей, когда Херманито заканчивал работу с ними.

Я встала перед Херманито, держа яйцо в руке. Он положил свои руки мне на плечи и голосом, который был намного глубже и ниже, чем голос Пачиты, скомандовал:

— За работу, моя маленькая дочь. — От прикосновения рук Хер­манито меня охватил легкий шок.

— Как мне начинать, Херманито? — спросила я, когда он забрал яйцо и начал проворно вертеть его над моей головой и плечами. Потом он бросил яйцо в стоящее рядом ведро. Брызги от яйца ис­пачкали все вокруг. Херманито кивнул в сторону Мемо, старшего сына Пачиты, который сидел на кровати.

— Сын моей плоти объяснит тебе, — Херманито всегда говорил о Пачите в третьем лице, называя ее «моя плоть». Тут Херманито протянул свою правую руку к стоящей рядом женщине, и она налила туда душистый бальзам, которым натирали всех, кто приходил сюда. Потом Херманито растер бальзам между ладонями и приложил обе руки плотно к моей голове, забормотав что-то непонятное. Затем он) провел руками по моему телу вниз спереди и сзади, как будто стряхи­вая пыль с одежды. Его руки снова сжали мои плечи, а глаза устави­лись прямо в мои:

— Работать!

Когда я уходила, Мемо вышел вместе со мной.

— Что Херманито имел в виду, Мемо? — спросила я его.
Мемо странно посмотрел на меня и ответил:

— Херманито сказал тебе, что скоро ты станешь медиумом и бу­дешь лечить людей, как моя мать. Тебе как можно скорее надо на­чать готовиться к этому. Приходи сюда снова в понедельник. Сам Херманито скажет тебе, что ты должна делать.

Падре Умберто тоже сказали прийти в понедельник. Херманито обещал дать ему лекарство от проказы. Папе же был оказан холодный прием. Херманито обладал чем-то вроде рентгеновских лучей и мог ставить точный диагноз заболевания и определять проблемы сто­ящего перед ним человека. Поэтому было странно, почему Херманито спросил папу, что его привело сюда. Папа в последнее время чувство­вал себя не очень здоровым, но на вопрос Херманито ответил:

— О, ничего. У меня все хорошо.

— Зачем тогда ты пришел сюда? — спросил Херманито очень веж­ливо. — Этот дом открыт только для тех, кому нужны мои услуги.

* * *

Через несколько недель падре Умберто и я ждали приема в гости­ной Пачиты. Нас попросили прийти в полдень. Сейчас было уже око­ло шести часов вечера, а Пачиты все еще не было дома. Маленький телевизор, подарок богатого американского пациента, весь день пока­зывал какие-то нудные оперы. Дочь Пачиты слушала эти оперы у себя в спальне. Я коротала время, записывая в дневник происшествия последних недель и подкармливая Урсулу кусочками мяса. Начало темнеть. Сгустились темные грозовые облака. «Наверное, на обрат­ном пути мы попадем под ливень», — мрачно подумала я, возвраща­ясь в гостиную. Горная дорога из Мехико в Куэрнаваку была опасной в любое время, в дождь же она становилась почти непроходимой.

В 18.15 приехали Мемо и Пачита. Проходя мимо, Мемо бросил на меня тяжелый взгляд. Он слегка кивнул, но не сказал ни слова. Пачита прошла в кухню, чтобы поужинать. Как всегда, собралась большая толпа людей, желающих увидеть Херманито. В толпе сто­яла одна девочка, шея которой была обмотана бинтами. Мать девоч­ки сказала мне, что ее дочь — жертва наговора. Около года назад девочка сильно заболела, но ни один доктор не мог поставить диаг­ноз. Один друг рассказал им о Пачите. И вот неделю назад Хермани­то сделал операцию, удалив из горла девочки большого тарантула, в которого он превратил этот наговор. После операции тарантула по­местили в коробку, где он должен был находиться некоторое время, но паук каким-то образом сбежал. Теперь мать думала, что порчу нужно снимать еще раз. Позже я узнала, что девочке повторного сеанса не потребовалось.

После ужина Пачита вошла в комнату с алтарем. Нам объявили, что сегодня Херманито будет проводить только консультации. Опе­раций можно не ждать. Вдруг женщина, которая терпеливо ждала уже несколько часов, стала плакать и кричать.

— О, пожалуйста, помогите! На прошлой неделе Херманито пообещал сделать мне операцию сегодня вечером. Через четыре дня мне будут удалять катаракту в больнице. Пожалуйста, упросите Херма­нито прооперировать меня сегодня вечером! — не переставая, молила женщина.

— Ну, — сказала Пачита, пожимая плечами, — все зависит только от Херманито. Мы спросим его во время консультаций и узнаем, что он скажет.

Пачита пересекла внутренний двор и вошла в комнату с алтарем. За ней последовали ее ассистенты. Один за другим, в порядке очереди, люди, желающие попасть на консультацию к Херманито, входили в комнату. Я уже собиралась заняться медитацией, как вышла Пачита. Она слегка похлопала Риту, женщину с катарактой, по плечу и сказала;

— Приготовься. Херманито прооперирует тебя сегодня вечером, после приема.

Через несколько минут Амадо, человек, работающий с Пачитой около одиннадцати лет, попросил Риту войти в комнату с алтарем.

— Только три человека смогут присутствовать на операции, — произнес он.

Муж Риты, Алекс, сразу же встал и прошел в комнату. Следом за ним вошел падре Умберто. Тут вышла Пачита и посмотрела на меня.

— Ты тоже входи, маленькая дочь, — сказала она мне. Начался дождь. Капли с громким стуком падали на жестяную крышу комна­ты с алтарем. Вода начала просачиваться под дверь и растекаться по цементному полу. Из-за сгустившегося мрака все стало серым. На алтарь поставили зажженную свечу. Единственную в комнате элект­рическую лампочку выключили. Пачита надела сатиновую накидку Херманито и села перед алтарем на деревянный стул с прямой спин­кой. Она попросила нас встать вокруг нее и молиться. Около Пачиты снова встала худощавая женщина с бутылкой святого бальзама в руках. Женщина налила немного бальзама в руки Пачите и начала тихим низким голосом бормотать молитву. Пачита растерла баль­зам по рукам, волосам и шее. Потом она закрыла глаза, положила руки на колени и начала делать глубокие вдохи. Атмосфера в комна­те стала напряженной. Вдруг некое невидимое существо обрушилось на Пачиту. Ее тело сильно задрожало, правая рука поднялась, при­ветствуя кого-то. Голос, более глубокий и сильный, чем голос Пачи­ты, произнес:

— Я с вами, возлюбленные братья.

Пачита расслабилась, чтобы Херманито смог войти в ее тело. Наконец Херманито встал и попросил Риту сесть на стул. Рита, сильно волнуясь, повиновалась.

— Продолжайте молиться, мои меньшие братья, — сказал нам Херманито, — только по воле Божией и с Его помощью мы сможем вылечить глаз этой женщины. — Чалио встал позади Риты слева от Херманито и начал отрывать большие куски ваты от мотка, который принес Алекс. Немного ваты положили в маленькую чашечку и по­лили спиртом. Алекс сначала стоял около жены, но потом отвернул­ся и сел на кровать, опустив голову на руки. Он уже помогал при многих операциях, но сейчас предпочел молиться. Херманито велел мне занять место Алекса.

— Иди сюда, младшая дочь, ты будешь помогать мне, — Херманито дал мне держать большой моток ваты под подбородком у Риты.

— Рита, — обратился дух к сидящей перед ним женщине, — я хочу, чтобы ты сейчас сидела спокойно. Держи глаза открытыми и смотри на потолок. Ты понимаешь меня, детка?

— Херманито, мне не будет больно? — спросила Рита дрожащим голосом.

— Нет, детка моя, сейчас ты находишься под действием анестезии, — уверенно сказал Херманито, поглаживая Риту по голове. Потом он взял из моих рук бутылку со спиртом и вылил содержимое прямо на глаз женщины. Я думала, что Рита закричит, но она продолжала спокойно сидеть. Затем Херманито брызнул на глаз немного бальза­ма и сказал мне:

— А теперь, малышка, подай мне вату, которую ты держишь.

Взяв вату, Херманито обложил ею все лицо Риты, оставив незак­рытым только глаз. Потом дух обошел вокруг стула и остановился слева от него. Я стояла прямо перед Ритой, и мои колени даже заде­вали ее. Херманито попросил Амадо подать с алтаря ножницы и старый нож. Амадо быстро протер инструменты куском ваты, смочен­ным в бальзаме, и подал «врачу». Херманито взял ножницы, поднял их приветственно в сторону алтаря и начал молиться на древнем языке ацтеков. Сначала он молился громко, потом перешел на ше­пот. Вдруг я увидела, что место, где мы стояли, и пространство вокруг головы Риты, стали более яркими, чем все остальное в комнате, как будто луч солнца осветил нас. Я ясно видела этот свет. Он появлялся и во время множества других операций, на которых я присутствовала в последующие месяцы.

— Молитесь Богу, меньшие братья! — крикнул наконец Херманито и, воткнув одно острие ножниц в глаз Риты, начал резать. Бледная, красновато-белая жидкость брызнула на вату, которая покрывала лицо пациентки, и потекла вниз. Я вытирала эту жидкость. Мое лицо было совсем близко от глаза Риты.

— Ты чувствуешь боль, дитя мое? — спросил Херманито.

— Нет, — ответила Рита, поворачивая голову.

— Держи глаза широко открытыми, — предупредил Херманито. Потом он взял у Амадо нож, так же торжественно поднял его и начал соскребать с глаза тонкую, светонепроницаемую пленку. Одну половину пленки Херманито положил на вату, которую я держала, а вторую половину протянул мне. Снова промыв глаз спиртом, Херма­нито закрыл его куском ваты.

— Мы закончили, дорогой брат, — сказал он Чалио, — теперь ты можешь забинтовать глаз.

Когда глаз был забинтован, Херманито попросил двух мужчин за­вернуть Риту в простыню и отнести в дом, чтобы она могла отдохнуть.

— Пусть Рита полежит около часа без подушки. Затем разбудите ее и дайте попить немного красного травяного чая. Чай возьмите на кухне, — отдал последние распоряжения Херманито. Алексу прика­зали не беспокоить жену три дня до тех пор, пока не снимут повязку.
Вся операция заняла не более пятнадцати минут. Чалио подал Хер­манито большой кусок ваты, намоченный в бальзаме, чтобы вытереть руки. Через неделю я узнала, что операция Риты в больнице была отменена. Докторов поразило бесследное исчезновение катаракты.

В комнате стало темно. Я снова услышала, как дождь сильно сту­чит по жестяной крыше. На полу, где я стояла, уже образовалась лужа.

Когда Риту унесли, Херманито сел на стул, широко расставил ноги и положил руки на колени. Падре Умберто подошел к нему. Я увиде­ла, что Херманито взял руку падре и, улыбаясь, нежно погладил ее. Я отошла и поэтому не слышала, о чем они говорили. Потом падре Умберто рассказал мне, что Херманито посоветовал ему продолжать работу с прокаженными и дал рецепт травяного лекарства, которым можно вылечить проказу и некоторые формы рака. Закончив разго­вор, падре повернулся и позвал меня. Когда я подошла, Херманито взял меня за руку:

— Эта девушка поможет тебе, падре, лечить твоих больных. Она уже готова стать медиумом. Через три недели другой дух, которого я послал к ней, начнет работать через нее, — сказал дух Пачиты.

Я сразу же подумала о Мамасите. Затем Херманито добавил, что в эти три недели, по четвергам или понедельникам, мы с падре должны встречаться в два часа дня или в восемь часов вечера.

— Вы должны вместе молиться. Моя маленькая дочь, посмотри-ка на меня. Ты должна сесть на стул с прямой спинкой и положить руки на колени так же, как делала моя плоть сегодня вечером. Рас­слабься и глубоко вдохни. Потом погрузись на уровень, как ты на­училась это делать. Сделав специальное круговое движение руками, положи их на колени и жди. Падре, когда ты увидишь, что руки этой девушки начинают дрожать и подниматься с колен, ты должен поло­
жить свои руки сверху и сказать: «Я даю тебе свет Господа. Пусть этот свет всегда пребудет с тобой». Все время продолжайте молиться, чтобы вами не овладело зло. Да пребудет с вами Бог, братья мои, — закончил Херманито.

* * *

По указанию Херманито мы с падре Умберто встретились в четверг.

— Боже Всемогущий, — молилась я перед тем, как начать, — Ты знаешь, что я очень люблю Тебя и хочу служить Тебе. Помоги мне сейчас стать инструментом для Твоих рук. Я отдаю всю себя Тебе, о Боже. Веди нас в служении Тебе. Помоги нам отличать всякую не­правду от того, что исходит от Тебя. Защити нас от зла, которое может помешать нам выполнять работу, которую Ты дал нам. Будь над всем, Святой Боже.

Я сделала круговое движение руками, глубоко вздохнула и рассла­билась.

Меня сразу же объял золотой свет. Мои руки стали очень легки­ми и начали подниматься. Откуда-то издалека я услышала голос падре:

— Я даю тебе свет Господа. Пусть этот свет всегда пребудет с тобой.

Вокруг меня появилось множество неизвестных мне людей. Их туманные фигуры тоже осветились золотым сиянием. Вдруг передо мной возник образ Пачиты, более четкий, чем другие. За Пачитой возвышался Куахтемок, почти сливаясь с ней. Рядом стояла Мамасита, мой мексиканский консультант. Чуть дальше я увидела Иису­са. Его фигура была полупрозрачной и светилась ярче, чем все ос­тальные. Здесь стоял и мой образ, я поманила его к себе. Мой образ Держал пламя очищения. Потом он поднес его к моим рукам. Руки начали гореть, но оставались холодными. Радость и покой наполни, ли мое сердце. Казалось, что Господь услышал наши молитвы и освя­тил мои руки для Его работы.

Во вторую неделю чувство, которое возникало у меня во время наших встреч, несколько изменилось. Я увидела огромные золотые двери, которые медленно открывались, но, прежде чем я успевала войти, закрывались снова. На невидимой подставке лежала огром­ная книга. Все фигуры, окружающие меня на прошлой неделе, тел перь стояли за книгой. Я знала, что на страницах этой таинствен­ной книги были описаны чудеса жизни. Двери снова открылись, но уже не закрывались. Я вошла и остановилась перед книгой. Высо­кая фигура, в своих развевающихся одеждах похожая на ангела, появилась рядом со мной. Она подала мне книгу, но я знала, что время читать еще не пришло. Нужно пережить много печалей и преодолеть много испытаний, чтобы получить возможность читать эту книгу и понимать ее.

— О Боже, — взмолилась я, — пошли мне смелости, верности и упорства, чтобы подчиниться Твоей воле.

* * *

После наших встреч с падре Умберто я стала как можно чаще ездить в Мехико, чтобы встречаться с Пачитой. В понедельник и вторник меня попросили подежурить за шторкой у входа в комнату с алтарем. А в среду Том попросил меня прийти в дом «Контроля сознания». Херманито пообещал провести там операцию 72-летнему мужчине, который прилетел для этого из Лос-Анджелеса.

Большая группа людей собралась в «Контроле сознания», чтобы присутствовать на операции. Время шло, а Пачита все еще не приеха­ла. Мы строили предположения, что Херманито был очень занят, что он оперировал людей после того, как все ушли, и приедет попозже. Наступила полночь, но никто так и не появился. У Пачиты еще не было телефона, поэтому несколько человек решили поехать к ней домой и узнать, что произошло. Ехать нужно было сорок минут. Когда мы подъехали, то увидели свет в окне и постучали в дверь. Открыл нам Энрике, один из сыновей Пачиты.

— Извините, но вы не сможете увидеть мать. Все уже легли спать, — сказал он нам.

— Нет, подождите! Я не сплю! — крикнула Пачита из гостиной. Извините меня, я не смогла прийти. Люди из правительства были здесь целый день. Кажется, они думают, что я занимаюсь практичес­кой медициной без лицензии. — Пачита широко улыбнулась. — Да что они понимают! Ничего, мы заработали достаточно, чтобы заплатить им. Теперь некоторое время они не будут нас беспокоить. — Тут она позвала меня рукой и сказала: — Подойди сюда, малышка. Помоги мне собрать вещи. Я поеду с вами.

Мы вошли в комнату с алтарем. Пачита подавала мне разные вещи, а я складывала их в большую сумку: накидка Херманито, баль­зам, несколько больничных емкостей, бутылка со спиртом и баночка с двумя позвонками.

— Мой друг из морга принес мне эти позвонки сегодня утром. Беднягу прошлой ночью сбила машина, — пояснила Пачита. Затем она подала мне нож Херманито, который я тоже положила в сумку. (Пачита редко использовала при операциях части человеческого тела. Они были так же не нужны, как анестезия и антисептики.)

Когда мы вернулись в дом, то разбудили мистера Смита и его жену, велев им приготовиться к операции. Пачита быстро выпила чашку кофе и вышла, чтобы обследовать мистера Смита. Она долго постуки­вала и покалывала его спину, спрашивая, где болит. Потом взяла в руки маленький стакан, который я принесла из кухни. По просьбе Пачиты я зажгла спичку и поднесла к стакану. Раздался небольшой взрыв, и Пачита быстро приставила стакан к спине своего пациента. Кожа начала распухать и подниматься, приобретая темно-бордовый цвет. Пачита удовлетворенно кивнула.

— Положите больного на пол, — скомандовала она. Большая пла­стиковая простыня была уже расстелена на полу около кровати. Ми­стера Смита положили лицом вниз. Зажгли огромную свечу и поста­вили рядом на бюро. Многие из группы «Контроля сознания» уже
присутствовали на подобных операциях, но в этот вечер собрались снова и теперь толпились в комнате, пытаясь лучше разглядеть про­исходящее. Сегодня была редкая по сложности операция, на которую обычно допускалось всего несколько человек. Положив ножницы, Па­
чита попросила меня оторвать кусочки ваты от нового мотка. Вату поместили в небольшие медицинские емкости и залили спиртом. Еще немного ваты намочили бальзамом. Остальную вату оставили сухой. Пачита надела накидку, намазала бальзамом руки, волосы, одежду и
села на стул с прямой спинкой, чтобы принять Херманито.

Через некоторое время тело Пачиты содрогнулось, а рука подня­лась в уже известном мне приветствии:

— Я с вами, братья мои меньшие. — Глаза Пачиты были слегка прикрыты. Херманито обратился ко мне:

— Иди сюда, дочь моя. Ты будешь помогать мне.

Мы сказали об этом мистеру Смиту. Я встала слева от Херманито.

— Кто-нибудь из вас подойдите и говорите с этим человеком во время операции, также переводите ему мои слова. Держите его за руку. Постоянно говорите с ним. Я не хочу, чтобы он потерял созна­ние, — сказал Херманито.

Одна из женщин встала у изголовья мистера Смита и начала не­жно разговаривать с ним. Херманито попросил меня расстегнуть пи­жаму больного так, чтобы обнажилась нижняя часть спины. Я пода­ла духу Пачиты кусок ваты, смоченный в спирте, и он натер мужчине спину. Потом спину закрыли ватой, оставив только место для опера­ции. Херманито взял в руки ножницы и посмотрел в напряженные лица стоящих вокруг людей.

— Братья мои меньшие, устремите все мысли к Богу. Молитесь! — сказал он. — Спросите пациента, не чувствует ли он боли, — добавил дух.

Нет, мистер Смит боли не чувствовал. Тогда Херманито вонзил одно острие ножниц в спину. Больной застонал, когда ножницы раз­резали кожу. Я видела, как острие то и дело погружалось в спину с неприятным звуком. Из раны потекла темная густая жидкость и стала впитываться в вату. Мистер Смит снова застонал.

— Продолжайте говорить с ним. Спросите, чувствует ли он боль, — приказал Херманито.

Пациент ответил, что ему немного больно, но он в состоянии тер­петь. Херманито отложил ножницы и взял свой нож. Произнеся молитву, он вонзил нож в спину мистера Смита. Новая волна темной жидкости хлынула из раны и начала уже просачиваться через вату в моих руках. Несколько минут Херманито резал что-то в ране, потом достал и показал нам. Это была старая отмершая кость, покрытая кровью и небольшими кусочками мяса.

— Это один из позвонков, братья мои. Он сильно поврежден, — сказал Херманито и вытащил из банки новую кость. Я заглянула в темную рану на спине мистера Смита, и на мгновение меня охватила
паника.

«Бог мой, как же можно восстановить это вновь?» — подумала я. Но Херманито повернулся, посмотрел на меня своими прикрытыми глазами, и я почувствовала, как глубокое спокойствие снова воцарилось в моем сердце. Да, с нами был Бог. Херманито вставил кость в рану, перевернул нож и ручкой вбил кость на место. Раздался глухой хлюпающий звук. Мистер Смит застонал. Ему было больно.

— Продолжайте говорить с ним, сестра! — приказал Херманито женщине, стоящей рядом с мистером Смитом.

— Он не должен потерять сознание! — Голос Херманито звучал настойчиво.

Потом он вырезал вторую кость в спине и так же поставил новую.

— Ты внимательно смотрела, младшая дочь? — мягко спросил меня дух Пачиты. Я утвердительно кивнула.

— Бедный человек! — снова заговорил Херманито. — Не удиви­тельно, что он чувствовал сильную боль. У него на позвоночнике была опухоль.

Нож снова погрузился в рану. Вдруг комнату наполнил ужасный запах. Я хотела зажать нос, но Херманито схватил мою руку, опустил ее в рану и сказал мне:

— Держи здесь так, чтобы ткани были натянуты, младшая дочь. Нужно обязательно удалить эту опухоль — она злокачественная. Херманито отрезал что-то рядом с моими пальцами, потом вынул из раны круглую жилистую массу размером с мячик для гольфа и завер­нул ее в вату. Я убрала окровавленную вату в сторону и подала большой кусок чистой ваты, чтобы промыть рану.

После окончания операции мы завернули мистера Смита в про­стыню, так как из-за суматохи в этот вечер забыли принести бинты. Сначала Херманито наблюдал за нашими действиями, а потом ска­зал, что уходит. Мы положили больного на кровать. Боль, которую он чувствовал перед операцией, прошла, лицо порозовело. Теперь мистер Смит улыбался и весело разговаривал. Да, он ощущал что-то у себя в спине, но его состояние было отличное. Боль совсем исчезла.

Мы пошли в гостиную попить кофе. Пачита пристально смотрела на меня. Вдруг ее взгляд изменился. Мне показалось, что меня обо­жгли огнем. На мгновение я вспомнила те глаза, которые видела в театре. Пачита наклонилась вперед и заговорила со мной на непо­нятном языке, похожем на древний язык ацтеков. Но ее дух исчез так же неожиданно, как и появился. Пачита взяла меня за руку и спросила, где моя мама. В тот день мама приехала в Мехико вместе со мной. Она не очень хотела ехать, но желание присутствовать на опе­рации оказалось сильнее. Я представила ее Пачите.

— Вы счастливая мать. Жизнь вашей дочери предопределена. Скоро она будет так же, как и я, лечить людей. Вам нужно готовиться помогать дочери, так как ей будет очень нужна ваша помощь, — сказала Пачита. Мы с мамой были ошеломлены этими словами. Я никогда никому, кроме падре Умберто, не рассказывала, что предска­зал мне Херманито. Теперь же все узнают об этом.

Поздно вечером в тот же день мы с Пачитой поехали к ней домой. Там Пачита дала мне бутылку с красной травяной жидкостью и поручила следить, чтобы мистер Смит пил ее в течение двух дней. Три дня ему надо оставаться с повязкой, лежать в кровати и не есть свинины.

Когда мы вернулись в дом «Контроля сознания», я дала мистеру Смиту стакан жидкости. Наш больной выглядел счастливым. Пока нас не было, он уже вставал и прогуливался от постели до ванной. Я увидела, что желтая пижама мистера Смита на спине запачкана кро­вью, простыня и бинты на кровати тоже были в крови. Мы с его женой сменили постельное белье, переодели нашего подопечного и уложили обратно в кровать. Уже было почти четыре часа утра.

* * *

Я лежала на кровати, думая о том, что произошло. Может быть, это все обман? Может, все эти операции только ловкость рук и мошен­ничество? Может, я была под гипнозом? С точки зрения медицины, замена позвонков невозможна. Но ведь мое лицо было совсем близко от раны. Я сама отрывала вату и накладывала ее на кожу. Я ясно видела руки Пачиты. Они были открыты, пальцы широко расставле­ны. В руках ничего не было. Не могла же она вытащить что-то из-под своей одежды, ведь у нее и платье-то без карманов. Мои руки были внутри раны по запястье в крови, я даже чувствовала пульса­цию теплой крови. Но то, что сделала Пачита, нереально!

Да, подобная операция не осуществима доктором-человеком. Но существо, которое работало через Пачиту, и не было человеком. Дух сверхъестествен, он живет вне физических законов, поэтому все его действия тоже сверхъестественны и не ограничены общепринятыми правилами. Спиритисты правы, думала я. Нас окружают души тех, кто проявляет упорство. Некоторым удается подняться выше, чем остальным. Херманито, наверное, уже находится близко к Богу, по­этому он может делать такие чудеса. Другие же души — злые и жестокие, как те, которые раньше преследовали меня. Те, кем овладевало такое зло, превращались в неизлечимых душевнобольных и на­всегда попадали в психиатрические больницы. «Это ведь могло слу­читься и со мной! Только «Контроль сознания» и Херманито спасли меня», — думала я. Но когда святые духи соединяются с человечес­кими телами, то люди могут работать медиумами и творить великие чудеса. Нет, Ким была не права. Работа Пачиты вовсе не от сатаны. Этого просто не может быть. В течение многих лет я встречала духов сатаны. Теперь же я служила Господу. Служение сатане и служение Богу очень различаются. Я-то уж знаю разницу. Разве на алтаре Пачиты не было изображено распятие Иисуса? Еще я видела, как монахини и священники кропили комнату, где производились опера­ции, святой водой и перебирали четки. Вся слава воздавалась «моему Отцу и Господу». Нас постоянно призывали обратить мысли к Богу и молиться Ему. Да и какую цель мог преследовать сатана, исцеляя больных, совершая хорошие дела и изгоняя «зло», как говорил мне доктор Карлос? И я сама была свидетелем этого. Доктор Карлос не был доверчивым простачком. Это уважаемый всеми хирург с большой практикой. Он владеет огромной фармацевтической фирмой. Несколько месяцев доктор Карлос работал одним из главных ассистентов Пачи­ты, как делала я этой ночью. Он присутствовал на множестве опера­ций и видел все действия Херманито. Я не сомневалась, что работа Пачиты была сверхъестественной и исходила от Бога. И я решила работать с Пачитой, чтобы учиться и служить ей всеми своими сила­ми. Я снова и снова прославляла Бога за то, что Он привел меня к этим людям.

Дата добавления: 2015-08-05