Джоанна МИХЕЛЬСЕН. 1 страница

Предисловие

Никогда раньше в истории не наблюдалось такого огромного интере­са к психическим феноменам и парапсихологии, как в последние пятнадцать лет. Очарование сверхъестественным проникло почти в каждый слой общества. Даже наука заинтересовалась тем, что еще двадцать лет назад считала абсурдным.

Сейчас, после почти двух столетий скептического отношения ко всему «чудесному», появляется все больше и больше доказательств того, что существуют какие-то силы, которые не поддаются научному объяснению. Многие крупные университеты открыли кафедры пара­психологии, где не только изучается история оккультизма, но и ис­следуется сам его феномен.

Необъяснимое происходит чаще всего именно в том, что связано с оккультизмом. Многие случаи чудесных физических исцелений, осу­ществленных психохирургами, подтверждают даже работники меди­цины.

Вопрос, на который пытается ответить эта книга, звучит так: при­носят ли различные психические эксперименты и исцеления челове­честву пользу или являются началом духовного порабощения и раз­ложения душ людей?

Джоанна Михельсен — уникальный специалист по проблемам ок­культизма. Я никогда не встречал человека, который бы так полно исследовал эту страшную область. Несколько лет мы с Джоанной учились вместе в библейской школе при организации «Свет и Власть». Я много говорил с ней о ее жизненных испытаниях. Когда я впервые услышал рассказ Джоанны, то не поверил в его правдивость. Дей­ствительно, чудеса оккультизма выглядят просто невероятными.

Для достоверности я сам лично проверил факты из жизни Джоан­ны. Теперь я смело заявляю, что удивительная история ее жизни абсолютно правдива. Джоанна стала талантливым специалистом в области психических явлений. Она может рассказать о последствиях занятий оккультизмом всем, кто связан с темными силами.

Эта книга представляет ныне огромную ценность, так как то, что давно было предсказано библейскими пророками, сейчас происходит на наших глазах. Пророки ясно говорили о временах, когда злые духи будут совершать чудеса, чтобы прельстить людей. Сегодня эти пророчества исполняются.

Я очень рекомендую всем прочитать книгу Джоанны. Она написа­на для каждого, а не только для тех, кто был вовлечен в оккультизм. Я верю, что эта книга может спасти вашу жизнь!

Хэл ЛИНДСЕЙ.

Глава 1

Встречи

Мы пробирались сквозь темные улицы Мехико. Напряжение было почти невыносимым. Мы заблудились. В свете проезжающей маши­ны я вгляделась в стрелки циферблата. Почти 8 часов. Рушились все наши планы на сегодняшний вечер.

Я рассердилась, когда Том в очередной раз остановил машину, что­бы определить, правильно ли мы едем. Возможно, ему и Норе, его секретарю, было неважно, приедем мы вовремя к Пачите или нет. Они уже были у нее и видели ее работу. Фактически операция, которую перенес Том, чтобы вылечить старую футбольную травму на коленной чашечке, была выполнена, как он утверждал, ржавым охотничьим ножом. Ни анестезия, ни проверенные антисептики не были исполь­зованы. Тем не менее теперь его колено было абсолютно здоровым.

Конечно, я могла бы поехать посмотреть на работу медиума в дру­гой раз, но моя сестра Ким завтра собиралась уезжать из Мехико. Для нее это был последний шанс.

«Хорошо, сейчас я ничего не могу сделать, — подумала я. — Все в руках Божьих». Я глубоко вздохнула и заставила себя расслабиться.

— Наконец-то! Мы на месте! — воскликнул Том, нажав на тормо­за. Он загнал машину на стоянку перед старым рынком. Когда я вышла из машины, в нос ударил сладковато-едкий запах гниющего мусора в сточной канаве. Рождение, воспитание и даже жизнь в Ме­хико не приучили меня к этому запаху.

По темным улицам мы направились к белым грязным воротам в длинной стене. Ночь была ясная и спокойная. Вдруг небо неожидан­но наполнилось множеством невидимых существ, которые крутились и вертелись вокруг нас со звуком, похожим на сильный порыв ветра среди высоких деревьев. Я была напугана. Сердце бешено колоти­лось. Другие, казалось, не обращали внимания на эту внезапную ку­терьму вокруг. Я ничего не сказала.

Когда Том постучал, ворота открылись. Мы оказались в узком внутреннем дворе, полном людей. Все они, бедные и богатые, надеялись на исцеление от своих болезней, неизлечимых средствами традиционной медицины. Вдруг сквозь тихий шепот толпы прорвался гром­кий злой голос. Он принадлежал какому-то странному на вид мужчи­не с седеющими волосами и усами, одетому в черные широкие брюки и белую рубашку, рукава которой были закатаны до локтей. По его, поведению было видно, что он здесь хозяин. Я отступила в угол око­ло ворот, когда он махнул рукой Тому.

— О, ты там? — закричал он. — Иди сюда. Я хочу поговорить с тобой! — Несмотря на сильный акцент, его английский был великолепен. — Ты знаешь, что произошло здесь сегодня? Я расскажу тебе.
Один твой человек из «Контроля сознания» появился с телекамерой и требовал, чтобы ему позволили снимать Пачиту во время операций. Он заявил, что ты послал его, и отказался уходить, когда я сказал, что
это не цирковое представление для любопытных. Он уколол Пачиту булавкой, чтобы проверить, в трансе она или нет, и затем пытался ударить меня, когда я приказал ему уйти.

Его голос дрожал от злости.

— Доктор Карл ос, успокойтесь! — воскликнул Том. — Я ничего не знаю об этом. Я не посылал его.

— Я не знаю, посылал ты его или нет, но вот что я тебе скажу: если ты не сможешь контролировать своих людей и будешь давать им подобные поручения, то ни один из вас больше не войдет сюда!

Доктор Карлос повернулся и исчез в толпе. Том только покачал головой и пожал плечами. Через некоторое время он последовал за доктором.

— Кто это был? — спросила я подошедшую ко мне Нору.

— Это доктор Карлос, — сказала она. — Он хирург и имеет соб­ственную практику в этой области. В течение нескольких месяцев он работал одним из главных ассистентов Пачиты и очень защищает ее. Пойдем. Я возьму тебя на встречу с ней.

Мы пошли сквозь толпу внутрь помещения, миновали раковину, на­полненную грязной посудой, и ванную комнату, прикрытую только хруп­кой пластиковой шторой. Перед самым входом в комнату я услышала шелестящий звук над головой. Взглянув вверх, я увидела пару маленьких блестящих глаз, которые смотрели на меня поверх гадкого клюва.

— О, не бойся ее, — сказала Нора очень мягко. — Это Урсула, домашний сокол Пачиты.

— Как приятно, — пробормотала я Урсуле так, словно надеялась ей понравиться.

Мы шагнули в темноту маленькой комнатки для ожидания. В ней стоял только старый металлический столик и был слышен звук впи­вающихся в дерево когтей сокола. Вход в операционную прикрывала другая пластиковая шторка. Нора отодвинула ее.

В комнате пахло затхлыми увядшими розами и неразбавленным спиртом. Я была ошеломлена этим запахом. Звон в ушах, который я почувствовала, переступая порог дома Пачиты, теперь усилился, как будто эта комната служила его источником. Молитва Господу, кото­рую я тихо повторяла раз за разом, пока мы шли сюда, теперь гремела в моей голове. Я стояла в дверях не в состоянии войти и озиралась по сторонам.

Единственным источником света в комнате была свисающая с потолка маленькая электрическая лампочка. Восемь или десять че­ловек, включая доктора Карлоса, продолжали тихо разговаривать.

Напротив голой цементной стены, справа от меня, находился меди­цинский кабинет. За ним непрочная дверь, открытая во внутренний двор. Слева от меня стоял маленький деревянный столик, завален­ный мотками ваты и бутылками спиртного. Центральное место в комнате занимал большой многоярусный алтарь. На нем — мно­жество банок и ваз с гниющими розами.

Белые свечи окружали изображение Христа на кресте и огром­ное деревянное распятие. В центре алтаря, рядом с распятием, сто­яла бронзовая статуя Куаухтемока, принца ацтеков, который му­жественно перенес пытки и принял смерть от рук испанских кон­кистадоров. У его ног лежали хирургические ножницы и ржавый охотничий нож.

Я посмотрела направо. Там, на детской кроватке, сидела полная пожилая женщина. Ее ноги были закутаны в изношенное шерстяное одеяло. Она курила сигарету и разговаривала с Томом, который сидел перед ней. Я наблюдала, как она устало жестикулировала, подчерки­вая слово или фразу. Ее толстые короткие руки часто скользили по серо-черным волосам и лицу, которое она утомленно вытирала.

Я подошла ближе, чтобы разглядеть то, что смущало меня в ее руках: они были по запястья покрыты коркой засохшей крови.

Нора и Ким вышли вперед, чтобы поприветствовать эту пожилую женщину.

— Где Джоанна? — спросил Том, оглядываясь вокруг. — Давай, иди сюда, — поторопил он меня, улыбаясь. — Пачита, это Джоанна, одна из моих лучших студенток.

Я подошла и, взяв протянутую руку в свою, взглянула на женщи­ну. Она смотрела на меня своим правым глазом устало, но сурово. Левый глаз наполовину заплыл, словно от сильного удара. Я почув­ствовала себя обнаженной под ее пристальным взглядом, таким же острым и пронизывающим, как взгляд сокола на двери. Она что-то ] сказала мне своим грубым голосом и повернулась к Тому, а я отсту­пила назад, к центру комнаты.

Повернувшись, я взглянула на алтарь. Теперь мне казалось, что волны мягкого света исходят от изображения воина и распятия, сто­ящего позади него.

«О Господи Боже, — прошептала я, — спасибо Тебе за это место. После стольких лет ужаса ты привел меня в Храм Света. Позволь мне служить тебе здесь, Боже». Ухоженный молодой человек прервал мою молитву.

— Скажите мне, что вы чувствуете? — спросил он.
Я с усилием отвела взгляд от светящегося алтаря.

— Я не уверена, — ответила я мягко. — Я чувствую, что нахожусь в присутствии моего Бога.

Молодой человек кивнул.

— Теперь вы должны коснуться статуи Куаухтемока! — воскликнул он. — Идемте, дотроньтесь до статуи три раза! — Его голос зву­чал настойчиво: — Идемте!

Я колебалась, на мгновение испугавшись спокойно сияющей статуи.

«Отец наш, творящий на небесах...» Я вытянула руку и мягко, кончиками пальцев, коснулась изображения древнего воина ацтеков, ставшего духовным руководителем Пачиты, ведь во имя его она со­вершала все чудеса. Прикоснувшись к статуе третий раз, я почувство­вала, как легкая дрожь пробежала по моим пальцам, а дыхание сде­лалось резким. Мне стало странно легко и свободно. Даже молитва Господу, которую я снова и снова повторяла про себя, теперь зазвуча­ла тише и спокойнее. Меня окутало глубокое бархатное простран­ство, словно накидка, покрывающая плечи священника. Молодой че­ловек взял меня за руку и подвел к кровати, на которой сидела пожи­лая женщина.

— Пачита, ты должна поговорить с этой девушкой.

Повернув усталое лицо, женщина сосредоточенно посмотрела мне в глаза. Ее взгляд был пронзительным и пугающим. Долгое время мы молча смотрели друг на друга. Затем она своей окровавленной рукой притянула меня к себе.

— Ты очень чувствительная, не так ли? — мягко сказала она. -

Ты медиум?

Ее слова напугали меня, и я заколебалась.

— Ну, — настаивала она, — ты медиум?

— Я... я не уверена, Пачита, — ответила я, — иногда мне кажется,

что да.

— Хорошо, малышка, когда закончишь обучение, которое ты нача­ла вместе с Томом, возвращайся сюда. — Потом добавила: — По­смотрим, посмотрим.

Глава 2

Великая-превеликая тетя Дикси

Тетя Дикси умерла вскоре после того, как родилась мама. Она была сестрой маминого дедушки. Многие в семье боялись Дикси с ее стран­ной силой. Было время, когда ей покровительствовали коронованные особы Европы, включая королеву Викторию и принца Уэльского. Ее фотографии в течение пятнадцати лет не исчезали со страниц евро­пейских и американских газет.

Родилась Дикси Джерретти в Милледжвилле, в Джорджии. Свои необычные способности она обнаружила как-то вечером после посе­щения спектакля Лулы Херст, одной из первых так называемых «де­вочек — электрическое чудо», которые стали модными в Джорджии в конце прошлого века. Как говорилось в одной газетной статье, в течение спектакля «Маленькие магниты Джорджии», который длил­ся около двух часов, Дикси, например, клала руки на стул и, не напря­гая их, поднимала его над полом. Десятку мужчин требовалось нема­ло усилий, чтобы оторвать стул от ее рук и поставить обратно. Не могли они также ничего сделать с бильярдным кием, зажатым между ее пальцами, или поднять его с того места, на которое его положила Дикси.

Если она прикасалась к раскрытому зонту, то материя неожиданно срывалась, словно от удара молнии. Еще она одной рукой поднимала стул, на котором сидел огромный мужчина, и, держа стул за ножку, балансировала на шаре. Далее в статье говорилось, что она делала «много других трюков и свидетели ее выступлений в разных городах не сомневались в истинности ее странной силы».

Помимо способностей такого рода тетя Дикси также была извест­на как спирит и медиум, эффективно вводящий в транс других людей. Часто во время сеанса на стене появлялись образы умерших людей, и весь дом начинал трещать и дрожать. Она выходила из транса с тупой головной болью и не помнила того, что произошло. Один из старожилов семьи вспоминал, что в состоянии транса тетя Дикси могла найти безнадежно потерянные вещи и проявляла потрясаю­щую физическую силу.

Она умерла в 20-е годы, одинокая, забытая и бедная. И только в июне 1975 года я узнала о ее предсказании: кто-то в третьем поко­лении — моем поколении — должен был унаследовать этот талант.

Глава 3

Захватчик

— Ты уверена, что помнишь, как пользоваться этим, Джоанна?

Я посмотрела на заряженный автоматический пистолет 32-го ка­либра в отцовских руках.

— Я думаю, да, папа, — сказала я, аккуратно принимая в руки оружие. — Нужно только взвести курок и нажать на него.

Мне недавно исполнилось одиннадцать, и папа решил, что пришло время научить меня, как пользоваться оружием, которое он хранил дома на случай опасности.

Наш поселок находился на окраине Куэрнаваки — в то время еще приятного старомодного городка, раскинувшегося в зеленой долине в 45 милях на юг от Мехико. Наш огромный, современный, похожий на ран­чо дом папа построил на 6 месяцев раньше, чем появился сам поселок. Теперь многие американцы и европейцы тоже стали поселяться здесь. Чтобы попасть в городок, нужно было около 20 минут пробираться по грязным дорогам, которые в длинный дождливый сезон превращались в коварные болота. Только через год у нас появился телефон.

Однако больше всего папу беспокоило огромное поселение людей, незаконно занявших большой участок земли в миле к северо-востоку от нас. Настоящими владельцами земли были американцы, которые уже начали асфальтировать дороги и проводить электричество и воду. Люди, захватившие землю, в основном были беженцами из соседнего штата Гуерреро — убийцы, воры и эмигранты из боевых кланов со своими семьями. Они действовали под лозунгом революции 1910 года: «Земля принадлежит тому, кто ее обрабатывает».

Хижины переселенцев появились неожиданно для всех. Полиция не знала, что предпринять, так как несколько патрульных уже были убиты из засады. Даже мексиканская армия не могла справиться с нарушителями закона.

В основном беженцы не беспокоили жителей поселка. Только суб­ботними вечерами можно было слышать, как множество пьяных муж­чин ходили по улицам, пели песни и стреляли из пистолетов.

Недавно папа сильно поссорился с одним из этих не признаю­щих закона ковбоев. Тот пригнал свое стадо на наши земли. Когда папа узнал об этом, он схватил пистолет и на ломаном, даже после пятнадцати лет жизни в Мексике, испанском приказал высокому красивому ковбою, который тоже держал оружие, убрать «мерзких коров» с земли. Конечно, ковбой мог сразу же застрелить папу, но, увидев, что папа готов на все, почувствовал уважение к такому сме­лому, хотя явно сумасшедшему, человеку. Папе было неизвестно, что ковбой учил меня доить своих «мерзких коров», и теперь я очень жалела, что они уходят.

После этой стычки папа каждую неделю стрелял из пистолета, напоминая всем в округе, что он человек серьезный и с ним шутки плохи.

В тот же вечер папа решил показать мне, как пользоваться оружи­ем в случае особой необходимости. Они с мамой собирались вечером пойти в гости, а мне и сестренке Ким предстояло впервые остаться дома одним. Раньше с нами всегда сидела няня, но днем раньше ее неожиданно вызвали домой и родители не успели найти замену.

— Ты уверена, что все будет хорошо? — озабоченно спросил папа.

— Да, папочка, — твердо ответила я.

— Хорошо, — сказал он, улыбнувшись, — если кто-то ворвется в дом, он испугается и с криками убежит, когда увидит тебя с пистоле­том в руках. Пойдем. Надо проверить, все ли закрыто.

Я последовала за папой в его комнату и смотрела, как он закрывал выходящую в сад дверь и опускал шторы. Заперев окна на задвижки, папа пошел в наши с Ким комнаты, чтобы удостовериться, что обе двери и все окна там закрыты. То же было проделано наверху в гостиной и в комнатах прислуги.

— Мы не задержимся долго, дорогая, — сказала мама, целуя меня на прощание. Она выглядела так мило в своем цветном платье.

— А ты, — обратилась она к Ким, — будь умницей и ложись спать. Я сейчас выпущу Хангри сторожить дом. А Хауди ты держи с собой, Джоанна.

Хангри был настоящей дворняжкой, точной копией старого Еллера, но папа всегда утверждал, что это абиссинский охотник за горны­ми львами. Мне кажется, он думал, что от этого бедный Хангри будет выглядеть свирепым и экзотичным.

— Не беспокойся о том, как открыть нам ворота. Я взял с собой ключ, — сказал папа и поцеловал меня в лоб.

Родители захлопнули входную дверь и закрыли ее на замок снару­жи. Я слышала, как папа пытался надеть ключ на цепочку для ключей, потому что боялся потерять его. Он уже потерял один несколько месяцев назад, и этот ключ был последним.

— Пока, мамочка! Пока, папочка! — крикнула Кимми.

— Хорошо, детка, — сказала я, поворачиваясь к ней, — теперь тебе пора спать. — Ким колебалась. — Иди, иди. Сейчас я принесу тебе ананасовый сок. Моя девятилетняя сестренка очень любила пить ананасовый сок перед сном. Когда она попила, я уложила ее.

Расправив постель, я взяла книгу. Мне было видно, как Ким спит напротив меня.

— Ко мне, Хауди! — позвала я. Маленький белый пудель запрыгнул на кровать и свернулся клубочком у меня в ногах.

Время летело очень быстро. Вдруг я услышала шаги. Как будто мама с папой спустились вниз по лестнице, которая отделяла гости­ную от спальных комнат. Хауди вскочил и начал тихо рычать. Стук маминых каблуков замер около ее комнаты. Дверь резко открылась, затем захлопнулась. Отец будто остановился около своей двери, и она также резко открылась и захлопнулась. Кимми, напуганная, проснулась и стала тереть глаза.

— Ой, — пробормотала она, снова засыпая, — мама и папа уже пришли.

«Странно, — подумала я, — почему не было слышно, как откры­лись ворота?»

— Ну, замолчи, Хауди!

Маленький песик продолжал рычать на кровати. С улицы доно­сился бешеный лай Хангрц.

«Наверное, опять пришли коровы». Я встала с постели и пошла к отцу, чтобы пожелать ему спокойной ночи.

— Папа! — позвала я, открыв дверь. — Папа?

Комната была пуста. «Наверное, он в саду», — подумала я и загля­нула к маме. Ее тоже не было, хотя она никак не могла пройти мимо меня незаметно.

— Что-то здесь не так, — сказала я тихо, вдруг сильно испугав­шись. Я бегом вернулась в свою комнату и схватила пистолет. — Ко мне, Хауди!

Пес спрыгнул с кровати и последовал за мной. Он остановился в дверях, но затем, злобно рыча, вернулся назад, отказываясь идти даль­ше. Ким тихо хныкала во сне и беспокойно ворочалась под одеялом.

Я вышла в зал и поднялась наверх по ступенькам. Пистолет оття­гивал руку. Мертвящий, липкий холодок пробежал по моему телу. Какое-то зло наполнило все вокруг, и я начала дрожать. Входная дверь была широко открыта.

— Мам? Пап?

Тишина. Слышался только вой собаки снаружи. Я медленно по­дошла к двери и закрыла ее. Мягкий низкий смех начал эхом отда­ваться у меня в голове. Я никогда раньше не слышала такого смеха. Мое сердце наполнилось ужасом. Я села в кресло в углу комнаты и нацелила пистолет на дверь. Мои часы показывали 11:20.

Через тридцать пять минут к нашему двору подъехала машина. Мне было слышно, как выключился двигатель, открылись и закры­лись тяжелые металлические ворота. Я сидела в кресле и ждала, держа в руке нацеленный на дверь пистолет.

— Хангри, сейчас же перестань так шуметь! — закричал папа. — Здесь нет ни одной коровы, глупая собака!

Я слышала, как он доставал свой ключ.

Я подбежала к двери и открыла ее, все еще держа в руке пистолет.

— Что случилось? — воскликнул папа удивленно. — Кто-то пы­тался ворваться? С тобой все в порядке?

Мое сердце еще бешено колотилось, но я медленно и подробно рассказала о том, что произошло.

— Наверное, кто-то проник в дом, но потом, испугавшись, убежал,

— предположил папа, когда я закончила.

— Но ведь и я, и Ким слышали ваши шаги и хлопанье дверей! — запротестовала я. — И еще кто-то, смеялся надо мной!

— Просто сегодня вечером сильно разыгралось твое воображение,

— резко ответил отец, — выброси все из головы и спокойно ложись
спать. — Он закрыл дверь и пошел вниз.

Мой папа был американцем, и, несмотря на то, что уже вышла его первая радиопередача о чудесах «Внутреннего Святилища», он оста­вался прагматиком, когда встречал что-нибудь подобное в своем соб­ственном доме.

— Мама, я не выдумала это. Кто-то еще входил. Неужели вы ничего не чувствуете? — сказала я, тревожно смотря на нее.

Мама ничего не ответила и только крепко обняла меня.

Существо, которое появилось в нашем доме тем вечером, было не из приятных. Казалось, оно получило огромное удовольствие от того что напугало меня. Как-то ночью, через несколько дней после его появления, я вдруг резко проснулась. Рядом кто-то тихо стонал, словно от сильной боли. Мои глаза широко открылись: около кровати, пря­мо в воздухе, плавала нелепая голова со струящейся и засыхающей на шее кровью. Густые черные волосы и окладистая борода спутались и были измазаны в крови, рот чуть-чуть приоткрывался, чтобы испускать вздохи. Парализованная страхом, я тихо лежала, мои гла­за были прикованы к видению. Затем вздохи сменились мягким тихим смехом, и голова медленно исчезла.

В другие ночи я бродила по комнате и видела страшную, покрытую волосами руку, лежащую на моей подушке. В несколько секунд она исчезала, и снова раздавался тихий, медленный смех. За эти годы несколько горничных ушли с работы из нашего дома, а многие отказывались ночевать у нас, говоря, что кто-то наводит на них страх. Но почему-то это таинственное существо еще ни разу не яв­лялось маме и папе.

Конечно, у меня остались и более счастливые воспоминания о тех годах. Это путешествия к местным пирамидам, где можно было соби­рать наконечники стрел и различные камни. Это игры с маленькими котятами и возня с собаками в прекрасных зеленых садах, а также помощь маме по уходу за ее любимыми кустами гибискуса. Много солнечных дней мы с папой провели около бассейна, играя в шашки, и иногда он даже позволял мне выигрывать у него. Никогда мне не забыть и легкий мамин акцент, который был почти незаметен, когда она читала книги Шарлотты Уэбб или Стюарта Литтела, но стано­вился очень сильным при чтении южных сказок дядюшки Ремуса. Мама читала нам эти книги и не хотела, чтобы мы пропустили даже нескольких страниц, поэтому я училась уже на втором курсе коллед­жа, когда наконец-то узнала, кем был Брер Рэббит.

Еще помню чудесные занятия балетом. Но их пришлось прекра­тить, потому что я сломала ногу, когда отрабатывала прыжки в саду после вечерней репетиции. Мне было тогда семь лет.

Но лучше всего я помню монахинь. Строго одетые сестры из церк­ви Святого Сердца Марии приехали в Куэрнаваку, когда я переходила в третий класс. Безупречное поведение монахинь внушало доверие.

Они выглядели очень благородно среди панельных, сделанных в сти­ле античности, залов и мраморных колонн школы. Даже их реверан­сы при каждой встрече были исполнены какой-то святости.

Эти нежные и заботливые женщины делали все возможное, чтобы подготовить нас для жизни в обществе и обучения в колледже. Я теперь всегда буду сожалеть, что меня отправили учиться на год раньше, чем сестра Сара начала преподавать мировую литературу.

Глава 4

Поворотный момент

Летом 1963 года епископ Пайк и его семья провели месяц в Куэрнаваке. Мне тогда было четырнадцать лет.

Старший руководитель нашей церкви был болен, поэтому ответ­ственность за встречу епископа легла на папу — младшего руководи­теля церкви Святого Михаэля.

Наши семьи почувствовали большую симпатию друг к другу и провели почти весь месяц вместе. Я помню приятные вечера в нашем доме, когда епископ обсуждал с нами основную идею нескольких слож­ных книг, которые он писал, а отец подбирал к ним подходящие названия.

Епископ привез троих из своих детей. Конни, примерно на год старше меня, была привлекательной девочкой, стройной и очень попу­лярной у американских мальчишек, которые приехали домой на лет­ние каникулы. Двое сыновей епископа были типичными «детьми про­поведника». Мне казалось, что я не нравлюсь тринадцатилетнему Крису. Однажды он схватил меня за палец и очень сильно вывернул его. Семнадцатилетний Джим оказался более беспокойным. Он был смуглым и рассудительным на вид, но его спокойствие могло легко превратиться в неистовство, когда он напивался. Мне было трудно понять его драматические публичные вспышки. Я боялась его, но почему-то меня тянуло к нему. Я чувствовала в его сердце такой же, как и у меня, безответный зов о помощи. В последующие несколько лет я часто думала о нем.

В феврале 1966 года Джим умер. Он застрелился, находясь под действием наркотиков в одном из отелей Нью-Йорка. Его смерть и последующее за ней описание психического феномена в прессе стали поворотной точкой в моей жизни. Мое сердце забилось учащенно, когда я узнала, что епископ посещал специальные сеансы, где мог контактировать со своим умершим сыном. Значит, не только я знала о подобном феномене! Может, благодаря исследованиям епископа я смогла бы найти способ связаться с существами, окружающими меня?

Теперь я читала об оккультизме все, что удавалось найти. Во сне ко мне приходили странные видения. Я видела себя в различных телах и в разных местах, и какой-то голос в моем сознании говорил, что это воспоминания прошлых воплощений.

Я много думала о смерти и о покое, который она могла принести. Иногда я чувствовала, что мое тело — это тюрьма, в которую я была посажена по ошибке, и мне очень хотелось освободиться от него. Но я никогда бы не осмелилась покончить свою жизнь самоубийством. Чем глубже я изучала оккультизм, тем больше узнавала о реальном общении с духами. Не все они казались злыми. Я видела какие-то темные фигуры около своей кровати, слышала их мягкие, зовущие голоса. Они рассказывали мне, о чем думают многие люди.

В результате я почувствовала к большинству людей недоверие и неприязнь, переходящие в сильное презрение. Но все мои чувства были так замаскированы спокойствием и безмятежностью, что один старый испанский священник однажды назвал меня мистиком. По-настоящему довериться я могла только одному замечательному чело­веку — маленькой монахине из Мексики по имени Мать Вернардо. Ее присутствие очень успокаивало меня, а ее забота и дружеское от­ношение облегчили сильнейшую депрессию двух моих последних лет в старшей школе.

В течение этого времени школа перестала мне казаться чем-то скучным и принудительным. Раньше я переходила из класса в класс, потеряв всякий интерес к тому, что изучала. Я училась только пото­му, что от меня это требовали.

Позднее, когда я уже училась в старшей школе, мы стали обсуждать вопросы о колдовстве. Реально ли оно? Действительно ли существует? Большинство девочек скептически отнеслись к подобным вопросам.

— Это настоящее суеверие, — сказала одна из них.

— Просто глупости, — подтвердила другая.

— Вы уверены? — спросила я наконец, обеспокоенная таким неве­жеством. — На самом деле вокруг нас существует еще одно измере­ние, очень близко, даже ближе, чем мы думаем. В нем живут другие существа. Неужели вы думаете, что нет таких людей, которые могут видеть их и использовать их силу? Возможно даже, что некоторые из нас здесь этому и учатся, — добавила я мягко.

В классе наступила неприятная пауза. Потом монахиня, которая присматривала за классом, прокашлялась и отпустила нас на пере­мену.

— Подожди, Джоанна, — окликнула меня Терри, которая вышла чуть позже, — мне нужно спросить тебя. — Смогут ли эти силы, о которых ты говорила, помочь мне? Действительно ли они существуют?

— Что ты имеешь в виду, Терри? — спросила я.

— Ну, мне кажется, ты подумаешь, что это глупо, — она нервно засмеялась, — на прошлой неделе я поссорилась со своим парнем. Можешь ли ты помочь мне вернуть его?

Как раз за день до этого я прочитала о молодой английской де­вушке-ведьме, перед которой стояла та же проблема. Чтобы разре­шить ее, она совершила странный ритуал: одна, далеко в лесу, исполь­зуя две глиняные куклы, нарисованный магический круг, деревянный колышек и горячее еще сердце убитой овцы. Ритуал сопровождался мистическими заклинаниями. Хорошо это или плохо, но ее друг вер­нулся на той же неделе. Честно говоря, я всегда боялась колдовства, мне казалось, что это происки сатаны. Я читала о нем, как будто изучала материал по школьному предмету, но никогда не исследовала глубоко. Кроме того, множество ритуалов казались мне чем-то неле­пым и преувеличенным. Но если Терри требовался ритуал, потому что она потеряла надежду вернуть друга иным путем, то почему я должна мешать ей? Я в деталях описала ей весь ритуал. Мне достави­ло удовольствие видеть, как ее рот открылся от удивления, когда я сказала о сердце овцы. Она пообещала обязательно достать его.

Дата добавления: 2015-08-05