Закон больших чисел 13 страница

Чтобы обезопасить себя от неприятных неожиданностей, Демьян решил застраховаться в хрюпинском страховом обществе «Забота». Директор конторы, в целях экономии, предложил ему застраховать только самую ценную деталь организма (он имел в виду голос). Но наш певец, недолго сомневаясь, застраховал своё святое - шевелюру: от выпадения, перхоти и неудачной стрижки. С этого момента магазины косметики и салоны красоты Демьян посещал только в сопровождении эксперта «Заботы», специально выписанного из Столицы Отечества.

Одним из успехов хрюпинских певцов была постановка детского мюзикла «Заюшкина избушка». В «Избушке» Демьян блеснул всеми своими талантами: сыграл на гармони, прошёлся вдоль сцены вприсядку, потряхивая локонами и заячьими ушами, а также исполнил под фонограмму арию «как мне попасть в мою избушку». Критики отмечали, что приятное впечатление произвёл хор волков, марш медведей и балет куриц с цыплятами (семьи петуха). У медвежьего марша была уж до того навязчивая мелодия и бравый ритм, что однажды услышав, забыть его было невозможно. И по прошествии некоторого времени, когда мюзикл был прочно забыт, даже и исполнителями, «медведи» лихо маршировали по улицам Хрюпина под эту мелодию. Как правило, медведи возглавляли колонны трудящихся на праздничных шествиях и демонстрациях. Следом за ними шли участники городского клуба шашистов «Сокол», сотрудники и студенты из МутехмепегУ со своими канатами, разнородная дружина клуба ролевиков и оркестр Дедов Морозов.

В Хрюпине академическое исполнительство любили. Музыка оказывала на хрюпинцев благотворное влияние. Они посещали филармонические концерты не только с целью духовного усовершенствования, но и для общего оздоровления. В антракте «Заюшкиной избушки» две дамы, энтузиастки народной восточной медицины делились впечатлениями. «Чувствуете, - говорила одна из них, - как музыка гармонизирует организм, как она проникает в сердце, в гипофиз, в печень …». «Да, да, особенно в печень», - подтвердила вторая, пониже ростом и поярче накрашенная. Первая продолжила, возвышая голос: «Чувствуете ли Вы, как очищается кровеносная система, мысли, кишечник?». «Ах, особенно кишечник, - ответила её вторая, - особенно чувствую очищение кишечника, как я люблю музыку!».

Успех вдохновлял. Филармонические деятели решили замахнуться на классику, на «Тайный брак» Чимарозы . И поставили! Декорации (два подсвечника, три кресла, столик и канапе нашлись в приёмной администрации Хрюпина) позолотили и заштопали. На рояле расположили вазы с фруктами, букеты и статую Купидона. Из краеведческого музея и запасников театрального гардероба принесли костюмы для 27 исполнителей, солистов, хора и подтанцовки. Костюмы были слегка разных времён и стилей, но энтузиазм костюмеров и слабость освещения сделали чудо – наряды шелестели, ливреи блестели, фальшивые драгоценности сияли.

Поскольку оркестровой ямы в концертном зале не было предусмотрено, оркестр рассадили на лестницах и на балконе (а контрабас, вместе с контрабасистом, который не влезал никуда, расположился прямо на сцене, за ширмой). Контрабасист, вообще был очень полезным человеком в концертной жизни Хрюпина: он двигал рояли, выносил цветы гастролёрам, включал и включал свет, а в опере, принаряженный лакеем, всячески способствовал развитию сюжета.

Две пожилые старинные подруги сопрано Элина Митрофановна Невинная (94 кг, 164 см, 52 года) и меццо-сопрано Раиса Адольфовна Бескровная (92 кг., 172 см, 57 лет) в перьях и кружевах изображали юную Лизетту и её практически юную тётку Фидальму. Изображали вполне убедительно, нежно прижимаясь, друг к другу, гримасничая и заламывая руки. Их отца Джеронимо, богатого купца, желавшего, как всякий отец, выдать замуж двух своих дочерей, за знатных людей исполнял баритон лет 44-х, лохматый и энергичный, с немаленьким пивным животом (в обычной, не театральной, жизни – филармонический флейтист). Он носился по сцене, время от времени падая на канапе и диваны и исполнял на чистейшем русском языке арии о том, что родня «хочет его доконать», а его самого «сейчас кондрашка хватит (интересно, как это по-итальянски?). Ещё один хрюпинский кумир (но для дам постарше) – бас Вениамин Немытый вживался в образ настоящего графа, явившегося свататься к Лизетте. Он был невысок и нестроен, но томен и приятен, и каждый издаваемый им звук встречался восторженным «Ах» экзальтированных поклонниц. Его изображения продавались в Хрюпинске хуже, чем изображения Демьяна, поэтому после двух попыток их перестали печатать. Они тут же стали редкостью и поднялись в цене.

Итак, опера шла своим чередом. По сюжету графу настолько понравилась Каролина, что он возжелал жениться на ней без приданого (к величайшей радости отца). На радостях был исполнен весьма слаженный и энергичный дуэт. И всё бы сложилось отлично, если бы Каролина не была уже тайно обвенчана с небогатым и незнатным Паолино. За Паолино пел (а точнее улыбался со сцены барышням), разумеется, тенор Немудрый. Его имя большими буквами было напечатано на афишах для привлечения публики. Демьяну определённо нравилась эта роль. Он страстно обнимался с Каролиной, кокетничал с Лизеттой и всеми горничными из подтанцовки и хора, вставал на колени перед Фридальмой и укладывался ей на колени (по сюжету он должен был искать у неё помощи, а обнаруживалось, что она сама влюблена и не прочь выйти за него замуж). Лизетта и Фидальма, оскорблённые в лучших своих чувствах, замышляют «страшную месть» предателям и уговаривают Джеронимо заточить Каролину в монастырь. В этом месте, Каролина, для большей монументальности, взобравшись на скамеечку, исполняла арию, обличающую родственников «злых, как собаки». И, наконец, когда Каролина и Паолино решают бежать, их застают вместе и всё выясняется. Все счастливы (особенно постановщик и спонсор спектакля).

В день премьеры Демьян (и без того не особенно поющий) был простужен и не способен издавать никаких звуков вообще. Он шептал в микрофон и только играл свою роль с изяществом огородного пугала (стоял столбом посреди сцены, махал руками и кашлял). Это была первая капля в чашу терпения руководства филармонии.

Всехрюпинская популярность вскружила Демьяну голову. Он всё чаще пропускал репетиции, проводил ночь за ночью в увеселительных заведениях среднего пошиба (гордо именуемых клубами), терял форму и, наконец, был задержан народной дружиной и передан милиции за хулиганство. В тот вечер, Демьян Аполлонович, принарядившись Амуром (костюм из постановки «Орфей и Эвридика» и, прихватив из театра бутафорский арбалет, используемый в постановке про Жанну Д`Арк, он взобрался на дерево и угрожал оттуда гуляющим подросткам. Скрепя сердце (а возможно и с облегчением и скрытой радостью) директор филармонии Раиса Адольфовна Бескровная приказала его уволить. Но Демьян не сдался так просто. Он обжаловал её решение через суд и потребовал восстановить на рабочем месте. В суд он явился на нетвёрдых ногах, но с ясным умом и пламенные речи произносил вполне связно. Он обличал происки директората, требовал осудить произвол и утверждал, что был уволен без согласования с профсоюзом (заминка состояла только в том, что Хрюпинский соловей не мог точно сказать какого именно профсоюза – из профсоюза работников образования он вышел, а в профсоюз людей искусства ещё не вошёл). Раиса Адольфовна не осталась в долгу, и клеймила халтурщика и нарушителя дисциплины. Демьян парировал обвинения словами: «большому артисту не нужны репетиции, большому таланту не нужны учителя». Судебное заседание неуклонно эволюционировало в искусствоведческую дискуссию. Директор филармонии сообщила суду, что «его исполнительство не соответствует концепции развития нашей организации, не вписывается в просветительскую миссию» и, напоследок, припечатала: «его тембральные характеристики как певца неудовлетворительны». Возразить было нечего. Демьян был окончательно уволен, и ему было предложено освободить служебную квартиру. Заместитель директора потирал руки и приговаривал: «ничего, вот освободим жильё и настоящего тенора из консерватории заманим».

Демьян впал в депрессию. Будущее, как и в ранней юности, снова стало неясно. На одной из вечеринок он начал было исполнение зажигательного стриптиза (с чисто экспериментальной целью, чтобы узнать, каковы могут быть чаевые на этом поприще), но был замечен своим пожилым двоюродным дедом (который вместе с правнуками пришёл отметить свой очередной день рождения и сначала не поверил своим глазам, а потом ужаснулся). Рослые правнуки ухватили лоботряса за бока, и отконвоировали к дому. Озабоченные родственники, услышав новость и осознав её, не слишком долго думали, как поступить. Решение пришло быстро. Демьяну ещё не исполнилось 27 лет, и им живо интересовался военкомат (в тот год как раз отменили практически все отсрочки от службы в армии, даже для балетных танцоров и многодетных скрипачей). Поэтому родная тётка нашего героя Афина Петровна сходила в комиссариат, получила повестку и расписалась о получении вместо Демьяна. Двоюродные братья доставили своего знаменитого родственника (ещё не вполне проснувшегося и осознавшего наступившие перемены в жизни) на сборный пункт. Так он стал военнослужащим. Многочисленные знакомства семьи позволили ему остаться служить поблизости от Хрюпина. Но ему от того было не легче. Демьян долго рыдал, когда армейский цирюльник наводил ему зеркальный блеск на макушке. Утешала страдальца только одна мысль, что «утром ему выдадут автомат, и он пустит себе пулю в ухо». Но пришло утро, но оружие ему не дали, а лопату и приказ где копать. Потом ещё день, и ещё один … Автомат не выдавали, и Демьян наловчился вовремя просыпаться, делать зарядку и красить траву на газоне в нежный зелёный цвет. А после первого выбитого зуба его признали негодным к дальнейшей службе и отправили домой. Вернувшись к мирной жизни, он вспомнил былое и обратился с предложением руки и сердца (по алфавиту) ко всем своим бывшим знакомым и поклонницам. Но юные девы разъехались, нашли себе новых кумиров, растили младенцев … Демьяну оставалось только привычно размещать страстные призывы в Интернете и ждать ответа. После армейской терапии он более ничем не огорчал родственников: вёл жизнь тихую и незаметную. Демьян регулярно лечил зубы и желудок, аккуратно платил за квартиру, бросил курить и служил в офисе менеджером за вполне пристойную зарплату (как раз такую, чтобы не умереть от голода в рваных тапках, но и не забаловать).

Народное искусство

Гордостью и, можно сказать, символом Хрюпина был народный хор «Хрюпинские Зорюшки». Для репетиций хора и ансамбля народных инструментов в центре города был выстроен терем с резными крылечками, башенками и расписными наличниками. Из Москвы был выписан художественный руководитель (а по совместительству поэт-песенник) Арнольд Львович Деревянный. Руководил молодицами (средний возраст которых составлял 68,7 лет) вчерашний выпускник-заочник института культуры Георгий Григорьевич Граблин. Заняв ответственную, идеологически значимую должность (хор открывал собрания хрюпинской Думы исполнением гимна «Хрюпин, Хрюпин – город родной» , представлял регион на фестивалях, создавал патриотическое настроение в День Города) он не изменил своим студенческим привычкам: носил серьги кольцами, пёстрые шейные платки, бутоньерки, стрижку каре и красился в огненно рыжий цвет. Хористки и гармонисты поначалу дичились его и стеснялись рассказывать дома о репетициях, но через несколько месяцев попривыкли и даже начали жалеть своего непутёвого руководителя. Однако идиллия продолжалась недолго. Как-то раз ветеран хора Зинаида Митрофановна Чупоршнева заглянула в комнату своего внука, чтобы позвать его к ужину и застала его за просмотром весьма игривого фильма (если точнее, продвинутый школьник просматривал порнофильм «Первые уроки юного саксофониста»). Зинаида Митрофановна была поражена не самим фактом знакомства своего юного родственника с этим жанром киноиндустрии, она, не отрываясь, смотрела на экран телевизора, потому что в исполнителе главной роли она опознала директора хора. Это без сомнения был он, Георгий Григорьевич, – вежливый внук остановил фильм и вместе с бабкой тщательно (через очки и двойную лупу) осмотрел изображение на экране. Ошибки быть не могло. Зинаида Митрофановна, причитая, понесла новость и распечатки своим подружкам, а внук, немедленно разместил пикантные изображения на своей странице в Интернете. Из Интернета фотографии перепечатали в «Справедливый Хрюпин» - так руководитель хора получил известность, хотя и несколько сомнительную. Хуже всего было то, что фотография солисток хора (в девичьих вышитых сарафанах и кокошниках) с Георгием Григорьевичем на первом плане теперь вызывала в хрюпинских жителях не подъём патриотического чувства, а нервный смех. Проблему надо было решать, поэтому в недрах юридического отдела хрюпинского министерства культуры начали готовить уведомление об увольнении Г.Г. Граблина. Но доброжелатели из секретариата, своевременно предупредили деятеля искусства, и тот немедленно скрылся в поликлинике с больничным листом. Таким образом, с первой попытки уволить Граблина не удалось. Впрочем, он не слишком боялся увольнения, ведь при устройстве на работу он предусмотрительно (своей собственной рукой) вписал в контракт дополнительный пункт о том, что в случае увольнения работодатель должен выплатить ему 10 000 000 рублей, сумму вполне сопоставимую с годовым бюджетом подведомственного ему хора. И.О. директора Георгий Григорьевич назначил своего давнего институтского товарища Егора Котова. Во время затяжной болезни Георгия Григорьевича Котов и группа активистов регулярно собирались в директорском кабинете и обсуждали беспредел властей, никчёмность руководителей культуры (особенно министра) и способы противостояния «давлению сверху». Революционеры так надоели городскому начальству, что одним прекрасным утром милиционеры опечатали кабинет Граблина со всем имеющимся там имуществом (включая фирменные бланки и печати) до появления директора на работе. И вот тут-то случилось медицинское чудо. Георгий Григорьевич внезапно выздоровел, явился на работу в воскресенье, уведомил об этом министерство (в письменном виде), и издал два судьбоносных приказа: о беспрепятственном доступе Котова в рабочий кабинет и о запрете держать декоративных мышей в помещениях для репетиций. На совершение этих подвигов ушли все силы, и наутро в понедельник директор снова оказался на больничном. Руководители хрюпинской культуры, между тем, не теряли времени даром. За короткое время были внесены небольшие изменения в устав АО «Хрюпинские Зорюшки», отменяющие, например, выходное пособие в десять миллионов рублей. Поэтому когда Георгий Граблин излечился и явился на службу, чтобы написать заявление на отпуск, на творческий отпуск (всего четыре оплачиваемых в полном объёме месяца) и заявление об уходе по собственному желанию, он получил уведомление об увольнении от учредителей хора с наилучшими пожеланиями. Попытка отстаивать свои права в суде успехом не увенчалась, и через самое короткое время новый директор приступил к своим обязанностям.

Макар Иванович был не чужд общегородского культурного процесса. Он выучился виртуозно играть на жалейке по самоучителю и вступил в хрюпинскую художественную самодеятельность. Поначалу его планы были иными. Пленившись образами туманной Шотландии и зелёной Ирландии, он хотел освоить кельтскую арфу или, например, волынку, и славить любимый город на старинный возвышенный манер, но ни арфы, ни самоучителя игры на ней, в магазине культтоваров не нашёл и поэтому решил обратиться к славянским корням. Некоторое время Макар колебался, что предпочесть, горловое пение или колокола, но родители, опасаясь впечатлительности соседей, подарили ему жалейку на День Рождения, а по почте заказали ноты к ней. Когда Макар начал регулярно тренироваться в игре на жалейке, обнаружилось, что у его ближайших соседей имеются барабаны и фагот. Единственное, что огорчало Сидорова – жалейка использовалась композиторами реже, чем другие инструменты. Домристы, балалаечники и гармонисты шпарили свои партии непрерывно, а Макару только изредка (точнее один раз за концерт) доводилось исполнить соло. Поэтому он тихо дремал в последнем ряду, прислоняясь к балалайке, и его основной задачей было вовремя вскочить и прогудеть свою партию. Задача была не из лёгких, потому, что дирижёр оркестра тоже был энтузиастом-самоучкой и бывали случаи, когда оркестр сам по себе играл вполне романтический вальс (умеренно слаженно), а он дирижировал боевой марш и энергично притопывал на вторую и четвёртую долю. В такие моменты образованный ударник шипел ему сквозь зубы «смени сетку, дурень», после чего руководитель перестраивался, улыбался ещё шире и начинал размахивать руками и притопывать уже на раз-два-три, раз-два-три. Старожилы знали, что Сидоров просыпается и вступает вовремя в одном случае из четырёх. Если жалейка не вступала, оркестр останавливался и начинал играть сначала. Поэтому сельчанам удавалось послушать полюбившуюся песню неоднократно. Какова вероятность того, что соседи насладятся музыкой один раз, два, три, четыре, пять … раз. Впрочем, пять раз - это маловероятно, потому, что после того, как Макар не вступал три раза подряд, образованный ударник перебирался поближе к нему и за пять тактов до вступления поддавал соне хорошего пинка, Сидоров подскакивал, энергично дул в жалейку и оркестр доигрывал песню до победного конца.

Духовная жизнь Хрюпина

Отец Андриян с семьёй (семья – это три пожилые, худые, смуглые до черноты тётки Проскудия, Пульхерия и Епихария ) и небольшим багажом появился в городе в эпоху повсеместного возрождения духовности в любезном отечестве. С собой он привёз только небольшой, сделанный по специальному заказу переносной алтарь: иконы спасителя, богоматери, Николая-угодника – а по бокам, в специальных креплениях бутылочки с елеем и святой водой. Андриян не сразу понял, в чём состоит его жизненное предназначение. Родившись в семье служащих, он вёл обычную жизнь школьника, пионера и мелкого хулигана (как и все хрюпинские парни этого времени). После службы в армии, он учился в школе милиции и планировал юридическую карьеру. Но, проработав полгода в органах, Николай Юрьевич Пухов (это мирское имя отца Андрияна) сообразил, что для быстрой юридической карьеры ему не хватает высшего образования и семейной поддержки, и потому, оглядевшись и пораскинув мозгами, решил переориентироваться и начать карьеру духовную. Дела пошли на удивление хорошо и единственное, что его огорчало и тормозило карьерный рост – отсутствие профильного образования в семинарии. Всё же школа милиции дала неподходящие для священника знания и жизненный опыт. Но Андриян запланировал со временем окончить семинарию заочно или по сокращённой программе. Он не сомневался, что когда религиозное просвещение станет массовым и повсеместным, появятся и упрощённые формы получения высшего православного образования.

Итак, Андриян снял квартиру на Краснознамённой улице (которую через два года его усилиями переименовали в Воскресенскую) и начал свои труды. Он весьма эффектно начал духовное возрождение малой родины с приватизации кладбищенской земли. Начальное юридическое образование и природное обаяние духовного наставника хрюпинцев немало этому поспособствовали. За короткое время отец Андриян стал личным духовником и, можно сказать, близким другом многих работников хрюпинской мэрии. Он охотно освящал кабинеты и проходные в административном здании, открывал выставки и фестивали, благословлял спортсменов, отправлявшихся на соревнования, возглавлял жюри, в самой торжественной обстановке и совершенно безвозмездно крестил младенцев, появлявшихся в руководящих семьях. Ему нравилось за руку здороваться с начальниками департаментов и мэром (следует заметить, что с мэром они приятельствовали ещё с пионерских времён), нравилось получать приглашения на совещания хрюпинского районного министерства образования и культуры, давать интервью на хрюпинском телевидении. Отец Андриян часто, и с удовольствием участвовал в светских мероприятиях и охотно позировал с руководителями «Великого Отечества», «Могучего Отечества» и коммунистической партии. Только одно обстоятельство огорчало неутомимого пастыря – его духовное звание не позволяло ему посещать воскресные мероприятия хрюпинской элиты в сауне с шампанским, цыганами, медведями и легкомысленными барышнями.

На 23 февраля Андриян традиционно организовывал крестный ход для прославления защитников Отечества и благословления их ратных трудов. Солдаты срочники с иконами, хоругвями и портретами руководителей города и области в руках маршировали вокруг кладбища, с пением строевых песен и религиозных гимнов. Затем отличников благословляли и вручали специальные наградные молитвенники. В заключение церемонии Андриян благословлял вооружение защитников и распускал их по казармам, а со старшими офицерами отправлялся на банкет. Устройство банкетного зала на нулевом этаже хрюпинского кафедрального собора было вторым значительным деянием энергичного пастыря на ниве возрождения духовности.

Энергия отца Андрияна потрясала сограждан. За три с небольшим года он отстроил деревянную церковь, открыл воскресную школу и музей православной культуры, организовал хор, успешно выступающий на областных и региональных конкурсах, и начал сбор пожертвований на строительство каменной церкви (по мотивам церкви Покрова на Нерли). В газетах и на плакатах поместили призывы к хрюпинцам принести на строительство свой именной кирпич, а олигархам и руководителям города предлагалось купить именную сваю (и так, подписанную, с печатью, забить в грунт). Прихожане покупали сваи и кирпичи не слишком активно (многие работники мэрии по этому случаю вспомнили о своём конституционном праве свободы совести и склонности к атеизму), но дело шло, и через пять лет удалось возвести стены и колокольню. Возможно, древнерусские образцы архитектуры изучались архитекторами не слишком тщательно, а возможно дело было в нехватке стройматериалов, но колокольня оказалась чересчур высокой и объёмной по отношению к нижней части строения. Здание приобрело явное сходство с вантузом, и эта архитектурная находка несколько смущала заказчиков. Но отец Андриян надеялся, что когда барабан увенчают куполом, нелепое сходство исчезнет. Его упования оказались тщетными. Заказанный на оборонном заводе, золочёный купол был вдвое больше спроектированного (очевидно заводские инженеры переусердствовали в «благом деле») и церковь стала похожа на мечеть с минаретом. В полном отчаянии оштукатуренные стены выкрасили в нежнейший бирюзовый цвет и начали службы. Чаще всего прихожане просили прочитать акафист «неупиваемая чаша» «во избавление от греха пьянства».

К церкви прилегал немаленький участок городской земли, вполне пригодный для сельскохозяйственных работ (пожилые прихожанки под бдительным присмотром тёток Проскудии, Пульхерии и Епихарии, неустанно заботились о розарии и огороде). За церковной оградой кроме клумб и грядок поместились магазин церковных принадлежностей, газетный киоск РПЦ-Пресс (для торговли церковными газетами, журналами и прочей высокодуховной литературой), сарай для садового инвентаря, общественный туалет и детская площадка с качелями и песочницей. Кроме того, неподалёку от входа на невысоком постаменте был установлен баркас, плавая на котором легендарный Дед Мазай, описанный Некрасовым, спасал зайцев от наводнения. Потихоньку, не советуясь с чиновниками мэрии, Андриян переносил ограду церкви в сторону города на 50 сантиметров в год. И так, незаметно, мелкими шажками, он расширил свои владения на два метра. Рядом с калиткой на флагштоках были подняты флаги Любезного Отечества, Области, Города, ООН, рыбокомбината и красный флаг СССР. На государственные праздники над входом в церковь закрепляли флаги России – отец Андриян лично выхлопотал разрешение и у светского и духовного руководства. В помещении церкви кроме икон развесили портреты Премьер-министра и Президента, а также (чуть ниже) мэра и губернатора.

Андриян был экономным и осторожным пастырем. Вот, например, в его хоре на жалованье служили только трое певчих и регент. А, между тем, на конкурсах хор был весьма многочисленным и спевшимся. Объяснялся этот феномен просто. Андриян брал певчих с испытательным сроком два месяца, а к концу срока объявлял, что качество пения его не устраивает, певцов не слышно, а слышно безобразную фальшь, и, что хвалить создателя таким гнусным образом совершенно невозможно. Поэтому и зарплаты не будет. Затем он отправлялся с проповедью по школам и предприятиям, и без особого труда набирал новых певчих. На сэкономленные средства отец Андриян приобрёл новую, совершенно необходимую в церковном обиходе утварь – джип (преогромнейшая машина, выкрашенная в чёрные и оранжевые цвета, она напоминала Андрияну пчелу, носящую в улей нектар). На основе джипа была создана передвижная часовня, на которой неутомимый пастырь в сопровождении коллег и работников телевидения колесил по окрестным деревням. Он наезжал в дальние поселения по самым непроезжим дорогам, открывал иконную лавку, беседовал с паствой и собирал пожертвования. За несколько километров от очередной деревни, телевизионщики выдвигались вперёд, чтобы предупредить местное население о грядущей благодати и подготовить технику. Отец Андриян в это время закреплял на крыше джипа колоколенку со сверкающим куполом и под колокольный звон въезжал в село. Привлечённые невиданным зрелищем (районное руководство нечасто баловало селян развлечениями) жители стекались к автобусной остановке, и неутомимый священник начинал проповедовать. Он клеймил грешников, папистов – воров православных душ, мировой империализм и мздоимцев. Призывал к почитанию праведного руководства и рекламировал свой сайт в Интернете. Поселяне согласно кивали. Снятые киносюжеты через год смонтировали в документальный фильм «Истина рядом».

Андриян мечтал, чтобы часовни в хрюпинском районе стояли везде, где только может придти человеку в голову мысль о вечном (то есть повсюду). Его, например, очень радовала плавучая церковь (а по совместительству православный лекторий) – храм, выстроенный прямо на корабле. Менеджеры проекта предлагали прихожанам оригинальную услугу: крещение с одновременным обучением плаванию. А как-то раз Андрияну приснилась церковь – подводная лодка, колокольня которой под протяжный звон плывёт над водой. Лодка во сне пришвартовывалась к кораблям и другим подводным лодкам, а православные матросы проводили просветительскую миссию (этакое духовное пиратство). Андриян проснулся то ли в слезах умиления, то ли в холодном поту, от живости своего воображения.

В свой кабинет отец Андриян поставил три компьютера и подключил высокоскоростной Интернет. Нанятый программист (разумеется, воцерковлённый и с дипломом о высшем образовании) поддерживал сайт, на котором размещались новости церковной жизни Хрюпина, духовные стихи, проповеди и поучения самого Андрияна и классиков этого жанра, а также церковный календарь. На каждой службе Андриян призывал благословение на всех пользователей своего информационного канала и призывал верующих активнее его использовать. И они использовали. Просили здоровья, непьющего мужа, вразумления партнёров по бизнесу, справку о невиновности их Уганды, нового мэра и изгнания бесов из тестя. Не меньше 20 просьб в день. За небольшую плату он высылал верующим по электронной почте подходящие молитвы, принимал заказы на молитвы за здравие рБN (рабов Божьих N) и на заочное исполнение православных обрядов. Со временем он планировал выслушивать исповеди в Интернете и заочно давать отпущение грехов. В Хрюпине, по договору с оператором, рассылали прихожанам «молитву дня», биографию «святого дня» и «проповедь дня» - для тех, кто не успевал посетить службу, а также всем желающим и нежелающим. А для повышения доходности предприятии рассылали заодно астрологические прогнозы, благословения на отличное написание контрольных и экзаменов, гадание на картах Таро, по рунам и цитаты из египетской магии картуш. Единственному в Хрюпине мусульманину Ивану Деревянному напоминали о намазе через СМС и указывали направление на Мекку.

Отец Андриян уделял большое внимание контактам с системой народного среднего и профессионального образования. Он ратовал за введение в школах и училищах спецкурсов: история православной культуры, православная семья, православная военная подготовка, православное питание, православный образ жизни. Он настаивал на том, чтобы были организованы курсы повышения квалификации для учителей, ведущих эти спецкурсы, участвовал в группах составителей учебников. Сам он регулярно бывал в школах с лекциями по православному краеведению или в качестве почётного гостя на школьных мероприятиях. Он присутствовал на приёме в пионеры (простите, юные медвежата) и практиковал массовые крещения школьников младших классов на реке в жаркое летнее время.

В МУУ он организовал домовую церковь и одного из своих старых знакомых по милицейской школе, отца Митрофана, отрядил вести в ней службы. На этом сложном посту Митрофан проявлял чудеса гибкости и дипломатического такта. Однажды день проверки экзаменационных работ выпускников по математике совпал с Пасхой. Племянник отца Андрияна сдавал школьные экзамены как раз в тот год, и потому Митрофан не поленился посетить уставших учителей, морально их поддержал, благословил и сообщил о том, что проверка ЕГЭ дело настолько благое, что не является грехом их работа в великий праздник. А если это и грех, то весьма простительный, и он их заранее прощает. Однако на следующий год – когда все родственники благополучно поступили и учились – тот же Митрофан, и те же учителя разговаривали иначе. Пастырь клеймил грешников, призывал вспомнить о Страшном суде и каре, которая ждет тех, кто не почитает церковных праздников и грешит прямо рядом с домом всевышнего – часовней.

Дата добавления: 2015-08-05