Результаты ввода войск в ЧССР без предвидения и без благодати

Краткосрочный результат ввода войск в ЧССР был, безусловно, положительным для соцсистемы: почти в самом начале была пресечена попытка дестабилизации социалистического лагеря, не допущено ухудшение европейских и мировых геополитических позиций соцлагеря в целом и главным образом СССР.

В связи с этим нельзя согласиться с мнением тех, кто считает, что ввод войск ОВД в ЧССР нанес серьезный ущерб позициям СССР в мировой политике, осложнив отношения с Западом. Если бы это было так, то не было бы никакого детанта уже в начале 1970-х, всего через два-три года после чехословацких событий. В мировой политике, то есть борьбе, прочные позиции обеспечиваются примерным военно-стратегическим паритетом - наличием силы, а не холуйскими улыбками до ушей и готовностью соглашаться, подквакивать сильным и кланяться. Именно последние качества активно демонстрировали горбачевский СССР и постсоветская Россия, особенно в 1990-е годы. Результат - резкое, катастрофическое ослабление позиций на мировой арене, геополитическое поражение.

Именно жесткая позиция СССР, занятая во время чехословацкого кризиса, стала, как это ни парадоксально на первый взгляд, одним из факторов, приблизивших детант, то есть разрядку напряженности на уровне государств. На другом уровне - надгосударственном, наднациональном - под видом сближения с СССР с конца 1960-х годов начала реализовываться принципиально новая стратегия борьбы с соцлагерем - удушение в объятиях. Военная мощь и мастерство, проявленные СССР при вводе войск в ЧССР, были фактором, обусловившим как разрядку, так и этот поворот. В основе того и другого лежал страх, и здесь напрашивается аналогия с 1849-1850 годами, когда военная мощь, продемонстрированная Россией Николая I, которая осуществила ввод войск в Австро-Венгрию и спасла ее, подавив венгерское восстание, вызвала такой страх на Западе, прежде всего в Великобритании, что ответной реакцией стал самый настоящий крестовый поход Запада во главе с Великобританией против России - Крымская война.

Крестовый поход против СССР, начатый на рубеже 1960-1970-х годов наднациональными и во многом специально для этого похода и созданными структурами ('Трехсторонняя комиссия' и др.), был не военным, а прежде всего информационно-экономическим - брежневский СССР стоял на неизмеримо более прочном фундаменте, чем николаевская Россия, - на сталинском, а потому ни военным путем, ни с помощью изматывающей гонки вооружений победить его было невозможно. Отсюда - выбор Запада в пользу информационно-экономического удушения в объятиях. Этот крестовый поход, как и Крымская война, увенчался победой Запада, но далеко не сразу, а спустя два десятилетия. И какую-то свою роль сыграли в этом долгосрочные последствия ввода войск в Чехословакию - те последствия, результаты которых в полной мере стали проявляться с конца 1970-х годов, совпав с усилением западного наступления, с одной стороны, и нарастанием структурного кризиса в СССР (в 1980-е горбачевщина превратит его в системный) - с другой.

Главные негативные последствия ввода войск в ЧССР касались не наших отношений с Западом, а ситуации в мировом коммунистическом и - более широко - в левом движении и в Восточной Европе, прежде всего в Чехословакии, где среди населения стали активно распространяться антисоциалистические и антирусские настроения, и в принципе чехословаков можно понять. В этом плане ввод войск ОВД в ЧССР был пирровой победой.

Прежде всего он привел к двойному обострению, если не двойному расколу - между частью мирового левого и МКД, с одной стороны, и расколу внутри самого МКД (из 88 компартий мира только 10 безоговорочно поддержали действия ОВД) - с другой. Если ХХ съезд КПСС стал фактором раскола, упрощенно говоря, между европейской и азиатской частями МКД, то чехословацкие события раскололи уже европейский сегмент МКД. Еврокоммунизм французской, итальянской и испанской компартий 1970-х годов - это ответ и на внутрикапиталистические изменения, и на межсистемные отношения (детант), и на ввод войск в Чехословакию. Еще в июле - начале августа 1968 года руководители компартий Франции (Вальдек Роше), Италии (Луиджи Лонго), Испании (Сантьяго Каррильо) предупредили советское руководство о недопустимости силового решения, о том, сколь негативными могут быть последствия.

После августа-68 среди западных левых интеллектуалов - традиционного внутрикапиталистического союзника СССР по таким вопросам, как критика империализма, борьба за мир и т.п., - стал активно распространяться антисоветизм. Именно левые интеллектуалы, многие из которых в 1970-1980-е годы либо поправели, либо просто перешли в правый лагерь, стали активно создавать образ СССР как обычной империалистической державы. После 1968 года СССР в глазах многих, если не большинства, левых окончательно утратил ореол революционности и антисистемности, окончательно перестал быть воплощением царства свободы, справедливости и социальных экспериментов, чему способствовали и внутренние социальные (квазиклассовые) изменения в самом Советском Союзе.

Если до миттельшпиля 1956-1968 годов СССР в лице компартий и левого движения активно присутствовал во внутренних политических играх Запада (о 1920-х - начале 1950-х годов я уже и не говорю), то после 1968 года он оказался почти вытолкнут из этой зоны, превратился главным образом во внешнюю силу. В немалой степени этому способствовал и послевоенный экономический подъем на Западе в 1945-1968/1973 годах - 'славное тридцатилетие', совпавшее с повышательной волной кондратьевского цикла. К тому же СССР утратил системно-революционные антиимпериалистические характеристики и превратился (даже в глазах левых) не только в противника 'социализма с человеческим лицом', но и в геополитического противника Запада, каким была царская Россия. В связи с этим быстро вспомнили о социокультурном, религиозно-цивилизационном отличии России от Запада.

Это была та благоприятная почва, в которой хорошо проросли семена, брошенные 'ударниками' холодной войны по обе стороны океана - от 'империи зла' Рональда Рейгана и успешной провокации ЦРУ с корейским 'Боингом' до 'Архипелага ГУЛАГ' Александра Солженицына. Ну а ввод советских войск в Афганистан, куда дряхлое полуадекватное руководство СССР ловко заманили англосаксы (не исключено, что во взаимодействии с агентами влияния на самом верху советской властной пирамиды), стал последним мазком, завершившим новый образ СССР как реинкарнации Российской империи. Весьма показательный факт: по воспоминаниям сотрудников советской разведки, в 1970-е годы, по сути, прекратилось сотрудничество с ней западных людей по идейным соображениям - теперь только на основе денег или шантажа.

По инерции период 1968-1975 (или даже 1968-1979) годов еще был продолжением советских внешнеполитических успехов предыдущего периода. В начале 1970-х годов Запад пошел на детант, причем по многим пунктам на советских условиях. 1975 год стал триумфом - как оказалось, последним - советской внешней политики и дипломатии. Была одержана победа над США во Вьетнаме, а на Хельсинкском совещании Запад (США), по сути, признал ялтинскую систему, то есть мировое устройство послевоенной эпохи. По иронии Истории - сова Минервы вылетает в сумерки - произошло это под самый занавес послевоенной эпохи: 1975 год стал последним годом послевоенной эпохи, конец которой растянулся на семь лет - между Прагой и Хельсинки. Начиналась новая эпоха, в которой, как оказалось, ни ялтинской системе, ни СССР места не было.

Советское руководство - продукт послевоенного времени - не уловило начала новой эпохи, продолжая по инерции и по старинке курс второй половины 1960-х - первой половины 1970-х годов.

А тем временем Запад, прежде всего США, испытав болезненный шок неудач и поражений ('студенческая революция' 1968-1970 годов, нарастающие экономические и политические трудности, военно-политическое поражение во Вьетнаме), начал перестройку.

В отличие от советской перестройки западная удалась. К власти пришла молодая и хищная фракция мирового капиталистического класса - корпоратократия, в политической и интеллектуальной обслуге которой было немало бывших (разочаровавшихся) левых, ненавидевших коммунизм, СССР и все с ним связанное так, как могут ненавидеть только ренегаты.

Корпоратократия разгромила Советский Союз за три пятилетки: в 1975-1980 годах она провела активную психинформподготовку, в 1981-1985 годах устроила новый виток холодной войны. Последний, хотя во многих отношениях был имитацией и блефом, настолько напряг США, что они чуть не рухнули в 1987 году, но СССР не мог использовать представившегося случая - прозападная горбачевская команда считала себя заранее проигравшей. Ну а в 1986-1990 годах был осуществлен разгром СССР при самом активном участии номенклатурно-интеллектуальной колонны, которая начала формироваться с середины 1950-х, а закончила в 1968-1973 годах, то есть во время чехословацких событий и медового месяца детанта.

'Пражская весна' и ее финал в августе 1968 года стали важным этапом в окончательной кристаллизации антисоветского сегмента в самом советском обществе, и это тоже один из косвенных результатов чехословацких событий. Они действительно оказали серьезное влияние на соцлагерь и на ситуацию в СССР. Причем типологически внутренние результаты похожи на внешние: укрепление системы в краткосрочной перспективе, как и ослабление в средне- и долгосрочной перспективе (консолидация либеральной фракции номенклатуры, стремящейся к превращению в квазикласс (квазибуржуазию), либеральной (прозападной) интеллигенции, стремящейся превратиться в культур- и медиабуржуазию, привели к росту антисоветизма в этой социальной среде, что, естественно, не усиливало позиции СССР в борьбе на мировой арене).

Сразу же после чехословацких событий либеральные (по сути - прозападные) тона в идейно-художественной жизни СССР были приглушены. Были сделаны попытки уйти от огульного очернения Сталина и сталинской эпохи в духе примитивного хрущевского доклада на ХХ съезде. Либералы, естественно, расценили это как попытку реабилитации Сталина - плохо понимая собственную страну и суть строя, от которого кормились, они не поняли, что брежневский режим намного дальше ушел от сталинизма, чем хрущевский, и что ни о какой реставрации сталинизма речи быть не может.

В феврале-марте 1969 года журнал 'Коммунист' печатает статьи о Сталине, где ему воздается должное как выдающемуся руководителю, где критикуется очернение сталинского периода истории СССР. В декабре 1969 года 'Правда' публикует статью к 90-летию со дня рождения Сталина. Меняется руководство некоторых литературно-художественных и публицистических изданий. Несколько жестче становится цензура, наиболее конъюнктурные 'либералы' навостряют лыжи в противоположный лагерь, ссучиваются или как минимум начинают 'колебаться с курсом партии'.

Во время горбачевщины они дружно побегут назад и без всяких колебаний станут трубадурами сначала 'демократического социализма', а затем - с 1993 года - антидемократического криминального капитализма.

В конце 1969 года в журнале 'Октябрь' публикуется ненавидимый совлибералами роман 'Чего же ты хочешь?' Всеволода Кочетова. Роман о том, как западные спецслужбы ведут психологическую (психоментальную) обработку советской интеллигенции, по сути, разлагают ее, превращают в антисистемный элемент: 'Разложение, подпиливание идеологических, моральных устоев советского общества - вот на что в Лондоне <...> решили потратить несколько десятков фунтов стерлингов'. Роман Кочетова был навеян событиями в ЧССР. Автор увидел в СССР ряд тенденций, которые обнажила в чехословацком обществе 'Пражская весна'.

Совлибералы обвинили Кочетова в конструировании образа врага, в антизападничестве, в сталинизме, в призывах к повторению 1937 года (что, конечно же, не соответствовало содержанию романа). Но ведь именно о необходимости разложения морально-идеологических и культурно-психологических устоев советского общества, и прежде всего его верхушки, постоянно говорили с конца 1940-х - начала 1950-х годов западные спецы по информационно-психологической войне - говорили и делали, а Кочетов показал, как это делалось, ему бы только к Лондону добавить Вашингтон и многократно увеличить сумму. Кстати, после окончания холодной войны наши бывшие противники откровенно признавали, какие огромные суммы были потрачены на подрыв советского общества и как все это окупилось после 1991 года. Так что прав оказался Кочетов, причем не только в этом, но и во многом другом.

Всеволод Кочетов верно обратил внимание на две вещи и предсказал развитие событий - обуржуазивание компартий Запада, прежде всего итальянской, и использование детанта в качестве убаюкивающего средства противниками СССР на мировой арене. И действительно, разрядка нужна была Западу, прежде всего США, - и западные лидеры впоследствии прямо об этом говорили - в качестве, во-первых, передышки в результате тяжело складывающейся для наиболее развитых стран Запада ситуации конца 1960-х - первой половины 1970-х годов; во-вторых, в качестве отвлекающего, расслабляющего маневра, акции прикрытия для подготовки решающего удара - эдакого НЭПа в мировом масштабе, когда в качестве большевиков выступает мировой капиталистический класс, а сами большевики (СССР) - в качестве русского крестьянства 1920-х годов.

Пройдет всего лишь несколько лет, и детантных 'добрых следователей' Ричарда Никсона, Джеральда Форда и Джимми Картера сменит 'злой следователь' Рональд Рейган, который и околпачит Горбачева и его команду с их же помощью, а возможно, и желанием. Стыковка в космосе кораблей 'Союз' и 'Аполлон' была тем, что Александр Галич называл 'это, рыжий, все на публику'.

В качестве символа гораздо ближе к сути дела была хоккейная серия СССР-Канада 1972 года, которую СССР проиграл (четыре поражения, три победы, одна ничья при соотношении забитых и пропущенных шайб 32:31 в нашу пользу). Особенно символично то, что победную шайбу североамериканцы забросили на последней минуте последнего матча серии, ну прямо ситуация осени 1987 года, когда, казалось, США летят в экономическую пропасть, куда столкнула их 'рейганомика' с ее 'военным кейнсианством', и им уже не выбраться.

Чехословацкие события были пробным камнем двойного назначения: прощупать СССР, его новое - послехрущевское и послекарибское - руководство на прочность и, если получится, отбить Чехословакию; если не получится, то спровоцировать СССР на ввод войск и заложить бомбу замедленного действия по методе операции 'Раскол'. Сработал второй вариант, и, к сожалению, целостные и долгосрочные уроки из чехословацких событий советское руководство не сделало. Их сделал писатель Кочетов, который с учетом осмысления чехословацких событий и по их следам представил картину состояния советской интеллигенции (Кочетов, разумеется, по цензурным соображениям не мог показать зашедший еще дальше процесс разложения советской верхушки, номенклатуры) и дал оценку опасных для существования советского общества тенденций.

Отношение к роману 'Чего же ты хочешь?' зависит, помимо прочего, и от отношения к тому, что произошло в 1991 году и после. Если считать постсоветский социум обществом свободы (с лицом Ельцина), справедливости (с лицом Чубайса) и либеральной демократии (с лицом Жириновского), то роман Кочетова - нечто фальшивое и ходульное. Если же это общество-катастрофа, появление которого обусловлено теми процессами, симптомы которых еще в конце 1960-х годов разглядел Кочетов, то перед нами выдающийся социально-политический роман-предостережение, автор которого занимает четкую моральную позицию. Впрочем, для нас в данном случае важно другое - тот факт, что чехословацкие события стали палантиром, в котором те, кто хотел, разглядели кое-что из будущего.

В то же время ни Кочетов, ни другая часть державного лагеря - 'русисты-почвенники' - не смогли предложить реальной альтернативы разложению комстроя и перспективе конвергенции, то есть обуржуазивания, о чем мечтала часть номенклатуры. Разумеется, они не могли это делать по цензурным соображениям - пришлось бы открыто признать факт разложения, гниения советского общества, а как известно, рыба гниет с головы. Однако мемуары показывают, что и в их подцензурных работах и разговорах такая альтернатива не просматривается. В этом плане события в ЧССР выявили острую проблему развития социализма: неспособность как властей, так и сторонников социализма сформулировать интеллектуальную и социальную альтернативу 'либерализации', которая в условиях существования двух систем в перспективе означала обуржуазивание.

Детант способствовал оживлению либеральных тенденций.

А после 1975 года с подписанием в Хельсинки соглашений по 'третьей корзине' и по мере все большего превращения номенклатуры в квазикласс (реальная социально-экономическая либерализация в виде так называемых брежневских коррупции и застоя при формально нелиберальном курсе в сферах идеологии и искусства) в стране под ковром заработали те механизмы, на которые рассчитывали (для всего соцлагеря) кукловоды 'Пражской весны'. 'Подпиливание идеологических, моральных устоев', о котором писал Кочетов, на рубеже 1970-1980-х годов уже совсем не было секретом и даже получило отражение в литературе (например, повести Юрия Полякова об армии и, что еще важнее, о комсомоле, темпы разложения которого, похоже, обгоняли темпы разложения КПСС и КГБ).

Дата добавления: 2015-07-20