События в ЧССР и 'змеиный глас' Запада

На Западе за событиями в ЧССР с самого начала наблюдали с большой заинтересованностью. Еще не успело смениться руководство КПЧ на январском пленуме 1968 года, а в английской прессе появились статьи, в которых прогнозировались антисоветские выступления в СМИ. Откуда такая осведомленность?

От англичан не отставали немцы и французы: в феврале канцлер ФРГ Курт Кизингер заговорил о возможности экономической помощи возглавляемой новым руководством ЧССР, что встретило полное одобрение президента Франции Шарля де Голля. В апреле 1968 года во Франции было принято решение широко отметить 50-летие образования Чехословакии в связи с развитием ситуации в ЧССР. Поспешил отметиться и русофоб Збигнев Бжезинский, который предсказал - и в принципе не ошибся - влияние изменений в ЧССР на другие страны соцлагеря. Аналогичную мысль в июле 1968 года высказал министр иностранных дел Франции Мишель Дебре. Это значит, что руководство западных стран с самого начала рассматривало чехословацкие события как фактор, воздействующий на всю мировую социалистическую систему, как средство ее (и прежде всего СССР) прямого и/или косвенного ослабления.

Западные европейцы не уставали нахваливать чехов и словаков за их 'демократическую зрелость', а группа американских сенаторов вообще предложила вернуть Чехословакии ее золотой запас, оказать экономическую помощь и улучшить условия торговли. Однако европейскими руководителями высказывались и другие весьма интересные и показательные точки зрения, наглядно демонстрирующие реальные планы по поводу ЧССР и соцлагеря в целом. Так, канцлер Австрии Йозеф Клаус рекомендовал президенту США Линдону Джонсону не оказывать экономическую помощь ЧССР, так как нынешнее правительство ЧССР не справится с экономическими трудностями и ему на смену придет новое, еще более приемлемое для Запада, а вот тогда-то и следует протянуть руку помощи. Этот совет дорогого стоит. Во-первых, он с ясностью свидетельствует о том, что для значительной части западной верхушки власть Дубчека-Свободы, несмотря на все их реформы и 'социализм с человеческим лицом', не была вполне приемлемой, поскольку была недостаточно антисоветской и антикоммунистической и оставляла Чехословакию в соцлагере. Не демократические реформы и не 'человеческое лицо' интересовали Запад, а антисоветская и антикоммунистическая направленность политики ЧССР, возможный выход из ОВД и т.д.

Во-вторых, политика определенных кругов на Западе по отношению к ЧССР строилась на расчете весьма вероятной смены правительства на более прозападное. С ним-то и собирались работать над дальнейшим расшатыванием соцлагеря. ЧССР в этом плане отводилась роль первой доминошной косточки, падение которой должно было завалить весь ряд. Весьма интересен и показателен вывод, прозвучавший на заседании консультативного комитета Европейского совета, которое состоялось в Страсбурге уже после ввода войск ОВД в ЧССР. Там было заявлено, что ввод войск и сложившаяся в результате ситуация сломали восточноевропейскую стратегию совета, поскольку предполагалось, что именно Чехословакия станет главным посредником в отношениях между Западной и Восточной Европой. По сути, речь идет о том, что именно стремительно розовеющей Чехословакии отводилась роль плацдарма для проникновения Запада в соцлагерь. Планы сорвались, и расширение контактов Западной Европой (прежде всего ФРГ) с СССР пошло на советских условиях.

Разумеется, попытка начать развал соцлагеря с помощью чехословацкого 'клина', рассекающего Восточную Европу почти посередине и выводящего к советской границе, - это программа-максимум. Когда-то Константин Леонтьев заметил, что чехи - это то оружие, которое славяне отбили у Запада и против него же направили. Программа-максимум была ориентирована на то, чтобы направить это 'оружие' вспять - против славян, против СССР, против русских. Программа-минимум была ориентирована на достижение той же цели, только более 'мягким' образом и более длинным путем. Запад надеялся спровоцировать СССР на ввод войск со всеми вытекающими последствиями для СССР, соцлагеря и мирового коммунистического движения. Но для этого нужно было, с одной стороны, обострять ситуацию в самой Чехословакии, а с другой - всячески показывать Советскому Союзу, что в случае военной интервенции Запад, и прежде всего США, пальцем не пошевельнут, поскольку речь идет о традиционной зоне советского влияния и советских интересов.

США внешне вели себя весьма сдержанно. С самого начала активно выражая общую симпатию изменениям в ЧССР, особенно во встречах с представителями этой страны, американские политики давали понять советской стороне, что Восточная Европа - это сфера интересов СССР, а потому этот регион не станет причиной для столкновения двух сверхдержав. Официально такая позиция была зафиксирована в начале мая 1968 года на конференции Американской ассамблеи.

По мере обострения ситуации в ЧССР позиция невмешательства США в случае силового решения чехословацкой проблемы подчеркивалась все настойчивее. Между

25 июля и 5 августа американские официальные лица и политики как по команде делают ряд заявлений, смысл которых - невмешательство США в советско-чехословацкие отношения, поскольку это внутренние дела этих стран. Показательно, что американские заявления такого рода активно зазвучали еще до того, как был решен вопрос о вводе войск. Нельзя не согласиться с Игорем Орликом, который заметил: 'До решения о вводе войск в Чехословакию было еще далеко, а в западных столицах уже заявляли о своем невмешательстве в случае военной акции против Праги'.

В своем выступлении 27 июля Ричард Никсон заявил, что улучшение отношений с СССР необходимо, несмотря ни на что, и что именно такой курс он будет проводить в случае избрания его президентом. Так оно и произошло: советская интервенция в ЧССР не помешала США пойти в 1971-1972 годах на детант с СССР. Уже в августе 1968 года, когда советские танки шли по Праге, госсекретарь США Дин Раск выступал с речью, в которой говорил о прогрессе в советско-американских отношениях.

Существует вполне достоверная информация о том, что на вопрос Брежнева о том, признают ли США ялтинские договоренности, президент Джонсон ответил, что в отношении Румынии и ЧССР - полностью, то есть эти страны считались зоной, находящейся под контролем СССР. Поэтому Брежнев мог сказать чехословацким товарищам: 'Война из-за вас не начнется', - хотя до конца не был в этом уверен.

Неудивительно, что американский исследователь Иржи Валента с горечью заключил, что именно хорошо разрекламированная американцами политика невмешательства, которую Валента характеризует как политику безразличия, поощрила интервенционистский выбор СССР: 'Если бы США не рекламировали своей политики невмешательства, то вторжения могло бы не быть'.

Наивный Валента! Во-первых, ОВД ввел бы свои войска в любом случае (вспомним слова Гречко, и американцы это хорошо понимали), тем более что Америка увязла во Вьетнаме и летом 1968 года еще не успела прийти в себя от шока, связанного с вьетнамским наступлением 'Тет'. Я уже не говорю об экономических трудностях США в этом году, когда, как верно отметил Александр Саломатин, США проиграли экономическое соревнование с СССР и были вынуждены пойти на экономический симбиоз с Китаем и на политический детант с СССР. Во-вторых, США для того и рекламировали свое невмешательство, чтобы ввод войск состоялся (политический вариант 'стратегии непрямых действий').

Американцы могли бы просто сдержанно молчать, как это приличествует в таких случаях великой державе, но нет же, поспешили с громкими заявлениями, когда вопрос о вводе войск еще не стоял на повестке дня советского руководства. Первыми о такой возможности заговорили руководители именно западных стран. Какая трогательная 'забота' о советских интересах!

Но зато когда войска были введены, Запад использовал этот повод по полной программе. И правые, и левые закричали о 'советском империализме', а Госдеп США даже разработал специнструкцию для посольств США, в которой указывалось, как те должны использовать различные международные встречи (конференции и т.д.) для развертывания кампании дискредитации СССР. Еще больше старались европейские левые. На долгие годы ввод войск в Чехословакию стал одним из важнейших пунктов в стандартных обвинениях СССР в империализме.

Одно дело - декларации о невмешательстве в зону чужих интересов, другое дело - реальность холодной войны, тайные сражения которой велись именно в таких зонах. Восточная Европа была одной из важнейших досок мировых шахмат холодной войны с самого ее начала. Чехословацкие события следует рассматривать в контексте растянувшейся на четыре десятилетия восточноевропейской партии Запада против СССР. Именно этот контекст позволяет лучше понять суть 'Пражской весны', ее значение и роль в холодной войне, ее результаты различной срочности для развития мировой соцсистемы и крушения последней в конце 1980-х годов.

События в ЧССР занимают ключевое место в многоходовке, затеянной в конце 1940-х годов Западом и рассчитанной на многолетнюю - на несколько десятилетий - перспективу. Многоходовке, завершившейся победой Запада в глобальной психоисторической ('психоментальной' - Айзек Азимов) войне.

Дебютом восточноевропейской партии западных спецслужб можно считать операцию 'Сплит' (Split - 'Раскол', 'Расцепляющий фактор') 1948-1950 годов. Главной задачей операции было скомпрометировать СССР и местные компартии в глазах восточноевропейцев, в массе своей приветствовавших Красную армию как освободительницу от фашизма и его местных союзников и агентов. Суть операции заключалась в следующем. После окончания войны в руководстве восточноевропейских компартий было два крыла, которые на Западе характеризовали как 'сталинистов' (сторонники жесткого, репрессивного курса) и 'националистов' (сторонники более мягкого курса, учитывающего к тому же национальные особенности).

Многие американские политики считали необходимым поддержать 'националистов'. Иной была позиция шефа ЦРУ Аллена Даллеса. Он полагал, что 'мягкие' коммунисты могут сделать коммунизм, особенно по контрасту с фашизмом, более или менее приемлемым для основной массы населения. Отсюда вывод: 'националисты' должны быть уничтожены, причем руками самих же коммунистов и СССР, руководящие позиции должны занять 'сталинисты'.

В результате восточноевропейский коммунизм стартует со 'сталинистским лицом', что породит сопротивление ему, заложит под него бомбу замедленного действия и подорвет доверие к СССР.

Реализацией этого плана и стала жестокая и кровавая операция Split: были сфабрикованы документы о том, что часть руководства восточноевропейских компартий активно сотрудничает с английской разведкой и ЦРУ. Речь, конечно же, шла об умеренных 'националистах', в частности о генсеке КПЧ Рудольфе Сланском, министре внутренних дел Венгрии Ласло Райке, заместителе премьер-министра Болгарии Тайчо Костове, генеральном секретаре польской компартии Владиславе Гомулке и, естественно, их окружении.

Эти документы были подброшены советской разведке с помощью предложившего свои услуги американской разведке полковника польской службы безопасности Йозефа Святло (кстати, именно он впоследствии арестовывал Гомулку) и косвенно - через бывшего американского дипломата, двойного агента Ноэля Хэвилэнда Филда. Сталин поверил, и по Восточной Европе прокатилась волна репрессий, большая часть арестованных и судимых были расстреляны (хотя имелись и исключения, например Гомулка, который был выпущен из тюрьмы и возглавил Польшу в 1956 году). Как отмечает Эдуард Макаревич, автор предисловия к исследованию Стивена Стюарта 'Операция 'Раскол', 'жестокие репрессии смели со сцены в странах Восточной Европы тех коммунистических лидеров, которые могли бы строить свой социализм, социализм с венгерским, чехословацким, болгарским или польским лицом. Но получилось так, что везде строился сталинский социализм. Что потом и привело сначала к волнениям познаньских рабочих в Польше в 1956 году, а потом, в конце 70-х, - к движению 'Солидарность', к восстанию в Венгрии в 1956 году, к 'бархатной' революции в Чехословакии в 1968 году'. Восточная Европа на какое-то время превратилась в приложение к СССР, в площадку для жестоких игр тайных полиций, что и вызвало отдачу в 1956 и 1968 годах.

Если 'Раскол' был дебютом в игре американских и английских спецслужб в Восточной Европе, то миттельшпиль начался венгерскими событиями 1956 года, а закончился Чехословакией-68. Это двенадцатилетие сыграло огромную долгосрочную роль в подрыве позиций СССР в Восточной Европе, в расколе мирового коммунистического движения (МКД), в занятии многими левыми на Западе антисоветских и/или антикоммунистических позиций. Ни в 1956 году в Венгрии, ни в 1968 году в Чехословакии Запад не достиг тех непосредственных политических задач, которые ставил: Венгрия и ЧССР остались внутри соцлагеря, Организации Варшавского договора (ОВД), контрреволюция была разгромлена, вслед за событиями наступила политическая стабилизация. Однако с точки зрения психоисторической - а холодная война была прежде всего войной психоисторической, 'психоментальной' и именно как таковая была выиграна Западом - связка событий 'Будапешт-56 - Прага-68' сыграла значительную роль в успехе Запада.

Разумеется, это выявилось в среднесрочной и особенно долгосрочной перспективе. Но психоисторическая война и есть долгосрочная война, и успехи в ней, как правило, могут быть только долгосрочными, поскольку цели и мишени в этой войне - не живые люди, а социальные группы (прежде всего интеллектуалы), кластеры массового сознания. В этом плане холодная (глобальная психоисторическая) война больше похожа даже не на шахматы, а на японскую стратегическую игру го. Этот долгосрочный системный характер холодной войны как самой настоящей войны так и не был понят советским руководством - не случайно у нас холодная война писалась в кавычках и с маленькой буквы (в настоящее время, правда, исчезли кавычки), а на Западе - с прописной и без кавычек. Боролись с угрозой 'горячей' войны и собственным пацифизмом помогали противнику разгромить себя в холодной войне.

Для Запада холодная война вообще и в Восточной Европе в частности не имела сроков - она должна была вестись до уничтожения СССР (а по сути - России, то есть холодная война продолжается и сегодня). Суть холодной войны очень хорошо видна по операции (и стратегии) 'Лиотэ', запущенной в 1950-е годы без определения срока окончания. Луи-Жубер-Гонзальв Лиотэ - французский маршал, служивший в колониальном Алжире. Когда его утомила жара, он приказал насадить деревья, чтобы обеспечить тень. Когда ему сказали, что деревья вырастут лет эдак через пятьдесят, Лиотэ ответил, что именно поэтому начинать следует тотчас.

Целью операции 'Лиотэ' были поиск и использование уязвимых мест и противоречий в руководстве СССР и других соцстран, целенаправленное воздействие на выбранные объекты (руководство, интеллигенция, крестьянство и т.д.) путем психологической обработки и дезинформации. Например, в 1954 году, как отмечает Сергей Порохов, в рамках 'Лиотэ' началось проведение сразу трех акций: 'Акнэ' - работа над усилением разногласий в советском руководстве после смерти Сталина; 'Риббанд' - противодействие модернизации подводного флота СССР; 'Сплинтер' - работа на обострение противоречий между партией, с одной стороны, и армией и МВД - с другой. В конце 1950-х годов была запущена операция по усилению и обострению противоречий между руководством СССР и КНР. Многое из задуманного британскими спецслужбами (операция 'Лиотэ' была прежде всего их проектом) осуществилось.

Операция 'Лиотэ' планировалась как постоянная и непрерывная: 'Совершенно бесполезно ожидать немедленных или осязаемых результатов ранее чем через несколько лет. <...> Процесс воздействия на объект в большинстве случаев будет занимать годы и даже десятилетия'. Одним из таких объектов долгосрочного воздействия была Восточная Европа. В дебюте - операция 'Сплит' - удар был нанесен по региону в целом, а для миттельшпиля выбирались отдельные страны - Венгрия, а затем ЧССР.

Разумеется, в Венгрии в середине 1950-х годов существовало серьезное недовольство режимом. Однако не всякое недовольство приводит к восстанию - для него в качестве необходимого условия потребны организация, деньги и информация. Венгерские события продемонстрировали исключительно высокий уровень обеспечения этими необходимыми условиями, причем обеспечения с Запада, о чем впоследствии откровенно писали и вспоминали бывшие сотрудники ЦРУ. Денежные потоки шли с Запада через Вену. Тем же путем шло оружие.

Было подготовлено хорошо организованное ядро движения и, что не менее важно, хорошо информированное: так, у членов этого ядра были списки сотрудников госбезопасности, адреса проживания многих из них. Оставалось лишь разжечь и направить толпу, которая убивала и вешала этих сотрудников и вообще коммунистов. Хорошо был отработан и такой элемент информационной войны (и управляемого хаоса), как освещение венгерских событий в западных СМИ (при активной роли западных журналистов в самой Венгрии). Эти СМИ, с одной стороны, ничего не писали о зверствах со стороны восставших и в то же время создавали у них впечатление, что 'Запад поможет' - без такой надежды трудно представить себе восстание - оно меньше всего походило на бунт отчаяния. С другой стороны, черными красками рисовали действия усмирявших восстание венгерских властей и советских войск.

Впрочем, в организации венгерских событий есть еще один запутанный след, который ведет не на Запад, а на Восток - в Москву. Есть версия, что значительную роль в провоцировании венгерских событий сыграла некая группа в руководстве КПСС, подготовившая доклад Хрущева о 'культе личности' на ХХ съезде, и что представитель или представители данной группы находились в самом Будапеште в 1956 году. Действовала ли эта группа в союзе с Западом или же она решала сугубо свои внутрикоммунистические задачи и налицо совпадение краткосрочных целей - волновой резонанс, - неясно. В любом случае наличие такой группы проливает свет на многие темные пятна венгерских и более поздних событий. Но это к слову, и главной сути приведенная версия не меняет: венгерские события 1956 года, имея под собой объективную местную основу (из ничего ничего не бывает), организовывались и направлялись из-за рубежа.

Это была попытка Запада использовать недовольство населения и просчеты венгерского руководства в своих системных и геополитических целях. Даже в случае провала программы-максимум - откола Венгрии от соцсодружества - Запад получал крупный морально-политический выигрыш. Вместе с докладом Хрущева венгерские события стали двойным ударом невиданной силы как по соцлагерю, так и по МКД - мощному мировому оружию СССР, положив начало его расколу. В то же время решительность действий СССР на десяток с лишним лет охладила пыл западных спецслужб и заставила их искать иные, чем Венгрия (в которой либерализация режима под руководством Яноша Кадара - на Западе это называли 'гуляш-социализм' - продвинулась уже в 1960-е годы достаточно далеко по меркам соцлагеря), слабые звенья.

В середине 1960-х годов таким слабым звеном и стала Чехословакия (конец миттельшпиля, который нанес мощнейший удар по МКД, поставив точку во многих процессах, начавшихся после подавления венгерского восстания), а на рубеже 1970-1980-х годов - Польша, событиями в которой начался восточноевропейский эндшпиль, завершившийся в 1989 году, после того как на Мальте Горбачев сдал американцам все, даже то, что не просили, включая Восточную Европу. И таким образом де-факто похоронил ялтинский мир, результаты, достигнутые Советским Союзом в Великой Отечественной войне ценою миллионов жизней.

'Ступай, отравленная сталь, по назначенью',

Дата добавления: 2015-07-20