На январском пленуме КПЧ 1968 года был снят с должности первый секретарь Антонин Новотный, занявший эту должность в 1953 году, сразу же после смерти Клемента Готвальда. Новотного сменил Александр Дубчек. 22 марта 1968 года Новотный был освобожден и от должности президента страны, которую занимал с 1957 года. Этот пост занял Людвик Свобода, который получил награды во время Первой мировой войны, служа в царской армии, во Второй мировой командовал чешским корпусом Советской армии, брал Брно и Прагу, а в мемуарах маршала Конева назван 'настоящим героем'. Как считает известный специалист по истории Центральной и Восточной Европы Франсуа Фейте, в СССР спокойно отнеслись к смене руководства, рассматривая этот факт как продолжение процесса десталинизации, который развернулся в Чехословакии с 1962 года (XII съезд КПЧ), и реабилитации в 1963 году целого ряда политических деятелей, репрессированных в начале 1950-х годов.
Именно в 1963 году Дубчек стал первым секретарем компартии Словакии. Его избрание в 1968 году первым секретарем КПЧ было обусловлено следующими обстоятельствами. С 1967 года в чехословацком руководстве обострилась борьба между теми, кого на Западе называли 'радикалами' (сами они называли себя 'прогрессистами'), и 'консерваторами'. Обеим группам Дубчек казался нейтральной фигурой - по крайней мере так об этом писал Йиржи Пеликан - эдаким центристом, который может сидеть на двух стульях. Даже симпатизирующий Дубчеку американский автор Марк Курлански в работе '1968' замечает, что обычно было трудно понять его позицию.
Среди словаков был лидер иного типа - независимый, яркий, принципиальный, который был почти всем хорош: и за права словаков выступал, и против чешских националистов боролся, и репрессирован был. Отсидев 12 лет, он вышел из тюрьмы в 1963 году. Однако, во-первых, он считался слишком просоветским, поскольку в 1944 году предложил включить Словакию в состав СССР, во-вторых, ему навесили репутацию антисемита, поскольку он неоднократно говорил об антисоциалистическом, пробуржуазном крене евреев в КПЧ. Звали этого человека Густав Гусак. Разумеется, никаким антисемитом он не был: объектом его критики были отнюдь не евреи, а определенные взгляды части евреев в руководстве КПЧ. Он критиковал не национальное, а классовое, точнее, классовое по содержанию, национальное по форме, как сказал бы Сталин. События 1968 года показали, что во многом он был прав.
Гусаку предпочли податливого, обтекаемого и бесцветного говоруна Дубчека, приемлемого прежде всего для 'прогрессистов' (то есть либералов), имевшего репутацию нежесткого лидера, который любил витийствовать, с которым можно было договориться и которым можно было манипулировать, на что и рассчитывали обе группировки в руководстве. Показательно, что в конце августа 1968 года, во время переговоров в Москве с советским руководством, президент Людвик Свобода, который, по сути, спас Дубчека и его команду от ареста, настояв на их участии в переговорах, накинулся на Дубчека с упреками. Главным из них было то, что Дубчек много болтает ('Вам мало, что вы спровоцировали оккупацию своей болтовней?!').
Как заметил знаменитый историк Эрик Хобсбаум, чешские 'прогрессисты' исходили из того, что, поскольку словаки не вполне уютно чувствовали себя в 'двухсоставном' государстве, их компартия часто поддерживала внутрипартийную оппозицию. Дубчек, таким образом, мог стать объединителем всех реформаторов Чехии и Словакии. Как знать, не эти ли качества потенциального объединителя Чехии и Словакии, объективно мешавшие тем, кто вел страну к расколу уже после событий 1989 года, стали причиной автокатастрофы, после которой Дубчек оправиться не смог?..
30 января 1968 года, выступая на VII съезде сельскохозяйственных кооперативов, Дубчек заявил о необходимости демократизации социализма и перегруппировки всех общественных сил страны. Однако прошло более двух месяцев, прежде чем действительно началась 'Пражская весна'. Будущий 'серый кардинал' Дубчека Зденек Млынарж (кстати, не только однокашник Горбачева по МГУ, но и его сосед по общежитию) объясняет такую отсрочку просто: первые три месяца новое партийное руководство было занято одним из любимых дел партноменклатуры - делило кресла, а процессы в обществе тем временем шли сами по себе. Набирали силу те, кому мало было реформировать социализм - они стремились к его демонтажу, далеко не всегда прикрываясь социалистическими лозунгами, тем более что была ослаблена, а по сути, отменена цензура.
Уже в конце марта ЦК КПСС разослал партактиву закрытое письмо, в котором говорилось об опасности для социализма тенденций развития ЧССР. Особо подчеркивалась геополитическая и системно-историческая сторона дела: 'Происходящие события в Чехословакии стремятся использовать империалистические круги для расшатывания союза Чехословакии с СССР и другими братскими социалистическими странами'.
23 марта во время встречи ОВД в Дрездене Дубчеку пришлось объяснять Леониду Брежневу, Владиславу Гомулке, Вальтеру Ульбрихту и Тодору Живкову происходящее в стране, и в целом он смог их успокоить. Тем не менее в закрытом письме, разосланном ЦК КПСС после дрезденской встречи, прямо говорилось о том, что события в ЧССР могут привести к ее превращению в буржуазное государство со всеми вытекающими последствиями для соцсодружества. События показали, что это были не пустые слова. Так, в интервью, данном летом 1968 года, министр юстиции Богуслав Кучера сказал, что в условиях многопартийности в Чехословакии на выборах может победить вовсе не компартия.
Дубчек, как и другие 'центристы' (Йозеф Черник, Зденек Млынарж), действительно не хотел кардинально менять социализм в Чехословакии. По-видимому, его лично устроила бы модель кадаровского типа в Венгрии: некоторая либерализация СМИ и искусства при сохранении у власти номенклатуры с ее привилегиями, следование в фарватере советской политики. Дубчек, прожив 13 лет в СССР, строил свою карьеру как абсолютно просоветский деятель. Показательна его первая реакция на ввод советских войск в ЧССР - слезы и сквозь слезы нечто вроде: 'Как они могли поступить так со мной, ведь я все делал для сотрудничества с ними'.
А вот у Брежнева в августе была другая точка зрения: 'Мы доверяли ему, а он нас подвел'. Правы были оба - рано или поздно несамостоятельный политик ('центрист') Дубчек должен был ошибиться в ту или иную сторону, в зависимости от того, кто сильнее давил. К концу марта 1968 года давление 'прогрессистов' - Отокара Шика, Франтишека Кригеля, Йозефа Смрковского, Эдуарда Гольдштюккера и других стало весьма сильным, что и нашло отражение в публикации 5 апреля 'Программы действий КПЧ'.
В этой программе говорилось о том, что у ЧССР свой путь к социализму, его строительство невозможно без открытого обмена мнениями и демократизации всей общественно-политической системы, в таких условиях партия не может навязывать свою власть, выступает не как руководящая сила, а просто служит делу свободного, прогрессивного социалистического развития.
Программа высказалась в поддержку деятельности различных общественно-политических клубов, возникших в Чехословакии, - 'Клуба 231' (среди 40 тысяч его членов было много не просто некоммунистов, но антикоммунистов, по мнению которых, 'хороший коммунист - мертвый коммунист'), 'Клуб вовлеченных нечленов партии' (Klub Angazovanych Nestraniku). Началась реорганизация социал-демократической партии, то есть на повестку дня был поставлен вопрос о настоящей многопартийности. Все активнее раздавались голоса об усилении контактов с Западом и о выходе из зоны советского влияния. Многое, связанное с СССР, а также с коммунистическим строем и русскими, стало подвергаться дискредитации и шельмоваться. На тех, кто готов был к реформам только в рамках социализма и не мыслил ЧССР вне ОВД, навешивали ярлыки 'консерваторов', 'реакционеров' и даже 'сталинистов'. Центристское руководство это не пресекало, а 'прогрессисты', напротив, поддерживали.
Уже в мае многие на Западе начали проводить параллели между 'Пражской весной' и венгерскими событиями. Однако на самом деле между ними было существенное различие. Как заметил Ричард Винен, автор солидной работы по истории Европы в ХХ веке, если венгерское восстание увенчало пятнадцатилетний период фашизма, а затем сталинизма в истории страны, то 'Пражская весна' была логическим результатом шести лет постепенных изменений в стране с традиционно негативным отношением к насилию.
И действительно, как заметил генсек НАТО Йозеф Лунс, 'Чехи - хороший народ, но не боевой'. 'Пражская весна' опиралась не на религию и национализм, а на демократические традиции. Наконец, в отличие от венгерских лидеров, выпустивших события из-под контроля сразу и в самом начале, чехословацкое руководство утрачивало контроль постепенно и к тому же не делало резких движений. Впрочем, ситуация развивалась как бы сама по себе.
В соцсодружестве одним из первых на ситуацию в ЧССР остро отреагировало руководство ГДР. Ульбрихт прямо сказал, что КПЧ теряет власть, а все происходящее в стране - часть глобальной американской и западногерманской стратегии, направленной на разрушение социализма. Более спокойной, по крайней мере внешне, была реакция советского руководства, которое ограничилось визитом в Прагу 17 мая Алексея Николаевича Косыгина и проведением военных маневров на юге Польши - у границы ЧССР (позже в июне на территории ЧССР будут проведены совместные советско-чехословацкие военные учения 'Шумава'). Как утверждают, симпатизировавший Дубчеку Брежнев продолжал уверять членов Политбюро ЦК КПСС в его лояльности: 'Я верю Саше'. Однако оснований верить становилось все меньше. Дубчек и его команда постепенно теряли контроль над ситуацией, на первый план начали выходить уже даже не 'прогрессисты' из КПЧ, а внепартийные силы - антикоммунистически (и часто антирусски) настроенные члены различных 'общественных' и 'политических' клубов. Июнь стал началом новой фазы обострения ситуации в ЧССР и в руководстве КПЧ.
Дата добавления: 2015-07-20; просмотров: 98 | Нарушение авторских прав
| <== предыдущая страница | | | следующая страница ==> |
| Чехословакия-68 и вокруг | | | ЧССР: необыкновенное лето 1968 года |