А может быть певица?

Прошло уже немало времени, а сердце всё еще сжимается от горькой боли, что нет больше Михаила Исаевича. Годы не смогли смягчить эту потерю. И даже отсюда, из маленькой захолустной гостиницы чужого мира мне все еще видятся теплые и отзывчивые глаза поэта, мне все еще кажется, что он рядом. И в такие минуты легче переносить и мокрый снег, и распутицу, и нескончаемую дорогу. Впрочем, не хватает мне и тебя, Тали, тебя, моего любимого мужа. Дима, Димочка. Ну как могли мы так разругаться? Почему ты не удержал меня от этой безумной затеи, от поездки на север в горы, по следам Дёмина? Ведь если бы я не зашла от своего наивного любопытства и жажды приключений в одну из пещер, - не было бы ни плутаний во тьме, ни выхода в другом мире в роскошном лесу средней полосы…. Ну ладно, ладно, все по порядку, каюсь.

Наутро сказка не растаяла в тумане, Михаил Танич и Лидия Козлова снова были передо мной во плоти и крови. Но только я еще не догадывалась, что уже начался новый этап моей жизни.

Всё началось с простого: Лидия Николаевна попросила помочь по дому (Михаил Исаевич куда-то уехал по делам). Слово за слово, речь зашла о поэзии. И я призналась, что тоже немного пишу. Пришлось прочесть один лямпсус…. Потом выехали на русских классиков, разговаривали о стихотворных образах, о силе впечатления. Но тут вернулся Танич – с Александром Федорковым, Сергеем, Стасом. Вот тогда-то я впервые увидела репетицию. Это был начальным вариант «Ветки мимозы». Александр играл, а Сережа пел (увы, называть Куприка Сергеем, да еще по отчеству после столь долгого знакомства уже язык не поворачивается). А потом Федорков поинтересовался, умею ли я играть на каком-нибудь музыкальном инструменте. Мой отрицательный ответ его нисколько не расстроил: «Это можно исправить!», и тут же взялся учить меня на фортепиано. Ошибки и неудачи вызвали у мудрых учителей лишь улыбки и знаки одобрения. В общем, взялись за меня серьезно.

А позвонить домой я снова забыла. Вот тут был сдан первый рубеж. Телефон третий раз надсадно пискнул и затих. Будь это фотоаппарат, он сказал бы: поменяйте батарейки, будь это тамагоча, он попросил бы: покорми меня, но это был всего лишь сотовый телефон. Причем древней модели. В общем, он сел. Отключился. Но беда была не в этом. Я не знала Пин кода. И это означало, что звонок домой отменяется. Ох, ждет меня ремень!!!

А тем временем Михаил Исаевич уже выкладывал собравшимся идею: девочка из провинции, ей надо где-то жить. Тут отозвался Сережа Куприк. Есть у его тетки, что живет в Саратове, квартира, стоит она без дела и будет свободна неопределенное время. Так что, без меня меня женили, даже не спросив «девочку» о её планах.

Тоном, не терпящим возражений, мне продиктовали адрес и все виды транспорта, которые туда ходят. А так же остановки. Показали на карте, обрисовали местные магазины и возможные ориентиры. В общем, почти прописали. Но только мне абсолютно не хотелось туда ехать. А тем более жить.

Но все идет своим чередом, ни одного этапа нам не позволено пропустить. А этот период моей жизни оказался очень интересным. Начну с того, что в дом Танича ходили очень разные люди. Знаменитости, музыканты, поэты. И меня с кем-то знакомили, кому-то показывали. Где-то сзади умные дяди и тети обменивались понимающими взглядами, а некоторые фразы произносили и просто вслух. Они увидели во мне какой-то талант. Даже, может быть, смесь. Поэзия была лишь вершиной айсберга, самостоятельно проклюнувшимся ростком на дикой поверхности. Как выразилась одна маститая дама, из меня можно было что-то слепить. Выпестовать нечто большее, огранить, или даже вызолотить. Вырванная из привычной среды, полуослепшая и попросту неверящая, что все это ПРОИСХОДИТ СО МНОЙ, я пыталась достойно отвечать на вопросы фортуны, я пыталась быть достойной этого внимания.... Не было вокруг жужжащих учителей математики, физика, слава Богу, испарилась, химии тоже отсутствовала на горизонте. А мне начали открывать те грани, до которых в славном городе N я не добралась…. В первую очередь, пение. Увы, все снова выглядело немного нелепо и самодельно, когда моя наставница, пожилых лет леди, у себя на дому учила бывшую школьницу брать ноты. Екатерина Александровна Соловьева, мой добрый гений. Она в меня поверила, она меня выдрессировала, она заставила меня петь, а голос мой – звучать. Тот голос, который позднее покорил стадионы, тот голос, который заставлял людей впадать то в сладостные грезы, то сотрясаться в каком-то экстазе. Но я еще не до конца понимала, что происходит. Многое казалось шуткой, просто обещанием, или просто прихотью высокой интеллигенции. На гитаре меня учили лесоповальцы. Но Екатерина Александровна довольно долго сопротивлялась: она же давала и первые уроки фортепиано (параллельно с Александром Федорковым). Причина была гениально проста. На гитаре при наборе аккордов нужны жесткие подушечки пальцев – прижимать струны, а на клавишных – наоборот нужна их чувствительность. Я металась между двумя инструментами, хотя сама (втихую) мечтала научиться на скрипке. Но были еще и танцы. Хореография, пластика, красота движений. Каким образом меня втиснули на какие-то курсы, я узнать не пыталась, мне занятий и без того хватало. Но время шло, жизнь постоянно напоминала о себе.

Вскоре после «поселения», я познакомилась с одной девушкой из того же подъезда. Её звали Лена, это была такая хрупкая блондинка с огромными серыми глазами и словно просвечивающей кожей. Случайная улыбка, встреча взглядом. А далее – простое незамысловатое знакомство. Ты где живешь? – На втором этаже, квартира 28, а ты? - Я временно, вроде как снимаю, этажом выше! Мы оказались соседками, а наше знакомство постепенно переросло в дружбу. Именно она напомнила мне, что надо подумать и об образовании, зачем еще приезжать в столицу? Лена собралась подавать документы на журналистику, а я еще дома готовилась сдавать экзамены на историю. Так что в МГУ мы поехали вместе. А по дороге выяснилось, что Лена чем-то очень на меня похожа. У неё произошла та же история с книгами, с фэнтези. Тоже безумно увлеклась, словно жила «внутри» этих романов, бредила героями. Мы даже читали одни и те же книги! У неё также лежала замусоленная «Месть темного бога», хотя ей больше нравился Серегил, а мне и Алек тоже был очень симпатичен. А образы ауренфейе завораживали по полной. В общем, мы нашли общий язык.

К экзаменам готовится катастрофически не хотелось, да и на основании чего, спрашивается? Но судьба оказалась неумолима. Ленин отец был историком-этнографом, поэтому в доме у моей новой подруги оказалась целая библиотека соответствующей литературы. Так что стопку талмудов по истории России соседка сразу обеспечила. Увы, прочесть все это за мгновение ока было невозможно. И пришлось мне, опираясь на уже существующие знания, выборочно и галопом по Европе повторять необходимый курс. В результате весь поздний вечер, часов эдак до двух ночи, коротала я над толстыми фолиантами, благо, что дело это оказалось весьма интересным. Образы Екатерины Второй из Ключевского, царя реформатора из «Вечеров с Петром Великим» Даниила Гранина, дворцовые перевороты, этикет балов, быт и нравы… Из всего этого в результате получился винегрет, впрочем, довольно колоритный и вкусный. В итоге на экзамен я пришла практически неподготовленная, зато почти с полным набором «образом прошедших времен». ХХ век практически отсутствовал, зато в «словаре» имелись понятия «ликбез», «продразверздка» и «ВЧК». Мне накинули балл (я так думаю) на волнение, погоняли по именам и датам, и выпроводили с оценкой «хорошо». Русский был на «отлично». Так что взяли меня на дневное, хотя и с некоторыми оговорками.

И начался мой сумасшедший дом. Одновременно занятия по музыке, вокалу и пластике, студенческие лекции и семинары, да ведь еще и пожить хотелось! Творческие вечера бардов запали в душу какой-то искренностью, незагнанностью, свободой. Туда затащила меня опять же Лена. Она туда уже давно знала дорожку, и предположила, что и мне будет интересно. В каком-то маленьком помещеньице собиралась молодежь, и под гитару пели классические Высоцкого, Окуджаву, Визбара. А уже выявившиеся «молодые барды» - представляли на суд зрителей свои новые творения. Я ходила туда всякий раз, когда случалось время. А ведь еще были театры! Увы, это удовольствие было мне не по карману. Ленком, Большой театр, а ведь так хотелось увидеть «вживую» Певцова! Увы, что мечты имеют несчастье сбываться, хотя и сильно при этом запаздывают. Но в тот момент я часто вспоминала свои театральные опыты в школьной самодеятельности, и вспоминала, надо сказать, с ностальгией.

Катастрофическим вопросом стали финансы. Помощи ждать было не откуда. Это факт. Я поняла это почти тогда же, когда начала жить в чужой квартире. Домашние деньги кончились практически мгновенно. А кушать все-равно хотелось. Выход был, но его еще предстояло найти. Сначала я ломала голову в одиночку, потом подключила Лену. Искать работу. На рынок подавщицей? Куда-нибудь уборщицей? Мыть полы? Но это тоже честный труд! Я готова была заплакать. Но делать нечего, пошла предлагать свои услуги. Сначала в богатую квартиру убирать. Естественно, по тихой. Моей счастливой звезде, моей удаче – Михаилу Таничу я не обмолвилась и словом! Но поделилась тихим горем с Екатериной Александровной, и она обещала что-нибудь придумать.

Решение пришло неожиданно и больше походило на гром среди ясного неба. Моей личностью заинтересовалась Пугачева. Это звучало в разговоре примерно так: «А я бы хотела позаниматься с девочкой… Вроде, она хотела поработать? Так пусть у меня прибирается да кофе варит, а там посмотрим, может, мне замена вырастет!»

Итак, я разрывалась на части. Везде было интересно, но времени не хватало ну просто никак. Моя привязанность к «Лесоповалу» не потускнела, даже наоборот, заиграла новыми красками. Я влюбилась. По черному. В Сережу Куприка. В главного солиста группы. И ничего не могла с собой поделать. Как сказано у Филатова «и мечтательность такая, что того гляди помру». Со мной было приблизительно то же самое. Когда этот «процесс» еще только начинался, Лена быстро приметила: «Ты сегодня сияешь как начищенный медный таз! Что случилось?» - «Он сегодня со мной разговаривал.. Учил на гитаре играть!.» - «Кто – он?» - «Сережа!» И этим было все сказано.

Увы, обложка аудио-кассет обернулась явью, обернулась реальным человеком. И как это часто бывает, бурлящая кровь заставляет забыть обо всем на свете. О всех приличиях и правилах. Кружит голову, отдает барабанным боем и вальсом одновременно. Хочеться петь, кружиться, танцевать…. И у меня для этого возможность очень даже была. Была и причина искать встреч с Сережей, преданно глядеть в глаза и гадать, когда же он догадается. Своих чувств, я, собственно, не скрывала, но не имела ни малейшего понятия, во что это может вылиться. Я раньше, пожалуй, влюблялась, но не до такого состояния. Лена смеялась и охотно выслушивала мои бесконечные перечисления «ой какой он» вечерком за чаем, хотя с легкой тревогой наблюдала за симптомами. Но беспокоилась она зря, я не ушла в омут с головой, я ушла с головой в певческий «бизнес», вошла в состав музыкального клана. Курсирующая между домом Танича и Пугачевой фигура моя волей-неволей начала потихоньку привлекать к себе внимание. Нет, я уже не строила надежд, я строила планы. Планы захвата. Мною завладела бредовая идея войти в состав Лесоповала. И вот так, исподволь, оказаться ближе к объекту обожания.

Михаил Исаевич меня не поддержал. В тот вечер опять собралась компания из все тех же «детей Танича», и в разговоре, в шутку, я сказала нечто вроде: «Вот а как наряжусь пацаном, да и выйду на сцену!» Сказала – и сама испугалась дерзости, нет, вольности произнесенного! Но народ только посмеялся, а потом Стас и говорит: а вот нарядись сначала, а потом посмотрим! Ну и все снова заискрились хохотом. А Михаил Исаевич слегка насупился и говорит: не дело я задумала, не женские это песни! Но фраза не воробей, вылетит- не поймаешь. Я… нарядилась. Черные джинсы, блузка (типа мужская), волосы под кепкой сколола. Не сильно присматриваться – так мальчишкой и выглядела. Но тут еще один фокус сыграл роль. Во время репетиций я стала подавать голос. Еще не очень развитый, но уже самодостаточный. А тут еще и слух - почти идельный! Меня очень бесило, когда Сережа фальшивил на старых песнях, знакомых еще по исполнению Коржукова. В какой-то момент не выдержала и поправила. Вот уж это был ах. Вот тогда-то и созрело окончательное решение выдворить меня на сцену в составе группы.

Вот тогда начались и развлечения по полной программе (как мне казалось) и абсолютный завал, и дезориентация в пространстве. Я просто ничего не успевала. Вертелась как уж, спала урывками, университет подзабросила. На первом месте были репетиции. На фоне (или фоном) нескольких песен я должна была танцевать, то с Сережей, то со Стасом. «Штабеля» и «Не сказать что люблю», именно под них предстояло на публике исполнить нечто из серии вальса. Перед первым выходом был мандраж. От него я словно впала в ступор, руки не двигались, ноги не слушались, язык словно ватный, шевелиться тоже не хотел. Но вышла все-таки, с гитарой. И вибрация струн потихоньку успокоила дрожащие нервы. А вальс прогнал холод из крови. Я сразу зарделась, щеки горели нещадно, выдавая камерам всю подноготную моих чувств. Огни слепили, зал казался темным размытым фоном… Время замерло, и я вступила в качестве солиста (Стас тихо подтолкнул, вроде того – вперед и с песней) на первый план, и дуэтом с Сережей мы исполнили «Я куплю тебе дом». А далее - гром аваций, чьи-то поздравления, вопросы, букеты цветов…. Верилось во все как-то очень слабо, но руки уже были заняты розами, а вокруг мелькали вспышки фото. А дальше.. Меня куда-то увлекли, увели подальше от репортеров, от суеты и шума. И вот уже в узком кругу Михаил Исаевич разливает шампанское. И первый тост – за мой дебют! Наперебой поздравляли, а Сережа чмокнул в щечку с фразой: ты классно танцевала! Все было так сердечно, искренне, тепло, что не хотелось уходить. А на дворе уже ночь. Сережа подвез меня на машине, проводил до дверей. И все! Хотя я, в общем-то, ожидала чего-то большего.

А дальше – снова пение, танцы, гимнастика, бассейн. Урывки лекций, стопки непрочитанных книг, мечтания. Но я уже была прочно записана в состав Лесоповала. И когда они решили отправиться покорять провинцию, меня просто предупредили, во сколько и откуда отъезжаем. Дело было в октябре, то есть все развивалось с какой-то фантастической скоростью. Ряд концертов прошел блестяще (у меня сбоев практически не было), страх перед сценой постепенно исчез. И когда мы снова вернулись в Москву, недели эдак через четыре, я уже знала себе цену – это раз, в голове было звонко от отсутствия знаний по истории – это два, и я услышала свой голос – это три. Каждый из фактов сыграл свою роль в моей жизни. Пугачева хваталась за голову, она думала, что все её музыкальные урок пошли прахом – она ошиблась. Когда я спела перед ней – знаменитая певица просто не поверила своим ушам. Началась выучка на «звезду»: так себя не веди, так не одевайся..

«Походка! – окрик, - королева! Держи осанку! Взгляд свысока, брови высоко. Так, хорошо. Бедра не забывай! Ты тигрица, кошка, пантера! Где грация?!! Все с начала!» Вот так ходила я как по подиуму, изображая то кошечку, то лебедя, то еще кого-то. Поход по дорогим магазинам и салонам красоты сделал свое дело, на меня начали оборачиваться. Я долго не могла научиться ходить на шпильках. Ноги как ходули, да еще и болят, воют! Они хотели сделать из меня красавицу. Шик. Бриллиант. Они – это Пугачева, Лариса Долина, Лада Дэнс. Ну что им, дел больше не было что ли? Очень долго и нудно они объясняли, что красиво, стильно, изящно, а что - просто деревенское барахло. Хотелось плакать. Эти шмотки не про мою душу и не про мой кошелек! Увы, комплекс бедноты, даже провинциальной бедноты, вопил во весь голос. Но дамы были неумолимы. Нет, работы было еще очень много, даже промыть мне мозги оказалось необходимо весьма прилично времени. Что уж говорить про все остальное. А когда мордашку понарисовали, пригладили, сделали похожей на картинку – тогда уже и выпустили в свет. Между делом познакомили с Ксюшей Собчак – и ненавязчиво предложили в подруги. А дальше калейдоскоп лиц. В каком-то смысле я сразу выбрала «круг общения». Мгновенно завязался дружеский разговор с Оскаром Кучерой, и тут же он превратился во «Скара». Такова моя привычка преобразовывать имена окружающих людей. Алексей Рыжов и Николай Тимофеев воплотили группу «Дискотека Авария», Лера Кудрявцева, «SMASH»… Эти люди постепенно стали входить в мою жизнь, не сразу – с вечеринок, тусовок, куда Ксюша стала меня часто таскать. Просто на привет, особенно не приближаясь. Просто уж так сложилось, что с рядом людей сразу возникло что-то приятельское. Они мне не завидовали. Кто я? Они – звезды, а я – зеленоглазая неизвестность, правда талантливая. И протеже «старших». На этих вечеринках начала потихоньку петь, под подбадривающие крики и жесты музыкальных кругов. Встречали тусовщики вечерних клубов меня весьма приветливо, постепенно зачисляя меня в круг «своих». А я была чужая. И поэтому было больно.

Мое отношение к этой элите было двойственным: с одной стороны я была уже тут, с ними, распивала кофе и вино сидя напротив, а с другой – равнодушие, граничащее с ненавистью. Они были куклами, марианетками. С мертвыми душами. Они говорили только о мишуре. В них не было летящей мечты. А если и были – то глубоко спрятаны. Они не знали, что есть эльфийский язык. Они презирали свою историю. Они были тут - и всё. Вокруг них – пустырь. И за это я их ненавидела. Хотя и любила кое-кого, по-своему.

Моим отдыхом от этого опустошения была Лена. Вот с ней можно было и помечтать, и представить вымышленный мир, и обсудить героев книжки… Даже сыграть в «театр двух актеров» по мотивам какого-нибудь романа. Да, с ней было очень легко, но, увы, нас обеих теснило время. Такие вечера выдавались очень редко и запоминались особенным теплом.

А Лесоповал никуда не испарился. А соответственно - и Сережа. По сути, я поставила цель добиться его. Любой ценой. Результатом должна была стать свадьба, это я решила уже тогда, со всей суровостью пуританского воспитания. Ради этого приходилось терпеть и моих «опекуний» и исподволь выспрашивать секреты обольщения, рыть литературу. Ради него я решила стать королевой сцены. Никто не знал об этом, но старания мои возросли, появилось ослиное упрямство. В хорошем смысле. Доказать, что я женщина. Красивая. Очень.

Этот путь был скользок и грозил полным опустошением, но другого я не видела. Жар нарастал, опаливал изнутри, съедал заживо. Сцена, лицемерные улыбки, вспышки фотокамер, блеск несуществующего мира, - все это бросили в мой внутренний пожар. Увы. И старый мир, мир моралей и нравственности, особой духовности, нежный мир цветущего луга, начал рушиться. Я осознала это, только когда поняла, что встечи с Леной, единственным живым человеком, становятся все реже. Я уходила в шоубиз, а у подруги хватало своих проблем. Наверное.

Дата добавления: 2015-07-26