Глава 6 Сдаваться не будем Костя Воронцов. Первые последствия беспредметного анализа 2 страница

Интересная, вообще, ситуация вырисовывается. Даже не просто интересная, а, на мой взгляд, смешная и дикая одновременно. Это первое наше дело в составе такой вроде бы всемогущей и наделенной поистине огромными полномочиями структуры. Как и всякие первопроходимцы, мы готовились к новым обстоятельствам и ожидали всего, что угодно: от элементарной подковерной борьбы на межведомственном уровне до открытого противодействия на местах и решения спорных вопросов сугубо силовыми методами (для этого и воспитывается целый взвод в учебном центре).

Но того, что нам придется функционировать в режиме шпионов-нелегалов, как когда-то где-то в суровом враждебном забугорье, не ожидал никто. Почему сравниваю? А сами посмотрите. У них там как было: если тебя раскрыли, то все — работе кранты, пакуй чемоданы, уезжай из страны. Поэтому и назывались они «нелегалами».

И у нас то же самое. То есть в случае чего — помахать удостоверением и лихо гаркнуть «Комитет!» — не выйдет! А уж о вывешивании табличек под стеклом на двери сельсовета вообще следует забыть. Хе-хе…

Потому что функционирование возможно только в том случае, если ты сохраняешь инкогнито. Раскрылся — свободен! Ходи себе, махай удостоверением и вешай таблички где хочешь, но про цитадель забудь, тебе туда уже ходу нет.

Из страны, правда, уезжать необязательно. Хотя это еще как посмотреть. Иванов сказал, что Витя на что-то там такое намекал как раз в этом аспекте…

В связи со всем вышесказанным пришлось с ходу отказаться от общения с официальными лицами. Совсем не обязательно, что они всей гурьбой рванут сдавать наши визиты кому ни попадя, просто такой риск в известной степени присутствовал, и следовало это учитывать. Особенно в свете того, что начальник СБ «РОСГАЗ» — товарищ дальновидный и прозорливый. Он наверняка принимал трепетное участие в расследовании гибели одного из своих подопечных. И уж тем более трепетное, коль скоро в этом происшествии были какие-то не совсем обычные нюансы. А если принимал, то наверняка должен был застраховаться на случай проявления любого нездорового интереса к этому делу как минимум в последующие полвека. Мы его в таком деле перебить никак не можем — средства у нас не чета тем, что имеются в распоряжении «РОСГАЗа». Эксперты, следователи и прочий служилый люд, конечно, никакие не предатели интересов Родины… Но деньги, как известно, нужны всем, а зарплата у всего этого служилого люда до того смешная, что плакать хочется.

Поэтому общение следовало начинать с конца. То есть с друзей, близких и знакомых. Тем более, как показывает практика, довольно часто эта категория гораздо лучше специалистов следственного профиля осведомлена обо всех проблемах объекта изучения и в курсе мельчайших подробностей последних дней его жизни.

Для начала решили исследовать привычную для Логинова среду проведения досуга. Иными словами, тусовку, где товарищ имел обыкновение оттягиваться в свободное от работы время.

Легенду для первого этапа операции развитой не по годам Серега придумал с ходу, что называется, не отходя от терминала. Набрал на компьютере, скинул на принтер и протянул Иванову листок:

— Читайте.

— «UCEAS». «Объединенный комитет европейских ассоциаций стритрэйсеров»… Гхм…

— Звучит?

— Вполне. Что за зверь такой?

— Понятия не имею. Зато как звучит!

— Ха! Ну-ну… Звучит-то знатно. А если вдруг где-то нарисуемся и плохие люди полезут это дело проверять?

— Вот на этот счет можете не волноваться. Три часа работы — и везде в инете появятся ссылки на сайт вышеупомянутой почтенной организации.

— А сам сайт?

— А три часа как раз и нужны для создания сайта. «Линки»-то пробить вообще минутное дело.

— Все равно подозрительно. Совсем свежий сайт, сработанный как раз накануне…

— Ну, это вообще не проблема. Пусть это вас не волнует: сайт будет совсем не свежим, а трехгодичной давности.

— Хорошо, пробуйте.

— Да чего тут пробовать? Сейчас созвонимся с людьми, забьемся на тусу на ближайшие выходные — завтра-послезавтра, да и сядем верстать эту гнусную контрафакцию. Лиза, поможешь?

— Запросто.

— Ну все, звоню…

Серега пообщался с людьми, минут через пятнадцать доложил:

— Пока удалось нащупать три «рыбных» места. Первое: в районе ярмарки «Коньково», напротив «Кони Айленд». Второе: набережная Тараса Шевченко, за Новоарбатским мостом — совсем свеженькое, можно сказать, эксклюзивное местечко. И третье, самое «забитое» и заезженное, — Смотровая на Воробьевых горах.

— Куда поедем?

— На Смотровую.

— То есть Юра Логинов в основном тусовался там?

— Понятия не имею, где он тусовался… Но мой корень, который фанатеет по этому делу, прямо сегодня вечером едет туда. И согласился взять нас с собой…

Хорошо, что у нас есть Серега. Гораздо легче в таких ситуациях работать в связке с коренным москвичом, да еще и выходцем из высшего столичного света, в свое время прошедшим через горнило тусовочной активности «золотой молодежи». Мы-то все неместные, самая натуральная лимита без роду-племени, даже наша основная «голова» — полковник Иванов.

Ничего особо сложного в оперативном аспекте выдумывать не стали, решили работать парой: Серега — ваш покорный слуга. Серега «основной», я, как всегда, на подхвате: смотреть, слушать, ловить эмоции, на ходу расшифровывать мимолетные иносказания и реактивные проявления — недобрые ухмылки, нездоровые искорки во взгляде и так далее. Это у нас уже наработано: кто-то рулит, а я — рядышком, внимаю, анализирую…

Инициативу разработки деталей отдали Сереге — это его «корень» согласился взять нас с собой, и вообще он лучше всех знаком с тутошней светской жизнью. Серега тут же и «разработал» за пять минут: я буду представителем Объединенного комитета — Хосе Бруталесом, а он моим гидом и переводчиком. Таким образом мы реализуем привычную связку: он будет общаться, а я слушать, кивать головой и изредка задавать вопросы.

Насчет распределения ролей я не возражал: Серега окончил МГИМО, об этом знают все его приятели-знакомые, то, что он будет переводчиком, вполне логично. Меня немножко выбор национальности «представителя» смутил.

— Почему я обязательно должен быть испанцем?

— Не обязательно. Хочешь — будешь греком.

— Дебилтрос Пумпердопулос, — тут же предложила Лиза, уже засевшая за монтаж сайта. — Звучит?

— Но почему именно греком?!

— Ты можешь бегло болтать на английском?

— Нет, не могу.

— Ну вот. Тутошная туса вся поголовно знает английский. Не на профессиональном уровне, конечно, но читать вывески и понимать разговорную речь могут. Испанский и тем более греческий — это уже экзотика. А по улице чуть ниже нас газетный киоск, так там я видел два прекрасных берлицовских разговорничка — греческий и испанский. Вечерок посидишь, завтра день — как раз полтора десятка фраз освоишь.

— Хорошо, я все понял… А ты у нас скромняга, вундеркинд.

— В смысле?

— Ни разу даже не намекнул, что помимо всего прочего еще и испанским владеешь.

— Я им владею так же, как и ты.

—???!!!

— Да ничего страшного, расслабься! Купим на пару разговорники, весь день будем читать, до вечера как раз освоим все, что надо… Все будет тип-топ, вот увидишь…

Пока Лиза с Серегой «верстали сайт», я сгонял к метро, купил разговорники и приобрел за недорого три очень солидных «корочки» для удостоверения — все разные, но каждая по-своему хороша. Глебыч за десять минут вырезал из дверного коврика печать, руководствуясь эскизом, наспех набросанным Серегой (ксерокс у нас черно-белый, «корочки» толстые и твердые, в принтер не влезли — так бы сделали печать на компе), Иванов выбрал понравившийся ему более других бланк, заполнил поля своим каллиграфическим почерком, затем вклеили мое нефотогеничное лицо с резервного фото из личного дела, пришлепнули сверху печатью… Знаете, получилось вполне даже сносно. Так добротно и качественно, что даже при хорошем освещении трудно предположить, что это гнусная липа.

— Поздравляю, товарищ Бруталес. Теперь ты член Объединенного комитета европейских ассоциаций стритрэйсеров…

* * *

Все подготовительные мероприятия мы без особых хлопот завершили часа за три до исхода рабочего дня. Впрочем, это я как-то официально, как будто для отчета. Все-таки верно говорят — кабинетная работа здорово уродует психику даже самого душевного человечка, каковым я себя мню… Мероприятий-то было — Сереге с Лизой доделать сайт и адаптировать его в сети, а мне — ехать домой, отдыхать, готовиться к вечернему рандеву и штудировать разговорник.

Итак, в пятницу, в восемь часов вечера, мы с Серегой встретились у метро «Динамо». А спустя десять минут — даже как следует обговорить мелкие детали предстоящего рандеву не успели — нас подобрал его приятель.

По части уличных гонок и тюнинга я к тому моменту был большущим докой — полдня сегодня шастал в Интернете и просматривал всякую дрянь, хоть как-то к этой теме относящуюся. В перерывах учил испанский. В итоге у меня голова пухла от впечатлений и новых слов типа «шильдик», «V-образная „восьмерка“», «спортпакет», «литье», «антикрыло», а также «энтьендо», «но энтьендо» и «подриа дэлэтрэарло». Пока с Серегой гуляли десять минут, я не успел как следует замерзнуть (было не холодно, но сыро, и вдобавок на проспекте вовсю куражился пронизывающий ветер), зато успел подпасть под обаяние богато раскрашенной разноцветным электричеством улицы и интимного перемигивания сиреневых фонарей. Все начиналось так романтично и приятно, стрелять в нас вроде бы никто не собирался, впереди ждало захватывающее дух приключение, что-то новое, неизведанное…

В общем, когда к нам подъехал Серегин приятель, я испытал легкое разочарование. Почему-то думал, что он будет как минимум на чем-то вроде «Bentley Continental GT» под семью слоями винила. А приехал он на вполне заурядной «Skoda Octavia» какого-то темного колера — в сиреневом свете фонарей толком не разобрал.

— А ты думал, он на «Макларене» прикатит? — хмыкнул Серега, верно отметив мой невольный вздох. — Машинка, кстати, классная, «поднята» до упора по всем параметрам, и вообще Аркадий — наш чемпион. Всех в клочья рвет, если на гонку попадем — увидишь. Ну, пошли, мой дорогой Хосе. И не забудь, что ты в русском — дуб-дубом…

Аркадий быстренько посвятил нас по процедурным вопросам. То есть посвящал он Серегу, а тот быстренько лопотал что-то на псевдоиспанском, часто оборачиваясь назад (я намеренно сел на заднее сиденье, чтобы избегать фокуса внимания водителя):

— В принципе вся тусня собирается с пол-одиннадцатого до двенадцати…

— Донде бас… Эн эль пунто дэ энкуэнтро… Не понял, а чего мы тогда премся в такую рань?

— Да просто скучно дома сидеть. Не, там народ будет, ты не думай. Поговорить с кем будет.

— Хорошо… Эн эль коче… Трохадорэ поперас, дупопзе эль пуэмбрикс…^[6]

— В общем, там как: собираемся в кучу, тусуемся, музон слушаем, девчонки там, все такое… Потом, часов в двенадцать, отчаливаем на трассу. На самой Смотровой никто не гоняется.

— Да это понятно… Энфрэнто дэль мэркадо… Эн эль коче… Эн ла асэра…

— Идем колонной, с рациями, гойцев куча — машина сопровождения спереди, сзади тоже, с маячками, — ну, все дела, короче.

— Ну! Организация у вас на уровне.

— А то! Тут все схвачено, ты не думай, и ваще — это тебе не бардачный какой-то тусняк, все продумано до мелочей… А чего не переводишь?

— Да ну, ему это необязательно. Он же чисто по Логинову интересуется… А куда обычно ездите?

— В смысле, где трасса?

— Ну да.

— Ну, в основном в Текстильщиках. Иногда в Куркино. Бывает, на канал ездим, когда морозно — по льду фигачим. Там классный ледовый трек — закачаешься! Но сейчас уже все — лед «умер».

— Понятно…

Судя по словарному запасу, дальше середины второй страницы разговорника Серега не продвинулся. Видимо, недосуг было — я-то осилил аж целых четыре и запомнил три десятка слов.

Впрочем, нашему водиле до этого не было абсолютно никакого дела, и вообще, напрасно я озаботился насчет «фокуса внимания».

Он был весь нацелен на предстоящее мероприятие: возбужденно раздувал ноздри, как будто в предвкушении крепкой драки, глазенками сверкал не по-детски, в разговоре частенько употреблял междометия, достойные лексикона Эллочки-Людоедки. Типа «Ухх!» «Ну — ваще!» «Отпад!» «Улет!» и так далее.

Между тем из краткой характеристики, данной Серегой накануне, следовало, что Аркадий происходит из интеллигентнейшей семьи, имеет университетское образование, энциклопедически начитан (у большинства Серегиных друзей эти три черты присутствуют в обязательном порядке) и, хотя и выглядит молодо и весьма легкомысленно, является коммерческим директором одного из филиалов некоего солидного предприятии, которое торгует оргтехникой…

Мы правильно сделали, что приехали рано: несмотря на то, что до декларативно заявленного времени сбора оставалось часа полтора, Смотровая была забита едва ли не «под завязку»! Значит, не одному Аркадию скучно сидеть дома и выжидать до назначенного срока.

Публика вовсю тусовалась. Кстати, когда накануне смотрел в Интернете материал по гонкам, машинам и тюнингу, везде встречал упоминание о том, что товарищи круто тусуются, но нигде не было объяснения, как именно они тусуются. А реплики участников, наподобие тех, что я слышал от Аркадия — «…собираемся в кучу, тусуемся, музон слушаем, девчонки там, все такое…» — и выражения из лексикона Эллочки, сами понимаете, мало что объясняют.

Докладываю для тех, кто в ближайшие выходные на такую тусовку не попадет, но кому вдруг стало интересно, что же это за зверь такой.

Машин тут полно самых разных — от допотопных «тазиков» с самопальными наворотами, до самых дорогих и эксклюзивных. Примечательно, что владельцы первых чувствуют себя на равных с владельцами последних и вообще, все разом чувствуют себя очень вольготно, и никаких намеков на чью-то ущербность либо, напротив, безусловное господство, я не заметил.

Не сказать, чтобы тут была явная демонстрация мощности качественных стереосистем, но музыка наяривала вовсю. Машины рычат и катаются, иногда с риском для окружающих: некоторые товарищи демонстрируют класс вождения, умудряясь делать «полицейские развороты» и «восьмерки» на пятачке семь на восемь, кто-то почти без разгона, используя бордюр как трамплин, ставит свою «тачанку» на два колеса. Отчаянные хлопцы! Люди громко общаются, смотрят тачки, объясняют и показывают, кто где что взял и как поставил (это вообще очень мудреное для «чайника» дело — я совершенно ничего не понял, утонул в терминологии), кто-то пьет кофе, кто-то жует бутерброд, повсеместно довольно много девчат, и, как ни странно, присутствует едва ли ни взвод гаишников. Или гибэдэдэшников — это уж как хотите. Одних только машин с мигалками я насчитал шесть штук. Как потом нам объяснили, тут несколько клубов, у каждого свой флаг, атрибутика и традиции, поедут в разные места, все обговорено заранее, если шесть патрульных машин — значит, будет три колонны.

Характерно, что пьяных не было совсем. То есть при достаточно большом скоплении изрядно возбужденного народа не было даже никаких намеков на присутствие алкогольных паров. Прикиньте: трезвая тусовка! Это, я вам доложу, своего рода раритет.

Но орали все, как на базаре. И лексика была соответствующая: один в один как Аркадий, только местами с заметными отягощениями.

Аркадий тут же откололся, сказал, что пойдет общаться насчет Юры Логинова. Тут его многие знали. Аркадий, кстати, заявил, что тоже с ним был знаком, но шапочно. Может быть, найдутся друзья, которые захотят нам помочь.

— Между прочим, вся публика — из приличных семей, — заметил Серега, воспользовавшись отсутствием нашего гида. — Все с образованием, положением и достатком. Просто тут они отрываются. Неделю вкалывают до седьмого пота, а на выходных вот таким образом оттягиваются. И знаешь что?

— Комо? Ке а дичо?

— Да ладно тебе, не слышит же никто! Вон как все орут… Я почему-то думаю, что вот эти люди — наше будущее.

— В каком смысле?

— Когда они вырастут из коротких штанишек и займут соответствующие места в разных сферах, они не станут терпеть, что нами все, кому не лень, пользуются как им в голову взбредет. Думаю, они попробуют разобраться в некоторых вещах.

— Например?

— Ну, начнут с малого — почему все наши рынки принадлежат неместным ребятам в кепках…

— Да чего тут разбираться? И так все понятно…

— Это тебе понятно. У нас девяносто процентов населения об этом даже никогда и не задумывалось! А потом, под занавес, их вряд ли устроит, что принадлежащий нам всем ресурс без нашего ведома рекой течет за бугор.

— Тоже попробуют разобраться?

— Попробуют, помяни мое слово.

— Хочешь сказать, что они исключительные? Типа того, из другого теста, не такие, как все?

— Нет, не хочу. Исключительные — это мы с тобой. Мы получили кавказскую прививку, привыкли смотреть опасности в лицо и знаем, как она, опасность, выглядит. Таких немного. А эти ребята — они по сути своей все гонщики. Понимаешь?

— И что?

— Ну, они — как ваш Ростовский.

— То есть чемпионы?

— Не чемпионы, но хотят ими стать. И поэтому по жизни не дадут никому себя обогнать. Выложатся, костьми лягут, но постараются прийти к финишу первыми. И не постесняются при этом бортануть конкурента так, чтобы он вылетел в канаву. И уж тем более не позволят никому на себе ездить, свесив ноги, или сливать на халяву бензин…

Да, вот такая патетическая философия. Видимо, обстановка влияет. Тоже сидит, ноздри возбужденно раздувает, как будто принюхивается к чему-то.

Тусовочная бацилла — штука весьма прилипчивая и всепроникающая. Я психологически очень устойчивый тип, однако же сдался буквально с ходу. Почувствовал вдруг себя частичкой этой напористой, задорной, ничего не боящейся и уверенной в своих силах массовки. Я понял, почему они все так рвутся сюда, приезжают на полтора часа раньше и всю неделю в своих респектабельных офисах только и делают, что ждут, когда наступят выходные.

Обыденная серая жизнь осталась внизу, у подножия Воробьевых гор. Тут было другое измерение: яркое, сочное, «оттюненное» до упора, залитое тремя тысячами слоев винила, приподнятое на всевозможных «крыльях» и подсвеченное со всех сторон «ангельскими глазками» «скайлайнов». В этом измерении водила пятиштучного «тазика» мог при случае и благоприятном раскладе обогнать обладателя «эксклюзивной тачилы» за полмиллиона баксов. Здесь ни в кого не стреляли, не заставляли платить налоги и не отбирали квартиру за неуспех в бизнесе. В этом измерении люди отдыхали душой и имели возможность побыть самими собой, выплеснуть накопленные за неделю эмоции, разрядиться, вообще — оторваться на всю катушку. Это было очень заразительно. До того тут было здорово, что не хотелось никуда уезжать. Даже вовсю бесновавшийся ветер, пытавшийся сорвать клубные флажки, не мешал — на него просто никто не обращал внимания.

Все, решено: как разбогатею, куплю себе «Октавию», попрошу Глебыча, чтобы он извратил ее до неузнаваемости, и буду каждую пятницу кататься сюда наравне со всеми остальными безобразниками…

Увы, увы — недолго длилось приобщение к этому чудесному и пока что неизведанному миру. И сразу скажу: на гонки мы так и не попали. Потому что минут через десять Аркадий притащил целый выводок приятелей Юры Логинова, под управлением какого-то вертлявого долговязого типа в задом наперед нахлобученной сетчатой бейсболке (а ветрено и студено было — впору шубу и шапку-ушанку надевать).

Приятели, несмотря на эйфорию, держались настороженно, с ходу стали задавать вопросы на предмет: с какой целью интересуетесь?

Серега быстренько объяснил: Юра, помимо всего прочего, входил вот в этот загадочный Объединенный комитет европейских ассоциаций стритрэйсеров. И был там застрахован на кругленькую сумму. В июне истекает год со дня его гибели и наступает момент страховых выплат членам семьи. Как положено, за квартал до истечения срока проводится расследование на предмет присутствия в происшествии страхового события. Проще говоря, решается вопрос: платить — не платить. А решает вот этот тип. Я, то есть.

Настороженность сразу пропала: умеет наш вундеркинд найти путь к душе себе подобных.

Тип в бейсболке владел обстановкой по связям Юры Логинова и запросто с нами поделился: Юру знали все, он был — супер, приятелей у него было полно, но друг — всего один. Зовут друга Володя Кудрин, живет он на Соколе, адрес такой-то, жену зовут Мариной, сам он классный механик. Нет, не просто классный, а — супер. Ас, мастер, самоделкин всех времен и народов. Делал тачки таким людям, таким людям — жуть! Вот фамилии…

Фамилии не привожу — некорректно будет, но на самом деле, если это не эйфория от обстановки («супер», «жуть» и все такое прочее), то люди довольно известные и с положением.

Отговорив по существу, долговязый, не тратя времени даром, тотчас же сосредоточился на моей скромной персоне. Типа того, это очень кстати, что такой парень у нас тут завелся — пошли, сейчас быстренько оповестим всех, соберем народ до кучи, музыку убавим, микрофон найдем, пусть расскажет людям, как там у них, в Испании, такие тусовки и уличные гонки проводятся. Публика будет в трансе, это будет полный отпад и вообще супер!

Ну ни фига себе, попал! Я мгновенно вспотел и начал лихорадочно соображать, как бы подостойнее выкрутиться из этой щекотливой ситуации…

Спасибо Сереге — выручил. Он заверил долговязого, что идея — дрянь: никакого супера не будет, потому что этот валенок (это я, стало быть) — всего лишь страховой агент. Специалист по выявлению наличия-отсутствия страховых событий. Заурядный клерк. Да он даже… Он машину водить не умеет!

Последний довод все решил. На меня все посмотрели как на некое неполноценное существо и тотчас же отстали. Непонятно, как такого вообще сюда пустили…

К тому моменту едва стукнуло половина девятого, и мы решили, не откладывая в долгий ящик, тотчас же ехать к Володе Кудрину. Еще не поздно, но уже вечер — все дома. А днем попробуй поищи этого страшно занятого мастера.

Аркадий вяло выразил желание подбросить нас до метро, но Серега решительно отказался. И без бинокля было видно, что парень не хочет покидать это дивное местечко даже на десять минут.

— Спасибо, не надо. Я сейчас звякну, нас подберут…

Серега «звякнул», мы тепло распрощались с Аркадием:

— Адиос, мучачо. Эступэндамэнтэ, грасиас!

— Чего сказал?

— Типа — все круто. И в самом деле, все было здорово, я твой должник. Звони, не стесняйся…

…и пешочком покинули Смотровую.

Подобрали нас минут через пять: как водится, это был Глебыч на «Волге», который в порядке технического сопровождения все это время скучал внизу, на Вернадского.

— Да, вот это гроб… — мрачно буркнул я, усаживаясь в машину.

— Не понял… — удивился Глебыч. — До сих пор тебя все наши тачки устраивали. Что, какие-то проблемы?

— Никаких, — успокоил Глебыча Серега. — Просто товарищ увидел, на чем ездят люди, и полчаса посидел в нормальной машине…

В самом деле, «Волга» после «Октавии» показалась мне какой-то некомфортной и казенно-неуютной. И вообще, в настоящий момент мы принадлежим к такой вроде бы со всех сторон солидной организации, а с транспортом у нас все обстоит сугубо на военно-колхозном уровне. Дали нам все новое, «неодеванное», но это «Газели» и «ГАЗ-3110». А у «силового блока» — пятидверные «Нивы» и все те же «Газели». Ставили вопрос перед Витей (в таком аспекте: ежели, допустим, возникнет необходимость в ходе оперативной разработки догнать какую-нибудь «бэху» — куда нам вставлять наши родные «дрова»?). Витя решить вопрос положительно не смог или не захотел, а мы были утешены двумя вескими и неоспоримыми доводами: во-первых, вам в основном головой придется работать, так что, бог даст, никого догонять не надо будет. Во-вторых — вы же исполнители. А у нас все исполнительное звено снабжается родной техникой. Так что, не обессудьте, ничего сделать не могу.

Хорошо Вите рассуждать. Сам-то он на «шестисотом» катается, хотя в настоящий момент де-факто тоже представляет исполнительную власть…

На Соколе мы отпустили Глебыча домой. Сегодня дежурит Серега, ему все равно ночевать в Исполкоме, так что машину в гараж он отгонит. А Глебычу отсюда до дома — три остановки. Мы все, кстати, кроме Иванова и Сереги, живем сейчас на Речном вокзале: в одном доме, в одном подъезде, на одной площадке! Короче, весь этаж наш. Я, Глебыч и Лиза — по отдельности, а Вася с Петрушиным в одной квартире. Хотя они там и не бывают, потому как живут в учебном центре. Только не надо думать, что это справедливая награда Родины за наши труды праведные (а вообще, было бы неплохо…) — все квартиры служебные, из резервного фонда, и в качестве личной собственности нам их никогда не видать, как своих рудиментарных отростков, именуемых копчиками. Просто неизвестно, сколько времени просуществует Исполком и сама Комиссия, вот и решили разместить исполнителей с минимальным комфортом, чтобы не мыкались по общагам, да не ездили по выходным к семьям, а всецело отдавались работе.

Семья Володи Кудрина ютилась в добротном домике, возведенном еще немецкими военнопленными (спасибо, товарищи фашисты, — хоть какая-то от вас польза!). Стоять этот домик будет еще лет триста, квартиры здесь очень солидные, и живут в них почтенные граждане. В подъезде стальные двери с номерным замком и переговорным устройством, над подъездом яркий фонарь, две камеры неприветливо подмигивают красными огоньками: кто попало не войдет, а и войдет, незамеченным не останется.

Вот так, с ходу, впускать нас не хотели.

— Марина?

— Да.

— Добрый вечер. Мы к Володе, по срочному делу.

— Володи нет дома.

— А когда будет?

— Не знаю.

— А где он сейчас, не скажете?

— Не скажу.

— Так… Гхм… Марина, дело-то и в самом деле срочное: страховой агент из Испании, по делу Юры Логинова.

— Вы из Испании?!

— Да нет, я переводчик. А испанец — вот он, рядом.

— Пусть ближе подойдет, у меня тут картинка нечеткая.

— Ола, синьорина! Буэнас тардес!

— Ага, вижу… Что-то он у вас какой-то… Гм… А что там по делу Юры Логинова?

— Марина, а у вас мегафона нет? Если есть, спустите нам на веревочке! А то ведь не всем соседям слышно будет…

— Хи-хи… Хорошо, поднимайтесь…

Зашли, пообщались. Внутри еще лучше, чем снаружи, высоченные потолки, квартира очень просторная, упакована от и до — мне тут только на один ремонт придется лет десять трудиться, перебиваясь с хлеба на воду. Да, признаю: даже в загазованной и шумной Москве с ее вредными магнитными полями жить можно — если вот в такой квартирке.

Песня была та же, что и на Воробьевых горах: страховой агент, расследование и все такое прочее. Срочно нужен Володя, потому что он друг и может сильно помочь.

— И чего тут расследовать? Все уже давно расследовали, ничего вроде такого не было. Мне кажется, не стоит ворошить старое, копаться там во всем таком…

— Ну, это уже им решать. В смысле — их Комитету. Если этот тип установит, что было страховое событие — вдове выплатят страховку. Если не установит — значит, ничего не выплатят…

Серега умеет говорить с москвичами, наверное, потому что сам такой. Настороженность и недоверие уже к концу первой минуты как рукой сняло, осталось лишь нормальное женское любопытство. Есть чему поучиться, надо мотать на ус, пока имеется такая возможность: если задержимся здесь, мне придется вволю пообщаться с этим непростым контингентом.

Марина — кстати, весьма симпатичная дамочка, не скажешь, что она страдает от нехватки кислорода и обилия выхлопных газов, — сообщила, что муж работает допоздна, домой приезжает в первом часу, дала адрес и подробно объяснила, как добраться. Номер бокса, где этот бокс расположен, как сориентироваться на местности…

Мне этот адрес ничего не говорил, а Серега почему-то нахмурился.

— А с Галей Логиновой вы говорили?

— Пока нет. Это будет уже в самую последнюю очередь.

— Почему?

— Потому что это объективное расследование, Галя — получатель, самый заинтересованный человек… в общем, у них там так принято. Информация собирается издали, и постепенно, сужая круг, страховой агент приближается к получателю.

— Понятно…

— Ну, спасибо вам огромное. Мы едем к Володе.

— А сколько это будет?

— В смысле?

— Ну, сумма страховки?

— Сейчас… Но тьенэ импортансиа, фуэ ун аксидэнтэ?

Я три секунды напряженно соображал, затем растопырил все пальцы на руках, сжал кулаки и снова разжал. Интернациональный язык — любому глухому гаитянину понятно, что это два десятка. Еще секунду подумал, провел в воздухе черту и показал таким же образом тридцать.

Ориентировался вот на что: у нас, когда офицера убивают, его семье выплачивают компенсацию в 120 окладов. Если это будет майор с двадцатилетним стажем (это опять я — считать проще), чистый оклад без всяких накруток — три тысячи рублей. Считайте, на выходе семья поимеет триста шестьдесят тысяч или грубо — двенадцать штук баксов. Сумасшедшие деньги, правда? Можно целую комнату купить где-нибудь в Коломне. Поскольку в нашем случае лицо гражданское, ценность его наверняка возрастает. А так как он застрахован за рубежом, возможно, возрастает вдвое или даже больше.

— В общем, от двадцати до тридцати миллионов, — простенько «перевел» Серега.

У меня аж дыхание остановилось: ни фига себе, вот это интерпретация!

— Долларов?!

— Эмм… При чем здесь доллары? Это же Испания. Все выплаты — в песетах.

Дата добавления: 2015-07-26