Студопедия
Случайная страница | ТОМ-1 | ТОМ-2 | ТОМ-3
АвтомобилиАстрономияБиологияГеографияДом и садДругие языкиДругоеИнформатика
ИсторияКультураЛитератураЛогикаМатематикаМедицинаМеталлургияМеханика
ОбразованиеОхрана трудаПедагогикаПолитикаПравоПсихологияРелигияРиторика
СоциологияСпортСтроительствоТехнологияТуризмФизикаФилософияФинансы
ХимияЧерчениеЭкологияЭкономикаЭлектроника

Глава 3 На ближних подступах Костя Воронцов. Мечты и перспективы 6 страница

Читайте также:
  1. Castle of Indolence. 1 страница
  2. Castle of Indolence. 2 страница
  3. Castle of Indolence. 3 страница
  4. Castle of Indolence. 4 страница
  5. Castle of Indolence. 5 страница
  6. Castle of Indolence. 6 страница
  7. Castle of Indolence. 7 страница

То есть Витя уже соучаствует. За время совместной работы Иванов изучил шефа вдоль и поперек: теперь вопрос по поводу вовлеченности в процесс можно не задавать. Как и по факту существования самого процесса как такового.

В данном случае от Вити, товарища несколько взбалмошного и своенравного, но весьма дальновидного, практичного и досконально владеющего политической конъюнктурой, следовало ожидать лишь один из двух равновероятных ответов. Отработанная формула: «Займитесь этим, а я посмотрю, как у вас получится» — здесь не лезла ни в какие ворота. Тут или так: «Вы, хлопцы, от безделья совсем навернулись! Даже и не думайте об этом!!!» Или этак: «Вы, конечно, камикадзе… Но, раз уж замахнулись — засучивайте рукава, будем пробовать…»

Потому что замахнулись на такую гору, что смотреть со стороны, как обычно, и ждать положительных результатов просто не получится. Если вдруг что-то там не срастется… лавина будет такая, что моментом накроет и бригаду первопроходимцев, и самого смотрителя — не убежишь, не спрячешься. Такой вот исключительный объект.

В общем, либо сразу сдавать назад, пока не поздно, либо с самого начала активно участвовать в процессе и управлять им. Первое, между прочим, во всех отношениях предпочтительнее второго хотя бы по соображениям личной безопасности.

Витя молодец — не подкачал. Отбросив все инсинуации и толкование особенностей поведения шефа, можно сказать одно: мужик! Не сдрейфил…

— А глотать его живьем пока никто не собирается, — хитро прищурившись, негромко сказал Иванов. — Сначала надо попробовать хотя бы малость разжевать…

— Интересная мысль, — одобрил Витя. — Разжевать… Ну, давайте работать. Озвучьте мне еще разок вашу версию. Внятно и отчетливо.

— Это не моя, — заскромничал Иванов. — Это Костина.

— Я не про гипотезу. Мы собираемся работать в рамках версии, которую вы создали на основе этой самой гипотезы. Итак, я вас слушаю.

— Гхм-кхм…

«Вредный ты наш! — подумал Иванов, украдкой оглядывая панели кабинета. — Прекрасно понимает, что в этом деле, если вдруг что-то пойдет не так, никакие ссылки на тупых подчиненных не помогут. Ну и зачем тогда страховаться?»

— Ну конечно, пишу, — по-своему истолковал заминку подчиненного Витя. — И не в одном экземпляре. Я все слышал, понял: у нас есть агент, есть зацепки, есть направление. В общем, мы — в цитадели, как вы ее называете. Это здорово, это прорыв! Ну а теперь давайте к рутине. Конкретнее, что мы имеем. Я хочу знать все.

— Да тут пока никакой конкретики. Так — одни домыслы да предположения…

— Да ладно вам! Чего вы со мной церемонитесь? Давайте без манерничаний, вываливайте все! Считайте, что просто есть желание послушать еще разок, что называется, вживую. Когда вы излагали впервые, я был весь в эмоциях, трепетал. Теперь маленько остыл: может, подловлю на неубедительности или подтасовке. Уж доставьте удовольствие: не каждый день такое слышать приходится.

— Хорошо… Сначала гипотеза. Судя по обрывочным данным невысокой степени достоверности, примерно год назад у Сенковских произошло нечто экстраординарное. Об этом в первую очередь свидетельствует поведение Натальи Сенковской и ее отношение к мужу, а также ряд личных наблюдений нашего агента, внедренного…

— Ох, как это звучит! — Витя от удовольствия даже зажмурился, наподобие голодного бульдога при виде только что поджаренного аппетитного стейка. — Как звучит, а? «Нашего внедренного агента»…

Иванов смущенно замолчал: не совсем понял, как реагировать. То ли искренне хвалит, то ли подначивает… У этого товарища такая своеобразная манера, что не всегда разберешь: улыбнуться в ответ или состроить дежурно-виноватую рожицу.

Внедрение агента в любое сообщество, пусть даже какую-то мелкоуголовную шайку, — это всегда фундаментальная и кропотливая работа, требующая высочайшего профессионализма. Внедрение агента в святая святых могущественной корпорации с такой мощной системой безопасности — проще говоря, «в спальню» — это апогей профессионализма, венец оперативного мастерства. Если можно сравнивать, просто для легкости восприятия, это… Пожалуй, это золотая медаль. И даже не на чемпионате мира, а на Олимпийских играх.

Между тем никто из команды даже палец о палец не ударил в этом направлении — все получилось как-то само собой, совершенно случайно. Повезло, одним словом. Ну и на что товарищ намекает?

— Давайте дальше.

— Дальше… Эмм…

— «…Нашего агента, внедренного…»

— Внедренного менее чем неделю назад совершенно случайно и вообще абсолютно без нашего участия…

— Ну, это вы зря, — Витя нахмурился и с неудовольствием покосился куда-то в угол — видимо, там камера. — Ростовский — друг Кости и Петрушина, восстановленный в процессе оперативной работы по обновлению старых связей. Случилась беда — побежал именно к ним. Мало у него других приятелей? Просто знает: Костя — гений, Петрушин — глыба и матерый человечище… Если кто и поможет, так только они. Верно?

— Ну…

— Да можете не подтверждать, это и так понятно. А Костя и Петрушин — наши люди, родные. Ну и где бы мы взяли такого золотого агента, не будь у нас этих людей?

— Ну, не знаю…

— Зато я знаю. Вы все у меня — золото. Потому что я и сам малый не дурак, и подле себя держу таких же. Хе-хе… Но конкретно вы, золотой вы наш, — вы конченый пессимист и совершенно не умеете подать себя в ипостаси героя текущего момента. Или не желаете. Ну что это такое: «…судя по сплетням невысокой степени достоверности…», «…совершенно случайно и абсолютно без нашего участия…» Это что?! Разве так можно? Кто вас не знает, подумают: «Вот это растяпа!»… Впрочем, мне это не надо — я-то вас знаю… Ладно, продолжайте.

— Есть основания полагать, что в семье произошло нечто экстраординарное…

— Слышали уже. Давайте конкретнее. Что именно экстраординарное? Может, просто поймала мужа с какой-нибудь бабенкой? Дело житейское — он еще не старый…

— Это исключено.

— Ага… Это мы так считаем или это на самом деле исключено?

— Разумеется, в реальности это могло быть и так… Но Костя утверждает, что это исключено.

— Да, Косте можно доверять. Он, конечно, парень с подвывихом, но… Когда он выдвинул гипотезу насчет того, что Ростовского намеренно берут «в спальню» на совершенно определенную роль, это, наверное, тоже звучало дико и абсурдно… Но так все и оказалось. И вообще, голова у него на месте. Ну и почему это исключено?

— Потому что тривиальная супружеская измена не может вызвать такой каскад отклонений — как в отношении к самому близкому человеку, так и вообще в мировоззрении и самом образе жизни. За год женщина стала совершенно другим человеком.

— Здесь я с Костей не совсем согласен, — Витя с сомнением покачал головой. — Они на это реагируют по-разному. Некоторые, между прочим, травятся или вешаются. Все от человека зависит.

— Есть эпизод семилетней давности…

— Травилась, вешалась?

— Неподтвержденный…

— Ну вот, опять сплетни!

— Сплетни были в прессе. Насчет попытки суицида. Как именно — это так и не выяснено, причина достаточно спорная, но злые языки утверждали, что якобы Наталья пыталась покончить с собой.

— Что-то не припомню…

— Если надо, я скину вам тот материал.

— Секунду… Осень девяносто восьмого?

— Точно.

— Так дефолт же был!

— Верно. Сплетни как раз и утверждают, что ее личный бизнес тогда здорово пострадал. Просто настоящий крах был. И хотя империи Сенковского дефолт совершенно не навредил — скорее, наоборот, — Наталья вроде бы восприняла крах своего бизнеса как огромную личную неудачу и в состоянии аффекта решила наложить на себя руки.

— Ну так, видите: опять же — «вроде бы» да «якобы».

— Ростовский этот факт подтверждает.

— Да неужели! Мы уже настолько близки, что щебечем о таких интимных вещах?!

— С ней каждый день работает психиатр. Профессор, светило и все такое прочее… Вроде бы как просто в гости ездит, но она отчетливо понимает, для чего он ездит, и постоянно с ним дискутирует. Бабонька развитая, чешет деда в хвост и в гриву. Он только пыхтит и краснеет. Это у них уже давно стало вроде какого-то домашнего развлечения.

— Думаю, Сенковский ему немало платит. За такие деньги можно и потерпеть. Однако при чем здесь подтверждение Ростовского и профессор? Он что, с ним на короткой ноге?

— Нет, он просто подслушивал.

— Вот это по-нашенски! Ну и?..

— Прозвучала такая фраза — за точность не ручаюсь, но что-то вроде: «…даже пусть и не надеются. Я теперь не такая психованная, как семь лет назад, — и у меня есть то, ради чего стоит жить…»

— Интересно… Послушать бы эту фразочку в оригинале, а то ведь интерпретировать-то можно по-всякому… Мы там не пишем?

— Нет. Даже и не пробуем.

— А, ну да… СБ у них, конечно, на валютном уровне, так что… Значит, была попытка?

— Ну…

— Ну понятно. И наличие двоих детей ее не остановило — если действительно что-то такое было… Ладно, давайте дальше. Что в вашей версии имеется по данному пункту?

— Это не наша версия, — уперся Иванов. — Вот именно — это не более чем Костина гипотеза.

— Ну хорошо, пусть будет так. Ну и как это себе видит Костя? Что там такого экстраординарного натворил наш горячо любимый Лев Карлович?

— Про Сенковского он ничего не видит. Он полностью сфокусирован на Наталье. Потому что Валера с Сенковским практически не видится, общается в основном с Натальей. Что узнает, то и сообщает Косте.

— Ну вот, здрасьте вам! Нам кто нужнее?

— Это уж извините: как говорится, что имеем…

— И что же мы имеем?

— По наблюдениям Кости, у Натальи в полном объеме присутствует тяжелейший комплекс кающейся грешницы. Отягощенный нормальным истерическим психозом.

— А попроще?

— В общем, она ведет себя так, как будто была соучастницей какого-то страшного преступления…

— Ни фига себе, новости! Ну и куда мы подошьем это ее преступление?

— …которое совершил самый близкий ей человек.

— То есть муж?

— То есть да.

— Угу… Это уже что-то. Муж — это как раз то, что надо… И с чего мы это взяли?

— Судя по ее поведению, она всеми силами пытается искупить вину. Причем искупить сторицей, как бы за двоих. То есть торопится, делает это жадно, обильно и порой совершенно бессистемно.

— А как относится к мужу?

— А никак.

— То есть?

— Они практически не общаются. Живут врозь — она в Жуковке, он — в Барвихе. Причем тщательно это скрывают. Так тщательно, что даже сплетен об этом нет. Вернее — муж скрывает, она на это вообще не обращает внимание. Вся в своих новых заботах.

— Мы узнали об этом от Ростовского?

— Да.

— Хорошо! Видите, уже есть результаты. Но насчет того, что врозь… Это скверно. Нам-то в первую очередь нужен сам…

— Что характерно: на большие приемы она с ним ходит.

— Ага… Типа перемирия?

— Не знаю, типа чего, но не далее как вчера они обедали в немецком посольстве. Его секретарь позвонил ее секретарю, попросил выделить три часа под это дело. Она сказала: ладно. Без всяких эмоций. Спокойно надела присланное специально для данного случая платье и поехала.

— Опять Ростовский?

— Да.

— Черт, как приятно иметь своего человека в таком доме… Однако лучше бы они жили вместе…

— В общем, по ряду признаков, муж ведет себя как человек, глубоко перед ней виноватый.

— Это Костя?

— Да, это его вывод.

— Заискивает?

— В буквальном смысле — стелется. Пылинки сдувает. А уж про Ростовского, думаю, и говорить не надо. Такой властный товарищ — прирожденный правитель, настоящий самодержец! А вот поди ж ты, пустил в спальню мартовского котяру…

— Понятно… Если верить Косте — а до этого он нас не подводил… Угу… Угу… Ну что, весьма занимательно. Надо работать. Как говорится, будем много думать, читать пейджер… Что имеем по зацепкам?

— Ну, пока направление одно: умерший год назад водитель. Есть еще кое-что, но это пока так, в стадии проверки. Больше ничего не имеем.

— Хорошо. Спасибо и на этом. Собирайте информацию, легендируйтесь, работайте. Я должен знать о каждом вашем шаге — и не после того, как все завалите, а до начала любого мероприятия. И у меня будет одна маленькая просьба…

— Да?

— Понимаете… Сенковский — это ведь не полевой командир. И даже не иностранный резидент в предгорьях…

— Да могли бы и не напоминать…

— А я напомню, мне нетрудно. Лучше сто раз напомнить, чем потом читать некролог. В общем, просьба такая… Вы у меня жутко интуитивный и чувствительный…

— Спасибо.

— Пожалуйста. Вы, чувствительный, не прозевайте тот момент, когда станет ясно, что нас ждет полный провал и сделать мы уже ничего не сможем.

— Это чтобы вовремя прекратить разработку и отыграть назад? Ну, я не обещаю, но постараюсь.

— Это чтобы вовремя удрать из страны.

— Шутите?

— Нет.

— Ага, понял! Хотите, чтобы я проникся?

— Нисколечко. Просто объект и в самом деле уникальный. До нас с вами подобными вещами никто не занимался. Понимаете?

— Понимаю.

— Это хорошо, что понимаете. Ну, тогда все. Желаю удачи…

* * *

Может, кто-то подумал, что Иванов рванул с низкого старта в Исполком и с порога рявкнул: «Всем строиться, щас делянки нарезать буду!»? Если так, то это вы зря. Все давно было в процессе, с того момента, как Валера в полдень вторника вышел из Исполкома и направился к офису «РОСГАЗа». А Вите ничего не сообщали потому, что это была проверочная версия, следовало накопить хоть какой-то первичный материал и просто убедиться, что на этом поле вообще возможно работать.

Первым делом, как водится, взяли под наблюдение квартиру Ростовского в Дмитрове. Валера в «РОСГАЗ» — наши в Дмитров. По дороге вызвонили Васю: подъезжай, тут для тебя работенка есть.

Пользуясь правом преимущества внезапности, маскироваться и чего-то выдумывать не стали. На лестничной площадке, под потолком, установили камеру, направили на дверь квартиры Ростовского и на скорую руку закамуфлировали под фрагмент проходящей рядом газовой трубы. Фрагмент получился страшноватым и корявым, но там весь подъезд такой неухоженный и запущенный, что вряд ли кто обратит внимание на подобную мелочь. Бдительной бабусе, заинтересовавшейся от скуки возней в блоке, сообщили:

— «РОСГАЗ». Труба пропускает, заплатку ставим.

— Может, заодно сливной бачок мне почините?

— Да запросто!

Где проходит неуловимая грань сопряжения газовой отрасли и сливного бочка, так никто и не понял, но рукастый Глебыч поправил все за три минуты, взял у бабки десятку «на пиво», и компания убыла восвояси.

Пока ковырялись в блоке, Вася с Лизой наскоро оборудовали наблюдательный пост и пункт аудиоконтроля. Точнее, Вася — пост, а Лиза — пункт, и оба в розницу. Вася устроился на чердаке соседнего дома: как зашел и влез, никто не видел, просто по факту определили, потому что доложил:

— У меня готово…

Лиза поставила комитетский микроавтобус «Газель» на платную стоянку на приличном удалении от дома, развернула лазерный сканер и сообщила, что окна зала и кухни квартиры Ростовского можно «слушать».

— Вот это ты спряталась… А чего в Яхрому не уехала? — пожурил подчиненную Иванов. — Тут как раз напротив дома полно удобных мест для парковки — вставай и слушай сколько влезет.

— Если будут не просто «заряжать», а «поведут» с круглосуточной наружкой — как раз в том месте, где вы сказали, будут ставить авто технического сопровождения, — пояснила Лиза. — Проще говоря, фургон для прослушки. Если они такого уровня, как вы сказали, или просто не хуже нас… В общем, есть вероятность, что вычислят. Причем вероятность достаточно высокая: знаете — когда борт в борт ставят две «технички»… Гхм… Нам оно надо?

— Понял, вычеркиваем, — Иванов несколько смутился — в принципе мог бы и сам додуматься, дело-то нехитрое.

— Это правильно, — одобрил Петрушин. — Считай противника равным себе, пока не убедишься, что он мертв…

Вообще, расчет был на неторопливую и вдумчивую работу (это при большой удаче) или на отсутствие работы вообще. Никто же ведь не обещал, что Ростовского возьмут с первого предъявления. Поэтому составили графики дежурства на посту и на пункте — завтра с восьми утра (мама Ростовского работает в городской управе, уходит в восемь, приходит в 17.30), оставили на месте Лизу и Васю, остальные отправились по своим делам: Петрушин — в учебный центр, подготовить смены, остальные — в штаб-квартиру, ждать вестей от Ростовского, бездельничать и строить великие планы на будущее…

Однако «оппоненты» оказались куда как проворнее, чем ожидалось! Не прошло и двух часов с момента убытия основной группы, как к Ростовскому пожаловали непраздные посетители.

— У нас были гости, — доложил по телефону Вася вибрирующим от смущения голосом.

— Ага! — обрадовался Иванов. — Однако быстрые хлопцы! Погоди… Что значит — «были»? Ты, наверное, хочешь сказать: «обнаружил вторжение»? Они что, уже ушли?

— Ни фига я не обнаружил, — даже по телефону было понятно, что Вася расстроен. — А ушли — да. Зашли, сделали, что хотели, и ушли. Точнее, уехали. И даже без «хвоста». И вообще, это не совсем «хлопцы»…

На самом деле все было не так трагично и обстояло примерно следующим образом.

Через некоторое время после убытия основной группы к дому, на чердаке которого скучал Вася, подъехал мебельный фургон. Из кузова вылезли четверо в синих спецовках и неспешно, с глубокой профессиональной деловитостью принялись таскать в этот же подъезд (над которым Вася сидел) мебель. Спустя несколько минут прибыла вишневая «десятка» с «руководством», состоящим из молодой парочки и сурового мужчины в районе пятидесяти. Парочка тут же включилась в процесс — потащили разные бытовые мелочи, коробки и так далее. «Спецы» ворочали крупногабаритную мебель, а суровый в районе пятидесяти всеми командовал. Вернее, не всеми, потому что «спецы» и так справлялись, а парочкой: они между делом умудрялись лизаться на ходу, постоянно все роняли и при этом ржали, как невыезженные лошади в манеже. Суровому приходилось несладко: он всячески пытался «построить» парочку, но эти охламоны, кажется, не воспринимали его всерьез и продолжали беситься.

В общем, выглядело все это как обычное вселение семьи со средним достатком. Вася на них обратил внимание только лишь по факту присутствия, а не в связи с какими-то отклонениями.

Присутствия было — хоть отбавляй. Топот и возня в блоке, мельтешение таскателей аккурат в середине сектора наблюдения, задорные покрикивания парочки, командирские вопли сурового, а в дополнение, как будто всего было мало, еще и магнитофон включили. Чтобы, значит, веселее таскать было.

— Ну, блин, угораздило… — с большим неудовольствием пробурчал Вася, быстро сообразивший, что вся эта возня на свежем воздухе будет продолжаться как минимум пару часов. Сами понимаете, наблюдать в такой обстановке — занятие не особенно приятное. Попробуй тут сосредоточься, когда в секторе сплошное брожение и шумы!

Почему Вася не обратил внимания на следующий эпизод, этот вопрос до сих пор остается открытым. То ли отупел от мелькания в секторе, то ли просто «глаз замылился», то ли вообще этакое оперативное наваждение случилось… Но факт: когда сладкая парочка, прихватив очередную порцию коробок, пошла не к себе в блок, а через улицу и шмыгнула прямиком в подъезд Ростовского… Вася и ухом не повел. Как будто так и надо было! Чего все в один подъезд тягать, давай малость в другой потаскаем…

Спустя минуту Васе позвонила Лиза и сообщила, что у нее «…в наушниках тихонько хлопнула дверь…». Вася посмотрел на часы (до прихода мамы Ростовского оставалось еще довольно много времени) и протер глаза. За все время наблюдения в подъезд входил какой-то древний дед с палкой, три девчонки не старше седьмого класса и выходила бабуська — вроде бы даже та самая, которой Глебыч бачок ремонтировал. Да вот эта парочка молодых балбесов.

Товарищами, годными для шпионского ремесла, в радиусе квадратной мили даже и не пахло. Наблюдал непрерывно, со всем тщанием — спать на дежурстве в команде считалось признаком дурного тона.

Спустя минут десять Лиза позвонила вторично и сообщила, что у нее в наушниках опять раздался звук закрываемой двери. А через минуту из подъезда вышла та самая парочка с коробками. И преспокойно направилась к своему дому. Как будто немного заблудились, погуляли и опять вернулись.

Вася окончательно протер глаза, крепко хлопнул себя по лбу и связался с Лизой насчет результатов сканирования окон квартиры Ростовского. Расчет правильный: люди втихаря проникли в чужое жилище, работали торопливо, с волнением и дрожью в руках… Люди на вид далеко не профи, напротив — как раз полное недоразумение. То есть наверняка там была напряженная атмосфера: стулья роняли, переругивались вполголоса, как-то комментировали ситуацию…

— По нулям, — удивила Лиза.

— То есть вообще ничего не было слышно?!

— Дверь — раз, четыре перестановки стула, дверь — два.

— Может, прибор отстроила неправильно? А потом — ты что, видела, как они стул переставляли?

Лиза не стала впадать в ярость по поводу обидных сомнений в профессионализме, просто в двух словах объяснила: если бы переругивались вполголоса и, тем паче, стукали передвигаемой мебелью, все равно было бы слышно. Дверью-то ведь не хлопали. Открывали и закрывали очень осторожно. Насчет стульев все просто: доводилось самой такими вещами заниматься. Четыре раза стул ставили на непокрытый пол. Ставили крайне аккуратно, но стук все равно был слышен. А сколько там фигур со стульями они выписывали на паласе (ковре), осталось за кадром. Очень осторожные товарищи.

— Ну и что все это значит?

— Ничего особенного. Просто ребята — мастера.

— Ну-ну… — Вася до полного подтверждения фактов не желал мириться с ситуацией. — Видел я тех мастеров! Если это мастера, тогда я — полковник Иванов…

Минут через пятнадцать суровый с грузчиками убыли на фургоне, а молодежь с «десяткой» остались. Вернее, «десятку» бросили на улице, а сами пошли осваивать новую квартиру. Вася позвонил Лизе и елейным голоском поинтересовался, не желает ли она аккуратно проводить товарищей на своем замечательном микроавтобусе. Нет, он, конечно, не хотел беспокоить, но другой техники у них нет… а товарищи, между прочим, вот-вот уберутся из сектора!

Лиза сказала, что занята делом — слушает окна только что заселенной квартиры и уже имеет кое-какой результат. А провожать фургон будет неправильно, поскольку понятно, что работают хорошие ремесленники — наверняка где-то торчит сопровождение.

Тотчас же, словно желая подтвердить правоту вредной чекистки, откуда-то из переулка вырулила серая «Мазда», неспешно прокатилась по улице, как будто оглядывалась, и пошла точно по маршруту фургона, на границе зрительного контакта.

Васе было неловко. После долгого перерыва это первая работа в незнакомых условиях, и все как-то комом. Объект прошляпил, дурное предложение выдвинул — в общем, со всех сторон показал себя как зеленый стажер на учебной практике. Неудобно перед Лизой — жуть! Надо же теперь как-то реабилитироваться…

Лиза выждала еще минут двадцать, между делом продолжая слушать окна свежезаселенной квартиры, затем позвонила коллеге и намекнула, что самое время проявить активность:

— Ну что, «полковник Иванов»… Хм… Надо придумать, как половчее забрать нашу вещь. Да пора уже докладывать о результатах. Не желаете присоединиться?

— Желаю, — буркнул Вася, распахивая дверь микроавтобуса и забираясь в салон. — Точнее, не желаю, но все равно ведь придется…

Угрюмый разведчик отключил телефон и достал из-за пазухи камеру.

— Ну, Вася… Ну ты монстр! Через чердак, что ли, залез?

— Не видела?

— Не видела.

— Ну вот… Такая у нас работа. Не все же нам косяки пороть, когда-то надо ведь и делом заниматься.

— Да ладно тебе! «Косяки»… Просто надо правильно настроиться. Город на порядок сложнее, чем зона боевых действий. Там обстановка, враг и пособники. Все смертельно опасно, но просто и доступно. А здесь кругом сплошь мирные люди, никаких тебе минных полей и засад, все вроде так дружелюбно… Это здорово расслабляет и роняет эффективность восприятия враждебных проявлений едва ли не на порядок. Я доступно излагаю?

— Да скажи короче: расслабился ты, хлопец, и вообще скурвился!

— Скажу короче: привыкнешь. Ты у нас товарищ способный, быстро втянешься.

— Трудно мне здесь, — пожаловался Вася, включая просмотр записи. — Не люблю я все эти сложности. Три месяца штудировал эти долбанутые основы оперативного искусства, лекции слушал… Столько там всего лишнего! Мне бы днем полежать в скрадке, все высмотреть, а вечером подползти незаметно да потихоньку всех зарезать…

Посмотрели запись, почесали затылки. Молодежь с коробками вела себя бесцеремонно и легкомысленно. Парень поставил коробки на пол, что-то достал из кармана (что именно — в объектив не попало), открыл дверь без всякой возни, как будто у него были «родные» ключи. Дивчина в это время не озиралась, стояла спокойно, как будто ей не о чем было волноваться. Вошли, закрыли за собой дверь — тут Лиза права, закрывали несколько дольше, чем обычно, придерживая.

Одним словом — наглые товарищи. Вломились в чужую хату, а ведут себя так, словно пришли к себе домой! Как вариант: мастера своего дела, все отработано до мелочей, продумана каждая деталь, заготовлены три десятка «отмазок» на все случаи жизни.

Запись «снятого» со стекол разговора подтверждала: молодежь обосновалась в новой квартире исключительно для всестороннего контроля квартиры Ростовского, которая располагалась как раз напротив, более того — на том же этаже. А всесторонним контроль можно было считать потому, что парочка обсуждала качество картинки с первой и второй камер.

— Обалдеть! — В голосе Лизы, наряду с нормальной профессиональной завистью, присутствовали некие теплые нотки, как будто она встретила глубоко симпатичного ей человека.

— В каком плане «обалдеть»? — не понял Вася.

— Зарядить помещение микрофонами за десять минут — это хороший результат, — пояснила Лиза. — Но если они, помимо этого, за то же время умудрились воткнуть в чужой квартире две камеры…

— Типа — круто?

— Это же не просто войти и поставить, где придется. Надо найти позицию для удачного ракурса, чтобы она, помимо всего прочего, находилась в труднодоступном месте. Ну и, разумеется, надо как следует замаскировать. В общем — хорошие ребята. Они мне нравятся…

Каким образом хорошим ребятам удалось заполучить квартиру как раз напротив «объекта», оставалось только гадать, поэтому доложили Иванову и выдвинулись на базу. Все равно делать здесь больше было нечего.

* * *

Пока наблюдатели ехали из Дмитрова, Иванов отправил Серегу Кочергина добывать информацию по странной квартирке. Предполагалось, что это будет долгая и занудная рутина, которая начнется с поиска подходов к Дмитровскому БТИ и завершится аккуратными расспросами окрестных бабулек. Серега — местный, коренной москвич, у него тут масса связей и знакомств. Если поедет прямо сейчас, то, пожалуй, за сутки управится.

Серега управился за двадцать минут и никуда не поехал. Просто стал названивать всем подряд знакомым и трепаться о всякой ерунде. А может, не всем подряд, а по какой-то схеме, и трепаться не об ерунде, а как раз по делу… Но уже примерно на седьмой коммутации наш коренной вышел на риэлторшу, которая работала даже не просто по северному направлению, а конкретно в Дмитрове — в агентстве недвижимости «Кристалл». Агентство занималось новыми квартирами, но варианты обменов в практике присутствовали, поэтому обстановкой по фонду вторичного жилья риэлторша владела в полном объеме.

В близких отношениях с данной особой Серега не состоял, поэтому счел нужным незатейливо залегендироваться:

— Срочно нужна хата в центре, в старом панельном доме, желательно на третьем этаже. За ценой не постою.

— Интересно… Если не секрет — для чего?

— В общем-то, не секрет… но особо афишировать не хотелось бы. А почему спрашиваете?

— Да так… Создается такое впечатление, что у нас тут что-то затевается с этими старыми панельными домами…

— А что такое?

— Да вот тут намедни как раз такой случай был…

Через двадцать минут Иванов имел полный расклад по обстоятельствам приобретения загадочной квартиры. Хотя ничего загадочного тут не оказалось — просто деньги, и ничего более. Семья, жившая в этой квартире, в ближайшие тридцать лет никуда переезжать не собиралась. А может, и в ближайший век не собиралась — просто дальше ничего не планировали, так как предполагалось, что через тридцать лет дом рухнет. Товарищи, которые пожелали приобрести эту недвижимость, предложили неравноценный обмен: квартиру с евроремонтом в новом доме на Оборонной (кто Дмитров не знает — хорошее место) и по площади значительно большую! Чем мотивировали столь странное желание, неизвестно. А семья, получившая предложение, минуты не раздумывала — переехали мигом.

ктерная деталь: квартира в новом доме была куплена как раз накануне. Это что же получается: купили, чтобы обменять на старье?!

— Погоди… Ты хочешь сказать, что они организовали весь этот обмен вместе с переездом семьи за одни сутки? — справедливо усомнился Иванов.

— Почему за одни сутки?

— Вчера Ростовский попал — сегодня в квартиру вселились «слухачи».

— Ну нет, не совсем так. Сделали все быстро, это точно… Но не с такой скоростью, как вы подумали. Меняться вообще-то начали две недели назад. Вернее, две недели назад оформили сделку по новой квартире, тогда же и начали меняться.


Дата добавления: 2015-07-26; просмотров: 98 | Нарушение авторских прав


Читайте в этой же книге: Глава 1 Дела семейные | Глава 2 Действующие лица и исполнители | Глава 3 На ближних подступах Костя Воронцов. Мечты и перспективы 1 страница | Глава 3 На ближних подступах Костя Воронцов. Мечты и перспективы 2 страница | Глава 3 На ближних подступах Костя Воронцов. Мечты и перспективы 3 страница | Глава 3 На ближних подступах Костя Воронцов. Мечты и перспективы 4 страница | Глава 3 На ближних подступах Костя Воронцов. Мечты и перспективы 8 страница | Глава 6 Сдаваться не будем Костя Воронцов. Первые последствия беспредметного анализа 1 страница | Глава 6 Сдаваться не будем Костя Воронцов. Первые последствия беспредметного анализа 2 страница | Глава 6 Сдаваться не будем Костя Воронцов. Первые последствия беспредметного анализа 3 страница |
<== предыдущая страница | следующая страница ==>
Глава 3 На ближних подступах Костя Воронцов. Мечты и перспективы 5 страница| Глава 3 На ближних подступах Костя Воронцов. Мечты и перспективы 7 страница

mybiblioteka.su - 2015-2024 год. (0.031 сек.)