Глава 20. Я застыла, глядя на сверкающее лезвие

Я застыла, глядя на сверкающее лезвие. И вдруг раздался звук открываемой двери.

— Папа! — вскрикнула я.

Он стоял на пороге в полосатой пижаме. На лице было написано удивление.

— Лиззи, с кем ты разговариваешь?

Увидев Джастина, папа замолчал.» Пристально посмотрел на него, потом на меня.

— Папа, — сказала я. — Это Джастин Стайлс.

— Привет, мистер Мак-Вей, — выдавил парень и положил нож обратно на стол.

— Тебе не кажется, что уже поздновато для гостей? — спросил папа, улыбаясь. Он всегда улыбался, когда ловил себя на излишней строгости.

А я была настолько рада его видеть, что строгости в голосе даже не заметила. Чувствовала только, что могу за него спрятаться.

— Извините, что потревожил вас, — сказал Джастин. — Но мне нужно было кое о чем спросить Лиззи, и, по-моему, это не могло ждать до завтра.

— Вижу, — ответил папа, зевая. — Так что, спросил?

— Да, — произнес Джастин, поглядев сперва на меня, потом на папу.

Но о чем же он хотел узнать на самом деле? Мы разговаривали только о полиции. У меня сжалось сердце.

— Тогда, может быть, вы продолжите разговор завтра?

Я засмеялась без всякой причины:

— Пошли, Джастин. Я тебя провожу.

И я вытолкнула его в коридор, но было видно, что ему совсем не хочется уходить.

Мы оглянулись на папу. Он помахал нам рукой и поплелся на кухню. Я поняла, что он будет ждать меня, пока Джастин уйдет.

— Спасибо, что заглянул, — сказала я быстро и достаточно громко, чтобы услышал папа. — Закончим разговор утром.

Джастин бросил на меня долгий взгляд, потом произнес:

— Да. Утром.

Я смотрела ему вслед, пока он спускался по ступеням, шел по тропинке и наконец растворился в темноте. Потом я закрыла дверь, заперла ее и уткнулась лбом в косяк.

Папа вышел из кухни и остановился возле лестницы, глядя на меня.

— Он ушел, — произнесла я, чувствуя невероятное облегчение.

Папа кивнул и медленно пошел наверх.

Неужели Джастин собирался меня заколоть?

Или у меня снова разыгралось воображение?

Я совершенно не знала, что и думать.

Джастин выглядел необычайно взволнованным.

Он так и не успел сказать того, что собирался.

Но не мог же он прийти для того, чтобы проткнуть меня ножом для бумаг.

Это было бы безумием, правда?

Я вздохнула, только теперь понимая, насколько же все это меня вымотало. Когда вам кажется, что вас вот-вот зарежут, вряд ли вы останетесь спокойной. Но теперь, когда угроза миновала, можно и расслабиться.

Я поднялась в свою комнату, почистила зубы, разделась и легла. Закрыла глаза и уткнулась лицом в подушку. Потом обхватила руками и другую подушку. Мне всегда уютнее засыпать таким образом. Может быть, хоть сегодня удастся поспать как следует.

Скрип.

Я уставилась в темноту и прислушалась.

Звук донесся из-за двери? Или за окном? Кто-то пытается пробраться в мою комнату?

Грудь сдавило так, будто я пробежала марафон.

Скрип. Скрип.

Звук снова повторился. Я поднялась и включила лампу, однако ничего необычного не заметила. Тогда я подкралась к окну. С трудом заставила себя взглянуть во двор, но в темноте ничего не разглядела.

Скрип.

Я быстро повернула голову и поняла, что это всего лишь ветка, которую гнет ветер.

Всего лишь ветка, а напоминает костлявые пальцы скелета.

Я вернулась в постель. Скрип все продолжался, как будто ветка манила меня, желая сообщить что-то важное.

Так продолжалось всю ночь.

В выходные я решила остаться дома. Большую часть времени я провела в своей комнате, валяясь на кровати. Правда, вечером в воскресение родители задумали отвести тетю в ресторан, и мама решила, что мне будет страшно оставаться одной. Я сопротивлялась, но не слишком упорно.

В субботу днем неожиданно загремел телефон. Я подскочила как ужаленная, боясь что это Джастин. Но вместо него позвонила Дона.

— Я слышала, что Джастин был у тебя нынче ночью.

— Ходят слухи по домам, — пропела я в ответ.

— Кое-кто из ребят видел его машину на вашей стоянке, — объяснила Дона.

Шейдисайд был прозрачен, словно аквариум. Все всегда видели и слышали, чем ты занимаешься.

— Да, но он тут же ушел.

— Знаю, — откликнулась Дона. — Поэтому и звоню. Что, по-твоему, ему было нужно?

— Хороший вопрос. Ума не приложу.

— Что ты имеешь в виду?

— Что слышишь, совершенно не представляю зачем приходил и чего хотел. Если честно, я жутко перепугалась.

Перепугалась — не то слово. Я вспомнила, как он шел на меня с ножом в руке. В школе, в понедельник, я старалась всячески избегать Джастина. Это было не так-то просто. Я не раз ловила на себе его тяжелый взгляд. Как-то на перемене я столкнулась с ним в темном коридоре.

— Привет, — кивнула я и умчалась, прежде чем он что-либо успел сказать.

— Эй! — крикнул он издалека, но я не обернулась.

Вернувшись домой из школы, я обнаружила у себя на подушке конверт. Это было письмо от Кевина.

«Знаешь что? — так начиналось письмо. — Мой папа наконец согласился. Я приеду к тебе на школьный бал».

Я засмеялась и заплакала одновременно.

Школьный бал. Ночью в субботу.

Кевин уехал слишком давно, и я все еще не написала ему о том, что у нас происходит. Он- то думает, что я буду плясать от радости.

Я уткнулась лицом в письмо. Если бы только Кевин приехал поскорее.

Теперь мне оставалось дожидаться субботы и готовиться к балу. Вечером во вторник проходила генеральная репетиция «Звуков музыки».

Все чувствовали себя напряженно. Было невозможно пройти по сцене, чтобы не вспомнить про Илану. Для меня это было особенно тяжко. Казалось, она снова лежала передо мной лицом вниз.

— Поехали, — торопил Робби. — Давайте в темпе, а то проторчим здесь до утра.

Я раскладывала реквизит на маленьком столике, стоявшем за кулисами. Ко мне подошла Дона. Вне сцены ее наряд выглядел совершенно жутко.

— Джастин не пробовал вновь поговорить с тобой? — спросила она.

— Нет.

Дона бросила взгляд на сцену.

— Осталось всего четыре дня.

— Знаю.

— Не могу дождаться открытия бала.

— Я тоже.

— Может быть, удерем из этого города? — предложила Дона. — Махнем в Алабаму к Кевину.

И я тут же вспомнила о его письме. Совсем вылетело из головы!

— А знаешь, все-таки я погуляю на балу по-настоящему. Кевин приедет!

У Доны на минуту перехватило дыхание. Потом она крепко обняла меня:

— Как здорово!

— Мне так страшно, — вздохнула я в ответ, — даже не могу по-настоящему радоваться.

— Знаю, — Дона сжала мою руку. Ее глаза увлажнились.

— Все на сцену! — закричал Робби из зала.

— Этот дурацкий наряд, — пожаловалась Дона. — В нем так жарко, что я совсем задыхаюсь.

Она еще раз обняла меня, и я почувствовала, как колотится ее сердце. Затем сестра Мария, она же Дона Роджерс, поспешила на сцену.

— Итак, слушайте все, — произнес Робби, сидевший в первом ряду. — На этот раз вы не должны останавливаться, что бы ни случилось. Мы должны сегодня довести спектакль до ума.

И прогон начался.

Эта репетиция должна была пройти плохо. Такова старинная театральная традиция. Актеры говорят: «Плохой прогон, хороший спектакль».

Если это правда, то наша постановка обещала стать одной из величайших в истории Шейдисайда. Все буквально валилось из рук.

Монашки вышли не вовремя. Мать-игуменья пришла в дом капитана только в середине действия. Актеры непроизвольно выстраивались в ряд то справа, то слева, и так продолжалось до бесконечности. Возникали тягучие паузы, между которыми ребята глядели друг на друга с недоумением.

Но Дона, кажется, превзошла всех. Она называла хозяйку дома баронессой и перепутала имена детей фон Траппа.

На этот раз труппа репетировала вместе с ансамблем, а не с одним пианистом. Новшество только ухудшило представление. Музы-санты вступали раньше, чем певцы, или же, наоборот, опаздывали. Это походило на скачки, в которых фаворит менялся каждую минуту.

Признаюсь честно, что и я внесла свою лепту. Когда сестра Мария бросила работу гувернантки и сбежала в аббатство, я дернула не за ту веревку. Задник взмыл вверх и чуть не зашиб Дону.

Прогон наконец закончился, и Робби позвал весь состав на сцену.

— Что ж, — сказал он, — надеюсь, такая игра не войдет у вас в привычку. Это была самая худшая постановка «Звуков музыки» в истории театра.

— Ну что ты, Робби! — воскликнула новенькая, игравшая Гретель. — Она не была худшей.

— Да, Робби, — поддержал ее капитан, отрывая приклеенные усы. — Мы старались изо всех сил.

— И полностью выложились, — добавила баронесса.

— Ладно, ладно, извините, — режиссер поднялся на сцену. — Я тоже выложился. — Он поправил очки и взъерошил волосы. — Вы правы. У нас все получится, я чувствую это.

— Знаете что? — Робби заглянул в свои записи. — Вам всем нужно как следует отдохнуть. Все замечания я выскажу завтра. Идите по домам и хорошенько выспитесь.

Труппа дружно захлопала. Еще бы — все невероятно устали. Актеры направились в две гримерки за сценой и принялись густо покрывать лица кремом, чтобы убрать следы грима.

Я, как всегда, уходила последней. Сперва мне нужно было собрать все, что актеры забыли вернуть на столик для реквизита. Потом отнести это в подсобку. И наконец, распихать реквизит по шкафам и проверить, закрыты ли они.

В подсобке я заметила, что дверца стенного шкафа слегка приоткрыта, — странно, я точно помнила, что в прошлый раз закрывала ее как следует.

Значит...

Значит, сюда наведывался кто-то еще.

Я замерла.

И тут меня позвал чей-то голос:

— Эй...

Опять Джастин! Он загородил дверной проем, опираясь о косяк, и выглядел так же возбужденно, как и той ночью.

— Итак... — начал он каким-то неестественным тоном, — мы наконец встретились.

— Джастин... — сказала я, про себя думая о том, что кругом полно народу, и если закричать, все обязательно услышат.

— Может быть, я ошибаюсь, Лиззи. Но мне кажется, что ты упорно избегаешь меня.

— Ты с ума сошел!

Но я еще не спросил тебя, о чем собирался спросить в прошлую пятницу.

А что, если рвануться отсюда и заорать? Нас разделяло чуть больше метра. Может быть, внезапность сыграет мне на руку?

Слишком поздно. Джастин медленно направился ко мне. Его лицо было крайне напряженным. Руки он держал глубоко в карманах. А вдруг у него там нож?

— Главное, что я хотел узнать, — произнес он, — нашла ли ты себе пару для бала?

Я бросила на него безумный взгляд.

— Ну не смотри так удивленно. Я вижу, что ты сохнешь по мне. И хотя ты назвала меня Нарциссом, но на самом деле... ну...

— Ты хочешь пригласить меня на бал? — выдавила я.

— Точно, — он нагловато ухмыльнулся.

Я вздохнула с облегчением.

— Ты хочешь пригласить меня на бал?

— Ну да, — засмеялся он.

Я тоже засмеялась. Вот из-за чего он так волновался! Из-за того, что собирался пригласить меня на бал. На душе у меня стало просто прекрасно.

— Извини. Я не над тобою смеюсь, но...

— Эй, — Джастин подошел ближе, — так что ты там говоришь?

— Лиззи! Ты здесь? — раздался голос снизу, со сцены. Это была Дона. Я поспешила к выходу, Джастин пошел следом.

Мне пора вниз, — бросила я через плечо. Захлопнув дверь, мы с Джастином направились к лестнице.

— Послушай, — произнесла я. — Мне придется отклонить твое предложение. Извини. Я думала, что у меня не будет пары. Но Кевин... Он совсем недавно написал мне, что приедет.

— Ох. Это замечательно! — По голосу было видно, что Джастин совсем так не думает.

Мы внимательно посмотрели друг другу в глаза, потом он сказал:

— Что ж... — и зашагал по ступеням. Я направилась за ним.

— Привет, Дона, — произнес Джастин, спустившись на сцену.

Моя подружка уже успела переодеться. Теперь на ней были черные джинсы и нежно-зеленая кофточка. Я заметила, что все проходящие мимо пялятся на нее во все глаза.

— Увидимся позже, — бросил Джастин.

Дона глядела на меня со страхом.

— Что произошло?

Я засмеялась, а после объяснила ей, чего добивался от меня Джастин.

— Он приглашал тебя на бал? — переспросила Дона. — Нет! Не могу поверить!

Она выглядела пораженной, что очень смутило меня.

— А чему ты так удивляешься?

— Ничему. Ну? Ну? Что ты ему ответила?

— Сказала, что меня пригласил Кевин.

Дона сразу потеряла интерес к теме:

Я совсем об этом забыла. А ты закончила дела?

Еще пять минут, — ответила я.

Она взяла в руки мою кожаную куртку, лежавшую на стуле.

— Не жарковато ли в ней? — усмехнулась Дона, вертя ее в руках. — Забыла, что уже неясна?

— По вечерам всегда прохладнее.

Из гримерки появился Роджер Браунмиллер, игравший дядю Макса. Кроме него, из актеров уже никого не осталось.

— Ты идешь? — позвал он Дону.

— Я поеду с Лиззи, — ответила подружка.

— Смотри не падай духом, — сказал парень па прощание.

— Спасибо, — Дона проводила его взглядом и повернулась ко мне. — Не представляешь, сколько народу отговаривает меня от самоубийства или утешает. Неужели я играла настолько плохо?

— Мы все лопухнулись, — ответила я.

— Большое спасибо, — процедила подружка. Она вышла на сцену, поигрывая «молнией» моей куртки. — Пошевеливайся. А то одним здесь как-то боязно.

Лучше бы она этого не говорила. Я увлеклась спектаклем и на пару часов забыла обо всех невзгодах. И только теперь осознала, что мы остались вдвоем в полутемном зале.

Перед глазами встала Плана. А затем нахлынули и остальные жуткие воспоминания.

Я почти закончила, — попыталась я успокоить подругу.

Она не ответила. Оглядевшись, я нигде ее не увидела.

— Дона! — позвала я. — Не шути так, пожалуйста. Это не смешно.

И в этот момент она ответила мне. Ответила леденящим кровь воплем.

Дата добавления: 2015-07-18