Действующая модель русского человека

До настоящего времени нет единого мнения, что же такое «человек». Нет и однозначного определения «системы», «целостности». Однако, не зная в точности ни того, ни другого, мы интуитивно чувствуем, что человек, при всем разнообразии своих свойств, есть некая «целостность» или, как минимум, «комплекс свойств». И в повседневной жизни исходим именно из этого.

Однако, для серьезного разговора о комплексных исследованиях, необходима многомерная, но все же достаточно простая модель исследуемого объекта. Поскольку в комплексном человекознании исследовательские задачи и разнообразны, и разнородны, такая исходная модель должна быть достаточно общей и поддаваться конкретизации применительно к самым различным обстоятельствам. Такая рабочая модель в общем виде должна претендовать на универсальность, но не на истинность. Она должна обслуживать не дисциплинарные исследования, а комплексные, тем самым будет стремиться преодолеть терминологическую изолированность отдельных дисциплин. Подобная модель будет действующей, так как сможет работать при анализе и описании не только исследовательских, но и реальных жизненных проблем, служить средством самоанализа и жизнеустройства, даст возможность привлекать обширный материал художественной литературы, биографий, практической психологии.

Исходя из представлений, заданных нам, прежде всего, европейской культурой, в рамках которой и сформировались наши представления о научных исследованиях, да и о человеке, мы попытаемся:

1) определить объект исследования;

2) разложим объект на составляющие (анализ объекта);

3) исследуем эти элементы в качестве самостоятельных образований;

4) определим условия их синтеза в прежнюю целостность.

В частности, эта модель должна отражать утвердившееся в нашей культуре представление об обособленности таких понятий, как «тело», «сознание» («объективные составляющие»), «дух», «душа», «совесть» (субъективные составляющие). Единство объективного и субъективного в человеке нельзя обосновать ни индуктивно, ни дедуктивно, но представление о таком единстве вполне очевидно вытекает из той же самой культурной традиции, и универсальная модель должна в целом как-то это учитывать.

В рамках модели из понятий нужно строить смысловые континуумы, т.е. в пределах моделируемого свойства создавать непрерывные смысловые шкалы. Крайние точки ряда будут обозначаться словами обыденного языка (часто антонимами), отражающими «определенные значения» данного свойства. Такой прием позволяет использовать в модели понятия с неопределенными смысловыми границами и не потерять присущую формальным моделям способность упорядочивать и сопоставлять данные.

Естественный язык в изобилии обеспечивает нас «исходным материалом» для подобного моделирования. Уже беглый анализ, как замечает О.А. Чубини [1, 37], позволяет выявить порядка 10% (8000 слов из 80 000), отражающих свойства человека. Из них около 1% отражают элементарные, не разлагаемые далее без потери смысла, свойства. Это – базовые элементы модели. [1]

Поскольку «анализ» категории «человек» в языке уже совершен историей его жизни, и смыслы всех свойств определены в понятиях, то ограничимся простыми и практическими задачами:

1) скоординируем смысловые связи и соберем в обратном порядке в единую систему весь спектр его свойств;

2) попробуем создать некую систему смыслов, отражающую программу, в которой разворачивается смысл жизни, основываясь на практическом использовании содержания понятий, характеризующих свойства человека, в обычном языке общения. Создадим предмет обсуждения;

3) попытаемся согласовать подобную систему.

Если это удастся, то она вполне может стать ориентиром в понимании того, как с феноменом «человек» обращаться если не в комплексных научных исследованиях, то хотя бы при попытке как-то упорядочено размышлять о себе, окружающих, смысле жизни и т.д. в ходе вненаучной рефлексии.

Одним из возможных подходов в решении поставленной проблемы может быть систематизация на основе элементарной конструкции связи свойств в виде «триады». Триада – единство понятий, в котором антонимическая «смысловая пара», образующая крайние точки той или иной «шкалы», обобщается и опосредуется третьим понятием, однозначно выражающим смысл соотношения. Например, «причина» и «следствие» опосредуются понятием «условие». Разумеется, что с понятиями обыденного мышления все выглядит менее однозначно, по сравнению, например, с физикой, где «расстояние» и «время» опосредуются понятием «скорость».

Из триад, как из модулей, строится иерархическая пирамида свойств (отношений). Вертикальное движение от вершины к основанию соответствует снижению уровня абстракции. Это – одно измерение.

Основанием пирамиды будет максимально детализированная характеристика, приложимая к описанию конкретного индивида.

Горизонтальное смещение в пределах одного уровня абстракции отражает другое измерение. Это – изменения смысла от объективных до субъективных отношений. «Объективные» составляющие (отношения) в какой-то мере поддается физическим измерениям и логическим объяснениям. А «субъективные» понятия и подобные им «абсолютные» по отношению к личности и довольно неопределенные.

Третьим измерением, придающим модели объемность, служат градиенты (виды, ряды, типы, степени и т.д.) изменения свойств во времени. Это спектры свойств, от генетических до социальных, и последовательности их освоения в течение жизни индивида.

Чтобы преодолеть трудности, связанные с полифоничностью толкования смыслов, выбора смысловой пары из многочисленных родственных понятий, во избежание ассимиляции индивидуальных свойств со свойствами социальными или техническими, для соблюдения одноранговости при описании различных свойств, для придания каждому системному понятию более или менее однозначное содержание, нам придется идти на соглашение с учетом частоты упоминания каждого свойства в массиве научного и культурологического материала.

Оси координат не бесконечны, т.к. крайними точками обозначаются пределы свойств, то каждое измерение оказывается ограниченным. Предельную форму модели можно представить как некую условную сферу – «сфера целостности или гармонический предел свойств» [39].[2].

При таком подходе модель человека будет наполнена следующим содержанием:

а) ось Х – «объективно-субъективная» мотивация поведения, от удовлетворения бытовых потребностей до реализации нравственных идеалов. То есть, горизонтальное смещение в пределах уровня по этой координате отражает переход от объективных свойств к субъективным. Поведение, определяемое действительными фактами, - это движущая сила человека. В социальной плоскости общения постоянно актуализируется потенциал напряжения, вызываемый такой движущей силой.

б) ось У задает континуум самооценки и самоопределения человека по шкале «индивид - человек»; уровень мировоззрения и оценка своей значимости «кто Я?», «насколько Я «человечен?». Стремясь к большей значимости, человек конструирует свое «Я» по принятой в обществе норме, трансформирует (корректирует) себя сам. Результаты отражаются на следующей оси.

в) ось Z задает континуум самооценки и самоопределения человека по шкале «фенотип - личность». Это измерение человека оценкой, даваемой другими людьми. В признании поведения человека со стороны общества при сохранении качественно объективного своего содержания, позволяющего строить гармоничные отношения с природой и метафизическим, он становится личностью.

Графически эта трехмерная модель на уровне конкретизации объект-субъектные отношения может выглядеть следующим образом:

Движущая сила свойств «объект» (по оси Х) – это «организованность» («организмичность»). Она контролируется (по У) осознанием эффективности осуществляемых действий. Результат (по Z) фиксируется рядом свойств, характеризующих факторы «жизнеобеспечения» (от приспособления к природным и социальным факторам до их преобразования).

Движущая сила свойств «субъект» (по Х) – «духовность». Она выражается в формировании характера (по У) и фиксируется (по Z) сменой черт по возрастающей «гуманизации» (от «эгоиста» до «гуманиста»).

В объективной и субъективной составляющих человека проглядываются смысловые параллели. Простым действиям жизнеобеспечения соответствуют и примитивные свойства характера, сложным общественным отношениям – высшие проявления человеческой натуры.

Используя данные многочисленных социологических исследования на протяжении 2000-2008 гг., попытаемся «оживить» предлагаемую теоретическую модель человека.

Телесность – сфера подлинно жизненного взаимоотношения объекта и субъекта. В человеческой телесности осуществляется взаимодействие самых различных глубинных слоев действительности. Говоря о телесном «Я» как о некоем промежуточном состоянии между эмпирическим и духовным, необходимо помнить об отношении между индивидуальным биологическим и социальным миром. Биологическое тело человека устанавливает границы социально возможному. В то же время социальный мир, предшествующий каждому индивиду, налагает ограничения на то, что биологически оказывается возможным для человеческого тела. В связи с этим организованность связана с критически важным для жизни человека в обществе перечнем потребностей и набором благ, минимально необходимым для их удовлетворения. Определение этого набора, подсчет его стоимости и выявление достижимой степени удовлетворения потребностей – большая проблема на сегодня. В экономической науке проблема эта сформировала особую предметную область – исследования прожиточного минимума и уровня жизни.

Физиологически жизнь человека – непрерывное производство энергии и ее расходование, на основе медицинских исследований установлены энергозатраты, необходимые не только для жизни, но и для деятельности[46][3]. Однако потребности человека обусловлены не только его биологией, но и его социальностью, т.е. необходимостью жить среди людей. Соответственно, минимальный набор доступных человеку благ должен включать в себя, кроме пищи, одежду, жилье, услуги и т.д. Социальность требует от человека удовлетворить потребность не кое-как, а хотя бы в минимально приемлемых обществом стандартах. Таким образом, анализ данных этого контекста позволит конкретизировать не только «образ для себя», но и «образ для других».

Стандарты эти меняются, причем скорость их изменения нарастает [301][4]. В России еще в начале XX в. основой для построения нормативных наборов стали сведения о фактическом потреблении населением важнейших продуктов питания.

Таблица 1. Видимое потребление важнейших продуктов в России в 1906 – 1913 гг., на душу населения (данные правительственной статистики 1913 г. об объемах потребления основных продуктов (пудов) [303 - 304][5].

Годы	Пшеница	Рожь	Ячмень	Картофель	Сахар	Соль	Спирт, ведер	Чай, фунтов
	4,6	6,5	2,0	10,8	14,4	-	0,62	1,42
	5,4	8,0	2,4	11,6	14,3	29,7	0,63	1,48
	6,1	7,7	2,4	11,6	15,2	28,6	0,61	1,36
	6,9	8,5	2,8	12,5	15,5	35,2	0,58	1,12
	6,2	8,1	2,5	13,6	17,0	31,4	0,60	1,00
	4,2	6,9	1,9	11,6	17,8	29,8	0,56	1,01
	6,8	9,3	2,7	13,9	18,0	29,9	-	0,93
	7,1	7,2	2,6	9,9	-	-	-	0,94

Таблица 2. Удельные веса расходов на потребление основных видов благ, конец 1922 года, % к бюджету [25][6].

Расходы на	Рабочие	Служащие
Помещение	1,9	4,2
Топливно-осветительные материалы	11,7	12,2
Питание	45,5	46,8
Табак и алкоголь	1,8	1,7
Одежда, туалет	25,9	18,0
Хозяйственные вещи	1,0	0,5
Гигиена	0,8	1,5
Лечение	0,3	1,1
Культурно-просветительские расходы	1,2	2,1
Общественно-политические расходы	2,8	2,4
Прочие расходы	7,1	9,5
Итого	100,0	100,0

По полученным данным, почти три четверти всех затрат рабочих и служащих составляли тогда расходы на еду и одежду. В условиях того времени продовольственным ресурсом было зерно. Поэтому главным продуктом в пищевом пайке времен гражданской войны был хлеб, обеспечивавший 71% калорийности пайка (таблица 3) [45][7]. По сравнению с дореволюционным рабочим доля мяса в этом пайке была сокращена почти втрое.

Таблица 3. Калорийный состав рабочего пайка, %

Продукты пайка	До 1917 г.	В 1920 г.	Нормы госплана
Хлеб и крупа 68,2	70,2	70,8
Картофель 7,7	16,9	7,9
Разные овощи 1,1	1,9	1,0
Мясо и рыба 4,6	2,6	1,6
Жиры животные и растительные	10,0	4,8	11,1
Молочные продукты и яйца	2,8	2,0	4,6
Сахар, мед и т.п. 5,6	1,6	3,0
Всего 100,0	100,0	100,0

Позднее в 1922 г., с оживлением товарно-денежных отношений по материалам обследований был разработан бюджетный набор из 24 наименований товаров: 15 видов продуктов питания и 9 товаров первой необходимости (сапоги, мыло, спички, дрова и т.п.). Статистическим наблюдением постоянно отслеживалась его стоимость.

В 1924 г. в набор были введены квартирная плата, коммунальные услуги и культурно-просветительские расходы.

Наиболее радикальный пересмотр бюджетного набора 1926 г. предусматривал уже 40 позиций товаров и услуг.

В 1928 г. из-за исключения расходов на трамвай, отсутствовавший в большинстве провинциальных городов, число позиций бюджетного набора сократилось до 39. В течение ряда лет бюджетный набор постепенно приближался к реальному бюджету семьи рабочего, определенного на основе бюджетных обследований. Так, если набор 1924 г. охватывал 80% бюджета рабочих, то набор 1926 г. – 90%. Утвержденный «бюджетный набор» служил одновременно и денежной единицей: одна десятая стоимости такого набора носила название «условный бюджетный рубль», который широко применялся для измерения заработной платы. Изменение стоимости набора призвано было отражать динамику «дороговизны».

В 30-х гг. система бюджетных наборов как таковая ликвидируется, и расчеты прожиточного минимума в сентябре 1931 г. прекращаются.

Во время Великой Отечественной войны 1941-1945 гг. и сразу после нее действовала жесткая карточная система, главным принципом которой были не физиологические нормы, а реальные возможности государства. В случае необходимости нормы отпуска, в частности, продуктов просто «урезались».

После войны в рамках планового ведения народного хозяйства применительно к потребительским бюджетам был выработан весьма характерный для плановой системы подход «от достигнутого». Вопрос об абсолютном размере бюджета как бы и не ставился: низкий он или высокий, достаточен или недостаточен для решения задачи элементарного жизнеобеспечения – не важно. Признавалась важной лишь динамика явления, главными становились темпы роста сами по себе, без учета того базового уровня, по отношению к которому они подсчитывались.

С конца 50-х годов при обосновании направлений развития экономики страны на перспективу в плановых расчетах были впервые использованы варианты так называемого «рационального потребительского бюджета».

В 60-е годы «рациональные нормы» выглядели так (таблица 4.) [129][8].

Таблица 4. «Рациональные» нормы потребления продуктов питания

Продукты	В среднем по стране на душу населения в год (кг)
Мясо и мясопродукты	90,0 - 100,0
Молоко и молочные продукты	481,0
Яйца, шт.	365,0
Рыба и рыбопродукты	16,2
Сахар	40,0 – 44,0
Масло растительное и другие жиры	10,0
Картофель	95,0
Овощи и бахчевые	164,0
Фрукты и ягоды свежие	110,0
Хлеб, крупа и макаронные изделия	120,0

Кроме того, существовали нормативы рациональной обеспеченности населения жильем, а также платными и бесплатными услугами сфер бытового и социально-культурного обслуживания. Но больший интерес представляет приведенные в таблице 1.5. сопоставление норм с реальным потреблением, достигнутым на тот или иной период жизни страны [206][9].

Таблица 5. Потребление населением и его обеспеченность отдельными товарами в сравнении с рациональными нормами

Показатели, на душу населения, кв.м.	Факт, 1960	Факт, 1965	Факт, 1970	Факт, 1980	Норма-тивы, А	Рациональ-ной, Б	Обеспечен- ности, В
Хлопчатобумажные ткани	19,2	19,1	21,2	23,8	37,4	31,2
Шерстяные ткани	2,2	2,5	2,7	2,7	5,1	4,2	3,8
Шелковые ткани	3,4	3,6	4,7	6,6	10,3	10,3	9,4
Верхний трикотаж, шт.	0,6	0,9	1,8	2,1	1,7	-	4,0
Кожаная обувь, пар	1,9	2,4	3,0	3,2	3,3	3,6	3,7
На 100 семей, шт.
Часы всех видов					-	-
Радиоприемники и радиолы					-
Телевизоры					-
Холодильники					-
Стиральные машины					-
Электропылесосы					-		-

В 70-е годы в состав планового и рационального потребительских бюджетов (РПБ) на 1980 г. и на перспективный 1990 г. НИЭИ Госплана СССР включил в расчет 1174 товарных позиций. Практически в набор были включены все виды изделий, выпускаемых отечественной промышленностью, вплоть до курительных приборов и украшений.

Достигнутый уровень потребления в 1985 г. заметно (по многим позициям в 2-3 раза) отставал от РПБ.

Таблица 6. Количественные характеристики потребления населением основных видов товаров [59 - 61][10].

Показатели	1985 г., факт	1989 г., факт	Кратко-срочный план (1990)	Средне-срочный план (1995)	Нормативы рационального потребления и обеспеченности, рекомендованы Ин-том питания АМН СССР и ВНИИКС
Ресурсы основных продуктов питания (в расчете на душу населения в год), кг
Мясо и мясопродукты
Молоко и молокопродукты
Рыба и рыбопродукты		17,2	18,4
Яйца, шт.
Сахар	42,2	42,5
Овощи и бахчевые
Ягоды и фрукты
Картофель
Ресурсы основных товаров длительного пользования (в расчете на 100 семей), шт.
Радиоприемные устройства
Телевизоры, в т.ч. цветного изображения	97; 24	105; -	109; 49	132; 85	160; 105
Магнитофоны
Видеомагнитофоны	-	-	…		…
Холодильники и морозильники
Электропылесосы
Мотоциклы и мотороллеры
Велосипеды
Автомобили легковые

При этом РПБ рассматривался в условиях плановой экономики не только как эталон или цель-ориентир, но и как гипотеза потребления, на базе которой выявляется заказ промышленности, сельскому хозяйству и другим народнохозяйственным отраслям. Кроме того, РПБ выступал в качестве меры удовлетворения потребностей. Особый интерес представляет трактовка РПБ как некоего эталона «разумных потребностей» считалось, что советский человек будет ограничивать себя в потреблении и пользоваться вещами лишь в действительно необходимом количестве [184][11].

В СССР дифференциация была не столь значительной, как сегодня, но и равенства все же не было. В 80-х годах «достигнутый» уровень потребления в среднем по стране был примерно в 1,5 раза больше, чем в семьях с душевым доходом от 75 до 100 рублей в месяц. В семьях же с душевым доходом до 75 руб. уровень потребления был в 4 – 5 раз ниже среднего по всему населению. Нельзя забывать, что и формально «достигнутый» средний уровень потребления для очень многих не мог фактически быть удовлетворен из-за тотального дефицита товаров первой необходимости.

В середине 80-х годов стали со всей очевидностью проявляться весьма неприятные факты и тенденции. Кроме того, что страна все больше отставала по уровню от развитых, а по темпам и от развивающих стран, со всей жесткостью обозначился острейший кризис на внутреннем потребительском рынке. После более чем 40-летнего планового пути к обеспечению граждан благами в соответствии с рациональным потребительским бюджетом, граждане оказались перед фактом введения карточек на товары первой необходимости [12, 54][12]. Предпринимались лихорадочные попытки «сделать убыточное хозяйство прибыльным, ничего в оном не меняя», как уточнял в свое время М.Е. Салтыков-Щедрин. Но попытки усовершенствовать «производственные отношения» не помогли решить проблему снабжения населения товарами. Уровень развития производительных сил страны не давал возможности осуществить «научно обоснованное и справедливое» распределение – произведенных благ просто не хватало для обеспечения уровня потребления, сколь-нибудь отвечающего «рациональным бюджетам».

К середине 1990 г. ситуация на потребительском рынке еще больше усугубилась. Обсуждались программы, касающиеся перехода всей системы социальных гарантий на качественно новые основания, а именно – законодательно утвержденный прожиточный минимум, базирующийся на минимальном потребительском бюджете [101][13].

При этом «расчет минимального потребительского бюджета должен основываться не на нищенских потребностях и минимальных уровнях их удовлетворения, а на предоставляемой экономической системой каждому члену общества возможности достойно существовать даже при минимальном уровне доходов. Минимальный потребительский бюджет в новых условиях должен гарантировать не только удовлетворение первоочередных потребностей в пище и одежде с учетом либерализации розничных цен, но и возможность иметь жилище, пользоваться услугами медицины и образования, содержать нетрудоспособного. Это качественно новая форма определения стоимости рабочей силы, обеспечивающая работнику не просто минимум средств существования, а возможность роста и совершенствования, свободу потребительского выбора» [102][14]. 19 октября 1990 г. Верховный Совет СССР закрепил в качестве основного инструмента проведения новой социальной политики показатель минимального потребительского бюджета. Он определялся как набор различных товаров, услуг и других благ, необходимых человеку для существования, который должен «гарантировать не просто минимум средств существования, а возможность роста и совершенствования, определенную свободу потребительского выбора». Сразу ввести такой минимальный потребительский бюджет не представлялось возможным из-за отсутствия бездефицитного потребительского рынка, поэтому предлагалось на 1991 г. утвердить минимальный потребительский бюджет с ограниченным набором «потребительской корзины» с последующим ее пересмотром с учетом возможностей народного хозяйства [52][15].

В мае 1991 г. М.С. Горбачев подписал соответствующий указ – «О минимальном потребительском бюджете», в котором предусматривалось «ввести в практику осуществления социальной политики использование минимального потребительского бюджета, определяющего расходы на приобретение набора потребительских товаров и услуг для удовлетворения основных физиологических и социально-культурных потребностей человека». Использовать практически новый потребительский бюджет не пришлось из-за событий, в августе 1991 г. открывших новые возможности для развития России.

В марте 1992 г. вышел Указ Президента РФ «О системе минимальных потребительских бюджетов населения Российской Федерации», в котором перед правительством была поставлена задача разрабатывать республиканский минимальный потребительский бюджет, «исходя из набора потребительских товаров и услуг, удовлетворяющих основные материальные и духовные потребности», и использовать его при формировании перспективной социально-экономической политики. Вместе с тем на период преодоления кризисного состояния экономики этим же указом, наряду с минимальным потребительским бюджетом, вводился «прожиточный (физиологический) минимум». Его предполагалось определять дифференцированно по основным социальным группам для характеристики минимально допустимых границ потребления важнейших материальных благ и услуг (продуктов питания, предметов санитарии и гигиены, лекарств, жилищно-коммунальных услуг). Но старые наработки, по целому ряду обстоятельств, не годились. Были утверждены 15.04.92 г. новые «Временные методические рекомендации по расчетам прожиточного (физиологического) минимума по регионам Российской Федерации», а 10.11.92 г. пересмотрены («Методические рекомендации по расчетам прожиточного минимума по регионам Российской Федерации»). Различие между ними наглядно видно из таблицы 7.

Таблица 7. Нормы потребления отдельных продуктов питания (в среднем на душу населения, кг. в год)

Продукты	Методические рекомендации от 15 апреля 1992 г.	Методические рекомендации от 10 ноября 1992 г.	«ноябрь 1992 г.» к «апрелю 1992 г.» (%)
Хлебопродукты		130,8
Картофель		124,2
Мясопродукты		26,6
Молокопродукты		212,4
Яйца, шт.		151,4
Сахар		19,7

Итак, государство в ноябре «рекомендовало» своим гражданам есть картошки и хлеба побольше, чем в апреле, а всего прочего – поменьше.

В конце октября 1997 г. был принят Федеральный закон «О прожиточном минимуме в Российской Федерации», устанавливающий качественно новое правовое пространство для определения минимально необходимого набора и объема жизненно необходимых российскому гражданину благ. В законе прожиточный минимум – это стоимостная оценка потребительской корзины, а также обязательные платежи и сборы. Тем самым законодатель сделал ключевым понятием «потребительскую корзину». Определяется потребительская корзина для основных социально-демографических групп, а именно: трудоспособного населения, пенсионеров и детей.

В настоящее время, после того, как в августе 2005 г. было принято Постановление Правительства Российской Федерации «О внесении изменений в Постановление Правительства Российской Федерации 17 февраля 1999 г. № 192», нормативы потребления продуктов питания российским гражданами выглядят следующим образом:

Таблица 8. Минимальный набор продуктов питания для основных социально-демографических групп населения в целом по Российской Федерации

Наименование продукта	Объемы потребления (в среднем на одного человека в год, кг) Трудоспособное население	Объемы потребления (в среднем на одного чел. в год, кг) пенсионеры	Объемы потребления (в среднем на одного чел. в год, кг) дети
Хлебные продукты (хлеб и макаронные изделия в пересчете на муку, мука, крупы, бобовые)		103,7	84,3
Картофель	107,6		107,4
Овощи и бахчевые			108,7
Фрукты свежие			51,9
Сахар и кондитерские изделия в пересчете на сахар	22,2	21,2	25,2
Мясопродукты	37,2	31,5	33,7
Рыбопродукты
Молоко и молокопродукты в пересчете на молоко	238,2	218,9	325,2
Яйца, шт.
Масло растительное, маргарин и другие жиры	13,8
Прочие продукты (соль, чай, специи)	4,9	4,2	3,6

Как видим, в «среднероссийскую потребительскую корзину» добавили мясопродуктов, рыбы, молока, яиц, фруктов и овощей. Увеличилась норма на сахар и кондитерские изделия, снизилась – на хлеб и картошку. Эти тенденции радуют, но в целом они ниже тех, что были приняты еще в апреле 1992 г., и уж тем более далеки от обоснованных медициной потребностей человека. Но даже при таких нормах примерно пятая часть населения страны «не дотягивает» до потребления на уровне норм, включенных в прожиточный минимум [57][16]. Так называемый «прожиточный (физиологический) минимум» – перечень товаров и услуг, абсолютно необходимый для социального выживания российского человека.

Обобщая изложенный материал, тенденции удовлетворения физиологических потребностей человека, необходимых для поддержания жизненных сил, выглядят следующим образом (графики, модель):

Объективные оценки социального самочувствия населения современной России, выводы относительно его ценностных ориентаций и приоритетных заинтересованностей возможны на основе фактов, полученных с помощью надежных методов и за достаточно длительный период. Этим требованиям отвечает всероссийский социологический мониторинг «Наши ценности и интересы сегодня»[17], исследования, проводимые ВЦИОМ в 2006 – 2007 гг.[18], исследования АНО «ИНО-Центр (Информация. Наука. Образование.)», например, проект «Будущее России: взгляд из Центра и регионов. Социальная сфера общества» [19] и др. [20].

Характерная для современности глобальная динамика социальных преобразований предполагает нестабильность мировоззрения, способность индивида переключаться с одной системы смыслов на другую, часто противоположную. Каждый раз принимаемая система как новая точка отсчета дает индивиду новую интерпретацию и его собственного существования, и всего мира, а также новое понимание прежней системы смыслов. Таким образом, рефлексивное отношение к жизни и самому себе – это постоянный жизненный выбор.

Поскольку само по себе переосмысление не предполагает какой-либо заданной направленности, то неизбежно встает вопрос о ценностной основе мировоззрения. Самоанализ в равной степени может быть средством самосовершенствования и средством саморазрушения личности, а переосмысление – невротически защитным механизмом или способом волевой регуляции. Поэтому стабилизирующим свойством для такого изменчивого мировоззрения может быть осознание относительности смысловых систем и наличие определенных ценностных ориентаций.

Ценности – продукт жизнедеятельности общества и социальных групп. Ценности общества воспринимаются индивидуумом через посредство референтных малых групп. Будучи практически освоены, осмыслены и интериооризированы, они включаются субъектом в структуру его личности в форме личностной ценности.

Личностная ценность – это идеальная модель должного, отражающая опыт жизнедеятельности социальной общности, присвоенная и интериоризированная индивидуальным субъектом, указывающая направленность желательного преобразования действительности и выступающая источником жизненных смыслов, которые приобретают объекты и явления действительности в контексте должного. В сознании личностные ценности отражаются как ценностные ориентации.

Базовые ценности – это обобщенные цели и средства их достижения, выполняющие задание фундаментальных норм деятельности людей. Они образуют смысловое основание норм повседневного поведения, через которые интегрируют население страны в целостное, социетальное сообщество.

В изучаемом периоде российской трансформации (с 1990 по 2002 гг.) ни одна из базовых ценностей не исчезла из сознания россиян. Но изменилось место многих в их общей структуре (таблица 9.):

Таблица 9. Структура и динамика ценностей населения России: 1990 – 2002 гг.

Июль 1990 (N=973) (Ранг/Ценности %)	Март 1994 (N=1062) (Ранг/Ценности %)	Июнь 1998 (N=1100) (Ранг/Ценности %)	Июнь 2002 (N=1030) (Ранг/Ценности %)
	Интегрирующее	ядро (свыше 57%)
1 Порядок 65,3	1 Порядок 74,8	1 Порядок 69,4	1 Порядок 72,8
2 Семья 61,0	2 Семья 69,3	2 Семья 66,8	2 Семья 69,8
3 Общение 57,3	3 Общение 67,7	3 Общение 62,2	3 Общение 67,0
	Интегрирующий	резерв (45,0-57,0%)
4 Нравственность 48,3	4 Свобода 56,1	4 Свобода 48,8	4 Свобода 56,7
5 Свобода 46,1	5 Независимость 49,8	5 Независимость 48,7	5 Независимость 55,8
6 Жизнь 45,8	6 Нравственность 46,7	6 Благополучие 48,3	6 Благополучие 50,8
	7 Работа 45,3	7 Жизнь 47,5	7 Нравственность 49,7
		8 Нравственность 47,0	8 Жизнь 48,4
			9 Инициативность 48,2
	Оппонирующий	дифференциал (30,0-44,9%)
7 Работа 43,9
8Самопожертвование 43,5	8 Жизнь 44,1	9 Традиционность 44,1	10 Традиционность 45,3
9 Традиционность 41,0	9 Инициативность 40,0
10 Независимость 40,0	10 Традиционность 37,1	10 Инициативность 39,1
11 Инициативность 36,2	11 Благополучие 36,2	11Самопожертвование 38,8	11 Работа 41,0
12 Благополучие 30,0	12Самопожертвова-ние 34,5	12 Работа 38,0	12Самопожертвова-ние 40,5
	Конфликтогенная	периферия (менее 30,0 %)
13 Вольность 23,3	13 Вольность 24,7	13 Вольность 21,7	13 Вольность 24,3
14 Власть 17,4	14 Власть 22,3	14 Власть 17,1	14 Власть 20,6
	Общие	тенденции
Рационализация, либерализация	Стабилизация, частичная делиберализация	Закрепление либерализации

Таким образом, выявлены четыре слоя базовых ценностей: интегрирующее ядро; два средних слоя; конфликтогенная периферия. Ядро и периферия устойчивы, а средние слои весьма подвижны.

В устойчивое ядро российских ценностей входят: порядок, семья, общение.

Порядок понимается как гарантированные законом безопасность жизни и равенство прав всех граждан. Поскольку такого порядка все эти годы явно недостает, его ценность устойчиво занимает первые места в сознании россиян. Значимы для россиян семья и общение. Для большинства они были и остаются надежным ориентиром в социальных потрясениях. Произошли качественные изменения в средних слоях базовых ценностей: интегрирующем резерве и оппонирующем дифференциале. Поддержка либеральных ценностей (свобода, независимость, инициативность) выросла на 10 – 15% и в 2002 г. составляла 48 – 57%. Это уже тогда свидетельствовало о филоменологическом всплеске в период реформирования российского общества, о сигналах транзитивных тенденций, дезориентирующих общество и русского человека. Либерализация системы ценностей поддержана была в этот период преимущественно молодежной возрастной группой.

Таблица 10.

Модель социальной политики	Число респондентов,% 1993 г.	1994 г.	1995 г.	1997 г.	1999 г.	2001 г.	2003 г.
Либеральная	8,9	7,9	5,2	6,8	4,8	3,7	3,2
Социал-демократическая	32,0	34,6	26,8	39,7	43,8	39,6	39,3
Патерналистская	59,1	57,5	68,0	53,5	51,4	56,7	60,7
Всего

Согласно результатам исследований, проводившихся под руководством Авраамовой Е. М. либеральная модель не пользовалась поддержкой населения даже в самом начале реформ, когда существовали иллюзии о способности государства нового типа обеспечить правовую основу хозяйственной деятельности. На протяжении 1990-х гг. реальный выбор шел между социал-демократической и патерналистской моделями и в целом решался в пользу последней. В возрастной группе до 30 лет распределение между социал-демократической и патерналистской моделями отражалось соотношением 1: 1,5; в возрасте 31-50 лет оно было равно примерно 1: 2; а в старшей возрастной группе доходило до 1:3. к концу 1990-х гг. число сторонников обеих моделей практически уравнялось, и ожидалось, что в силу возрастной ротации станут преобладать сторонники социал-демократической модели. Однако этого не произошло. Опрос, проведенный в середине 2004 г., показал, что, наоборот, число сторонников патерналистской модели снова выросло до 60% при сохранении баланса внутри возрастных групп [18][21].

Эти ценности вошли в интегрирующий резерв, который увеличился в 2 раза и стал либеральным. В нем сохранились и такие общечеловеческие ценности как нравственность и жизнь, но их ранг понизился. В то же время ценность благополучия значительно возросла.

Напротив, оппонирующий дифференциал сократился почти в 2 раза и стал преимущественно традиционалистским, что собственно свидетельствует об антиномичности сложившейся ситуации в пореформенный период. В ситуации, угрожающей жизни человека, последний автоматически апеллирует к ментальным константам, проявляющихся в традиционных (ценностных) формах. Так этот слой в 1991 – 2002 гг. сохранял поддержку 40 – 45 % населения. В этом дифференциале оказалась и ценность «работа», потому что значительно снизилась роль ее содержания и выросла – как средства заработка.

Нет изменений в конфликтогенной периферии базовых ценностей. Власть – не как реальное управление, а именно как ценность, к которой человек стремится, - поддерживают лишь около 20% россиян. Ей устойчиво противостоит вольность как такая свобода от ограничений волеизъявлению любого индивида, которая тяготеет к вседозволенности. Такая вольность издавна практикуется в России и низами, и верхами. И в период 1991 – 2002 гг. ее поддерживали 23 – 24% населения.

В период 1991 – 2002 гг. в контексте видимой либерализации структуры базовых ценностей россиян, очевидна не только не завершенность и противоречивость этого процесса, но и сохраняющееся противостояние вольности свободе, т.е. острейший конфликт в социокультурном основании между содержанием этнических констант и формами их проявления, в т.ч. и властно-регулирующей функции общества. В исследуемый период не сложилась ценностная поддержка, культурная легитимация российской трансформации, которая означала бы расширение степеней свободы и ответственности действий граждан России, что собственно подтверждает активность функционирования русской гуманистической традиции в российском обществе.

Судя по результатам исследований ВЦИОМ, подавляющее большинство россиян (79%), считают, что за последние годы (с 1991 по 2006 гг.) состояние нравственности в стране изменилось в худшую сторону. Главная проблема, которая волнует наших сограждан, - это не столько избыточная свобода нравов, распущенность, аморальность, сколько изменение характера взаимоотношений между людьми. Отвечая на вопрос: «Какие поступки и действия людей являются наиболее безнравственными?», помимо алкоголизма и наркомании респонденты назвали безразличие друг к другу (26%), ложь, лицемерие, подлость (20%), а также неуважение к окружающим, проявляющееся в бытовом хамстве и практически тотальном использовании ненормативной лексики, в том числе и при общении с женщинами и детьми (17%) [148][22].

Респонденты фиксируют «обвал» таких традиционно присущих россиянам качеств, как доброжелательность, душевность, искренность, бескорыстие, отмечая заметное усиление проявлений агрессивности и цинизма. Единственной позитивной характеристикой изменений является рост образованности россиян (табл. 11.).

Таблица 11. Тенденции изменения людей за период 1991 – 2006 гг.

Качества людей	Усилились	Ослабли	Остались на том же уровне
Цинизм
Агрессивность
Образованность
Активность, целеустремленность
Способность к сотрудничеству
Трудолюбие
Бескорыстие
Патриотизм
Верность товарищам
Душевность
Доброжелательность
Взаимное доверие
Искренность
Честность

Итак, согласно результатам социологических исследований, в стране налицо кризис межличностного доверия, что свидетельствует о глубоком проникновении в основы российской гуманистической традиции, ментально-этнических констант ценностных установок общества массового потребления, расширяющих пропасть между «общим» и «частным», «коммунарным» и «индивидуальным», «рациональным» и «иррациональным», физиологическим и духовным. Мораль как проявление коллективного сознания в этой ситуации становится слабым звеном.

Действительно ли за последние 15 лет произошли радикальные изменения в людях и в отношениях между ними? Вероятнее всего, сегодня мы имеем дело не столько с тотальным падением нравов и всеобщей моральной деградацией россиян, сколько с вербализацией получивших широкое распространение страхов и фобий в филоменологическом контексте. В материально-экономической, социально-управленческой, политической и духовной сферах общества продолжают господствовать тенденций, не соответствующих характеру ментально-этнических констант, тем самым, противоречащих отечественной гуманистической традиции, вступающие в конфликт с традиционными ценностями, как следствие, не гарантирующей человеку сохранение его собственной жизни, активизирующих фонтомизацию атеизма, тотализацию в идеологической сфере прагматических и индивидуалистических тенденций потребительского общества, запускающие агрессию как биосоциальный механизм защиты жизни отдельного представителя любого биологического вида. Результатом ценностного конфликта становится вытеснение собственной агрессивности и ее проекция на других людей. Таким образом, собственная враждебность подавляется и приписывается окружающему миру, что и ведет, согласно К.Хорни, к резкому росту тревоги по двум причинам: 1) восприятие окружающего мира как опасного 2) восприятие себя как неспособного этой опасности противостоять (вследствие запрета на агрессию, а значит, и на активное сопротивление опасности). В качестве третьей причины роста тревожных, впрочем, так же как и депрессивных расстройств, можно назвать культ силы и культ рацио, которые ведут к запрету на переживание и выражение негативных эмоций. При этом резко затрудняется их психологическая переработка, а значит, происходит их постоянное накопление, когда психика работает по принципу "парового котла без клапана». Этого и следовало ожидать, так как индивидуальные особенности человека в большей или меньшей степени складываются под влиянием различных внутренних факторов – биологических, психофизических и т.д., социальные условия являются определяющими в формировании личности. Умерщвлять особей своего вида – такое поведение не способствует сохранению биологического вида. Следует учитывать, что всякое животное, способное умертвить другое животное, нуждается в особом механизме, мешающем ему это сделать. Экологи и этологи уверены в том, что агрессивность обладает позитивной ценностью для сохранение вида. Среди животных, не живущих группами, внутривидовая агрессия играет важную экологическую роль в равномерном распределении этих животных в жизненном пространстве. Даже животные с ярко выраженной групповой жизнью редко показывают снижение инстинктивного агрессивного поведения, которое зачастую служит незаменимым звеном в системе мотиваций, образующей основу их групповой жизни. К. Лоренц, проводя наблюдения с рыбами-циклидами, пришел к выводу, что нарушения поведения – последствия того, что не удалось излить нормальную агрессивность, - можно наблюдать у многих животных, и не слишком большой дерзостью будет предположить, что они свойственны и человеку [23, 99][23]. Всем известно, что люди, лишенные нормальной возможности излить свое «справедливое раздражение», выказывают аналогичное снижение порога агрессивности. Такой человек будет агрессивно реагировать на самую безобидную реплику любимого и близкого друга. Хуже всего, что в подобных случаях понимание причин столь аномального поведения не помогает. Усугубляется ситуация ослаблением, прежде всего, коротких чувствований – эмоций, чувств – откликов на какие-то события – вспышки радости, гнева, страха, настороженности, удивления. Это – ориентировочные чувства, событийные чувства. Кроме того чувства притупляются и от избытка информации. Симонов П.В. считает, что сила эмоций прямо пропорциональна потребности человека в чем-либо и обратно пропорциональна информации о том, достижима ли эта потребность. Итак, чем больше человек знает, тем больше он мыслит, тем меньше он чувствует[24].

Сегодня, действительно, именно эмоциональная сфера становится наиболее патогенной зоной в современной культуре. Это закономерно в связи с дисбалансом физических и нервных нагрузок. Нехватка физических нагрузок сочетается с избытком нервных. Начиная с 20-х годов, уже в 1986 году число неврозов увеличилось в 24 раза[25]. В 1987 г. неврозами страдали уже 85% жителей СССР. По данным Национального комитета по психическому здоровью США, к 2020 г. депрессия выйдет на второе место в мире после сердечнососудистых заболеваний как причина утраты трудоспособности среди населения. По некоторым данным, хотя бы раз в жизни депрессивный эпизод перенесла каждая пятая женщина. Пренебрежение эмоциональным воспитанием и эмоциональными аспектами жизни ведет к все большему распространению расстройств так называемого аффективного спектра: соматоформных, депрессивных, тревожных, нарушений пищевого поведения и т.д. Нервные и физические нагрузки должны меняться в прямой пропорциональности – чем больше одних, тем больше должно быть и других. Но они меняются в обратной пропорции, вывернутым парадоксом – чем больше нервных, тем меньше физических. Разлад современной цивилизации с человеческой природой породил перекошенное и социальное развитие.

Новое разделение труда между человеком и машиной, передача машинам множества мускульных нагрузок, привела к образованию пустоты, ничем до сих пор не заполненного. Эта невосполненность в десятки раз снизила физические нагрузки людей, а стрессовая жизнь в десятки раз подняла нервные. Этот диетический режим, нормальный для старого или больного человека, стал нормой почти для всех возрастов, а жизнь в старческом ключе заражает нервы старческими чертами – болезненной ослабленностью, легкой уязвимостью. И это притом, что нервы у людей живут в подростковом режиме – в режиме накала и вспышек, пиковых напряжений и перегрузок.

Таким образом, жизнь современного человека как бы составлена из двух чужеродных половин: нервной жизни подростка и физической – старика и больного. Это влияет на наши чувства, душу, нравственность. Когда человек страдает от нервных перегрузок, львиная доля его нервных сил идет на переживание этих перегрузок, на то, чтобы обезвредить их. Ослабление и обезличивание чувств, рост их я-центричности – это своеобразная биологическая защита человека, эволюционное оружие, которое охраняет нашу психику от распада. Гораздо меньше нервных сил остается на заботу о других людях, на отношение к ним, «как к самому себе». Все эти тенденции – следствие формирования homo-razionalicus, повлекшего за собой отказ от собственных чувств. Если, к тому же, учесть, что человек рассматривал себя в некоторой степени моделью для всей природы, то выводы напрашиваются сами собой: дистанцированность, сдержанность и контроль над чувствами. Трактовка большинства эмоций в качестве трансферентных и ценность освобождения от этих чувств самого человека, как связанных с переносом. В современной культуре отрицается реальность отношений, возникающих между человеком и природой: они рассматриваются в виде модели детских отношений человека, что и находит отражение в понятии переноса. Подобная направленность работы ведет к формированию подсознательной убежденности, что всякие эмоции и чувства вторичны, сравнительно с ранним детским опытом, поскольку они возникают лишь вследствие переноса. Выдвинув на первое место преодоление в человеке животно-природного его осмысление старых отношений на основе переносных чувств к своей природе, современная культура явно недооценила роль нового эмоционального опыта, возникающего в процессе социализации. Именно это последнее - сверхценность рацио и рассмотрение аффектов как чего-то такого, от чего следует избавиться, переоценка интрапсихических отношений в работе и недооценка интерпсихических, также в немалой степени способствовали элиминированию эмоций из жизни современного человека. Сформировалась новая невротическая личность [26]. Кризисные перемены в нашей природе, в частности в чувствованиях, активизируют механизм самосохранения. Он прост и эгоцентричен. Им движет принцип ближайшей пользы, сиюсекундного спасения. Парадоксальное поведение запускает парадоксальные механизмы самосохранения и самореализации, парадоксального гуманизма [27]. Запрет на различные эмоции является одним из факторов эмоциональных расстройств. Об этом свидетельствуют данные, полученные с помощью вопросника, тестирующего запрет на четыре базальные эмоции – радость, гнев, страх, печаль. Положительные ответы рассматриваются как запрет на переживание соответствующих эмоций и на их выражение (таблица 12).

Таблица 12. Установки по отношению к эмоциям (процент положительных ответов)

Группы, эмоции	Здоровые	Больные
Женщины N=54	Мужчины N=21	Женщины N=14	Мужчины N=7
Печаль				87,5
Гнев
Страх
Радость				37,5

Из таблицы видно, что больные отличаются от здоровых людей по уровню запрета на различные чувства. Культуральное происхождение этих запретов хорошо иллюстрируют половые различия, связанные с полоролевымм стереотипами сильного мужчины (у мужчин выше запрет на печаль и страх как в норме, так и в патологии) и мягкой женщины (у женщин выше запрет на гнев, как в норме, так и в патологии). Подытоживая многочисленные данные, можно сказать, что эмоциональные нарушения тесно связаны с культом успеха и достижений, культом силы и конкурентности, культом рациональности и сдержанности, характерными для нашей современной культуры. Эти ценности преломляются затем в семейных и интерперсональных отношениях, в индивидуальном сознании, определяя стиль мышления человека, и, наконец, в болезненных симптомах.

Мы обнаружили поразительный, казалось бы, факт: в то время как многие современные культурные ценности и нормы сопряжены с запретом на отдельные эмоции в частности и эмоции вообще, эти же самые нормы и ценности парадоксальным образом сопряжены со стимулированием эмоций, которые они призваны подавлять. Так, культ успеха и благополучия исключает печаль, тоску, недовольство жизнью. При этом, однако, именно с этим культом оказывается культурально сопряженной депрессия. Культ силы и конкурентность несовместимы с чувством страха, однако, именно с ними исследователи связывают рост тревожного аффекта в нашей культуре. Наконец, культ «рацио», в виде общего запрета на чувства, способствует их вытеснению и трудностям переработки, а значит - постоянному накоплению и превращению нашего тела в отстойник физиологических коррелятов эмоций. Мы назвали этот феномен эффектом обратного действия сверхценной установки: культ успеха и достижения, при его завышенной значимости, ведет к депрессивной пассивности, культ силы - к тревожному избеганию и ощущению беспомощности, культ рацио - к накоплению эмоций и разрастанию их физиологического компонента.

Социально-психологическая реабилитация общества займет, судя по всему, еще много времени. А пока приверженность россиян моральным ценностям подвергается большим испытаниям, что проявляется, в частности, в моральном релятивизме, при котором «размывается» грань между «добром и злом», но и растет уровень «снисходительности» к отступлениям от общепринятых норм и традиционных правил поведения. Среди предложенных исследованиями ВЦИОМ 17-ти вариантов поступков, которые принято считать аморальными или, по меньшей мере, неэтичными, табу для большинства опрошенных стали лишь пять. Их не оправдали бы ни при каких условиях более 75% респондентов. Это – употребление наркотиков, жестокое обращение с животными, обогащение за счет других, пьянство, алкоголизм, детская безнадзорность, беспризорность. По всем остальным позициям наблюдается широкий разброс мнений. Достаточно высокая доля тех, кто считает, что при определенных условиях могут быть оправданы любые поступки человека. Это касается, в том числе и уклонения от службы в армии, сопротивления милиции, присвоения найденных вещей и денег, абортов. 25% - 40% респондентов допускают при определенных обстоятельствах дачу и получение взятки, деловую необязательность, публичную неприязнь к представителям других национальностей, хамство, грубость, брань (таблица 3).

Дата добавления: 2015-07-17