Поворот

* * *

Сухой, горячечный воздух царапал горло. Гарри казалось, что он слышит собственные хриплые вдохи – сквозь сон, заполненный нарастающим низким гулом, почти ревущим в ушах, заставляющим сжиматься в комок.

Кожа зудела, как от мириадов мелких укусов, мышцы каменели, и никак не получалось найти позу, в которой не хотелось бы хныкать и ныть, извиваясь от невозможности хоть немного расслабиться. Голова гудела, как звенящий колокол, и Гарри задыхался, запутавшись в липком безвоздушном пространстве.

А потом вдруг что-то обжигающе ледяное коснулось шеи – и он всхлипнул, потянувшись за прикосновением. Холод медленно проникал в тело, опускался вниз, скользя по груди, по плечам, по ладоням, снимая душащий жар, как лоскутки ткани, как лепестки, как кожуру, и Гарри почти трясло от мягкого, обволакивающего облегчения. Он порывался вывернуться, изогнуться, прижаться – ближе, сильнее, но холод был так далеко, хоть и касался его – всего, и прошла, наверное, вечность, пока до слуха не донесся обрывочный шепот.

- Гарри… Ты слышишь меня?.. Скажи что-нибудь, Гарри!..

Я здесь, - хотел было отозваться он, но губы не слушались, и красно-черные пятна застилали все, заставляя вглядываться в темноту до рези в глазах, до судорог – в попытках рассмотреть в ней хоть что-нибудь.

- Слава Мерлину!.. – выдохнул кто-то – и ледяное дыхание опалило разгоряченные щеки.

Гарри казалось, что он обернут в этот лед, как в кокон – везде, каждой клеточкой соприкасаясь с ним, вжимаясь в него, он был беспомощен, как новорожденный книззл, и мог только отчаянно молиться про себя, чтобы холод не уходил, не оставлял его здесь – одного, опять, снова…

- Я не уйду… - шепнула темнота, укутывая его прохладой. – Поттер, ты что?..

Имя странно резануло по ушам – Поттер? Я – Гарри Поттер, безуспешно пытаясь выровнять дыхание и перестать жадно заглатывать долгожданный воздух, отстраненно подумал Гарри. Я…

И мрак расступился, нехотя подаваясь – словно его кто-то, наконец, потянул за края – обнажая тонкое взволнованное лицо, запавшие глаза и взъерошенные светлые волосы, и лед вдруг раздробился, распался на части, тая, растекаясь подсыхающими лужицами. Превращаясь в побелевшие, сжатые в нить губы, до хруста впившиеся в плечо пальцы, вздымающуюся грудь, прижавшуюся к обнаженной коже.

- Драко?.. – с трудом улыбнулся Гарри.

И тут же понял, что лежащий на нем, обнимающий его Малфой вне себя от гнева – что его руки дрожат от едва сдерживаемой ярости, и что еще секунда – и Драко, размахнувшись, врежет ему между глаз, сорвавшись в истерический крик.

- Какого черта ты здесь дрыхнешь – один?! – заорал Малфой, стискивая его плечо с такой силой, что Гарри невольно охнул, и ощутимо встряхивая. – Это форма самоубийства такая?!..

Серые глаза потемнели, словно от боли, он сдавленно дышал сквозь зубы, и Гарри потянулся к нему одним слепым, бездумным движением раньше, чем успел осознать, что собирается сделать.

Непослушные пальцы зарылись в тонкие волосы. Он дома, дома – как заведенный, повторял себе Гарри, прижимаясь к напряженному, как натянутая струна, Драко, не находя в себе сил оторваться, притягивая их друг к другу.

- Ш-ш-ш… - он наконец обессиленно упал на спину, увлекая Малфоя за собой. – Ты не мог не вернуться сегодня. Я просто не думал, что так долго… и задремал…

- Не думал! – с горечью прошипел Драко. – Да когда ты вообще думал!..

Он задыхался, уткнувшись лбом в горячее плечо, и у него до сих пор дрожали руки, и до Гарри только теперь дошло, как страшно Малфой, наверное, испугался, увидев его здесь, одного, под утро – спящего. Он вдруг понял, как жутко перепугался бы сам.

- Все хорошо, - шепотом повторил Гарри, машинально касаясь губами прилипших к виску спутанных волос. – Ты же не мог и сейчас не прийти.

Драко сдавленно выдохнул – и прильнул к нему, вжался всем телом так, что пуговицы полурасстегнутой рубашки впились в кожу.

- Мог, - мрачно усмехнулся Малфой, не поднимая головы. – Я же не знал, что тебя на два дня нельзя одного оставить…

Его крепкие руки все еще стискивали плечи Поттера, будто не могли поверить, что бояться нечего. Больше – нечего.

- Ты все сделал? – так же тихо спросил Гарри, когда дрожь почти унялась. – Ты привел его?

Драко горестно фыркнул, делая вид, что не замечает настойчивую ладонь, забравшуюся ему под рубашку, чтобы привычно улечься между лопаток.

- А почему сразу – его? – обреченно поинтересовался он. – К твоему сведению, маги бывают и женского пола, Поттер.

Гарри хмыкнул, равнодушно пожимая плечами.

- Привел, - на тон ниже добавил Малфой. – Привел, устроил – она уже спит…

- Тогда что не так? – помолчав, спросил Гарри.

Драко не отвечал на ласку – и это тоже пугало.

- Мы влипли, Поттер, - глухо сказал он, отворачиваясь и садясь на ковер. Ладони нервно потерли лоб, небрежно пригладили волосы. – Ей восемь лет… и ты сам знаешь, откуда я ее забирал.

Гарри медленно выпрямился, успев отметить краем сознания, что тело снова почти слушается его. И остался сидеть рядом, вглядываясь в хмурый профиль Драко, в глубокие тени под запавшими глазами – борясь с желанием снова уткнуться в него. Успокоить. И поверить самому, что ничего непоправимого не произошло.

- Тебя что, заметили? – все еще не веря в то, что это действительно может происходить с ними, что это – случилось, проговорил Гарри.

Губы упорно не слушались.

Драко устало кивнул, снова пряча лицо в ладонях.

- Если бы я аппарировал, меня вычислили бы тут же. Тащить ее через границу на руках… нельзя было. Я бы просто ее не донес, там такой ливень жуткий… и ветер… Я же не ты, Поттер, я оживлять не умею. Людей, тем более…

- И что? – холодея, уточнил Гарри.

Сонливость и слабость как рукой сняло от одной мысли, что Малфой на самом деле попался – и ему это не снится.

- Я покинул страну официально, - пожал плечами Драко. – Получил портключ и переместился. Ждать-то больше точно было нельзя…

- Ты засветился в Министерстве?.. – неверяще выдохнул Гарри.

Малфой поднял голову и утомленно уставился на него.

- Не задавай риторических вопросов, ладно? – попросил он. – У меня и так голова раскалывается. Завтра придумаем, что именно с этим делать…

Они смотрели друг на друга – и Гарри, кусая губы, ловил себя на предательской мысли, что Драко прав. Что бы там ни случилось за стенами замка, что ни происходило бы в мире – пусть даже по отношению к ним самим – они все решат завтра. Потому что сегодня не важно, наверное, даже то, что их спокойному существованию, возможно, на самом деле пришел конец – ничто не важно, когда Малфой сидит рядом, измученный и усталый, решивший проблему так, как позволили обстоятельства – и не желающий слышать о том, что с ней можно было справиться как-то иначе. Потому что – в этом Гарри совершенно не сомневался – иначе просто было нельзя.

Иначе Драко бы это сделал.

- Пойдем спать, - он прижался к щеке Малфоя. – Завтра девочкам все расскажешь, Панси тебе прогноз выдаст…

- Да я их просто завтра прибью обеих, - спокойно заявил Драко. – За то, что ты тут дрых в одиночку.

Он больше не отстранялся – а, значит, продолжал ругаться уже машинально, больше на самого себя – за испуг, чем на бестолкового неосторожного Поттера и девчонок – за разгильдяйство.

И он позволял раздевать себя. Это тоже говорило о многом.

- Хочешь в душ? – шепнул Гарри, зарываясь лицом ему в шею, и, дурея от родного запаха, коснулся губами знакомой чувствительной точки под ухом. – Мы быстро. Туда и обратно.

Драко шумно выдохнул и усмехнулся.

- Давай, - почти беззвучно ответил он. – Только бегом, ладно? Я вымотался, как не знаю кто…

* * *

Конечно же, Поттер опять не сдержал слово. Точнее, уж лучше бы он его действительно не сдержал…

Теплые струи воды, и крепкие, сильные руки, скользящие по спине, сразу взявшиеся привычными жестами разминать затекшие плечи, и горячее дыхание в затылок – Драко блаженно прикрыл глаза, отдаваясь знакомым пальцам, ладоням, наизусть знающим каждую, наверное, клеточку его тела. Играющим на нем, как виртуоз на одной струне, податливой и, в конечном итоге, всегда – беспомощной. Перед ним – хозяином, любовником, другом. Мужчиной, который умеет чувствовать – как никто.

И управляет им с небрежной легкостью, заставляя несколькими движениями забыть об усталости, о сне, о заботах – смывая губкой налипшую изморозь чужих дней, согревая дыханием обнаженную кожу, пряча под ресницами темное, горячее пламя – я скучал по тебе…

Годы, наполненные суетой будней, утренними спорами за столом, тягомотиной обучения свалившейся на их плечи толпы эгоцентричных упрямых подростков и тщательно скрываемого страха не оказаться готовым, когда начнется очередная война, промелькнули, как один обрывочный сон – потому что каждый раз, когда день умирал, растекаясь тишиной по уставшему замку, и дверь закрывалась, отсекая их от реальности, в глазах Гарри поселялась хулиганская, мальчишеская улыбка – та самая – и у Драко подгибались колени. Он уже не помнил о том, что казалось самым важным еще несколько часов назад, и всегда поражался – как неотвратимо меняется Поттер в эти секунды. Как меняются они оба, словно существует два мира. Дневной – и этот.

В котором Гарри чуть слышно дышал, уткнувшись под струями душа лбом в его влажные волосы, сжимая расслабляющиеся плечи, в котором Драко откидывал голову, закрывая глаза, и обхватывал запястья Поттера, водя мыльными ладонями по своей груди, по животу, по рукам. В котором они оба задыхались, напитываясь дыханием, запахом, теплом друг друга, стирая из памяти хаос прошедшего дня, цепляясь за каждое движение, за каждый вздох – этого почти хватало, чтобы усталость перестала иметь хоть какое-то значение.

- Гарри… - возмущенно простонал Драко, когда горячая ладонь вдруг исчезла, сменившись потоком воды.

- Я же обещал, что мы быстро, - как ни в чем не бывало хмыкнул Поттер, быстрыми движениями смывая с них пену. – Я до ужаса честный юноша.

Что с того, что «быстро» в понимании Малфоя вообще, скорее всего, означало бы – поодиночке? Находясь рядом с обнаженным Поттером, быстро вообще ничего сделать обычно не получалось.

Самое отвратительное, что формально Гарри был совершенно прав. И Драко, видимо, сам виноват, что даже просто стоять под душем рядом с Поттером, не отвлекаясь на его близость, за все годы он так и не научился – категорически.

Шум воды стих, и в руках Гарри, видимо, появилось полотенце – Драко этого не видел, только чувствовал прикосновение ткани, потому как стоял, зажмурившись и прислонившись к стене, занятый выбором между бурной демонстративной обидой и не менее демонстративным равнодушным спокойствием.

Спокойствие победило – в общем-то, почти как всегда – и тут же растерянно ухнуло в неизвестность, как только Драко открыл глаза, наткнувшись на внимательный, мерцающий озорными искрами взгляд Поттера.

- Пойдем… - шепнул Гарри, отстраняясь и швыряя полотенце куда-то в сторону, и потянул его за руку. – Я с тобой рядом двое суток не спал. Мне, между прочим, все это время кошмары снились.

- Если ты спал один, то неудивительно, - машинально откликнулся Драко, отнимая ладонь и приглаживая влажные волосы.

На этот раз Поттер действительно доигрался, мрачно подумал он. Кажется, я предупреждал его, что устал?

Гарри пренебрежительно хмыкнул – и это тоже увеличило последнюю каплю. Конечно, ему все равно – это же было почти час назад, в прошлой жизни, можно сказать. Забыли и плюнули, подумаешь, мелочь.

Поттер молча протопал к кровати и, сдернув с нее покрывало, с блаженным выдохом вытянулся на подушках, закидывая руки за голову. Огромные и какие-то беззащитные без очков глаза внимательно следили за застывшим перед шкафом Малфоем.

Драко колебался всего несколько секунд, после чего безошибочно протянул руку и вытащил с дальней полки бутылку из темного стекла и бокал. Один.

- Что здесь-то нового? – равнодушно спросил он, усаживаясь на край кровати и подгибая ногу. – Как девочки?

Гарри ошеломленно моргнул. Бальзам на мою израненную душу, удовлетворенно подумал Малфой, глядя на его растерянное лицо.

- Ужас, а не девочки, - буркнул Поттер, глядя, как Драко откидывается назад, упирая в одеяло ладонь, и сгибает в колене вторую ногу. – Перессорились и требуют общего сбора.

Светлая бровь изумленно приподнялась, но взгляд от плещущегося в бокале вина Драко так и не отвел.

- Опять у Лавгуд идея какая-нибудь, - проворчал он.

- Скорее, у Панси, - поправил Гарри. – Мне так показалось. Они обе уперлись, что без тебя ничего не расскажут…

- Если у Панси, то, глядишь, и переживем, - хмыкнул Драко.

Слегка запрокинув голову, он сидел, подняв перед собой бокал, и смотрел сквозь него в окно, на пробивающийся рассвет. Взгляд Поттера, нервно скользящий по лицу, по плечам, по бедрам, казалось, проникал прямо под кожу.

Я тоже тебя люблю, невольно усмехаясь, подумал Драко. Раз сижу тут и греюсь бессовестно…

- У тебя после душа сон отшибло? – наконец поинтересовался Гарри.

Осторожно поинтересовался, педантично отметил Драко. И это правильно, Поттер. Не ты один здесь в игры играть умеешь… не всегда уместные…

- Угу, - согласился он вслух, делая очередной маленький глоток. – Но, если ты засыпаешь, так я и в кабинете посидеть могу.

В глазах Гарри начало медленно проступать понимание. И обреченность.

За такое зрелище Драко и в худшие времена бы правую руку отдал.

- Да я, в общем, в одиночестве выспался, - хмуро сообщил Поттер. – Это ты, вроде, от усталости умирал.

- А я и отдыхаю, - парировал Драко, глядя на бокал. – Второй по действенности способ.

Гарри прикусил губу, безуспешно пряча улыбку.

- Первый, надо полагать – душ? – саркастически предположил он.

- Душ – третий, тогда уж, - высокомерно протянул Малфой. – Ты, Поттер, чудовищно невнимателен к собственному партнеру. За пять лет даже в его приоритетах не разобрался.

- Я – сволочь, - покорно согласился Гарри. – Тебе надо памятник за жизнь со мной ставить, и по футу за каждый год наращивать. Покажи первый.

Драко устремил на него долгий оценивающий взгляд, а потом, смягчившись, привстал и перебрался ближе, усаживаясь верхом и оседлывая его бедра.

- Даже и не знаю, способен ли ты оценить тонкие вещи, - с сомнением проговорил он, сжимая коленями бока Поттера.

Глаза Гарри – насмешливые, распахнутые и доверчивые. Малфой рассмеялся бы в лицо тому, кто сказал бы ему пять лет назад, что Гарри Поттер способен смотреть так – открыто и беззащитно. Смотреть – на него. Лежа в его постели.

Драко сделал еще один глоток, поставил бокал на столик, переплел их с Поттером пальцы, наклонился вперед и замер в дюйме от его лица, прижимая руки Гарри к подушке. Поттер прерывисто дышал, глядя на его губы, и Драко слегка наклонил голову, почти касаясь лба Гарри кончиком носа.

Конечно же, Поттер дернулся и потянулся к его губам. Одно легкое движение – и уже прижавшись щекой к его виску, Драко медленно заскользил вниз, оставляя на коже винную дорожку, вынуждая Гарри откинуть голову и подставить открытую шею. Замереть на полпути – и провести носом по мочке уха, и за ним, чувствуя, как Поттер выгибается навстречу, тянет из захвата руки…

Вот еще. Так быстро. Ты пока что даже за душ не рассчитался.

Ярко-красная капля вина в ямочке между ключицами, медленные поцелуи – по горлу, вверх, к подбородку, и – по другой щеке снова ко лбу, будто не слыша, как Гарри шипит сквозь зубы, то прижимаясь к груди, то снова пытаясь вырваться. Тут главное – за руками следить. Поттер чертовски силен, когда начинает извиваться как следует.

Колени раздвинулись шире, и Драко, скользнув ими по простыням, вытянулся поверх горячего тела, крепко сжимая запястья Гарри. Поттер жалобно выдохнул – теперь они прижимались друг к другу, он чувствовал возбуждение Драко, и совершенно точно не понимал, почему его при этом все еще держат.

М-да, Поттер и тонкие материи! – мысленно усмехнулся Драко, касаясь губами влажных губ Гарри, смачивая их последними красными каплями. Поттер застонал и жадно прильнул к нему, слизывая терпкий вкус, целуя, будто захлебываясь им.

- Тебе так нравится поить меня без рук? – задыхаясь, пробормотал он, умудряясь почти не прерывать поцелуй.

- Вот еще, - выдохнул Драко. – Мне нравится тебя дразнить…

Ладонь оторвалась-таки от запястья, скользнула вниз, на шею Гарри, обхватила затылок – и Поттер, извернувшись, оттолкнулся локтем, перекатился по кровати вместе с Драко, тут же накрывая его собой. Пальцы впились в обнаженное бедро, обвившееся вокруг талии.

- Мерлин, как я соскучился… - со стоном прошептал Поттер, покрывая его бешеными поцелуями, вжимаясь в него, лихорадочно стискивая ладонями. – Мерлин, Драко…

Он запрокинул голову, с глухим рычанием врываясь внутрь – и остановился, впившись ногтями в плечо Малфоя и тяжело дыша. Драко ахнул, откидываясь на подушках – уже было неважно, все – неважно, Гарри с ним, горячий, родной, его Гарри…

По мнению Драко, если Поттер хоть к чему-то и пришел за долгие годы «муштры», так это к мысли, что быстрый секс – не всегда самый лучший. И Драко искренне не понимал, как вообще умудрился ему это вдолбить. По всему всегда выходило, что в данном вопросе Гарри принципиален – а, возможно, он просто не верил, что это возможно.

Жизнь постепенно показывала, что в случае Поттера возможно действительно все. Потому что тот Гарри, который когда-то увез Малфоя из Хогвартса, пылал, как пожар, вспыхивая в мгновение, зажигая и сжигая – и взрываясь одной яростной волной. Он был слишком горяч, чтобы согревать постепенно, шаг за шагом превращая Драко в оплавленный воск… хотя, честно говоря, любить Поттера было несложно любым.

Но таким – нависающим сверху, медленным, жестким, с горящими глазами – Драко был счастлив любить его. Такого Гарри можно было просить, умолять, извиваться под ним, подаваясь навстречу, стонать и всхлипывать – он жадно ловил эти всхлипы ртом, заламывая руки Малфоя, он сводил его с ума, безостановочно шепча непристойности и нежности – и никогда не поддавался на просьбы. Он доводил Драко до криков, до исступления, до слез, вколачиваясь в него до грани оргазма – а потом выходя и покрывая жадными поцелуями, не давая кончить, и снова брал его, пока от каждого движения не начинала бить дрожь, как от прикосновения к обнаженным нервам. Пока Малфой не сдавался, оседая в его руках, покорный и полностью беспомощный. Драко только теперь понял, что значит – отдаваться кому-то. Гарри. Принадлежать Гарри.

- Мальчик мой… - шепнул Поттер, нежно целуя искусанные губы.

О, он умел быть нежным – не только губами, ладонями, взглядом, а будто бы – весь, и Драко задыхался, цепляясь за него, обнимая, притягивая к себе – и чувствуя, как Гарри льнет к нему, теряясь в его поцелуях. В такие минуты Драко уже не понимал, как они могли ссориться хоть когда-то. Как Поттер мог вызывать в нем какие-то другие эмоции, кроме этой бесконечной жажды и теплоты.

Он не боялся в такие мгновения ничего. Вообще. И это тоже было по-своему странно – когда страх отступал совершенно, даже из дальних уголков подсознания.

Может, поэтому он больше не боялся и боли – и того, что кто-то подчинял себе его тело, становился его хозяином, владел им. Драко нравилось быть слабым – с Гарри.

И эта мысль тоже теперь не пугала.

- Поверить не могу, что ты не спал двое суток… - сонно пробормотал Поттер ему на ухо, лениво перебирая пряди светлых волос. – Или ты просто двужильный, Малфой…

Он лежал, как всегда, устроившись на груди Драко, лицом вниз, уткнувшись ему в шею. Так он спал даже в Хогвартсе – обхватив его обеими руками и зарывшись в него, будто каждую минуту ожидал, что Малфой исчезнет, растворится в предутренней дымке. Как сон.

- А я спал… - тихо, почти беззвучно проговорил Драко, невидяще глядя перед собой. – И вчера… и сегодня тоже.

Поттер, кажется, перестал дышать. А потом медленно поднял голову.

- Что?.. – неуверенно переспросил он.

Драко повернулся на бок и уткнулся лбом в горячее плечо, рассеянно водя кончиками пальцев по все еще влажной коже, по напрягшимся мышцам.

- Я должен был убедиться, - прошептал он, касаясь Гарри губами. – Это возможно, Поттер. Только не так, как ты сегодня. Не просто так. Так – это самоубийство.

Гарри смотрел на него – совершенно ясные, без тени сонливости и утомления, глаза, огромные, напряженно внимательные. Драко на секунду почувствовал себя сволочью, прочтя в них искренний страх – за него.

- Ты не мог спать, если меня не было рядом, - каким-то звенящим голосом произнес Гарри.

- Ты был, - улыбнулся Драко, целуя его и мысленно отвешивая себе подзатыльник за то, что так его напугал. – Ты всегда рядом, Поттер. Надо только… правильно это почувствовать…

- Ты шутишь… - обреченно простонал Гарри, рывком притягивая его к себе. – Ты мне все еще ту выходку со сном не простил.

Драко медленно покачал головой.

- Я действительно спал один, Гарри, - тихо сказал он. – Все очень просто… если хочешь отдавать, а не брать. Тогда неважно, рядом ли ты, и неважно, будешь ли рядом когда-нибудь, - тонкие пальцы заскользили по лицу Поттера, обрисовывая его контуры. – Ты – во мне, понимаешь? Всегда – во мне. И, если мне ничего от тебя не нужно, если я хочу любить, а не быть любимым, то любить я могу и на расстоянии. Независимо от того, могу ли получить что-то взамен.

Поттер долго молчал, уткнувшись ему в макушку.

- Я постоянно о тебе думаю, - мрачно проговорил он наконец. – Даже вчера, когда засыпал… я вообще ни о чем больше думать не мог. Мне всегда кажется, что ты рядом…

- Но тебе меня не хватает, верно? – спросил Драко, поднимая голову и глядя ему в лицо. – Вот поэтому и не получается. Ты представь, что я действительно с тобой. И что ты можешь любить меня, и расстояния тебе не мешают. Они просто не могут отнять меня у тебя. Ничто не может, Гарри… потому что я – в тебе, а не рядом. И только ты решаешь, быть мне там или нет… Понимаешь?..

* * *

Это был не лучший день в жизни Луны Лавгуд. Не лучшие два дня. Нет, три. Месяц, точнее.

Черт, вообще какая-то полоса дурная пошла…

Она терпеть не могла принимать решения и оценивать чужие поступки. Она чувствовала себя, как пришпиленная к доске трепыхающаяся бабочка, когда приходилось решать, кого из близких людей выбрать и чью сторону поддержать.

В первую очередь потому, что Луна прекрасно понимала всех – хоть почти никогда и не могла донести до любой стороны точку зрения ее оппонента. То, что прекрасно складывалось в ней в единую картину, почему-то упорно не желало выражаться в словах и оседать в головах окрысившихся друг на друга собеседников.

И ладно бы просто окрысившихся… Куда как хуже, когда каждый уже начинает гнуть свою линию, прикрываясь священной верой в единственность собственной правды, и плевать они все хотели на то, что правд, как минимум, несколько.

Иногда ее преследовали пугающие видения, в которых Панси выглядела, как мрачная высоченная скала, нависающая над похожим на взрывающийся вулкан Гарри. В которых Гермиона выстреливала ядом во все стороны, прожигая чудовищные дыры в каждом, на кого попадали капли. Луна ощущала боль от слов и эмоций, как физическую, и смотреть, как те, кого она любит, причиняют ее друг другу, было невыносимее, чем ощущать удары самой.

Иногда она путалась – что происходит на самом деле, а что просто выглядит, как настоящее. И только Панси одним ей ведомым шестым чувством умудрялась заметить, когда Луну начинало «нести», и вовремя влить в нее зелье – или хотя бы взять за руку, прижать к себе, возвращая ощущение реальности и мгновенно прерывая все склоки.

Только Панси могла унять страхи несколькими словами, объяснив, что разницы, по сути, и нет. Что все, что видит эмпат, действительно существует – на слоях, которые доступны ему одному. Такое вот у Лавгуд проклятье. За что ее, в том числе, конкретно Паркинсон и любит. Малфой, вон, будущее иногда ощущает – и ни Гарри, ни самой Луне это тоже совершенно не мешает любить его. Это называется «особенность» и «изюминка» - и придает магу ту самую, отличающую его от всех, индивидуальность, которую в себе надо ценить, а не пугаться ее проявлений.

После таких разговоров Луне всегда казалось, что она снова может спокойно дышать.

И даже видения слегка отступали – правда, недалеко.

И все ухало в бездну, превращаясь в один спутанный бесформенный ком, когда каждый упирался двумя руками в свою правду, и в перспективе начинала маячить – грызня. Пусть даже до нее – реальной – доходило редко, Луне хватало четкого ощущения надвигающейся возможности, вероятности, чтобы начать балансировать на грани истерики.

Это невыносимо – когда те, кого ты любишь, причиняют друг другу боль. Пусть даже у них, как они говорят, действительно шкуры дубленые…

А еще всегда почему-то казалось, что, какое бы решение она ни приняла, оно все равно – неправильное. Не оптимальное.

- Мисс Луна, я все равно не понял, - из дальнего угла комнаты раздался голос молчавшего весь урок Фила. – Вы говорите, что для водного мага естественно любить каждого. Но, если я попытаюсь… - он усмехнулся и смущенно потер лоб, - что-то мне подсказывает, что я надорвусь. Мне же тогда весь мир на шею усядется…

Луна улыбнулась собственным мыслям.

Она любила такие уроки – у магов своей стихии – в особенности. Когда вокруг тебя несколько пар прозрачных, как ручьи, светлых глаз, и негромкие, с переливами и оттенками, голоса, и в каждом – зачаток будущего эмпата.

Только они еще об этом не знают и наивно верят, что ощущать боль каждого, как свою – ее личный крест, который им не достанется.

- А что такое любовь, Филипп? – мягко задала она вопрос, откидываясь на спинку стула. – Как ты это себе представляешь?

Сидевшая рядом с ним Дина хмыкнула, бросив на вконец смущенного мальчишку озорной теплый взгляд. Дэнни, заметив их переглядки, вспыхнул до корней волос.

- Ну… - задумался Фил.

- Смотреть на каждого с нежностью и готовностью погладить по шерстке? – насмешливо уточнила Луна. – Эдак и впрямь надорвешься.

- Любовь – это жертвенность, - эхом отозвался растянувшийся на полу, закинув руки за голову, глядевший в потолок Брайан. – Готовность пожертвовать собой и своими интересами. И я тоже не думаю, что это возможно – если ради каждого. Каждый… того не стоит…

- Сильное утверждение… - хмуро буркнула Маргарет.

Луна едва удержалась от прямого вопроса. Нельзя. Нельзя прямо подсказывать. Ни за что не согласятся, если просто сообщить результат, не дав дойти до него самим.

- Ты не согласна? – как можно ровнее спросила она, глядя на девушку.

Та отстраненно пожала плечами.

- Я думаю, что называть любовью можно разные вещи, - проговорила Маргарет, пристально глядя на Брайана. – И тогда будут разночтения. А можно не на определения смотреть, а себя слушать. И мне кажется, вы говорите о чем-то другом. Не о страсти или желании близости. И не о жертвенности.

- Не об этом, - покладисто согласилась Луна – и оглядела притихшую группу. – Может, еще кто-нибудь готов себя послушать, а не об определениях поспорить?

Мерлин, как хорошо, что вас тут никогда не бывает больше десятка за раз, невольно подумала она. Убиться можно, если сорок магов сразу перед собой посадить…

И плевать, что в результате они больше работают в замке, чем учатся. Тем выше ценят занятия.

- Любишь, когда хочешь, чтобы любимому было хорошо, - внезапно подал голос молчавший доселе Майкл. – И делаешь что-то для этого.

- И когда тебе плохо, если ему плохо, - добавила Маргарет.

- Не вижу принципиальной разницы с готовностью жертвовать, - хмыкнул Брайан.

- Разница в том, что иногда любовь – это умение заставить себя не делать ничего, чтобы не помешать, - задумчиво обронила Луна. – Согласиться с тем, что твоя забота может быть не нужна. Вообще не нужна. Как ты думаешь, Брайан?

- Ну, это возможно… - пожал плечами тот.

- Да ты даже не въехал, о чем речь, вообще! – фыркнул Фил. – Жертвенность – это готовность делать что-то ради любимого, верно? И достать его, видимо, этими своими жертвами до печенок. Мисс Луна это имела в виду – что любовь отличается тем, что ты можешь и НЕ жертвовать, если в том нет реальной нужды, и это сложнее, чем просто отрывать от себя куски и гордиться этим…

- …а потом требовать за них платы с объекта любви, - закончила за него Луна.

- Когда любишь, об оплате речь не идет, - презрительно сообщил Брайан.

Сейчас он уже был похож на ощетинившегося ежика.

Дина молча смотрела на него с отчетливым, явным сочувствием. Маргарет со стоном уткнулась носом в коленки, пытаясь сдержать рвущееся наружу фырканье.

- А как определить, нужна кому-то твоя жертва или нет? – вдруг напряженно спросил Дэнни. – Ну, то есть… если я чувствую, что ему плохо, и я могу помочь… что-то сделав… этого достаточно, чтобы я имел право действовать? Он же может и отказаться, если я предложу. Не потому, что не надо, а просто… побояться, не знаю… Или еще почему… Из гордости, там…

Мальчик определенно решал какую-то свою задачу. Уставившись невидящим взглядом в пространство, он говорил о ком-то конкретном – это единственное, что Луна успела услышать.

- А как определить, нужно ли вообще вмешиваться? – перебил его Фил. – У каждого есть свобода решать свои проблемы самостоятельно, пусть даже – совершая ошибки. И тогда, получается, любовь – это способность не мешать их совершать. И помогать только тогда, когда попросят.

- А если мне больно от того, что он ошибается? – поднял на него глаза Дэнни. – От того, что ему самому больно?

Сама бы хотела на это ответить, горько усмехнулась Луна. Что делать, если мне больно? Вмешиваться – или молчать? И как потом убедить себя, что один из двух выходов – правильный?

- Так ты ему хочешь помочь или свою боль убрать? – чуть слышно спросила она.

Мальчишка молчал, сосредоточенно кусая губы и хмуро глядя перед собой.

- В этом и решение, Дэнни, - вздохнула Луна. – Только ты знаешь, чего именно добиваешься. Но ты не перестанешь чувствовать боль, когда плохо тому, кого ты любишь. Это и означает, что ты любишь его.

Он протестующе вспыхнул, но возражать вслух не стал. Конечно, ты хотел сказать, что любовь ни при чем, мысленно улыбнулась Луна. Чего еще ожидать от пятнадцатилетнего парня.

- Особенность водного мага в том, что он способен чувствовать боль каждого, - устало проговорила она. – Это не значит, что любой из нас ее чувствует. Это всего лишь потенциальная способность. Слышать любого, кто рядом, и пытаться ему помочь. Разрываться на части, когда больно многим, а ты – один. И никогда не быть уверенным, что, вмешиваясь, ты поступаешь единственно верно.

- Вопрос внутренней честности, - мрачно подытожил Фил. – Опять снова-заново…

Они расходились пришибленные и слегка ошарашенные. У них целая неделя до следующего занятия в этой группе – а, значит, вопросов будет еще больше. Как всегда, впрочем, - со вздохом подумала Луна, поднимаясь по лестнице.

Обед обещал быть мучением – потому что утром она, наконец, рассказала Гарри все, что услышала, глядя на Гермиону. Ей было тошно передавать что-то за спиной не чужой ей девушки – пусть даже и человека – но и молчать, скрывая важную, скорее всего, информацию от семьи, казалось тоже не лучшим выходом.

К тому же, реакция Гарри и Малфоя совершенно точно показала – это действительно была важная для них информация. Хотя, по мнению Луны, они крепко преувеличивали.

Успокаивать взбешенного новостями Поттера пришлось всем троим, включая Панси с ее логическими выкладками. И, судя сейчас по его лицу, процесс все же прошел успешно.

Гермиона тоже уже была здесь. Ждали только ее – вечно опаздывающую несобранную Лавгуд.

- Как там твои русалки? – хмуро поинтересовался Малфой.

Луна небрежно махнула рукой, придвигая к себе тарелку с салатом.

- В этой группе шестеро парней и три девушки, Драко, - насмешливо протянула она. – Так что твои гендерные претензии слегка необоснованны.

- Судя по всему, опять никто никого не пришиб, - философски заметил Гарри. – Не то, что мои. Хоть маггловский огнетушитель на стенку вешай.

Панси презрительно фыркнула. Гермиона с интересом вслушивалась в разговор.

- Можно проводить занятия в бассейне, - посоветовал Драко. – Тогда получится тушить сразу по возникновении возгорания.

- А мужской половине группы так понравится женская, или в каких там они решат сочетаниях друг другу нравиться, что о занятиях вообще можно будет забыть, - саркастически подытожила Панси. – Так и знала, что рано или поздно эта школа скатится к борделю.

Луна и Гарри, не удержавшись, покатились от смеха. Малфой искоса наблюдал за ними, не переставая жевать и пряча улыбку.

- А можно мне тоже на занятия походить? – спросила вдруг Гермиона. – Просто посмотреть. Интересно.

- Посмотреть? – Гарри выпрямился на стуле. – Зачем?

Луна обратила внимание, как они переглянулись с Малфоем – почти незаметно. И, слава Мерлину, Поттер, кажется, не начинал опять закипать.

Гермиона пожала плечами.

- Мне всегда хотелось понять вас. Взгляд изнутри, так сказать. Да и заняться здесь особенно нечем, все равно Виктора почти целыми днями Добби развлекает…

- Твой сын неплохо осведомлен о том, что такое домовые эльфы, - между делом заметил Драко, сосредоточенно нарезая на ломтики кусок бекона. – Для мальчика, росшего среди магглов и имеющего в мамах тебя, с твоей-то непереносимостью домовиков…

Взгляд Гермионы мгновенно стал сухим и колючим.

- Я работала в Магическом Мире, Малфой, и нет ничего удивительного в том, что мой сын нередко проводил вечера со мной, когда меня задерживали дела.

- Кстати, а где ты работала? – поинтересовалась Панси. – Ты так и не сказала.

- В Министерстве Магии, - отрезала Гермиона. – В Отделе Тайн, и распространяться об исследованиях своей лаборатории я не имею права. Еще будут вопросы?

- Ага, - кивнул Гарри. – С каких пор Отдел Тайн изучает стихийных магов?

Луна едва не покачнулась от хлынувшей со стороны Гермионы волны мгновенной ошпаривающей паники. И сразу, следом – злости.

- Уже пятый год изучает, к твоему сведению, - процедила она, швыряя на стол салфетку. – С момента гибели Риддла и Дамблдора. А я там работаю с тех пор, как вы покинули Хогвартс. Или вас так бесит, что люди тоже хотят понять тех, кто сумел разрулить подряд две войны?

Драко и Панси, не удержавшись, посмотрели друг на друга. С совершенно громкой тоской. Только что не вздохнули.

- В твою задачу входит только наблюдать или склонить к контакту с правительством? – спокойно осведомился Гарри. – Ты говори, мы действительно не кусаемся… что бы вы там о нас ни наизучали.

Пальцы Гермионы машинально сжали край столешницы.

- Я сама решила приехать сюда! – с вызовом сказала она. – Я даже привезла с собой Вика, потому что я доверяю вам! Доверяю, что вы не сделаете ни его, ни меня… что вы ничего нам не сделаете. Черт, Гарри, людей, которые относятся к вам, не как к чудовищам, можно по пальцам пересчитать, а вы только и можете, что в каждом видеть шпиона! Да, я делилась тем, что я знаю о вас, и собираюсь делиться, потому что считаю, что это неправильно, что вас все боятся! Что вы вынуждены прятаться тут, как…

- Только наблюдать или убедить? – мягко повторил Гарри.

- Никто не ставил мне никаких задач! – рявкнула девушка, вскакивая из-за стола и с силой пиная стул. – Если ты уверен, что я шпионю за вами по чьему-то поручению, то просто вышвырни меня отсюда! Это будет замечательным подтверждением твоим словам о старой дружбе и взаимопонимании.

Она взбешенным вихрем вылетела из столовой, оглушительно хлопнув дверью.

- Значит, все-таки – убедить, - вздохнула Панси.

- Да, я тоже услышал, - мрачно согласился Драко. – Луна, поговоришь с ней? Пусть успокоится…

Луна торопливо кивнула, бросая в рот последний бутербродик и поднимаясь из-за стола. Малфой обещал объяснить вечером, почему появление Гермионы им на руку и почему стоит оставить ее в замке – а, значит, выпускать девушку отсюда не стоило. Стоило догнать и объяснить, что Гарри просто выражается временами, как последний хам, к этому проще привыкнуть, а ее саму никто ни в чем не собирается обвинять.

Что бы она там ни подумала после допроса обремененного излишней ответственностью за семью и учеников Гарри Поттера.

* * *

- Ты первый, - снисходительно ухмыльнулась Панси в ответ на вопросительный взгляд Малфоя.

Драко пожал плечами и откинулся в кресле, прикрывая глаза. Пальцы машинально принялись очерчивать контуры еще теплой кофейной чашки.

Напряженное и какое-то несчастное ожидание Луны действовало ему на нервы – в первую очередь, тем, что Драко вообще не выносил такого выражения ее лица. Он до сих пор не понимал, как можно быть магом, адекватно воспринимающим реальность – и впадать в такие истеричные надрывные крайности от каждого происшествия.

А еще он просто не любил, когда она волновалась. Панси – умница, что сначала позволила высказаться ему. По крайней мере, хоть Луна успокоится.

- Девочка, - начал Драко, не открывая глаз. – Вилена Романски, полька, английскую речь понимает, не разговаривает, на холод, боль и прочие раздражители не реагирует, апатична, ненормально много спит. Ментальный слепок считывается, но застревает на яркой болевой картине. Поттер, посмотришь потом, Луну к ней нельзя подпускать.

- Почему?!.. – возмутилась было Лавгуд.

- Ты ее пожалеешь, - невыразительно обронил Драко. – Ты всех жалеешь.

- Она здорова? – перебила Панси.

- Навскидку, физически – да, хотя сильно переохладилась, и у нее шок, она уже четырнадцать часов подряд не просыпается. Понятия не имею, что с ней случилось, разберетесь еще. Проблема не в этом.

Драко помолчал, подбирая слова.

- Во-первых, ей восемь лет, - наконец проговорил он, потирая лоб. – Мы вытащили сюда человека, а не прошедшего инициацию мага. Мало того, что несовершеннолетнего, так еще и даже не закончившего начальную школу. Мы в принципе не имеем права удерживать ее здесь.

- Фигня, - решительно подытожила Панси. – В крайнем случае, можно будет мозги подправить родителям. Раз уж довели дочку до срыва, вряд ли активно на уши встанут…

- Во-вторых – она дочь Главного Аврора Магического Правительства Польши, - не меняя тона, продолжил Драко.

Лицо Панси мгновенно помрачнело. Гарри оторвался от созерцания своей чашки и, машинально выпрямившись, ошарашенно уставился на Малфоя. Луна с напряженной отрешенностью грызла ногти, глядя перед собой невидящими глазами.

- И, в-третьих – мне пришлось зарегистрироваться в Министерстве, чтобы покинуть страну.

- По их портключам отслеживается, кто перемещался? – быстро спросила Луна.

Драко молча кивнул.

- И отслеживается – куда. Так что, как только я исчез из Польши, в их аврорате совершенно точно стало известно, кто забрал Вилену и в какую страну с ней отправился. Формально они могут заявить о похищении – и будут правы. По факту же могут предпринять вообще что угодно, от официальной ноты протеста Визенгамоту до подпольной диверсии. Спецслужбы – они и у славян спецслужбы…

- По следу магического поля на регистрации портключа твое настоящее имя вычисляется на раз… - глухо сказал Гарри. – А по запросу Визенгамот выдаст информацию, что в стране ты не проживаешь. Мы высланы из Англии три года назад, ты забыл? Нас здесь нет. Мы и гражданства-то, скорее всего, лишены.

Драко только усмехнулся и, отставив, наконец, в сторону злосчастную чашку, наклонился вперед, поставив локти на колени. В его голосе зазвучала горечь.

- Поттер, ты что, правда веришь, что нас никто до сих пор не нашел? По моим подсчетам, координаты министерские ищейки должны были вычислить где-то с год назад, а еще через пару и сюда бы придумали, как пробраться. Пять лет – это максимум, который мы вообще смогли бы просидеть здесь, за барьерами. Максимум! Нам удалось продержаться три с половиной, что, на самом-то деле, хоть ты этого и не понимаешь, тоже неплохо, могло быть и хуже…

- Подожди, - перебил его Гарри, снимая очки и машинально потирая зажмуренные глаза. – Подожди, не части… Ты что, намекаешь на то, что нам в любом случае пришлось бы снова разбираться с авроратом? Чего ради-то?

Панси демонстративно вздохнула.

- Он не намекает, он прямо говорит, - отрезала она. – Я понимаю, что тебя греет мысль, будто мы сможем сидеть тут вечно, просто поставив защиту на вход, и никто к нам сюда не прорвется. Только это вранье и ребячество. Драко прав, пять лет – это потолок, и мы все равно должны были бы придумывать, как убедить мир смириться с нашим присутствием. Просто это произошло чуть раньше, а так – ничего страшного.

Взгляд Поттера красноречиво заменял любые слова.

- Ничего страшного?! – неверяще выдохнул он. – Ты будешь мне говорить, что вернуться туда, к людям, и опять вариться в этой мерзости – это неизбежность, а я должен поверить, что в этом нет ничего страшного?!

- Гарри, ты сам подумай, - негромко попросил Драко, мягко перехватывая его ладонь. – Если Грэйнджер знала, как нас найти, при том, что работала в Министерстве, неужели информация не просочилась бы дальше? И ладно бы только она знала! Есть ведь еще резервация, в которой полно магов, не пожелавших переезжать к нам. И далеко не все из них вообще согласны с тем, что мы вытворяем.

Поттер глухо застонал и уронил голову на руки.

- Ты хочешь сказать, что маги могут сотрудничать с Министерством? – пробормотал он. – Стихийные маги? С людьми?

- Вообще-то, я миллион раз пытался с тобой об этом поговорить, - устало признался Драко. – Еще б ты хоть кого-нибудь заранее слушал… Могут, Гарри. Не все по доброй воле, и не только они, но – могут. И нас в любом случае вычислили бы. Невозможно строить государство в государстве и думать, что кто-то все это вот так просто позволит. Да, юридически мы были неприкосновенны – пока не появилась Вилена, а она ведь даже не последняя! Раз уж мы решили, что не будем выпускать магов, пока они сами до всего не дойдут, то у нас выбора нет, кроме как – собирать сюда людей. Иначе эти охламоны никогда не повзрослеют, если не начнут лично проводить посвящения – мы же все это обсуждали уже!

- Да все, как всегда, - фыркнула Панси, забираясь в кресло с ногами. – То, что мы тогда это обсуждали, не означает, что Гарри тогда и понял все, что из этого решения следовало. А теперь он будет принимать драматические позы и демонстрировать…

- Не хами, а? – утомленно предложила Луна. – Пожалуйста. Успеешь еще.

Паркинсон недовольно поморщилась, но замолчала.

- Это решение в любом случае ускорило бы процесс, - негромко добавил Малфой, глядя на Гарри. – И оно было единственно верным, так?

Поттер молча кивнул, не поднимая головы.

- Я думал, какие у нас могут быть варианты, - вздохнул Драко. – И то, что сюда прислали Грэйнджер, тем более, сейчас – это, наоборот, только к лучшему. Нам все равно пришлось бы идти на контакт, а так у нас будет возможность самим что-то успеть предпринять…

- Кстати, Терри не говорил, что Гермиона работала в Министерстве, - вдруг вставила Луна. – Либо он лгал, либо…

- Да ты с ним лично уже три года не виделась, - хмыкнула Панси. – В письмах-то чего бы не врать. Тем более, что они, похоже, и правда разводятся.

Луна рассеянно кивнула.

- И она действительно пытается отсудить у него сына, - проговорила она, игнорируя изумленные взгляды Малфоя и выпрямившегося от неожиданности Гарри. – Дэннис Криви сегодня сову прислал, пишет, что там целая буря была… Терри, вроде как, Вика несколько раз увезти пытался, а Гермиона хочет вообще запретить ему с ним видеться… Так что – ей, похоже, действительно нужно было сына где-нибудь спрятать, раз она даже к нам приехать решилась.

- Грэйнджер – это диагноз, - поморщился Драко. – Но в данном случае полезный и своевременно объявившийся. Задание у нее все-таки есть, так что – подождем, что именно она попытается нам протолкнуть. Луна, ты за ней понаблюдай, а мы с Панси пока прикинем, куда ее приспособить, чтобы под ногами не путалась…

- На хозяйство поставить, - предложила Паркинсон. – Пусть за работами следит. И на занятия пусть ходит, если ей хочется, я так считаю. Только нужно предупредить, что здесь ей не Хогвартс.

- Сама все увидит, - мрачно заметил Гарри. – Не надо предупреждать. Если ее ученики за первый же учебный день не заклюют, то, глядишь, толк и выйдет. У нее крепкие нервы, вообще-то, просто ей удобнее про это не помнить.

- Значит, с этим тоже решили, - подытожил Драко. – Что еще на сегодня осталось?

Оба посмотрели друг на друга и выжидающе уставились на девушек. Те переглянулись – Луна опять помрачнела.

- Я решила, что мне пора завести ребенка, - спокойно объявила Паркинсон.

Парни так и застыли – оба какие-то оглушенные и тупо моргающие. На несколько секунд воцарилась пугающая тишина.

- Что?!.. – наконец беззвучно выдохнул Поттер.

Кровь мгновенно отхлынула от смуглого лица, и Панси едва не сшибло хлынувшим потоком горячего, взбудораженного волнения. У него даже руки задрожали, растерянно заметила девушка, машинально вцепляясь в подлокотники.

- Зачем? – непонимающе спросил Драко.

Гарри дернулся, как от пощечины, неверяще уставившись на Малфоя.

- Затем, что я так решила, - с нажимом повторила Панси, глядя на Малфоя. – Задай более конкретный вопрос.

- Ты… Это же… - Драко чуть ли не впервые на ее памяти потерялся в словах. – Ну ладно бы – Лавгуд! – простонал он наконец, сжимая кулаки. – Но ты!

Луна с хмурым видом разглядывала стену. Панси невозмутимо пожала плечами.

- Драко, мне двадцать три года, я взрослая женщина, я хочу иметь ребенка, у меня есть такая возможность, и я собираюсь его завести. Что именно кажется тебе непонятным?

- Да все! – воскликнул он, поднимаясь. – Тебе что, этой толпы оболтусов не хватает, тебе воспитывать некого? Как тебе вообще взбрело в голову, что нам нужен ребенок?!

- Прекрати на нее кричать, - вдруг с глухой яростью процедил Поттер, глядя на Драко снизу вверх. – И сядь.

- Я понятия не имею, что нужно ВАМ, - так же тихо ответила Панси. – Я сообщаю вам, что нужно МНЕ. Можете возмущаться и топать ножками, можете хоть вообще со мной не разговаривать, но прогибаться, даже в угоду кому-то из вас, я совершенно точно не стану. Свои планы я сообщила, и дальше уже ваше право – решать, как на них реагировать.

- Да почему именно сейчас?! – чуть не взвыл Драко. – Ты видишь, что происходит, вообще? Или у тебя от жизни с Лавгуд мозг, наконец, отшибло? Паркинсон, ты же, вроде, всегда здраво мыслила. Да мы понятия не имеем, что завтра случится, и как мы будем из всего этого выкручиваться!

- Мы всю жизнь будем из чего-нибудь очередного выкручиваться! – не выдержала Панси. – Сколько лет займут переговоры с Министерством, в лучшем случае? Три, пять? Десять? Мне что, до сорока лет ждать, пока все опасности нас не минуют? Так они никогда не закончатся! С одними разберемся, другие появятся.

- У тебя и так на сон времени не хватает, - умоляюще вставила Луна. – Ну, когда ты будешь заниматься ребенком? Или что, занятия бросишь? И учеников попросим потерпеть, скажем, что у единственного земного мага крыша поехала, так что в ближайшие годы уроков больше не будет?

- Уж справлюсь как-нибудь, - сквозь зубы бросила Паркинсон.

Малфой тяжело дышал и беспомощно кусал губы, стоя посреди комнаты. Гарри молчал, как-то очень странно глядя на Панси. Взгляд был обволакивающе теплым – и одновременно напряженным, давящим, будто Поттер пытался просверлить ее глазами насквозь.

- Сдурели девки вконец… - с горечью пробормотал Драко, отворачиваясь и подходя к окну. Ладони уперлись в резной верхний карниз. – Пэнс, я тебе одно чадо, вон, притащил уже. А Грэйнджер – второе. Хочешь – хоть детский сад разведем здесь! Только, ради Мерлина, не надо…

- Не надо что? – поморщившись, уточнила Панси.

- Не надо так всех подставлять! – рявкнул Драко, опуская голову. – Наш ребенок в любом случае будет человеком, ты что, не понимаешь этого?

- Понимаю, - тихо обронила девушка.

- Что он – это еще одно наше слабое место? – Малфой задыхался. – Что, если мы сами себя еще хоть как-то можем защитить, то он будет – беззащитен! А с такими родителями, как мы…

- Драко, я все понимаю, - перебила его Панси. Ее голос был тверд. – Я все взвесила, правда. И решила, что прятаться и бегать от самой себя еще двадцать лет, оправдываясь тем, что «еще не время» и «это опасно» – идиотизм. Я хочу, чтобы у меня был ребенок. Он у меня будет. Все.

- Я в этом не участвую, - решительно выдохнул Драко и обернулся, прислоняясь затылком к стеклу и складывая руки на груди. – Без меня, Пэнс. Мне хватает той сотни лбов, за которую я уже несу ответственность, чтобы взваливать на себя еще одного… Если ты так уверена в себе, то договаривайся с Поттером, он вон, вроде, не против. А я – пас.

Теперь они уставились на Гарри – Драко с отчаянием, Луна с надеждой.

Поттер встал, не обращая внимания на их взгляды.

- Я тут подумал, - чуть слышно проговорил он, подходя к Панси и опускаясь на пол перед ее креслом. – Ты ведь должна была это предвидеть, верно? Такую реакцию. Ты же – как там Малфой сказал? – всегда здраво мыслила.

У него оказались горячие ладони – когда он взялся перебирать ее пальцы. Горячие, осторожные, просто пугающе ласковые. Они расслабляли, успокаивали, отгоняли куда-то остатки сомнений. От этих прикосновений почему-то захотелось выдохнуть и расплакаться.

Панси с силой прикусила губу, отвечая на взгляд.

- Если ты и впрямь приняла решение, и собиралась реализовывать его независимо от нашего мнения… Если тебе действительно так важно завести ребенка… А тебе ведь важно, я слышу. То ты… не стала бы…

Слева, выпрямляясь, сдавленно охнула Луна, машинально поднося руку ко рту. Непонимающий взгляд Драко, бегающий между ними.

И сияющие, теплые глаза Поттера. Его пальцы, согревающие ладошку.

- Мы же могли отказаться сейчас оба, или начать паниковать потом, или вообще саботаж устроить. Ты бы не стала так рисковать. Раз ты преподносишь нам это, как факт, на который мы уже не можем повлиять, на который нам остается либо дуться, либо смириться, то ты УЖЕ беременна. Сколько?

Лавгуд со стоном уронила лицо в ладони. Взгляд Драко медленно стекленел.

- Почти пять недель, - негромко ответила Панси.

Поттер улыбнулся

- А чего молчала так долго? – шепотом спросил он.

- Сглазить боялась, - нервно фыркнула девушка, не вынимая ладонь из горячих рук. – Вам, мужикам, не понять.

Взгляд Гарри медленно заскользил по ее фигуре – вниз, и это отчего-то смущало сильнее, чем все предыдущие споры.

- Луна, - не оборачиваясь, позвал Поттер. – Ты там только не думай, что ты одна такая дурочка, ладно? Я ж тоже чувствовал, что что-то не так. И тоже не понял ни черта. Так что, если считать рассеянных идиотов, то их тут два.

Драко оцепенело молчал.

Первой охнула и подняла голову Лавгуд – она всегда раньше всех слышала, когда кто-то в замке позволял себе переживания такой силы. Почти одновременно с ней дернулся Гарри.

А потом взрыв чьей-то агрессии добрался и до Малфоя, едва не накрыв его с головой и заставив зашипеть сквозь зубы.

Чертыхнувшись, Поттер вскочил, на мгновение замер, определяя направление – и исчез. Драко, бросив напоследок на Панси уничижительный взгляд, молча аппарировал следом.

- По-моему, Малфой здорово разозлился, что ты не сказала сразу, - безжизненно заметила Луна, отрешенно глядя в одну точку.

- Да, пожалуй, - пожала плечами Панси. – По-моему, это Гарри здорово разозлился. Что ты его не поддержала.

- Скажи ему, что я ценю, что он поддержал тебя.

- Еще бы кто Драко сказал, что я понимаю, что он беспокоится и хочет, как лучше…

Луна рассеянно кивнула.

- Обязательно. Когда вернутся.

* * *

Одного беглого взгляда, одной секунды хватило, чтобы понять все.

В узком коридоре между лестницами, ведущими в жилые башни, воздух мерцал от жара, колебался зыбким смазанным маревом, превращая катающийся по полу клубок из двух отчаянно дерущихся тел в мешанину неровных цветных пятен.

Ярость вспыхнула с такой силой, что у Гарри на мгновение потемнело в глазах – и почти одновременно по коридору пронесся вихрь, сметая обоих участников драки с паркета и с маху швыряя их в стену. Клубок распался, издав двойной сдавленный вопль – и следом распался вихрь, растаскивая парней и намертво прижимая одного к перегородке между холлом и лестницей, а другого – к боковой стене коридора.

Оба невольно ахнули и осели, с силой приложившись о камень затылками.

И только после этого Гарри почувствовал стальную хватку чьей-то руки.

- Мистер Прюэтт, - донесся из-за его спины холодный голос Драко. – Мистер О’Доннел.

Натан медленно выдохнул, обреченно прикрывая глаза. Знает, скотина, что обращение по фамилии ничего хорошего ему не обещает, со злостью подумал Гарри.

Алан тяжело дышал сквозь стиснутые зубы, слегка наклонив голову и сверля учителя напряженным взглядом, в котором билась неприкрытая, чистая ненависть – к О’Доннелу, к учителям, к этому замку и всему этому проклятому миру, в котором невозможно даже дать в ухо тому, кто, наконец, на это нарвался, самому не нарвавшись в ответ на что-нибудь похуже драки.

Гарри вдруг понял, что Драко держит его до сих пор – хотя попасть под удар вихря он больше не может. Просто держит – потому что взбешенный Поттер и сам не замечает, что упирается и рвется вперед.

Гнев тут же немного схлынул – наверное, еще и потому, что затылком ощущалось успокаивающее, ледяное дыхание Малфоя. И сразу все обрело четкость, будто Гарри одновременно, кадр за кадром, увидел всю цепь предыдущих событий.

- В чем дело, мистер Прюэтт? – спросил он.

- А почему вы спрашиваете об этом – меня?! – тут же выплюнул Алан.

Дрожащий от ярости, с запрокинутой головой, прижатый к стене в неловкой, изломанной позе, он был похож на живой сгусток темного пламени, стиснутого и бьющегося в облике дикого зверя. В поглощенных чернотой глазах бушевал пожар – и от пугающего, мучительного дежа вю у Гарри на миг похолодели даже кончики пальцев.

За почти четыре года на его глазах умерло двое магов. Один из них – точнее, его проекция – с тех пор сидел на постаменте у главного входа, навсегда растворившись в поглотившем его вихре и оставшись вросшим в Гарри кровоточащим, незаживающим осколком тупой, несмолкающей боли. Сидел, иногда прячась в воздушную дымку, из которой был соткан, иногда улыбаясь чему-то, и так и не получалось научиться равнодушно отводить взгляд от тонкой, гибкой фигуры светловолосого юноши, одним своим присутствием говорящего больше, чем любой из здешних учеников когда-либо мог бы услышать.

Второй погиб два года спустя, всего лишь сцепившись в такой вот жестокой и бессмысленной школьной драке, отпустив себя, выплеснувшись в ней – весь, не удержавшись на тонкой грани, отделяющей реальность от пылающего внутри огня – и невольно потянув за собой и того, кому собирался всего лишь расквасить нос. Отбивающийся мальчишка, тринадцатилетний тогда еще водный маг, не смог удержаться, не хлебнув через край рванувшейся наружу ярости огненного – и не смог справиться с ней.

Почти сутки они колебались на грани безумия – оба, и, если насмерть перепуганного, захлебывающегося видениями Дэнни Луна в итоге смогла откачать, то Льюис Пэрриш догорел и умер следующим вечером. И Гарри знал, что всего лишь снова чуть-чуть не успел. Заметить вовремя. Сказать. Остановить. Успокоить.

Алана тогда еще не было в школе. Он появился здесь полгода назад – но не знать о том, что прижилось в замке как зловещая, пугающая легенда, он не мог все равно.

Как и все подростки, он мог – не поверить. Точнее, он просто не мог поверить, что ни один из них от подобного больше не защищен.

- Я спрашиваю того, кто перевел свару в драку, - медленно сказал Гарри, глядя в горящие темные глаза. – Спрашиваю о причине, а не о поводе.

Алан нехорошо усмехнулся – пульсирующая толчками злость клубилась вокруг него, как клочковатый, постепенно рассеивающийся грязный туман. Мальчишка уже успокаивался – а, значит, откладывать оплеухи не стоило.

Что касается Натана – этот был спокоен давно. Земные маги слишком редко действительно как следует выходят из себя. Гарри только теперь начал понимать, почему они живут дольше всех – они действительно не чувствуют того, что в данный момент полагают чувствовать нерезонным.

- Он меня раздражает, - процедил Алан. – Такой ответ вас устроит, учитель?

Дерзит. Прячет страх за бравадой и вызовом.

- Чем именно? – уточнил Гарри. – Всех огненных магов раздражают земные. И что?

Алан резко выдохнул.

- Вам все равно не понять…

Напряженные мышцы, упрямо сопротивляющиеся не дающему сдвинуться с места напору. Тяжелый, давящий взгляд исподлобья. И негаснущее пламя в глазах.

- Да неужели я так предвзят? – зло ухмыльнулся Поттер.

- Да!

- Ну, так поговори со мной об этом, - предложил Гарри. – Ты же знаешь, за правду здесь не наказывают.

Натан только презрительно фыркнул – и, наверное, это и перечеркнуло все попытки Алана запираться и демонстрировать независимость. Это – а вовсе не откровенная насмешка учителя над мотивами его обиды. То есть – над ним самим.

- А за что вы отстранили меня?! – выкрикнул мальчишка. – Не за правду? Я сказал то, что думаю! Дэнни вы за это хвалили, а меня вышвырнули из группы!

Ладонь Малфоя, по-прежнему лежащая на талии, дрогнула, пальцы едва заметно сжались. Что ты натворил тут без меня, Поттер?.. – спрашивали они.

- От занятий отстраняют за лень, а не за личное мнение, - медленно проговорил Гарри. – Ты не сделал выбор, о котором я просил – ты с помпой ушел от него. Хочешь, чтобы я вслух сказал, почему?

Алан тяжело дышал, и страха стало больше – теперь он клубился по коридору почти осязаемым туманом, смешиваясь с насмешливой самоуверенностью Натана.

- А еще ты скажешь, чем именно тебя раздражает мистер О’Доннел. Иначе я и это сам за тебя расскажу.

- Меня бесит, когда кто-то много мнит о себе, - буркнул Алан. – Он – такой же студент, как и все здесь! – с вызовом добавил он. – Но считает, что все вокруг ниже его достоинства! Он даже на занятиях вечно на диван залезает, чтобы смотреть на нас сверху вниз! Вы что, не видите этого?

- Он унижает этим лично тебя, - утвердительно кивнул Гарри.

- Он унижает вообще всех! – взвился мальчишка. – А вам на это плевать! Конечно, он же – ваш любимчик, ему все можно!

- Тебе страшно сказать прямо, что дело не во всех, а только в тебе? Алан, тебя же никогда не волнуют мифические «все». Здесь каждый способен сам за себя постоять. Не унижай других, представляя их беспомощными в такой мелочи.

Парень на мгновение осекся, будто захлебнувшись воздухом.

- Ему только и надо, чтобы достать меня, - прошептал он. – Он же мимо спокойно пройти не может, чтобы не сказать или не сделать гадость! Он – мелкая сволочь, и я его – ненавижу.

- Ненавидишь за то, что не можешь задеть его так же сильно, - эхом откликнулся Гарри. – За то, что не можешь не заводиться сам.

Алан беспомощно закрыл глаза и замолчал, по-прежнему напряженный, как готовая порваться струна.

- Он не лучше других, - срывающимся голосом чуть слышно пробормотал он. – У него нет никакого права корчить из себя… он всего лишь высокомерная сволочь.

- Ты знаешь, что мистер О’Доннел участвовал во второй войне магов? – поинтересовался Гарри. – Что он был среди тех, кто защищал города от нападений магических существ?

Алан остолбенел. Но не пошевелился.

- Ты знаешь, сколько ему тогда было лет? Помнишь, что маги шли блокировать доступ к людям, будучи в курсе, что случайные шестнадцать процентов из них попадут под несрабатывание Ритуала? Что они несколько недель играли в рулетку со смертью? Ты знаешь, кого именно из близких мистер О’Доннел тогда потерял?

Мальчишка впервые перевел ошарашенный взгляд на Натана. Тот стоял, сжав зубы и сумрачно буравя неодобрительным взглядом учителя.

Близкие люди у мага могли быть только одни – воспитанник либо наставник. Что значит – потерять кого-то из них, Алан представлял более чем прекрасно. Это Гарри было известно наверняка.

- Что бы он из себя ни корчил, - ровно продолжил Гарри, - ты не думаешь, что, возможно, его поведение говорит куда больше о его состоянии, чем о моральных качествах? Когда закончилась война, он был младше, чем ты сейчас.

Всего на год, вообще-то, но в данный момент это было совершенно не принципиально.

- Если, как ты утверждаешь, он придирается больше всех именно к тебе – о чем это говорит? Что именно он к тебе чувствует?

- Что он эгоистичный самовлюбленный придурок! – не выдержав, рявкнул Натан. – Что он замечает только собственную ценную персону – и носится с ней, как с писаной торбой!

Гарри медленно повернулся к нему, машинально положив ладонь поверх пальцев Малфоя. От Драко уже некоторое время отчетливо веяло сочувствием к глупо попавшимся на драке парням, и теперь оно сменилось искренней жалостью. Он представлял, что именно Поттер может оставить от того, кого решил заслуженно размазать по стенам.

- Зависть – не то качество мага, которым стоит гордиться, - вкрадчиво посоветовал Натану Гарри.

Глаза Алана, казалось, занимали уже половину лица.

- Если кто-то умеет нечто, недоступное тебе, но очень для тебя нужное, как должен поступить хороший стихийный маг?

- Попросить, - сквозь зубы проскрипел Натан.

Его взгляд не предвещал ничего хорошего – ни учителям, ни злосчастному Прюэтту.

- Признать перед самим собой, что он в этом нуждается, - не согласился Гарри. – Прежде всего – признать. И отдавать себе отчет в том, что, вытягивая из кого-то запрещенные переживания, он, в первую очередь, убивает этим того, кто невольно поддерживает в нем жизнь.

Натан молчал, снова отгородившись стеной отрицания.

- Ты видел, как сгорел Льюис, - напомнил Гарри. – Ты был на его похоронах. Ты помнишь, от чего он умер?

- Переволновался… - неохотно буркнул Натан.

- Огненные маги не просто переживают по каждому поводу, а потом буйно расплескивают собственные чувства во все стороны. Они действительно выжигаются при этом изнутри – и они действительно не способны контролировать себя. Ты видел, чем это заканчивается. И ты продолжаешь заставлять мистера Прюэтта кормить тебя ощущением, что ты все еще жив, за счет его собственной жизни.

- Ой, да все они могут контролировать! – отмахнулся Натан. – Вы же на это способны! Значит, и он может – если захочет! Ему просто нравится ни хрена с собой не делать, потому что он – раздолбай! И так ему и надо, пусть учится, он мне еще спасибо скажет…

- Лично я, - с нажимом подчеркнул Гарри, - не способен контролировать ничего. Ты на занятиях все разговоры о том, что в паре за восстановление отвечает партнер, мимо ушей пропускал? У мистера Прюэтта нет партнера. Ты убиваешь его, и убиваешь сознательно. За что?

Натан снова категорически замолчал.

- Мне и это самому, вслух, сказать?

Рыжеватые ресницы дрогнули.

- Трусость тем более недостойна мага. Умирать не боялся, а озвучить собственные чувства не мо…

- Он все равно слишком живой! – не открывая глаз, выкрикнул Натан. – Ему не повредит, а мне…

- Не повредит?! – задохнулся Алан.

Кажется, до парня только сейчас дошло, с чем он баловался. Как близко стоял от того, к чему – верил – не приблизится никогда.

- Чем тебе мешает его живость? – перебил их Гарри. – Он виноват в том, что более жив, чем ты? Более юн? Более беспечен?

Натан тихо дышал сквозь сцепленные зубы.

- В том, что у него будет будущее, которое, как ты считаешь, тебе уже недоступно?

Дата добавления: 2015-07-15