Сэр Эсмонд Ингрем, «Таймс», Лондон 14 страница

Майк Барретт подкатил к автостоянке у больницы «Гора Синай», бросил в автомат четвертак, подождал, пока откроется полосатый шлагбаум, и въехал на территорию. Время посещений, стоянка забита. Увидев, как из дальнего ряда вырулила машина, Барретт проворно занял освободившееся место.

Часы на приборном щитке показывали десять минут четвертого. Барретт не торопился. Времени вполне достаточно, чтобы расспросить о Шери Мур, жертве изнасилования, которая по-прежнему лежала без чувств на пятом этаже.

Барретту надо было собраться с мыслями. Он отыскал трубку, набил ее, раскурил и постарался подумать о чем-нибудь веселом и жизнеутверждающем, но, вспомнив вчерашний вечер, опять впал в заупокойное настроение. Потеря Кристиана Леру оказалась страшным ударом. И Майк, как и остальные, еще не оправился от него.

Обычно утро нового дня сулило что-нибудь веселое и светлое. Но Майк, проснувшийся ни свет ни заря и проглотивший стимуляторы, понял, что настроение не улучшится. Оно, как и сам день, оставалось сумрачным и серым. Не помогла и утренняя газета. На первой странице поместили речь Дункана и сенсационное заявление миссис Сент-Клер. Мистер Леру завтра прилетает из Франции, чтобы выступить свидетелем обвинения.

В конторе не было никаких новостей, никто не нашел новых следов. Кимура продолжал искать Нормана С. Квондта, специалиста по порнографии, который купил «Семь минут» у Леру и продал их Сэнфорду. Кимура знал, что Квондт живет где-то в Южной Калифорнии, но не мог найти его.

Ланч принес некоторое облегчение, потому что после него появилось хоть какое-то дело.

Майк пообедал в шумном бистро в «Беверли-Хиллз» с доктором Йелом Файнгудом, очаровательным молодым психиатром, который занимался проблемами подростков и считал, что связи между книгами, кинофильмами и преступлениями не существует. Он даже заявил, что разделяет мнение многих коллег, будто порнографические книги сдерживают рост преступности, так как дают выход накопившейся энергии в сексуальных фантазиях. Доктор Файнгуд рассказал об исследовании двух ученых-криминалистов, Элеонор и Шелдона Глеков. Они изучили тысячу молодых правонарушителей в Бостоне и вокруг него и пришли к выводу, что главными причинами правонарушений были несложившиеся отношения в семье, плохое образование, конфликт с культурой общества, врожденные психологические проблемы и дурные пристрастия типа наркотиков, алкоголя и сексуальной распущенности. Чтение порнографических книг не относилось к числу главных причин.

– Что же могло побудить тихого и застенчивого двадцатилетнего юношу из обеспеченной семьи совершить преступление на сексуальной почве? – повторил Файнгуд вопрос Барретта. – В каждом отдельном случае причины разные, но преступления на сексуальной почве чаще всего происходят из-за сексуальной неполноценности. Изнасилование позволяет преступнику избавиться от нее. Юноши из обеспеченных семей могут таким способом просто выражать протест против родителей, злость на которых накапливалась и сдерживалась долгие годы. Часто у насильников были деспотичные родители или, наоборот, безразличные. Покажите мне юношу, который дрожит перед отцом, и вы покажете на потенциального насильника. Основной целью его насилия будет унижение своей жертвы.

Когда они выходили из бистро, Файнгуд дал адвокату последний совет:

– Я могу понять важность информации о Джадвее, но не недооценивайте и действующих лиц другого дела, дела об изнасиловании. Я знаю, что вам почти ничего не удалось узнать о Джерри Гриффите, его друзьях, семье. Тем не менее я бы посоветовал вам удвоить усилия. Я не сомневаюсь, что вы найдете причины преступления Джерри, и тогда, быть может, вам удастся убедить присяжных, что не книга Джадвея послужила детонатором этого взрыва юношеской сексуальности. На вашем месте я бы даже пошел дальше. Я бы не стал терять время и навел справки о восемнадцатилетней девушке, которую изнасиловал Джерри. Вы сами удивитесь, что вам откроет изучение и насильника, и его жертвы. Я не даю вам гарантий, что эта информация приведет к чему-нибудь конкретному, но просто советую вам заглянуть во все углы. Ну что ж, счастливо! Держите меня в курсе. Я с нетерпением жду начала суда и своего выступления в качестве свидетеля. Мне известно, что у обвинения свидетелем будет такой известный психиатр, как доктор Роджер Тримбл. Ничего, я смогу постоять за себя.

После ланча Майк Барретт решил последовать совету доктора Файнгуда и навести справки о восемнадцатилетней Шери Мур. Он сомневался, что это ему что-нибудь даст, но хотел использовать все шансы.

Папка с газетными вырезками дала ему лишь скудные сведения о жертве. Шери Мур была младшим ребенком в семье с пятью детьми. Ее родители давно развелись. Отец, Говард Мур, работал инженером в «Рокуэлл корпорейшн» и жил в Санта-Монике. Шери училась на первом курсе колледжа в Санта-Монике и жила вместе с девушкой по имени Дарлина Нельсон на Догени-драйв в западном Голливуде. Только два последних факта озадачили Барретта. Почему студентка, которая учится в Санта-Монике, живет в Голливуде? Слишком далекое путешествие приходится совершать каждый день, особенно если нет автомобиля. Ответ на этот вопрос, так же как и другие биографические сведения, он мог найти в колледже, в котором училась Мур. Поэтому Барретт отправился в Санта-Монику.

В административном здании его ждал еще один сюрприз. Несмотря на статьи в газетах, оказалось, что Шери Мур была плохой студенткой. Скверно сдав первую сессию, она стала все чаще пропускать занятия, не выполняла задания, и во втором семестре ее успеваемость стала еще хуже. За месяц до изнасилования она бросила колледж.

Барретт познакомился с десятком бывших сокурсников Шери, юношей и девушек, которые грелись на солнышке на зеленых склонах. Ни на один из вопросов Барретт не получил ни утвердительного, ни отрицательного ответа. Одна отличница вспомнила, что Шери надоела учеба и она часто говорила, что хочет стать фотомоделью или артисткой. Шери собралась переехать в западный Голливуд, где надеялась найти работу на полставки, чтобы заработать деньги на уроки актерского мастерства. Какой-то футболист пробормотал, что Шери была странной девчонкой. Зато, если послушать остальных, можно было подумать, что разговор идет о Жанне д'Арк. Тот факт, что их подруга стала жертвой преступления, получила тяжкие телесные повреждения и до сих пор пребывает в забытьи, заставлял ребят говорить о Шери с уважением. Может, подумал Барретт по дороге из студенческого городка, он просто чересчур циничен? Может, Шери Мур на самом деле была воплощением добродетели?

Сейчас он решил проследить последний этап в жизни Шери Мур и приехал в больницу «Гора Синай».

Заперев машину, Барретт пересек стоянку и вошел в задний коридор, который вывел его в вестибюль к лифтам. Он поднялся на пятый этаж и подошел к негритянке, сидевшей за стойкой регистратуры.

– Как чувствует себя Шери Мур? – спросил Барретт. – Я ее друг.

– Ее состояние не изменилось, – ответила сестра. – Она по-прежнему без сознания. – Негритянка безуспешно поискала карточку, но быстро сдалась. – Ночь прошла спокойно. Вы хотите повидать ее? В таком случае должна вас предупредить, что список лиц, которым разрешено посещать мисс Мур, ограничен. Если хотите, я могу проверить, есть вы в списке или…

– Нет, не нужно. Я только хотел узнать, как у нее дела. – Майк заколебался. – А в этом списке много людей?

– Вы не из газеты? – осторожно поинтересовалась сестра.

– Из газеты? Господи, нет, конечно. Я друг…

– Приходится быть осторожным. Репортеры ни на секунду не оставляют нас в покое. Тогда, по-моему, ничего страшного, если я скажу вам, что к Шери разрешено пускать только родственников и ее самую близкую подругу, Дарлин Нельсон, с которой они вместе жили. Отец и Дарлин сейчас здесь.

– Спасибо, – поблагодарил Барретт. – Вы не могли бы мне сообщить, когда мисс Нельсон выйдет из палаты? Я буду в приемном покое.

– Вам не обязательно ждать. Дарлин как раз сейчас сидит там. Я с радостью приведу ее, мистер… – Она произнесла слово «мистер» с вопросительной интонацией.

– Барретт, – представился Майк. – Мистер Барретт. Большое вам спасибо.

Барретт отправился в приемный покой, в котором никого не оказалось. Он остановился рядом с пепельницей, прочистил трубку, вновь набил ее и обошел комнату. Майк закурил, думая о роли Дарлин Нельсон в этом деле. Он вспомнил, что именно Дарлин, вернувшись в квартиру на Догени-драйв, обнаружила окровавленную и почти мертвую Шери на полу в спальне. Именно Дарлин Шери шепотом сообщила, что ее изнасиловали, после чего вновь потеряла сознание. Именно Дарлин позвонила в «скорую помощь» и полицию.

В коридоре раздались женские голоса, которые с каждой секундой становились все громче. В комнату вошли сестра и девушка с мальчишеской прической, в рубашке, выбивающейся из джинсов. Девушки так увлеклись беседой, что не сразу заметили его.

– Если бы ты знала, как я тебе завидую, Дарлин, – говорила сестра. – «Андерграунд рэйлроуд» мое любимое место отдыха. Когда есть время, я обязательно иду туда. Я бы все отдала, чтобы попасть на открытие.

– Я уже и так пропустила две последние недели. Жалко, что бедняжка Шери не сможет пойти. Сегодня выступает ее любимая группа. У нее есть все их пластинки.

– Шери поправится.

– Скрести на удачу пальцы.

Сестра ушла, а Дарлин Нельсон приблизилась к Барретту.

– Я Дарлин Нельсон. Это вы хотели поговорить со мной? – удивленно произнесла она.

– Хотел. Я…

– Мы знакомы?

У нее была привычка нервно подносить руку к плечу, словно для того, чтобы поправить волосы, но никаких волос не касалась, потому что носила короткую стрижку. Наверное, Дарлин совсем недавно обрезала волосы, подумал Барретт.

– Я Майк Барретт, – представился он, но это имя ничего ей не говорило. – Я представляю в суде Бена Фремонта, который…

Теперь Дарлин вспомнила.

– Порнографическая книга… – медленно проговорила она и тут же осторожно поинтересовалась: – Что вам от меня нужно?

– Хочу задать лишь пару вопросов. Давайте присядем.

Но Дарлин Нельсон и не собиралась садиться. Ее рука вновь коснулась уха.

– Какие вопросы?

– Ну, во-первых, мисс Мур или вы знали Джерри Гриффита до того вечера?

– Нет.

– Хорошо, – кивнул Барретт. – А как насчет друзей Джерри? Вы никого из них не знали?

– Откуда мне знать, кто его друзья? Даже если бы я случайно встретилась с кем-нибудь из них, то не знала бы этого.

– Мисс Нельсон, я говорю о конкретном человеке. Он учится в Калифорнийском университете и живет в Уэствуде. Его зовут Джордж Перкинс. Вы никогда не слышали, чтобы мисс Мур… Шери говорила о нем?

– Нет.

– А вы сами знаете Джорджа Перкинса?

– Нет, не знаю.

– Тогда, может, вы мне расскажете вот о чем. В ту ночь, когда вы нашли Шери…

– Мистер Барретт, по-моему, я не обязана разговаривать с вами. К тому же мне нечего рассказать. Я уже рассказала обо всем полиции, и это попало в газеты. Мне сейчас лучше уйти. Извините.

Дарлин Нельсон попятилась к двери и выскочила из комнаты.

Барретт пожал плечами, выбил трубку и спрятал в карман, потом направился к лифту.

Через несколько минут он уже был на стоянке и шел к своей машине, когда вдруг услышал за спиной топот бегущих ног.

Обернувшись, Барретт увидел коренастого мужчину. Тот был старше Майка, с огромной головой и такой короткой шеей, что ее, казалось, не было вовсе. Мужчина догнал Майка. Он был бледен как мел, руки его сжались в кулаки.

– Вы Барретт? Вы защищаете эту гнусную книгу?

Майк, ошеломленный яростью незнакомца, молча кивнул:

– Да, я…

– Тогда послушайте меня! – заорал мужчина, шагнув вперед и хватая Барретта за лацканы пиджака. – Послушай меня, подлец, потому что я сейчас кое-что тебе скажу…

Он потянул Барретта на себя, и тот, защищаясь, ударил его по рукам. На какую-то долю секунды он освободился, но разъяренный незнакомец вновь набросился на него. Барретт поднял руки, чтобы защититься, но получил сильный удар в лицо. Майк успел сделать шаг назад, однако кулак все же задел его подбородок. Клацнули зубы, он потерял равновесие и сел на землю.

Его больше ошеломила внезапность нападения, чем сила удара. Он сидел на асфальте стоянки, как человек, у которого отнялись ноги, и тер подбородок, а над ним возвышался обидчик.

– Послушай меня, скотина, – хрипло дыша, произнес мужчина. Его руки были по-прежнему сжаты в кулаки. – Я отец Шери… Говард Мур… и я тебя предупреждаю, что получишь еще, если будешь совать нос в наши личные дела. Моя бедная девочка в критическом состоянии из-за какого-то гада, которого возбудила твоя чертова порнографическая книга… Тот, кто ее защищает, будет иметь дело со мной. Так что зарубите себе на носу, мистер… Не суйте свой длинный нос в мои дела, иначе в следующий раз окажетесь в таком же состоянии, как моя бедная девочка. Запомните это!

Говард Мур развернулся и быстро ушел.

Когда в голове прояснилось, Барретт встал на ноги. Гнев и чувство грубой несправедливости нахлынули на него, и он задрожал. Первой мыслью было догнать Мура и дать сдачи, но, глядя вслед этому человеку со скорбно поникшими плечами, направляющемуся в сторону больницы, Майк перестал злиться. Теперь он испытывал жалость. Мур был никудышным отцом, а наверху, на пятом этаже, лежала его изнасилованная дочь. Да, он был в таком состоянии, что имел право ударить кого угодно, сделать что угодно.

Барретт достал платок и прижал ко рту. На белой ткани показалось бледное красное пятно. Нижняя губа была рассечена с внутренней стороны. Ну и черт с ней. Он отряхнул пыль и медленно подошел к машине.

Часом позже Барретт вернулся в контору. Донна принесла из аптеки зеленку, и Майк задал вопрос, который мучил его весь последний час. Он помнил разговор Дарлин Нельсон с сиделкой в коридоре больницы, а Донна Новик всегда просматривала в газетах светскую хронику и страничку о развлечениях, стараясь сохранить молодость с помощью чтения о молодежи.

– Донна, красавица моя, кажется, я где-то слышал, но не могу точно вспомнить, что такое «Андерграунд рэйлроуд»?

– Самое популярное место отдыха молодежи. Это на Мелроуз. Рок-группы, танцы, безалкогольное пиво.

– Говорят, там сегодня выступает новая группа?

– Да. «Григорианские песнопения».

– Что григорианские? Я говорю не о средневековых песнопениях и церковных хорах. Я…

– Как же вы отстали от жизни, босс! «Григорианские песнопения». Раньше они назывались «Чаунси» и «Снегоступы», но потом объединились с «Лос-Анджелесским зноем». Сейчас это самая популярная рок-группа в стране. В семь часов они выступают в «Андерграунд рэйлроуд». Что вы надумали?

– Хочу преодолеть пропасть между поколениями и попытаться идти в ногу со временем.

Даже на темной стоянке за гигантским хозяйственным магазином, превращенным в прибежище поклонников рока, слышался непрерывный рев. Звуки рок-музыки рвались из всех окон и пробивались сквозь стены «Андерграунд рэйлроуд».

Остановившись перед светофором на Мелроуз-авеню, Майк Барретт посмотрел на часы. Двадцать минут восьмого. На противоположной стороне располагались еще два молодежных заведения: «Преисподняя» и «Рага-рок», но сегодня в них почти никого не было. Настоящий демографический взрыв произошел в тридцати футах от стоянки, где две аккуратные очереди двигались к дверям и исчезали в «Андерграунд рэйлроуд».

Барретт встал в конец одной из очередей. Он обрадовался, что последовал совету Донны и не облачился в костюм и галстук. Даже в пуловере и вельветовых брюках он весьма выделялся из толпы. Но Барретт чувствовал себя неловко не из-за одежды, а из-за возраста. Сейчас он впервые в жизни вспомнил, что половина американцев – моложе двадцати пяти лет.

Продвигаясь вместе с очередью к входу, сделанному из неотесанных бревен, он решил, что правильно поступил, не сказав Фей, куда идет. Сегодня у них была намечена ночь любви, и у него не хватило смелости перенести ее. Майк позвонил, объяснил, что вынужден пропустить традиционный ужин из-за дел, и пообещал вернуться домой к одиннадцати.

Конечно, особых дел не было. От Дарлин Нельсон он знал, что в «Андерграунд рэйлроуд» вечером состоится большой концерт, на который может прийти Джордж Перкинс. Это было предчувствие, интуиция. Если Джордж объявится, он придет с друзьями, которые могут оказаться и друзьями Джерри. А Барретт хотел узнать как можно больше друзей Джерри Гриффита.

– Давай зелень, мужик, – услышал он чей-то голос.

В дверях стоял негр, похожий на Линкольна, и собирал плату за вход. Барретт заплатил два доллара и вошел внутрь.

Он сразу окунулся в водоворот разговоров, музыки и шума и растерялся.

Майк попытался найти сцену по звуку. Перед ним в беспорядке стояли столики, за которыми сидели меломаны. Потом он разглядел танцевальную площадку и танцующих, напоминающих извивающихся червей. Над площадкой вращался гигантский стробоскоп. Молодежь была разношерстная, как по одежде, так и по цвету кожи. Их объединяла только музыка, под которую они дико извивались самым немыслимым образом. Среди разнообразных телодвижений этой туземной пляски преобладали два: юноши вращали туловищем и тазом, а девушки – выпячивали бюст и дрыгали задницами, словно поклонялись реву голосов и электрогитарам «Григорианских песнопений».

Барретт внимательно посмотрел на сцену, где стояли трое парней, одетых, будто рабы на хлопковом поле. Вероятно, «григорианская» часть группы состояла из трех бренчащих на гитарах длинноволосых белых, скованных цепью, к которым время от времени присоединялся толстый поющий негр, по-видимому олицетворявший собой «Песнопения».

Стиснутому со всех сторон Майку стало не по себе. В ушах грохотала рок-музыка, а сердце тосковало по приятным, спокойным мелодиям Дэйва Брубека, Джерри Маллигана и Дэйви Пелла.^[17]

Необходимо было найти место для наблюдения. Он заметил слева за проходом бар с длинной дубовой стойкой, около которого было чуть-чуть свободнее. Все время толкаясь, извиняясь и обходя танцующих, Майк начал медленно пробираться к бару и через несколько минут достиг цели.

– Виски с водой, – попросил Барретт, хватая ртом воздух, будто рыба.

– Простите, сэр, – извинился молодой усатый бармен. – У нас только безалкогольное пиво.

Барретт вспомнил, что здесь нет горячительных напитков.

– Хорошо, тогда безалкогольное пиво.

Получив кружку пенистого пива, он отвернулся от бара и принялся глазеть по сторонам. «Григорианские песнопения» сейчас завели новую песню. Она оказалась не такой шумной, и в ней прослеживался хоть какой-то мотив. Она напоминала негритянские блюзы Бесси Смита, музыку в стиле «госпел» и немного смахивала на кантри. В ней угадывались печаль и разочарование молодежи, неверие и протест, призыв к людям любить друг друга. Настроение у Барретта сразу же поднялось, и дети любви с их дикими песнями и плясками не производили такого отталкивающего впечатления. Где-то он прочитал слова Боба Дилана: «Вся красота в мире, мужик, безобразна, но все равно это красота, даже безобразие прекрасно».

Майк Барретт неторопливо отхлебнул безалкогольного пива и посмотрел на большие плакаты, висящие над баром. Гарриет Бичер-Стоу, Джон Браун со своими телесами, Аред Скотт. Он вновь повернулся к сцене.

Поставив кружку на стойку, Майк занялся поисками добычи. Через несколько минут ему стало ясно, что это бесполезное занятие. В клубе было слишком много парней, и слишком многие из них были похожи на бородатого Джорджа Перкинса.

Барретт решил сделать последнюю попытку. Он посмотрел на дверь и с удивлением увидел, как в клуб вошел человек, которого он мгновенно узнал.

Майк впервые видел этого стройного, аккуратно причесанного худощавого юношу с изможденным лицом нездорового оттенка, в куртке, спортивной майке и отутюженных брюках. По многочисленным фотографиям в газетах он сразу узнал Джерри Гриффита и изумленно смотрел на юношу. Джерри стоял в каких-то двух десятках футов от него и тоже кого-то искал. Барретту стало интересно, какого черта парень, выпущенный на свободу под залог, делает в общественном месте? Он не мог представить себе, что Мэгги Рассел, не говоря уже о Фрэнке Гриффите, позволили Джерри отправиться в молодежный клуб. А может, они просто не знали, что он здесь? Может, Джерри улизнул из дома?

Сейчас ему представилась прекрасная возможность поговорить с Джерри, расспросить его, посочувствовать, но Барретт не сдвинулся с места. Как человека, его удержало чувство приличия, а как адвоката – какой-то инстинкт. Этот инстинкт говорил Майку, что удача, возможно, наконец повернулась к нему лицом. Барретт остался у бара и продолжал оттуда наблюдать за Гриффитом, сам не зная, чего ждет.

Барретт постарался разглядеть глаза Джерри. Сперва это были испуганные глаза человека, который скрывается от погони и боится, что его узнают. Потом, когда Джерри понял, что в такой толпе можно не опасаться быть узнанным, а то и превратиться из преследуемого в охотника, страх исчез из его глаз. Несомненно, Джерри кого-то искал.

Юноша привстал на цыпочки, внимательно разглядывая людей за каждым столиком, потом вскрикнул и приветственно замахал было рукой, но быстро осекся. По лицу Джерри Барретт понял, что тот нашел нужного человека.

Джерри Гриффит направился к Барретту, потом свернул, замедлил шаг и остановился перед столиком, за которым сидели трое юношей и две девушки. Он похлопал по плечу широкоплечего парня, сидевшего к нему спиной. Когда тот обернулся, Барретт увидел бороду и узнал Джорджа Перкинса.

Сощурившись, чтобы лучше видеть в постоянно меняющемся свете, Майк попытался уловить реакцию Джорджа. Их оказалось три, и они сменяли друг друга с поразительной быстротой: сначала удивление, потом тревога и наконец досада.

Барретт от стойки наблюдал эту бессловесную драму.

Джерри хотел поговорить с Джорджем Перкинсом, а вот Джордж совсем этого не хотел. Джерри то и дело хватал его за плечо и что-то шептал, но каждый раз Перкинс стряхивал его руку. Наконец настойчивость Гриффита победила, потому что Джордж Перкинс вскочил на ноги, навис над Джерри и с жаром потряс головой, отказываясь слушать. Джерри продолжал что-то доказывать, перекрикивая шум. Наконец Джордж раздраженно кивнул и огляделся по сторонам. В этот миг песня кончилась и был объявлен антракт. Джордж показал пальцем на юношу и девушку, только что покинувших танцевальную площадку и пробиравшихся к столику в проходе.

Барретт машинально взглянул на эту пару. На какое-то мгновение юноша заслонил собой партнершу. Парень был крепкий, чисто выбритый и с длинными бакенбардами. Когда девушка вышла из-за его спины, Барретт узнал Дарлин Нельсон. Она была в тех же джинсах и рубашке, что и в больнице.

В поле его зрения быстро возникла третья фигура. Джерри Гриффит яростно продирался к Дарлин. Когда она подошла к своему столу, Джерри догнал ее.

И вновь на глазах у Барретта разыгралась немая драма.

Джерри не давал девушке сесть. Он, кажется, представился и начал что-то быстро говорить. Дарлин Нельсон выказала неудовольствие даже более явно, чем Перкинс несколько минут назад. Она попыталась не обращать на Джерри никакого внимания и обойти его, чтобы сесть, но он заставил ее слушать. Наконец последним усилием она оттолкнула его, но он бросился вслед, продолжая говорить. Тогда девушка остановилась и, приблизив свое лицо к лицу Джерри, сказала какую-то резкость. Ее слова подействовали как пощечина. Джерри вздрогнул, на лице его мелькнул испуг; он хотел что-то ответить, но, казалось, забыл нужные слова. Он несколько раз открыл и закрыл рот и развел руками, словно пытаясь заменить этим жестом так и не произнесенные слова.

Неожиданно Джерри замер, его лицо страшно побледнело, и он в ужасе уставился на Дарлин, которая принялась весело щебетать с друзьями. На какую-то долю секунды у Барретта промелькнула мысль, что Гриффит ударит ее или попытается задушить, но Джерри не сделал ни того, ни другого. Его руки медленно опустились, повисли как плети, лицо вытянулось. Он покачнулся, изумленно попятился назад, потом развернулся и, не помня себя, двинулся по проходу. Наконец Джерри Гриффит очнулся, бросился к выходу и выскочил из клуба.

Наблюдая за поспешным уходом Джерри, Барретт будто прирос к стойке. Он не сомневался в одном: Джордж, приятель Джерри, был знаком с Дарлин или, по крайней мере, знал, как она выглядит. А вот Джерри увидел подругу Шери Мур впервые. Но что он ей сказал и что она ответила, что повергло его в такое смятение и заставило бежать? Барретт решил догнать Джерри. Сейчас разговор с ним был не просто нужен, а необходим.

В дверях Барретт столкнулся с группой молодых шумных девчонок, только что вошедших в клуб. Они окружили его, а одна маленькая блондинка в хлопчатобумажной рубашке и шортах, похожая на куклу Кьюпи, закричала:

– Девочки! Посмотрите, кого я нашла! Этому деду тысяча лет, а еще какой красавчик! – Она чмокнула Барретта в подбородок. – Потанцуй со мной, дедушка.

Она крепко обхватила его и начала танцевать.

– Дорогая, я собрался в туалет, – взмолился Барретт. – Пощади меня.

– Тебе больше хочется в туалет, чем к девочкам? – ухмыльнулась она и отпустила. – Хотя в твоем возрасте, наверное, по-другому и не может быть.

Барретт вырвался, но, выскочив на улицу, понял, что потерял минут пять. Он посмотрел по сторонам, но не заметил на Мелроуз никого, кто хотя бы отдаленно напоминал Джерри. Потом подошел к очереди и объяснил, что ищет парня, который несколько минут назад выскочил из клуба. Он попытался описать Джерри Гриффита, но обнаружил, что не может. Единственное, что он мог сейчас вспомнить, была аккуратная прическа, но даже аккуратная прическа не помогла парням и девушкам вспомнить Джерри.

– Он выбежал из клуба, – добавил Барретт. – Может, обратили внимание на бегущего парня?

– Выбежал, говорите? – пропела длинноволосая девушка. – Точно, один мальчик выскочил из клуба. Я запомнила его, потому что сказала: «Наверное, „Песнопения“ испугали его».

Очередь расхохоталась, а девушка добавила:

– Кажется, он побежал туда.

Она показала на запад, и раздались новые взрывы смеха.

Барретт поблагодарил ее и направился по Мелроуз в сторону бульвара Ла Циенега.

Он шел, заглядывая в открытые магазины, несколько раз пересекал улицу, но нигде не увидел Джерри Гриффита. Через пятнадцать минут Майк вернулся к клубу.

Барретт неохотно признал поражение и направился на темную стоянку. Подойдя к своей машине, он понял, что в спешке не подумал о самом вероятном месте, куда мог пойти Джерри, об этой стоянке. Если Джерри в спешке не уехал, значит, его машина была припаркована здесь, когда Барретт вышел из клуба. Он мог подождать у входа и увидеть юношу, но сейчас, скорее всего, парня давно и след простыл.

И все же крошечная надежда продолжала теплиться. Барретт попытался вспомнить, на чем ездил Джерри Гриффит. В досье содержались и сведения о его машине. Точно, английский автомобиль, прошлогодняя модель, белый «ровер».

Майк остановился и огляделся по сторонам. Серый «тандерберд», старый грязный белый «ягуар» и белый «ровер». Наверняка в Лос-Анджелесе десятки новых белых «роверов», но тем не менее этот мог принадлежать Джерри Гриффиту.

Барретт направился к «роверу». Даже тут, в плохо освещенном углу стоянки, он различил фигуру на переднем сиденье. Майк осторожно обошел машину, чтобы удостовериться, что в ней один человек.

Сквозь закрытое окно передней дверцы он увидел, что, кроме молодого человека за рулем, в машине никого нет. Юноша неподвижно сидел, положив голову на руль, будто спал. Были видны волосы и часть лица. В «ровере» сидел Джерри Гриффит.

Майк Барретт заколебался, потом у него мелькнула тревожная мысль, и он решительно постучал в окно. Гриффит не шелохнулся.

Барретт дернул дверцу. Она открылась, и вялое тело Джерри Гриффита начало валиться в сторону. Барретт подхватил его и с трудом вернул в вертикальное положение. Парень был без сознания: глаза закрыты, на пепельно-сером лице застыла маска смерти.

– Джерри, – прошептал Майк Барретт. – Джерри, ты меня слышишь?

Ответа не последовало. Парень не подавал признаков жизни.

Барретт нагнулся, влез в машину и попытался определить, дышит ли юноша и есть ли у него пульс. Когда дверца машины открылась, в салоне загорелся свет, и Майк Барретт заметил на соседнем сиденье пустой пузырек с таблетками. На полу валялась пустая бутылка из-под содовой.

Джерри Гриффит попытался покончить с собой, но мертв он или нет – было неизвестно.

Барретт прижал ухо к груди Джерри, но не услышал ничего, кроме звуков песенки «Мистер, играющий на тамбурине», доносившихся из «Андерграунд рэйлроуд». Барретт вновь принялся нащупывать пульс. Сначала его пальцы ничего не чувствовали, но потом уловили слабое биение, такое вялое, что Майк не понимал, то ли это пульс, то ли дрожат его собственные напряженные пальцы.

Майк стал раздумывать, что делать дальше. Можно вызвать «скорую помощь», попробовать самому привести юношу в чувство и заставить сблевать или, наконец, можно отвезти к частному доктору.

В каждом варианте был элемент риска. «Скорая помощь» могла приехать быстро, но это означало новый скандал, если, конечно, Джерри еще был жив. Попытка воскресить парня – самый лучший способ оказать первую помощь, но Майк ничего не смыслил в медицине. Частный врач вроде бы способ самый медленный, зато и самый надежный. Барретт выбрал третий вариант, потому что вспомнил об одном жившем неподалеку враче, который всегда поможет. Доктор Квигли был его лечащим врачом с того дня, как он приехал в Лос-Анджелес. Он жил на Нортс-Арден-драйв, в Беверли-Хиллз, совсем недалеко от Мелроуз. Барретт на прошлой неделе по телефону пригласил Квигли вместе поужинать и собирался задать несколько вопросов о патологии изнасилований. Квигли согласился и назначил дату, хотя был занят, а вечерами писал дома книгу, которая должна была вот-вот выйти в свет. Скорее всего, сейчас он дома. И в любом случае можно рассчитывать на его молчание.

Дата добавления: 2015-07-18