Глава 2. Права и свободы человека и гражданина 22 страница

--------------------------------

<1> См.: Алексеев С.С. Право собственности. Проблемы теории. М., 2007. С. 204.

Конституционное право позволяет преодолеть известную ограниченность гражданского законодательства, содержащего определение предпринимательской деятельности как направленной исключительно на систематическое получение прибыли. Это определение упрощает, обедняет все многообразие правовой действительности. Даже юрист, работающий в сфере оказания платных юридических услуг, не может, исходя из конституционного права, руководствоваться только целями извлечения прибыли. В Постановлении КС РФ от 23 января 2007 г. N 1-П <1> выражено мнение, согласно которому свобода договора имеет объективные пределы, которые определяются основами конституционного строя и публичного правопорядка. В частности, недопустимо распространять договорные отношения и лежащие в их основе принципы на те области социальной жизнедеятельности, которые связаны с публично-правовыми полномочиями.

--------------------------------

<1> СЗ РФ. 2007. N 6. Ст. 828.

С точки зрения гражданского права редакция СМИ - это обычный правовой субъект, осуществляющий предпринимательскую деятельность с целью извлечения прибыли. С точки зрения конституционного права указанный субъект является одновременно участником иных, в том числе конституционно-правовых отношений, а это означает, что правовая природа редакции СМИ обладает известной двойственностью, обусловленной теми важными функциями, которые выполняют СМИ в демократическом обществе. К "форматированию" собственно предпринимательской деятельности такого рода субъектов должны подключаться основные принципы конституционного права, в том числе принцип добросовестности.

Плюрализм социально-культурных течений, необходимость поддержания свободной циркуляции мнений и идей вполне могут быть признаны такой конституционно-значимой целью, которая оправдывает более глубокие, интенсивные ограничения, вводимые законодателем в отношении редакции СМИ, осуществляющей как деятельность по информированию общества, так и предпринимательскую деятельность. В частности, законодатель вправе ввести нормы, ограничивающие прямое или опосредованное участие лица в капитале организации, либо занимающейся выпуском печатной продукции, либо являющейся оператором вещания. Законодатель, исходя из цели информирования общества о реальных руководителях СМИ, вправе установить их финансовую транспарентность и т.д. Частноправовые и публично-правовые компоненты можно обнаружить также в деятельности аудиторских организаций <1> и частных охранных предприятий.

--------------------------------

<1> См.: Шостак С.Н. Двойственная природа правового статуса аудиторской организации // Кодекс-info. 2003. N 1 - 2.

Предприниматели при осуществлении своей деятельности несут ответственность перед обществом и государством. В силу конституционного принципа справедливости, проявляющегося, в частности, в необходимости обеспечения баланса прав и обязанностей всех участников рыночного взаимодействия, свобода, признаваемая за лицами, осуществляющими предпринимательскую и иную не запрещенную законом экономическую деятельность, и гарантируемая им защита должны быть уравновешены обращенным к этим лицам требованием ответственного отношения к правам и свободам тех, кого затрагивает их хозяйственная деятельность (см. Постановление КС РФ от 18 июля 2008 г. N 10-П <1>).

--------------------------------

<1> СЗ РФ. 2008. N 31. Ст. 3763.

2. Своеобразной "средой обитания", в которой способно осуществляться право на свободное использование своих способностей и имущества для предпринимательской и иной не запрещенной законом экономической деятельности, являются рыночные экономические отношения. Конкуренция - одно из непременных условий рыночной экономики.

Государство, с одной стороны, ставит перед собой цель постоянного поддержания и развития конкуренции на рынке, а с другой - должно стремиться к тому, чтобы конкуренция протекала в цивилизованных формах, носила добросовестный характер. Первая задача решается в рамках антимонопольного законодательства, вторая - в рамках законодательства о недобросовестной конкуренции. В России правовое регулирование вопросов недобросовестной конкуренции включено в Федеральный закон от 26 июля 2006 г. N 135-ФЗ "О защите конкуренции" <1>. Сущность конкуренции состоит в том, чтобы привлечь клиентов или потенциальных клиентов другого хозяйствующего субъекта. Никто не имеет права на неприкосновенность своего положения на рынке.

--------------------------------

<1> СЗ РФ. 2006. N 31. Ч. I. Ст. 3434.

Запрет экономической деятельности, направленной на монополизацию и недобросовестную конкуренцию, подразумевает возможность применения мер государственного воздействия в отношении лиц, нарушающих антимонопольное законодательство. В частности, указанный Закон возлагает на антимонопольный орган полномочие выдавать предписания о перечислении в федеральный бюджет дохода, полученного в результате нарушения антимонопольного законодательства. При этом, как установил КС РФ в Постановлении от 24 июня 2009 г. N 11-П <1>, антимонопольные органы не вправе выдавать предписания о перечислении в федеральный бюджет дохода, полученного хозяйствующим субъектом вследствие нарушения антимонопольного законодательства, без установления его вины и без указания суммы, которую обязан перечислить в бюджет каждый из хозяйствующих субъектов, участвовавших в таком правонарушении в составе группы лиц.

--------------------------------

<1> СЗ РФ. 2009. N 28. Ст. 3581.

Положение ч. 2 комментируемой статьи применялось КС РФ при проверке конституционности ст. ст. 2, 4, 6 и 7 Закона РФ "О товарных знаках, знаках обслуживания и наименованиях мест происхождения товаров" (документ утратил силу). Заявители в жалобе указывали, что названные статьи Закона - в той мере, в какой они позволяют регистрировать в качестве товарного знака словесное обозначение, не являющееся объектом авторского права и используемое в коммерческом обороте неопределенное по продолжительности время, на имя только одного субъекта предпринимательской деятельности, - противоречат ч. 3 ст. 17, ч. 1 ст. 19, ст. 34, ч. 1 ст. 44 Конституции.

Суд пришел к выводу, что отмена исключительных прав на зарегистрированные товарные знаки, в том числе на товарные знаки, представляющие собой широко применявшиеся ранее в коммерческом обороте наименования, привела бы к свободному использованию - в смысле ст. 4 указанного Закона - товарного знака любым хозяйствующим субъектом, без принятия им на себя соответствующих обязательств в отношении качества продукции. Это не только нарушило бы охраняемые в соответствии с ч. 1 ст. 44 Конституции права владельца интеллектуальной собственности, но и повлекло бы за собой существенное ущемление прав потребителей такой продукции. Следовательно, ст. ст. 2 и 4 вышеназванного Закона, закрепляя исключительное право владельца зарегистрированного товарного знака пользоваться и распоряжаться товарным знаком и запрещать его использование другими лицами, направленные на реализацию ч. 1 ст. 44 Конституции, ограничивают права хозяйствующих субъектов, закрепленные в ч. 3 ст. 17, ч. 1 ст. 19 и ст. 34 Конституции, в той мере, в какой согласно ч. 3 ст. 55 Конституции это необходимо в целях защиты здоровья, прав и законных интересов других лиц (см. Определение КС РФ от 20 декабря 2001 г. N 287-О <1>).

--------------------------------

<1> Архив КС РФ. 2001.

В силу прямого действия положения, содержащегося в ч. 2 ст. 34, допустимо его использование в целях конституционно-правового истолкования оспариваемых норм. В Определении от 3 июля 2007 г. N 633-О-П <1> КС РФ обосновал вывод о том, что взаимосвязанные нормативные положения, содержащиеся в оспоренных Федеральном законе "О радиационной безопасности населения" и Положении о лицензировании деятельности в области использования источников ионизирующего излучения, по конституционно-правовому смыслу не предполагают ограничения возможности индивидуальных предпринимателей, имеющих лицензию на медицинскую деятельность по выполнению работ и оказанию услуг в сфере рентгенологии, обладающих рентгеновскими аппаратами, в частности радиовизиографами, и имевших ранее лицензию на деятельность в области использования этих источников ионизирующего излучения, получить такую новую лицензию и на деятельность в области использования данных источников ионизирующего излучения. При этом Суд исходил из того, что в Конституции содержатся положения, относящиеся как к законодательным органам, так и к органам исполнительной власти, обладающим полномочиями по принятию подзаконных нормативных актов, в том числе и в области лицензирования отдельных видов деятельности.

--------------------------------

<1> СЗ РФ. 2007. N 46. Ст. 5642.

Федеральный законодатель, в частности, не вправе создавать нормы, способствующие недобросовестной конкуренции (ч. 2 ст. 34 Конституции). По смыслу ч. 3 ст. 55 Конституции вводимые законодателем ограничения, связанные с лицензированием, должны содержаться только в федеральных законах, принимаемых в рамках реализации полномочия, предусмотренного п. "ж" ст. 71 Конституции. Одним из конституционных принципов осуществления лицензирования, вытекающих из предписаний ч. 1 ст. 19 Конституции, является принцип установления единого порядка лицензирования на территории РФ в отношении как юридических лиц, так и индивидуальных предпринимателей (ст. 4 Федерального закона от 4 мая 2011 г. N 99-ФЗ "О лицензировании отдельных видов деятельности" <1>).

--------------------------------

<1> СЗ РФ. 2011. N 19. Ст. 2716.

Норма ч. 2 комментируемой статьи адресована как органам публичной власти, так и субъектам гражданского оборота, занимающимся предпринимательской деятельностью. В тех случаях, когда она адресована субъектам гражданского права, ее дополняет и конкретизирует норма абз. 2 п. 1 ст. 10 ГК: "Не допускается использование гражданских прав в целях ограничения конкуренции, а также злоупотребление доминирующим положением на рынке". Когда же ее адресатами являются органы публичной власти, включая и суды, то, если принимается законодательное, управленческое или судебное решение, имеющее экономические последствия, оно также не должно приводить к монополизации или недобросовестной конкуренции.

О реализации права на осуществление предпринимательской деятельности см. Постановление КС РФ от 13 июля 2010 г. N 16-П <1>.

--------------------------------

<1> ВКС РФ. 2010. N 5.

Статья 35

Комментарий к статье 35

1. В Конституцию РФ 1993 г. впервые включены такие понятия, как "право частной собственности", "свобода экономической деятельности", "недобросовестная конкуренция", "монополизация", "свободное перемещение товаров, услуг и финансовых средств", "предпринимательская деятельность", "имущество", "интеллектуальная собственность", "неприкосновенность частной жизни", "личная и семейная тайна", "защита чести, доброго имени" и т.д. Все они генетически связаны с гражданским правом. Ряд конституционных норм и принципов воспроизводят нормы гражданского права и, наоборот, нормы ГК зачастую воспроизводят конституционные положения. Конституционная гарантия права частной собственности, содержащаяся в ч. 3 комментируемой статьи, более детально регламентируется в нормах ст. ст. 279 - 283 ГК. А нормы абз. 2 п. 2 ст. 1 ГК близки по юридическому содержанию норме, содержащейся в ч. 3 ст. 55 Конституции.

Конечно, эти нормы однородны, в известном смысле гомогенны, но не тождественны. Конституционная норма всегда занимает более высокое положение в иерархии правовых норм. Она, в отличие от отраслевых норм, всегда характеризуется большей юридической насыщенностью, т.е. более значительной плотностью юридического содержания, что порождает возможность многообразных юридических интерпретаций с учетом изменения жизненных обстоятельств или субъективного правопонимания. Конституционные нормы предопределяют содержание однородных отраслевых норм, порой корректируя их в процессе правоприменения.

Такие конституционные понятия, как "право частной собственности", "неприкосновенность частной жизни", "состязательность" и т.д., могут быть названы смежными с конституционно-правовыми понятиями, поскольку их содержание в конституционном праве может не совпадать с содержанием одноименных отраслевых понятий <1>.

--------------------------------

<1> Понятие "смежные конституционно-правовые нормы" появилось под воздействием концепции развития конституционного законодательства. Ее авторы (Ю.А. Тихомиров, А.Е. Постников, В.И. Васильев, С.А. Пяткина, В.В. Лапаева, Е.Е. Никитина, Н.Л. Пешин) отмечают, что конституционное законодательство имеет как исключительную сферу действия, которую регулируют нормы только данной отрасли (это нормы о федеративном устройстве государства, о системе государственной власти, атрибутах государства), так и сферы, являющиеся смежными с другими отраслями. Административное, гражданское, трудовое и иные отрасли законодательства регулируют с разной степенью детализации те отношения, к которым тяготеют и нормы конституционного законодательства. Последние выступают по отношению к ним либо в виде приоритетных положений, которые надлежит реализовать в конкретных отраслях, либо как нормы, которые действуют одновременно, согласованно. См.: Концепции развития российского законодательства. М., 1998. С. 26.

Включение в текст Конституции ст. 35 имеет важные последствия для развития гражданского права. В частности, вряд ли можно оспорить общедозволительную природу конституционной нормы, содержащейся в ч. 2 ст. 35, в соответствии с которой каждый вправе иметь имущество в собственности, владеть, пользоваться и распоряжаться им как единолично, так и совместно с другими лицами. Причем в конституционной норме нет указания на то, что виды и содержание вещных прав должны быть исчерпывающим образом определены в законе. Это обстоятельство может иметь решающее значение для разрешения теоретического спора о том, носит ли перечень вещных прав в ГК исчерпывающий характер <1>.

--------------------------------

КонсультантПлюс: примечание.

Учебник "Гражданское право: В 4 т. Вещное право. Наследственное право. Исключительные права. Личные неимущественные права" (том 2) (под ред. Е.А. Суханова) включен в информационный банк согласно публикации - Волтерс Клувер, 2008 (3-е издание, переработанное и дополненное).

<1> О точках зрения по этому вопросу см.: Гражданское право / Отв. ред. Е.А. Суханов. М., 2005. Т. II. С. 6; Гражданское право / Под ред. А.П. Сергеева, Ю.К. Толстого. М., 2002. Т. 1. С. 40.

Положения ст. 35 находятся в системно-логической связи с другими положениями Конституции, образуя своеобразные нормативные комплексы, создающие новый кумулятивный эффект в правовом регулировании. Сложение конституционных положений в определенный комплекс порождает, по сути, новые нормативные предписания. Так, взятая в совокупности с принципом свободы экономической деятельности ст. 35 создает совершенно иное представление об объектах и назначении права частной собственности. На основе данного конституционного комплекса коренным образом изменилось гражданско-правовое регулирование ограничения объектов права собственности, которое в прежнем гражданском законодательстве (ГК РСФСР 1964 г.) носило столь обширный характер, что порождало такое новое качество, как строго потребительский характер права личной собственности граждан. В соответствии с п. 2 ст. 213 ныне действующего ГК не подлежат ограничению количество, а также стоимость объектов права собственности граждан, за исключением случаев, когда такие ограничения установлены законом в целях, предусмотренных п. 2 ст. 1 ГК.

В настоящее время ГК предусматривает, что: собственнику принадлежат права владения, пользования и распоряжения своим имуществом (п. 1 ст. 209); он вправе по своему усмотрению совершать в отношении принадлежащего ему имущества любые действия, не противоречащие закону и иным правовым актам и не нарушающие права и охраняемые законом интересы других лиц (п. 2 ст. 209); в собственности граждан может находиться любое имущество, за исключением отдельных видов имущества, которое в соответствии с законом не может принадлежать гражданам. С учетом нового конституционного и гражданского законодательства нет ограничений по предельным размерам жилых строений, возводимых на садовых земельных участках. Строительство на садовых и дачных земельных участках унифицированно регулируется строительными нормами и правилами (см. Постановление КС РФ от 14 апреля 2008 г. N 7-П <1>).

--------------------------------

<1> СЗ РФ. 2008. N 18. Ст. 2089.

В соответствии с ч. 1 комментируемой статьи обязанность по охране права частной собственности является конституционной обязанностью государства. Эта обязанность исполняется прежде всего путем принятия законов (как федеральным государством, так и субъектами РФ). Но какие правовые последствия могут возникнуть, если государство в течение сравнительно долгого времени не принимает мер по охране с помощью закона права частной собственности?

В жалобе в КС РФ нескольких акционерных обществ оспаривалась конституционность нормы п. 8 ч. 1 ст. 33 КЗоТ. По мнению заявителей, данная норма в той мере, в какой ею запрещается увольнение работника за совершение по месту работы хищения имущества, не являющегося государственным или общественным, противоречит ч. 2 ст. 8 и ч. 1 ст. 35 Конституции. Суд применил положения ст. 8 и ч. 1 ст. 35 Конституции, из которых следует, что все субъекты права собственности должны иметь одинаковые возможности защиты своего имущества (объектов собственности), как правило, без каких-либо привилегий или ограничений. По сути, новое нормативное положение образовалось из совместного действия конституционных положений ст. 8 и ч. 1 ст. 35, которые при этом создают своеобразный синергетический эффект. В Постановлении от 24 февраля 2004 г. N 3-П <1> КС РФ отметил, что положение ч. 1 ст. 35 Конституции о том, что право частной собственности охраняется законом, предполагает конституционную обязанность законодателя обеспечить неприкосновенность данного права, в том числе путем установления надлежащих юридических процедур принятия решений общим собранием акционеров.

--------------------------------

<1> СЗ РФ. 2004. N 9. Ст. 830.

Несмотря на то что в ч. 1 комментируемой статьи содержится норма о том, что право частной собственности охраняется законом, КС РФ исходит в своей практике из более широкой интерпретации данной нормы, полагая, что под защитой Конституции находится широкий спектр вещных прав. Конституционная обязанность государства охранять право частной собственности не ограничивается деятельностью по законодательному регулированию. С учетом такой социальной ценности, как добросовестное владение, Суд обосновал необходимость того, чтобы и суды как органы государства участвовали в поиске разумного баланса между правом частной собственности и добросовестным владением, которое, по его мнению, изложенному в Постановлении от 21 апреля 2003 г. N 6-П <1>, является субъективным вещным правом.

--------------------------------

<1> СЗ РФ. 2003. N 17. Ст. 1657.

В ст. 12 ГК названо 11 способов защиты нарушенных субъективных гражданских прав. Например, для защиты права собственности можно воспользоваться таким способом, как восстановление положения, существовавшего до нарушения права, и пресечение действий, нарушающих право, т.е. виндикационным или негаторным иском (ст. ст. 302, 305 ГК). Другим способом защиты является признание оспоримой сделки недействительной по правилам ст. 167 ГК. При этом отдаваемый судами общей юрисдикции приоритет такому способу защиты, как признание сделки недействительной, влекущему реституцию, по сути означает прособственническую правовую позицию этих судов. Арбитражные суды в большей степени оказались склонны отдавать приоритет такому способу защиты, как виндикационный иск, занимая в результате провладельческую позицию, защищая добросовестных владельцев.

Конституционный Суд РФ не воспринял ни идею о том, что добросовестный владелец является собственником, ни противоположную ей идею о том, что незаконное добросовестное владение - это фактическое состояние, а не субъективное право. Обычно Суд не торопится высказывать свое мнение по проблеме, дискутируемой в доктрине. Что же заставило его в данном случае сделать исключение? По всей видимости, осознание того,

что проблема состоит в поиске баланса между законными интересами как собственника, так и добросовестного приобретателя. Если исходить из того, что у собственника - полноценное субъективное право, а владение добросовестного приобретателя - лишь фактическое состояние, то поиск такого баланса заведомо обречен. В таком случае бесполезно пытаться применить конституционный принцип соразмерности и пропорциональности (ч. 3 ст. 55 Конституции), всегда предполагающий поиск баланса равнозащищаемых ценностей.

2. В упомянутом выше Постановлении от 21 апреля 2003 г. N 6-П КС РФ пришел к выводу, что по смыслу ч. 2 комментируемой статьи во взаимосвязи со ст. ст. 8, 34, 45, 46 и ч. 1 ст. 55 Конституции права владения, пользования и распоряжения имуществом обеспечиваются не только собственникам, но и иным участникам гражданского оборота. В тех случаях, когда имущественные права на спорную вещь, возникшие на предусмотренных законом основаниях, имеют другие, помимо собственника, лица - владельцы и пользователи вещи, этим лицам также должна быть гарантирована государственная защита прав. К числу таких имущественных прав, по мнению Суда, относятся и права добросовестных приобретателей.

На первый взгляд, это положение может показаться крайне спорным. Толкуя конституционную норму ч. 2 ст. 35, КС РФ в качестве самостоятельных имущественных прав рассматривает собственность (которая предполагает обладание такими правомочиями, как владение, пользование и распоряжение) и владение. Получается, что ст. 35 Конституции гарантирует государственную защиту не только субъективного конституционного права частной собственности, но и широкого спектра различных имущественных прав. Очевидно, что такое истолкование очень напоминает интерпретацию ЕСПЧ конвенционной нормы об уважении собственности, содержащейся в ст. 1 Протокола N 1 к Конвенции о защите прав человека и основных свобод 1950 г.

Однако не повлечет ли такая интерпретация государственную защиту владения, скажем, вора? Нет. Есть одна принципиальная деталь, на которой, собственно, и построены все последующие логические рассуждения Суда: о добросовестных владельцах как обладателях именно имущественного права можно говорить только с учетом того, что они являются участниками "гражданского оборота". При внимательном изучении текста Постановления КС РФ от 21 апреля 2003 г. N 6-П становится понятным, почему и в Определении от 27 ноября 2001 г. N 202-О <1> признание прав добросовестными приобретателями нерастаможенных автомобилей увязывается с их приобретением "в ходе оборота". Оговорка о гражданском обороте во многом объясняет, почему в результате судебного решения состояние фактического незаконного владения превращается в субъективное имущественное право добросовестного владельца.

По всей видимости, не случайно КС РФ считает, что добросовестный владелец обладает субъективным правом, называя его абстрактно имущественным правом. С нашей точки зрения, данное право является новым вещным правом. В силу обладания им добросовестный владелец приобретает возможность непосредственно воздействовать на вещь и отражать посягательство на свое право со стороны третьих лиц. При этом непосредственное воздействие на вещь не следует понимать только как физическое обладание вещью. Владение добросовестного приобретателя, в отличие от простого держания, предполагает определенную меру имущественной власти. Не препятствует признанию рассматриваемого субъективного права вещным то обстоятельство, что оно ограничено во времени в отличие от большинства абсолютных прав. Временный характер права пожизненного наследуемого владения не мешает признавать его вещным.

Очевидной особенностью права добросовестного владения является специфика основания его возникновения. В отличие от других вещных прав непременным условием его возникновения служит наличие в сложном юридическом составе, влекущем возникновение данного права, судебного решения, в силу которого оно и возникает. Пока не состоится судебное решение в пользу добросовестного владельца, его состояние определяется как незаконное добросовестное владение. При этом в силу ограничений на виндикацию у добросовестного приобретателя возникает субъективное имущественное право. Обязательность наличия судебного акта обусловливается тем, что установление добросовестности - это акт правосудия и в силу ч. 1 ст. 118 Конституции осуществляется только судом. Новое имущественное право добросовестного приобретателя возникает и в случае истечения срока давности по виндикационному иску (ст. 199 ГК). Добросовестность владения должна подтверждаться судом с помощью определенных юридических фактов.

Итак, КС РФ в Постановлении от 21 апреля 2003 г. N 6-П признал имущественное право добросовестного приобретателя. В резолютивной части Постановления зафиксировано, что положения ст. 167 ГК в их конституционно-правовом истолковании означают, что они не могут распространяться на добросовестного приобретателя, если это непосредственно не оговорено законом. Значит ли это, что Суд не считает возможным применение ст. 167 ГК в случае, если жилое помещение или иное имущество истребуется собственником у любого добросовестного приобретателя? Можно ли, исходя из смысла этого Постановления, констатировать явно выраженный приоритет имущественного права добросовестного приобретателя над правом собственности? Полагаем, что такое понимание Постановления КС РФ носило бы чрезмерно прямолинейный характер. И если раньше суды общей юрисдикции пренебрегали применением гражданско-правовых норм, ограничивающих право собственников на виндикацию, отдавая предпочтение применению положений ст. 167 ГК, предусматривающих реституцию, то "буквальное" понимание данного Постановления опасно как иная крайность. К сожалению, превратное понимание правовой позиции КС РФ можно встретить и в литературе <1>.

--------------------------------

<1> См.: Тузов Д.О. Продажа чужой вещи и проблема защиты добросовестного приобретателя в российском гражданском праве // ВВАС РФ. 2007. N 1. С. 7.

На самом деле Суд не высказал мнение о приоритете имущественного права добросовестного приобретателя, обеспечиваемого с помощью норм об ограниченной виндикации (ст. 302 ГК). В п. 3 мотивировочной части указанного Постановления подтверждается, что ГК в соответствии с вытекающими из Конституции основными началами гражданского законодательства (п. 1 ст. 1 ГК) не ограничивает гражданина в выборе способов защиты нарушенного права и не ставит использование общих гражданско-правовых способов защиты в зависимость от наличия специальных, вещно-правовых способов; граждане и юридические лица в силу ст. 9 ГК вправе осуществить этот выбор по своему усмотрению.

Право на выбор способа государственной защиты прав и свобод можно вывести и из основного содержания конституционного права, предусмотренного ст. 45 Конституции. Реституция, как справедливо отметил К.И. Скловский, по своей юридической природе очень своеобразное требование: не являясь ни вещным, ни обязательственным, оно имеет сильный публично-правовой элемент, т.е. это не чисто частноправовое средство защиты <1>. Виндикация, напротив, представляет собой типично частноправовое средство защиты. Поэтому применение реституции с ее значительным публично-правовым элементом не всегда позволяет обеспечить баланс законных интересов собственника и добросовестного приобретателя.

--------------------------------

КонсультантПлюс: примечание.

Монография К.И. Скловского "Собственность в гражданском праве" включена в информационный банк согласно публикации - Статут, 2010 (5-е издание, переработанное).

<1> См.: Скловский К.И. Собственность в гражданском праве. М., 2000. С. 317.

Для того чтобы обеспечить искомое равновесие в определенных случаях, предпочтительным является применение виндикации. Собственники, стороны в договоре, третьи лица, добросовестные приобретатели - все это участники гражданского оборота. Исходя из общеправового принципа справедливости, защита прав собственника и имущественного права добросовестного приобретателя должна осуществляться на основе соразмерности и пропорциональности, с тем чтобы был обеспечен баланс прав и законных интересов всех участников гражданского оборота. Осуществляя регулирование оснований возникновения и прекращения права собственности и других вещных прав, договорных и иных обязательств, оснований и последствий недействительности сделок, федеральный законодатель должен предусматривать такие способы и механизмы реализации имущественных прав, которые обеспечивали бы защиту не только собственникам, но и добросовестным приобретателям как участникам гражданского оборота (п. 2 мотивировочной части Постановления КС РФ от 21 апреля 2003 г. N 6-П).

Дата добавления: 2015-07-11