Психоаналитическая теория депрессии

Говоря о психоналитической традиции анализа депрессии, прежде всего следу­ет остановиться на трактовке происхождения и роли различных дискретных эмо­ций. Все психоаналитики сходятся в том, что эмоция печали является частью деп­рессивного синдрома (см. например, Bibring, 1968). Печаль, по их мнению, возни­кает в результате действительной или воображаемой утраты, которая угрожает самоуважению, самоуверенности и эмоциональной безопасности индивида. Психо­аналитики считают, что предрасположенность к печали формируется на оральной стадии младенчества, в период максимальной беспомощности и зависимости инди­вида.

Второй эмоцией, которую большинство психоаналитиков вслед за Абрахамом (Аbraham, 1968) считают компонентом депрессивного синдрома, является эмоция гнева. Все теоретики психоанализа согласны с тем, что гнев и враждебность, наблюдаемые при депрессии, берут начало из ранней фрустрации и тенденции к фиксации на ранней оральной и орально-садистической стадиях психосексуального развития. Некоторые специалисты (Fromm-Rеiсhmаnn, 1953; Вibring, 1968), одна­ко, отводят гневу и враждебности меньшую роль.

С депрессией психоаналитики связывают и чувство вины. Радо (Rаdо, 1968), например, считает настроение мрачного раскаяния доминирующим в депрессивном синдроме. Само словосочетание «мрачное раскаяние» подразумевает комбинацию печали и вины. Чувство вины, согласно психоаналитической схеме, возникает вслед­ствие плохо контролируемого гнева и ярости и детерминированного ими поведения.

Страх, или тревога, как компонент депрессивного синдрома, также упоминает­ся многими теоретиками психоанализа, причем некоторые рассматривают его в кон­тексте страха утраты сексуальности. Обобщая различные точки зрения, можно ска­зать, что страх депрессивного человека обусловлен его чувством неадекватности, несостоятельности перед лицом угрозы или опасности. Жане (Janet, 1928) говорил о страхе действия как ключевой детерминанте депрессии, а Боулби (Воwlbу, 1969, 1973) рассматривал страх как часть сепарационного синдрома у маленьких детей.

Что касается чувства стыда, то одни психоаналитики считают его важным ком­понентом депрессии, тогда как другие не включают ее в динамику депрессии вовсе. Фрейд полагал, что в депрессии человек не может испытывать стыд, тогда как Фромм-Райхман и Хелен Льюис (Lewis, 1971) считали его важным компонентом депрессивных переживаний. Большинство пси­хоаналитиков сходятся во мнении, что важнейшими составляющими депрессии яв­ляются утрата самоуважения, уверенности в себе и чувства собственного достоин­ства. Нам представляется правомерным рассматривать эти вышеназванные психо­логические феномены и сопровождающее их чувство собственной неполноценности как показатели эмоции стыда.

Следует отметить, что психоаналитики обращаются к дискретным эмоциям го­раздо чаще при описании депрессии, чем при анализе тревоги. Большинство компо­нентов депрессии, которые рассматриваются в теории дифференциальных эмоций, нашли отражение в тех или иных психоаналитических теориях.

Теория дифференциальных эмоций и эмпирическое исследование депрессии

Согласно теории дифференциальных эмоций, субъективное переживание де­прессии представляет собой изменчивую комбинацию аффектов и аффективно-ког­нитивных структур. Переживание депрессии даже более сложно, чем переживание тревоги: большое количество активированных эмоций повышает вероятность конф­ликтов в эмоциональной динамике. Переживание депрессии включает в себя следу­ющие фундаментальные эмоции: печаль (ключевая эмоция), гнев, отвращение, пре­зрение, страх, вина и смущение. Предполагается, что гнев, отвращение и презрение (враждебность) проявляются человеком как по отношению к самому себе, так и по отношению к другим людям.

Базовые эмоции считаются первичными и наиболее важными элементами де­прессии, но депрессия проявляет себя и такими симптомами, как снижение сексу­ального влечения, ухудшение физического состояния и чувство усталости. Эти фе­номены имеет смысл рассматривать как непосредственный эффект или побочный продукт депрессии. Однако они имеют также и мотивационное значение, а следова­тельно, влияют и на другие компоненты депрессии и на ее течение.

По теории дифференциальных эмоций, снижение сексуального интереса и свя­занные с этим опасения по поводу сексуальной несостоятельности в какой-то мере детерминированы комбинацией переживаемых человеком враждебных чувств по отношению к самому себе, с одной стороны, и таких компонентов депрессии, как страх и чувство вины — с другой. Субъективное переживание физического небла­гополучия отчасти вызвано фактором усталости, а отчасти — ощущением замедле­ния моторной и умственной активности, которое является результатом эмоциональ­ных конфликтов. Конфликтность переживаемых при депрессии эмоций влечет за собой повышенные затраты энергии, что в свою очередь вызывает у человека чув­ство усталости.

Анализ переживания депрессии с помощью ШДЭ. Дифференциальный под­ход к анализу переживания депрессии осуществляли с помощью шкалы дифферен­циальных эмоций (ШДЭ). Для изучения симптомов депрессии потребовалась моди­фикация ШДЭ (Izard, 1972). Вопросы, относящиеся к эмоциям гнева, отвращения и презрения, были использованы нами как для измерения чувств, переживаемых че­ловеком по отношению к самому себе, так и для измерения чувств, направленных на других людей (компоненты враждебности, направленные вовнутрь и вовне). Мы ввели дополнительные шкалы для измерения сексуального влечения, физического благополучия и чувства усталости. Кроме того, мы использовали пункты из много­факторной шкалы депрессии Цукермана (Zuckerman, 1960), причем те из них, кото­рые коррелируют с депрессией положительно, получили обозначение «2», а те, ко­торые связаны с депрессией отрицательно, обозначались «2-». Вопросы из ШДЭ, вопросы из дополнительных шкал и из шкалы Цукермана мы расположили в случай­ном порядке, и суммарная шкала получила обозначение ШДЭ+Д.

При изучении нормальной, не клинической депрессии мы просили испытуемых вспомнить или представить ситуацию депрессии и заполнить ШДЭ+Д. В табл. 10-1 приведен профиль эмоций здоровых испытуемых, представлявших ситуацию депрессии. Профиль эмоций, выявленных с помощью априорных шкал ШДЭ, которые описывают чувства, переживаемые человеком по отношению к самому себе, приве­ден в столбце 1. Полученный профиль полностью совпал с нашими ожиданиями. Мы видим, что ключевой эмоцией в данном случае является печаль, ее количествен­ное значение существенно выше значений других эмоций.

Таблица 10-1

Иерархия значений априорных и эмпирических факторов депрессии*

Априорные шкалы (из пунктов ШДЭ)	Эмпирические факторы (из пунктов ШДЭ+Д)
Фактор Шкала (х)	Шкала (х)	Альфа
Печаль 4,24	Печаль+2	3,8	0,89
Отвращение 3,14	Гн/Отв/Прз: враждебность, направленная на себя**	3,1	0,86
Презрение 2,86	Страх	2,8	0,90
Гнев 2,85	Усталость	2,6	0,77
Страх 2,80	Социальность/ сексуальность	2,5	0,61
Усталость 2,64	Вина	2,4	0,83
Вина 2,41	Гн/Отв/Прз: враждебность, направленная вовне	2,3	0,93
Удивление 2,23	Удивление	2,2	0,92
Интерес 2,20	Физическое самочувствие (энергия)	2,0	0,85
Смущение 2,05	Радость+2-***	1,2	0,78
Удовольствие 1,14	Смущение	2,0	0,80

* Данные Изарда, 1972 (N=332 студента колледжа). ** Гн/Отв/Прз = гнев/отвращение/презрение.

*** 2 и 7.-: пункты из шкалы депрессии Цукермана (МААССЬ), положительно и отрицательно кор­релирующие с депрессией.

Второе, третье и четвертое места в априорном профиле депрессии занимают эмоции отвращения, презрения и гнева, обозначенные нами как триада враждебно­сти (в данном случае — враждебности, направленной на самого себя). Ранговый порядок триады враждебности в общем паттерне эмоций свидетельствует о ее дос­таточно важной роли в ситуации депрессии. Пятое и седьмое места занимают эмо­ции страха и вины, которые находятся в довольно сложной связи как друг с другом, так и с остальными эмоциональными компонентами депрессии. Шестым по величи­не является неэмоциональный фактор усталости; причины его присутствия в пат­терне переживания депрессии уже обсуждались нами ранее.

Более полная картина депрессии представлена во втором столбце этой же таб­лицы, здесь приводятся эмпирические факторы, выявленные с помощью факторно­го анализа данных ШДЭ+Д. Большинство пунктов «2» повторяют тенденции, про­являемые шкалой печали ШДЭ, а пункты «2-» — шкалой радости ШДЭ.

Сопоставляя выявленные экспериментальным путем факторы с соответствую­щими им базовыми эмоциями, можно заметить, что иерархия эмоций, полученная с помощью факторного анализа, фактически идентична иерархии эмоций, полу­ченной с помощью априорных шкал. Различия объясняются главным образом при­сутствием новых аффективных факторов (сексуальное влечение, физическое состо­яние, чувство усталости), которые тесно переплетаются с эмоциональными факто­рами.

На пятом месте в эмпирическом профиле депрессии — между эмоциями страха и вины — находится фактор социальности/сексуальности, выделенный на основании данных, полученных с помощью шкалы депрессии Цукермана. Пониженная со­циальная активность и утрата сексуального интереса связаны, несомненно, с тор­мозящим влиянием эмоций страха и вины, а также с чувствами некомпетентности и неадекватности, возникающими в результате направленной вовнутрь враждебно­сти. Снижение сексуального влечения также может быть связано с субъективным переживанием слабости, физического неблагополучия, которое, в свою очередь, является функцией усталости и эмоциональных конфликтов, требующих чрезмер­ных для депрессивного индивида затрат энергии.

Седьмое место в эмпирическом паттерне депрессии занимает направленная во­вне враждебность, которая может выполнять адаптивную функцию, препятствуя чрезмерному нарастанию враждебных чувств по отношению к самому себе. Она так­же может ослаблять страх и чувство вины.

Эмоция страха в феноменологическом паттерне депрессии может играть адап­тивную роль. Во-первых, страх может побуждать индивида к бегству от неблагопри­ятной ситуации или к ее изменению. Во-вторых, страх служит препятствием для нарастания враждебных чувств, которые человек испытывает по отношению к само­му себе, и таким образом снижает вероятность суицидального поведения.

Исследование переживания нормальной депрессии проводилось на двух выбор­ках здоровых испытуемых: сначала испытуемыми были студенты колледжа, а за­тем — 330 школьников-старшеклассников из семей, относящихся к среднему клас­су. Аффективные профили, полученные на этих двух выборках с помощью ШДЭ+Д, были сходными, что подтверждает конструктивную валидность факторов ШДЭ+Д и справедливость дифференциального подхода к анализу депрессии. В обеих выбор­ках эмоция печали и внутренняя враждебность занимали первое и второе места со­ответственно, а на пятом месте в обеих выборках была эмоция вины. Усталость за­нимала четвертое место в эмпирическом профиле студентов колледжа и третье — в профиле школьников. Среди первых шести факторов наибольшее различие между профилем студентов и профилем школьников заключалось в обратных рангах фак­торов страха и внешней враждебности, которые заняли соответственно третье и шестое места у студентов и шестое и четвертое — у школьников. Более высокий показатель внешней враждебности у школьников-старшеклассников, по-видимому, объясняется их подростковым возрастом, для которого характерны негативистские тенденции. Высокая внешняя враждебность, очевидно, подавляет страх, и этим, вероятно, объясняется его более низкий ранг в среднем профиле депрессии школь­ников.

Эмоциональные профили депрессивных пациентов, проходящих курс психотерапии.

Шкала дифференциальных эмоций может быть использована как вспомогательный инструмент в психотерапии. В табл. 10-2 приводятся полученные с помощью ШДЭ эмоциональные профили двух депрессивных пациентов, проходив­ших курс психотерапии. Хотя оба профиля в целом сходны с профилем нормальной депрессии, между ними есть некоторые различия, и эти различия не были неожидан­ными для нас. Согласно теории дифференциальных эмоций, феноменологический паттерн депрессии не только варьирует от индивида к индивиду, но и изменяется с течением времени. Именно поэтому эмоциональный паттерн, в том виде, в каком он выявлен на момент обследования, может служить подспорьем психотерапевту, под­сказывая ему, в каком направлении следует вести лечение пациента.

Таблица 10-2

Аффективно-эмоциональные профили двух депрессивных пациентов, проходящих курс психотерапии (по данным ШДЭ)*

Домохозяйка (29 лет)	Студент колледжа	(20 лет)
Печаль 15	Печаль
Удивление 7	Страх
Гнев 7	Отвращение
Вина 7	Вина
Страх 7	Смущение
Усталость 5	Презрение
Интерес 5	Усталость
	Гнев

"Данные Изарда, 1972. Диапазон оценок ШДЭ от максимально возможной 15 до минимально воз­можной 3.

Первый из двух профилей, приведенных в табл. 10-2, принадлежит домохозяй­ке, которая, так же как и ее муж, имела внебрачные связи. Оба супруга знали об изменах друг друга и как будто не выказывали недовольства таким положением дел. На самом же деле пациентка была внутренне не согласна с этим и не могла адапти­роваться к подобным отношениям. Наиболее выражена в ее депрессивном профиле эмоция печали, но высокий показатель имеет также и эмоция удивления — сложив­шаяся ситуация изумляла и поражала пациентку. Повышенные значения имеют так­же эмоции гнева, вины и страха.

Второй пациент, студент колледжа, переживал потерю отца и страдал от чув­ства личностной неадекватности. Он был гораздо более ослаблен и заторможен, чем упомянутая домохозяйка. Об этом свидетельствует тот факт, что страх, наиболее токсичная и ослабляющая эмоция, занимает в его профиле второе место после эмо­ции печали. В профиле присутствуют также эмоции отвращения и презрения — эти чувства пациент испытывал главным образом по отношению к самому себе. Кроме этого, в его реактивной депрессии важную роль играли эмоции вины и смущения.

Эмоционально-аффективные профили госпитализированных депрес­сивных пациентов.

Маршалл и Изард (Магshall, Izard, 1972) при исследовании депрессивных больных применили модифицированную форму ШДЭ+Д. Ими были протестированы 30 женщин и 10 мужчин. В табл. 10-3 сравнивается иерархия фак­торов, выявленных с помощью ШДЭ+Д на выборке госпитализированных депрес­сивных больных, с иерархией факторов, выявленных с помощью той же методики на выборке школьников-старшеклассников. Между эмоциональными профилями этих двух групп испытуемых обнаруживается довольно значительное сходство. Разница в два и более ранга отмечена лишь для трех факторов. Одно из этих различий яви­лось неожиданным для авторов, существование двух других исследователи предпо­лагали. По сравнению со школьниками депрессивные больные отмечали у себя мень­шее чувство усталости. Объяснение данному факту мы нашли в условиях жизни этих двух групп испытуемых. Можно сказать, что пациенты клиники не испытыва­ют большой усталости потому, что в определенной степени «ограждены» от жизни: они временно освобождены от своих повседневных обязанностей, их активность ограничена и, кроме того, они принимают антидепрессанты. Как и ожидалось, в про­филе депрессивных больных враждебность, направленная вовне, имеет более низ­кий ранг, чем в профиле школьников. Это согласуется с уже упомянутыми возраст- ными особенностями, с клиническими наблюдениями и с теорией дифференциаль­ных эмоций, согласно которой внешняя враждебность, ослабляя внутреннюю враж­дебность и препятствуя развитию таких компонентов депрессии, как страх и чув­ство вины, выполняет адаптивную функцию.

Таблица 10-3

Порядковые ранги факторов ШДЭ+Д для школьников, воображавших ситуацию депрессии, и для депрессивных больных

Фактор	Школьники (К = 313)	Депрессивные	больные (Ы = 40)
Печаль
Враждебность, направленная на самого себя
Страх
Усталость
Вина		4,5
Враждебность, направленная вовне
Физическое самочувствие
Смущение		4,5

Наибольшее различие между депрессивными больными и школьниками отмече­но для фактора смущения, который у депрессивных больных имеет значительно бо­лее высокий ранг. Этот факт согласуется с теорией дифференциальных эмоций и с предположением Фромм-Райхман о том, что эмоция стыда является важным компо­нентом депрессии, и опровергает точку зрения Фрейда, который считал, что депрес­сивный человек утрачивает чувство стыда и в качестве защиты выставляет напоказ свои несчастья и страдания. Различия в степени выраженности смущения и внеш­ней враждебности, по-видимому, отчасти объясняются различиями в тяжести деп­рессии и в степени общей психологической адаптации. В целом, несмотря на эти незначительные различия в порядковых рангах различных аффектов, эмоциональ­ный профиль здоровых испытуемых, мысленно переживавших ситуацию депрессии, аналогичен профилю госпитализированных депрессивных больных.

Шульц (Schultz, 1976) обнаружил, что направленные на врача фантазии депрес­сивных больных, связанные с гневом, удовольствием и релаксацией, ослабляют тя­жесть депрессивных переживаний. Это наблюдение согласуется с принципом взаи­модействия эмоций (гнев подавляет и ослабляет печаль) и с точкой зрения Бека (Веск, 1967) и Лазаруса (Lazarus, 1968).

ЭМГ-анализ дискретных эмоций у здоровых и депрессивных людей.Шварц и соавт. (Schwarzt, Fаiг, Salt, Mandel, Klerman, 1976), работая со здоровыми и депрессивными испытуемыми, просили их вызвать у себя радостные, грустные или гневные мысли и чувства, а также мысли и чувства, связанные с обычным днем жиз­ни. С помощью электродов исследователи записывали ЭМГ лобных мышц, мышц, сморщивающих бровь, мышц, опускающих угол рта и жевательных мышц. Данный эксперимент, как и более ранний эксперимент этих же авторов, выявил четко выра­женные различия в профилях лицевой мышечной активности при переживании ра­дости, печали и гнева.

В экспериментальной ситуации (при мысленном переживании радости, печали и гнева) ЭМГ-профили здоровых и депрессивных испытуемых были схожи по фор­ме, но различались степенью выраженности изменений активности отдельных мышц. Так, изменения активности мышц-корругаторов у депрессивных испытуемых в ситуации воображаемой радости были гораздо менее выражены, а в ситуации гне­ва — более выражены, чем у здоровых испытуемых. На основании средних ЭМГ-профилей можно четко дифференцировать эти две группы испытуемых. Профиль депрессивных испытуемых в ситуации радости гораздо более сглажен, чем профиль здоровых испытуемых. Кроме того, значительные различия обнаруживаются в про­филях двух групп испытуемых при нейтральных условиях. ЭМГ-профиль «обычного дня» у здоровых испытуемых практически идентичен ЭМГ-профилю, который обна­руживается у них в ситуации радости, тогда как у депрессивных больных профиль «обычного дня» похож на комбинацию профилей для ситуации печали и ситуации гнева. Можно сказать, что эмоциональный паттерн «печаль—гнев» характеризует повседневную жизнь депрессивного индивидуума, и это предположение согласует­ся как с психоаналитической теорией (Abraham, 1968, так и с теорией дифференциальных эмоций (Izard, 1972).

Переживание депрессии у 10-11-летних детей.

У девочек эмоциональный профиль депрессии совпадает с профилем депрессии у взрослых людей. Показатель депрессии положительно коррелирует с показателя­ми печали, внутренней враждебности, стыда, гнева, презрения, вины и страха, вы­явленными с помощью шкал ШДЭ-4, и отрицательно коррелирует с показателем радости. У мальчиков средний показатель по СО1 также обнаруживает положитель­ную корреляцию с показателями печали, внутренней враждебности, гнева, стыда и смущения, однако эта корреляция не так высока, как у девочек. Хотя половые раз­личия были довольно значительными в депрессивной и в смешанной выборках ис­пытуемых, в контрольной выборке испытуемых они почти не выражены. Но вопрос о выраженности этих половых различий в других возрастных группах остается от­крытым и подлежит дальнейшему изучению.

Высокие показатели внутренней враждебности, обнаруженные у депрессивных девочек, указывают на то, что переживание депрессии у них сходно с переживани­ем депрессии у взрослых. Внутренняя враждебность связана, очевидно, с тенденци­ями самообвинения и низкой самооценкой, которые традиционно рассматриваются как симптомы депрессии (Веск, 1967; Seligman, Peterson, 1986). Подобно взрослым, депрессивные девочки обнаруживали низкую способность к решению проблемных ситуаций, но не обнаруживали снижения вербальных способностей. Главное отли­чие переживания депрессии у девочек от переживания ее у взрослых состоит, по-видимому, в более частом переживании депрессивными девочками эмоции гнева. В подтверждение этого вывода ряд исследователей (Jacobson, Laheу, Strauss, 1983; Kazdin, Еsveldt-Dawson, Unis, Rancurello, 1983) обнаружили, что показатели деп­рессии у детей, как у мальчиков, так и у девочек, положительно коррелируют с по­казателями агрессии и поведенческих нарушений.

Высокие показатели по шкале гнева в сочетании с низкими показателями внут­ренней враждебности у мальчиков свидетельствуют о том, что симптомы депрессии у них отличны от симптомов депрессии у девочек и у взрослых людей. Хотя взрос­лая депрессия довольно часто включает в себя эмоцию гнева, отличительными чер­тами депрессии, как правило, считаются печаль, стыд, вина, самообвинительные тенденции и низкая самооценка (Веск, 1967; Lewis, 1971). В аналогичном исследо­вании, где испытуемыми были студенты колледжа (Izard, В1umberg, Оуster, 1985), авторы не обнаружили половых различий в переживании депрессии, и это позволя­ет предположить, что данный фактор играет роль только в детской депрессии. Одна­ко вопрос о роли половых различий и возраста в переживании депрессии требует дальнейшего исследования и осмысления.

Горе, связанное с утратой объекта любви или привязанности, — это универсаль­ное человеческое переживание. Утрата любимого человека вызывает самое глубо­кое и острое переживание горя. Доминирующей эмоцией в горе является печаль, но она взаимодействует с другими эмоциями. Степень взаимодействия печали с эмоци­ями страха, гнева, вины и стыда зависит от прошлого опыта человека и ситуации, сложившейся на момент утраты. Учеными выдвигаются предположения о биологи­ческой обусловленности горя и о его адаптивно-биологическом значении. Пережи­вание горя объединяет и сплачивает людей, которые по природе своей является об­щественными существами.

Боулби, проведя обширный анализ горя в контексте реактивного сепарационно-го синдрома, выделил три стадии, которые проходит ребенок после разлуки с мате­рью: стадию протеста, которая характеризуется энергичными попытками вновь об­рести мать или человека, который заботился бы о нем так же, как она; стадию отча­яния, которое выражает себя непрекращающимся плачем, и наконец, стадию эмо­ционального отчуждения. В случае особенно интенсивного переживания горя, как, например, при утрате спутника жизни, горе может стать причиной болезни или смерти скорбящего человека. Многие исследователи, основываясь на клинических наблюдениях, пришли к выводу, что процесс переживания горя может приобретать патологический характер.

В полном соответствии с общепризнанным мнением о том, что самой распро­страненной негативной эмоцией является печаль, ученые рассматривают депрес­сию как наиболее распространенную психологическую или психопатологическую проблему. В наиболее интересных и жизнеспособных теориях депрессия рассмат­ривается как комплексное явление, связанное с нейрофизиологическими и биоло­гическими факторами, с рядом аффектов и с различными аффективно-когнитивны­ми структурами.

Результаты исследований однояйцевых близнецов указывают на генетические детерминанты депрессии. Биохимические исследования связывают депрессию с на­рушениями синтеза и метаболизма биогенных аминов; данные исследования послу­жили поводом для создания ряда антидепрессантов, однако вопрос о терапевтиче­ской ценности этих препаратов пока остается открытым. В когнитивной теории Бека (Веск, 1967, 1976) в качестве основных детерминант депрессии рассматриваются восприятие индивидом самого себя, его восприятие мира и своего будущего. Данная теория содержит чрезвычайно интересный и полезный анализ симптомов и прояв­лений депрессии.

Бихевиористский подход к изучению депрессии представлен различными тео­риями научения. Хотя в некоторых из этих теорий учитываются биологические фак­торы депрессии, в большинстве авторы все же подходят к изучению депрессии с классических бихевиористских позиций. Так, в одних теориях депрессия рассмат­ривается как состояние беспомощности, обусловленное многократным и неизбеж­ным воздействием аверсивного стимула, ожиданием боли и страхом. Другие теоре­тики бихевиористского направления рассматривают депрессию как результат не­адекватного подкрепления или отсутствия подкрепления, как утрату определенных навыков адаптивного поведения и замещение их реакциями избегания. Третьи ак­центируют внимание на утрате эффективности стимула, которым обычно подкреп­ляется адаптивное поведение.

В психоаналитической теории важная роль отведена ряду дискретных эмоций. Современные теоретики психоанализа расширили концепцию утраты, включив в нее такие компоненты депрессии, как утрата самоуважения, уверенности в себе и чув­ства собственного достоинства.

В теории дифференциальных эмоций депрессия трактуется как сложный пат­терн базовых эмоций, включающий в себя прежде всего эмоцию печали, а также различные комбинации гнева, отвращения и презрения (враждебные чувства по от­ношению к самому себе и к другим людям), эмоции страха, вины и смущения. Кроме того, учитывается роль других аффективных факторов, таких как снижение сексу­ального интереса, повышенная утомляемость и ухудшение физического самочув­ствия. Результаты эмпирических исследований здоровых испытуемых и госпитали­зированных депрессивных больных с помощью ШДЭ подтверждают концепцию де­прессии, предлагаемую теорией дифференциальных эмоций. Эмоциональные и аффективно-когнитивные профили депрессии, полученные на нормальной и клини­ческой выборках, не имеют существенных различий. Незначительные же отклоне­ния можно легко объяснить многообразием форм депрессии и различиями в психо­логических статусах здоровых и депрессивных испытуемых.

ШДЭ-профили могут быть использованы в психотерапии для выявления основ­ных компонентов переживания депрессии. Эти профили также показывают разно­образие эмоциональных паттернов депрессии, что обусловлено индивидуальными особенностями клиентов и спецификой различных жизненных ситуаций.

Результаты изучения ЭМГ-активности лицевых мышц у здоровых и депрессив­ных индивидов вполне согласуются с концепцией депрессии, принятой в теории диф­ференциальных эмоций.

Эмоционально-аффективные профили депрессии, полученные на выборке 10-11-летних детей, свидетельствуют о том, что эмоциональный паттерн депрессии у девочек аналогичен эмоциональному паттерну депрессии у взрослых людей. Как и у взрослых, у депрессивных девочек обнаруживается низкая способность к решению проблемных ситуаций, но не выявлено снижения вербальных способностей. Пере­живание депрессии у мальчиков имеет свои специфические особенности, которые заключаются в преобладающей роли эмоции гнева.

Контрольные вопросы.

· Выражение и причины печали.

· Психологические функции печали.

· Развитие и социализация печали.

· Взаимодействие эмоции печали с другими эмоциями.

· Способы регуляции печали.

· Детерминанты горя.

· Функции горя.

· Эмоция печали и депрессия.

ГНЕВ

Гнев — одна из важнейших эмоций. Гнев зачастую воспринимается как нежелатель­ная реакция, и человек, как правило, стремится избежать ее. Наверняка в вашей жизни бывали случаи, когда вы, вспоминая об испытанном гневе, переживали сму­щение и стыд, особенно если вам не удалось сдержать вспышку гнева перед челове­ком, которого уважаете и мнением которого дорожите. Вы стыдитесь того, что «по­теряли контроль над собой». Гневные слова или другие проявления гнева могут стать причиной временного разлада отношений между людьми. Как уже говорилось, гнев может быть связан с печалью, а гневные чувства, которые человек испытывает по отношению к самому себе, в комбинации с печалью и другими эмоциями могут спо­собствовать развитию депрессии. Гнев также может взаимодействовать с эмоциями вины и страха.

Сдерживая гнев, человек может страдать от того, что не имеет возможности сво­бодно выразить свои чувства или устранить барьеры, препятствующие его стремле­нию к желанной цели. При определенных обстоятельствах сдерживание гневных проявлений может вызывать патологическое повышение активности вегетативной нервной системы, что выражается в повышении диастолического давления, учаще­нии сердечного ритма и в других физиологических нарушениях. Регулярное повто­рение ситуаций, вызывающих подобные нарушения в сердечно-сосудистой и других системах организма, может привести к психосоматическим расстройствам.

Но если последствия гнева столь неблагоприятны для человека, то почему мы считаем его одной из важнейших эмоций? Для того чтобы оценить индивидуальное и социальное значение гнева, необходимо подробно рассмотреть характеристики и функции данной эмоции, проанализировать ее взаимосвязь с другими эмоциями, с позывами, с мыслительными процессами и поведением.

В ситуации фрустрации одновременно с эмоцией гнева часто активируются та­кие эмоции, как отвращение и презрение, и тогда формируется комплекс эмоций, который мы называем триадой враждебности. Эта триада негативных эмоций может активироваться в самых разных ситуациях, и в крайних случаях приводит к тому, что жизнь превращается в череду ссор и перебранок. Человек может испытывать враждебные чувства к самому себе, к другим людям или он может быть недоволен ситуацией, испытывая враждебность к «системе» в целом. Хотя гнев, отвращение и презрение очень часто действуют в комбинации, каждая из этих эмоций имеет свои отличительные особенности. Для того чтобы контролировать свои эмоции, мы преж­де всего должны уметь отличить одну эмоцию от другой, уметь идентифицировать эмоцию и назвать ее. Мы рассмотрим характеристики всех членов триады враждеб­ности и начнем с эмоции гнева.

ПРИЧИНЫ ГНЕВА

Ограничение свободы

Чувство физической или психологической несвободы, как правило, вызывает у человека эмоцию гнева. Кампос и Стенберг (Саmроs, Stemberg, 1981) обнаружили, что ограничение свободы движений рук вызывает у 4-месячных младенцев реакцию гнева. По просьбе экспериментаторов мать придерживала руки ребенка, не позво­ляя ему шевелить ими. Мимическая реакция, которую демонстрировали 4-месяч­ные младенцы на подобное ограничение свободы, была оценена экспериментатора­ми как реакция гнева. Семимесячные дети отвечали на него не только гневной ми­микой, они уже могли установить его источник, о чем свидетельствовал тот факт, что они направляли взгляд на мать.

Даже при отсутствии систематических исследований в рамках других культур мы можем, по-видимому, утверждать, что ограничение физической свободы являет­ся универсальным активатором эмоции гнева. Основанием для этого утверждения может служить тот факт, что практически любое ограничение свободы вызывает у человека гнев. Так, старшие дети и подростки реагируют на вербальные ограниче­ния и запреты, возможно, даже более бурно, чем на физическую несвободу. Мы, взрослые, часто сердимся на всевозможные правила и предписания, в силу которых чувствуем себя скованными рамками условностей. Психологический смысл любого ограничения, как физического, так и вербального, состоит в том, что оно ограничи­вает свободу деятельности человека, препятствует достижению желанной цели.

Дата добавления: 2015-10-31