ГЛАВА 2: Атомная теория материи 2 страница

Я отвела взгляд, немного напряженный, когда проговорила:

— Мартин, если честно мне ничего от тебя не нужно. Мне нужно идти, я бы хотела снова надеть свою обычную одежду, выпить чая, съесть печенье и почитать хорошую книгу в моей комнате в общежитии.

— Кэйтлин, посмотри на меня.

Ну вот, снова моя шея вспыхнула, а по коже побежали мурашки.

Я попыталась проигнорировать и мурашки, и румянец.

— А еще я хочу, чтобы ты забыл все, что случилось, чтобы мы смогли вернуть все, как было.

Он долго молчал, но я знала — хотя и отказывалась встретиться с ним взглядом — он рассматривал меня, изучал, будто я была в новинку для него.

Потом он сказал:

— Почему ты прячешься?

Эти слова поразили меня настолько, что я невольно посмотрела в его глаза и это было ошибкой. Его взгляд — как прекрасный голубой огонь — осматривал мое лицо, будто запоминая каждую деталь. Меня это тревожило, и мое сердце забилось сильнее.

Я попыталась пожать плечами, но это выглядело так, словно меня знобило.

— Почему это тебя беспокоит?

Его взгляд встретился с моим и опустился на мои губы.

— У тебя фантастические губы.

Я чуть не задохнулась, мои глаза расширились.

— Ты беспокоишься, потому что у меня фантастические губы?

— И твои глаза. Они серые. Я сначала заметил их, — он говорил почти шепотом, будто сам с собой.

Я прокашлялась, не зная, что сказать. Но мне и не пришлось ничего говорить, потому что он продолжил.

— В прошлом семестре ты надевала майку без рукава, и твои волосы были распущены. Они доставали тебе до шеи, — он поднял руку и провел пальцами по моему декольте, нежно лаская. — Я попытался взять у тебя номер телефона, но ты не дала.

— Я даю свой номер телефона только в случае необходимости, это одно из моих правил, — почти беззвучно сказала я.

— На тебе были красные брюки, которые очень обтягивали твою задницу. Ты, словно издеваясь надо мной, наклонилась достать из шкафа нужные запасы. Это не хорошо с твоей стороны.

Я почти задыхалась.

— Вельветовые? У меня есть такие, я надеваю их только когда все остальные вещи в стирке.

— Ты лучше знаешь химию, чем я, отлично сдала все тесты.

— Мне нравится химия, а ты не учишь ее, как надо.

— Ты когда-нибудь задумывалась, почему я прихожу по пятницам? — он сжал мою шею, поглаживая большим пальцем ключицу. Он подтолкнул меня, отчего я откинула голову немного назад.

— Потому что мы пропускали занятия на неделе?

Он покачал головой.

— Ты.

Мои ресницы дрогнули.

— Я?

Он словно держал меня в плену, своим пристальным взглядом и нежными руками. Мартин наклонился вперед и коснулся своими губами моих. Это был не поцелуй. Будто он просто хотел почувствовать своими губами мои, насладиться их мягкостью.

—Ты, — прошептал он снова.

Пальцами я вцепилась в древесину по обе стороны от моих бедер, стараясь не застонать. Напряжение в груди ослабело, а в моем животе словно порхали бабочки, дыхание стало поверхностным и частым.

Мой мозг совершенно отключился, потому что он запутал меня — своими словами, руками, соблазнительными губами. Поэтому, в ничтожной попытке защититься от натиска его соблазнения, я выболтала ему один из своих самых больших страхов, связанных с ним.

— Ты заставишь меня плакать.

Его глаза немного расширились, взволнованно рассматривая меня.

— Я бы не стал.

— Ты бы сделал так. Я видела, видела, как ты обращаешься с девушками.

Он крепче сжал мою талию.

— Я не сделаю этого с тобой. Ты не... я знаю, что ты не такая. У нас все будет по-другому.

— Я не верю тебе.

Он раздраженно вздохнул.

— Я знаю, — он кивнул. — Но ты должна.

Он опустил голову снова, оставив мягкий поцелуй на моих губах, лишь с намеком на язык. Этого было достаточно. Мои руки сами потянулись, схватив его за рубашку, не оставляя ему шансов на отступление, даже если бы он захотел отойти. Я сделала это не нарочно. На самом деле, не знаю, почему я это сделала.

— Мартин, я не могу...

—Ты можешь.

— Я не...

— Да.

— Ты не сделаешь...

— Я сделаю это, — он поцеловал меня и еще ближе прижался ко мне. Мартин заполнял собой все вокруг меня, каждый дюйм. Четыре из моих чувств были поражены им — запахом его одеколона, его горячим и твердым телом напротив меня, вкусом его рта, низким рычанием в горле, когда наши языки встретились и сплелись.

Он немного оторвался от меня и потребовал:

— Скажи, что проведешь неделю со мной.

Я заморгала, начиная протестовать.

— Мартин, это не...

Он снова поцеловал меня, обернув мои руки вокруг своей шеи, затем его руки скользнули по моим ребрам и ладони обхватили мою грудь через тонкую ткань платья. Большим пальцем рисуя круги вокруг центра моей груди, он прорычал:

— Скажи это. Проведи неделю со мной.

Я простонала, потому что... была возбуждена.

Он прикусил мою губу, посасывая ее между своими. Я снова застонала.

— Ты так чертовски красивая, Кэйтлин, — он внезапно выдохнул эти слова, будто не хотел их говорить, но они непроизвольно вырвались. — Я хочу провести с тобой неделю. Скажи да.

Он снова поцеловал меня, быстро, оставляя влажные, горячие поцелуи на щеке, за моим ухом и плече. Он укусил меня — сильно — и пососал мою шею, заставляя меня извиваться, а мое дыхание сбиться. В то время как его рука массировала мою грудь, мучая меня через ткань. Другая его рука опустилась вниз и прижалась к моему центру.

— Мартин... — это все, что я смогла выдавить, потому что... я очень возбудилась. И не то, чтобы я была экспертом, но судя по жесткой длине упершейся мне в живот, он тоже возбудился.

— Пожалуйста, скажи, да, — выдохнул он в мое ухо.

Я сказала:

— Да...

— Обещай мне.

— Я обещаю.

Если честно, я сказала это, но на самом деле не подразумевая этого. В этот момент я сказала да, потому что он просил меня — и использовал слово «пожалуйста», а я не хотела, чтобы эти приятные ощущения заканчивались — а не потому, что у меня было желание провести неделю с Мартином Сандеки, Геркулесом, подонком с женщинами, и, по-видимому, королем соблазнения наивных и изголодавшихся по интимной близости дев.

Несмотря ни на что, этих слов оказалось достаточно для Мартина, потому что он улыбнулся напротив моей кожи и замолчал. Он обнял меня своими поразительно защищающими руками. Его рот вновь вернулся к моему.

На этот раз поцелуй был медленным, не таким настойчивым и сладким. Он чувствовался как прелюдия, начало. Когда он поднял голову, я открыла веки и посмотрела в его глаза, они светились синим пламенем.

— Я заберу тебя завтра, — сказал он. Его голос стал другим, более мягким, глубоким... довольным.

— Что? — я заморгала.

— Будь готова в восемь.

— В восемь?

— Не бери много вещей, — он поцеловал меня в нос, освобождая из своих рук, и переплетая наши пальцы, потянул меня к двери. — Я надеюсь тебе нравятся частные пляжи.

ГЛАВА 4: Энтальпии реакций

— Что ты собираешься делать?

— Ничего.

Я услышала, как Сэм сдвинулась в кресле, отчего скрипнула кожа.

— Что ты подразумеваешь под ничего? Он ожидает, что ты проведешь с ним весенние каникулы.

Я пожала плечами, глядя из окна автомобиля Мартина, управляемого его водителем. Это так. Автомобиль с водителем у двадцати однолетнего студента. Если бы я не была так задумчива, то могла бы поискать Дижонскую горчицу.

После происшествия возле бильярдного стола Мартин проводил меня и Сэм к заднему входу дома братства, вызвав по телефону своего водителя. Мужчина уже стоял возле двери, когда мы спустились.

Мартин притянул меня к себе и быстро поцеловал — что было определенно странно, провокационно и смутило меня — после чего бесцеремонно посадив нас в машину, попросил водителя отвезти нас к общежитию.

Сэм потребовала объяснений, как только закрылась дверь. Я рассказала ей только те факты, которые позволяли мне сохранять здравый смысл. Оглядываясь назад, я понимала, что вела себя как сумасшедшая. От близости Мартина я потеряла голову. Я была словно не в себе. Без чувств. Ничего не имело значения, cмысла.

Нонсенс.

Я смотрела в окно, чтобы не видеть тревожное выражение на лице Сэм.

— Я хочу сказать, что не собираюсь ничего делать. Я не отвечаю за свою реакцию — что говорю или что делаю — когда столкнусь с реальной жизнью Мартина Сандеки. Он словно пушечный выстрел для меня, за исключением того, что я не боюсь за свою жизнь. Я напишу ему письмо, скажу, что он негативно влияет на мою способность действовать разумно. Таким образом, наша дискуссия сегодня вечером и все полученные соглашения являются недействительными. Я уверена, он поймет.

Я чувствовала себя так, будто попала в альтернативную реальность и только сейчас нашла выход их кроличьей норы.

Сэм фыркнула.

— Хмм, нет. Он не поймет. И я сомневаюсь, что он примет нет в качестве ответа. Он же хулиган, по крайней мере, такая у него репутация.

Это утверждение привлекло мое любопытство. Я повернулась в кресле лицом к Сэм.

— Подожди-ка, что ты имеешь в виду? Он что — принуждает...

— Нет! Господи, нет. Я никогда не приставала бы к тебе с тем, чтобы ты взяла его номер телефона, если бы он принуждал к чему-то девушек. Я не это имела в виду. Ему не нужно этого делать, девчонки сами выстраиваются в очередь возле дома братства, готовые повернуться в любую сторону, как бы он захотел. Держу пари, вот поэтому-то он скрывался наверху. Это очень утомительно... — Сэм замолчала и у меня создалось такое чувство, что она говорила сама с собой.

Я нахмурилась, посмотрев на нее.

— Речь идет не о похищении женщины, а о власти.

— Вот именно. Извини, если я подразумевала иное. Несмотря ни на что, у Мартина Сандеки репутация парня, у которого нет недостатка в женщинах.

— Тогда о чем ты говорила? Какой он хулиган? Он спит с девушками, из-за чего вскоре они льют слезы, и ввязывается в драки, — как только эти слова сорвались с моих губ, я поняла, что этих двух фактов недостаточно, чтобы сделать его хулиганом.

— Я просто имею виду, что он всегда добивается своего, ясно? У него есть собственная яхта. Его. Собственная. Яхта, — она уставилась на меня, выгнув брови. — Если он чего-то хочет, он получает. Он даже не спрашивает, он просто указывает.

Я сжала губы, обдумывая эту информацию, на самом деле не понимая, какое это имеет отношение к нашей дискуссии.

— Итак? И что же он сделает со мной?

Сэм в изумлении закрыла глаза, все так же выгибая брови.

— Разве ты еще не поняла? Я видела, как он смотрел на тебя, как держал тебя за руку, пока мы шли к машине, как поцеловал тебя, перед тем, как мы уехали. Он хочет тебя. Мартин Сандеки хочет тебя.

Я обдумала ее слова и вздохнула.

— Я не яхта.

— Нет. Ты девушка. У него сотни девушек. Но у него только одна яхта, — потом себе под нос она добавила. — Ну да, насколько я знаю у него одна яхта.

— Сэм, не ты ли подталкивала меня взять его номер телефона?

— Да, но это было до того, как я осталась снаружи, пока ты заходила в его логово. Это было прежде, чем я увидела ошеломленный взгляд на твоем лице, когда ты вышла из упомянутого логова. Это было до того, как я узнала, что он хочет провести с тобой неделю! Я хотела, чтобы ты избавилась от своей ужасной одежды, но я не хочу, чтобы тебе разбили сердце.

— Ты переигрываешь. Ты сама говорила, что у него очередь перед домом братства. Я вежливо отклоню его предложение, и он найдет себе кого-то другого. Нет повода для истерики.

— Я не истерю, а ты сознательно глупишь.

— Хорошо. Я пересплю с ним. Позвоню ему завтра и скажу, что хочу покончить с этим. Потом, судя по твоей логике, он бросит меня. Проблема решена.

Сэм проворчала.

— Это тоже не лучшая идея.

— Отлично, тогда что же мне делать?

— Ты должна сказать ему при встрече, что не хочешь никуда ехать. Надо объяснить причины «почему» и установить границы вашего общения в будущем. И я буду рядом с тобой, чтобы убедиться, что он не попытается поразить тебя своим сексуальным лучом.

— Поразить меня своим сексуальным лучом?

— Ты понимаешь, о чем я говорю. Я просто смотрю на него и чувствую эффект. Он словно... электромагнитный импульс сексуальности или что-то в этом роде. Так же, как и его друг, Эрик. Они опасны. Их нужно изолировать от общества.

— Электромагниты не так работают.

— Какая разница. Ты поняла, что я имела в виду.

— Мы на месте, — голос водителя, прервал наш разговор, обращая внимание к тому, что мы уже возле общежития.

Я услышала звук открывающейся двери, видимо он вышел, чтобы открыть для меня дверь.

Сэм накрыла мою руку своей, обращая внимание на себя.

— Просто подумай о том, что я сказала. Картер рассчитывал на тебя, но его намерения были пагубные. Этот парень, — она замолчала, посмотрев мне в глаза, — если Картер был кусок динамита, этот парень ядерное оружие.

* * *

Каталог электронной почты кампуса был общедоступной информацией, систематизированной на школьной доске. Я могла найти адрес любого человека, достаточно знать имя, фамилию и год поступления. Однако, поскольку легко было найти личный е-мэйл адрес, очень редко кто пользовался им в кампусе, предпочитая альтернативный мэйл, где спам был не проблемой.

Я знала это. Я знала. Шансы, что Мартин получил мое письмо, были равны нулю. Несмотря на это, я написала ему, как только вернулась домой. Потом, если он появится на следующий день, а меня не будет, я скажу, что послала — фактически, — письмо по электронной почте.

И это была не моя ошибка, что он не проверил свою почту.

Мартин,

Надеюсь, ты в порядке.

Я очень признательна за твое предложение провести вместе весенние каникулы, но я передумала. Я все обдумала, и поняла, что совершила ошибку, когда согласилась на это. Просто у меня очень много заданий, которые нужно закончить за эту неделю. К тому же, я доброволец в женском кризисном центре, как их постоянный помощник. Я не могу уехать, не уведомив их, они нуждаются во мне, когда возникают проблемы. Поэтому, пожалуйста, прими мои извинения. Уверена, у тебя не будет проблем с поиском альтернативы.

Кроме того, буду признательна, если будущие темы наших разговоров будут ограничены химией (только химией). Увидимся в лаборатории.

Паркер.

— Что ты делаешь? — спрашивает Сэм, как только входит в комнату.

Когда мы приехали в общежитие, я первая пошла в ванную, чтобы умыться и почистить зубы, пока Сэм переодевалась. Потом она пошла в ванную, пока я должна была переодеваться. Но вместо этого, я вытащила свой ноутбук.

— Ничего.

Она положила свои туалетные принадлежности и сказала.

— Ты отправила ему е-мэйл. Это ошибка.

— Не важно, получит он его или нет. Я отправила. И это главное.

— Я не это имела в виду. Теперь он будет на чеку. И спланирует ответный удар.

Я посмотрела на нее.

— Ответный удар? Это тебе не боевая тренировка из «Искусства войны» Сунь Цзы^[2], я всего лишь отказалась от его предложения провести весенние каникулы. Что он сможет сделать?

— Увидишь, — сказала она нараспев, выключая свет на своей половине и забравшись в кровать.

— Неважно. Я отправила письмо ему на университетский аккаунт. Он скорее всего даже не получит его.

— Ну, тогда, он появится завтра, и тебе придется иметь дело с ним лично.

— Нет. Я уеду. Он сказал, что будет здесь в восемь. Я уеду в семь и останусь на весь день в библиотеке.

— Трусиха.

— Хамелеон тоже трус, потому что меняет свою окраску? Нет. Это развитие и здорово. Мне нравится думать о себе подобным образом. Нет ничего плохого в сильном чувстве самосохранения.

— Относительно. Ты хочешь, чтобы я разбудила тебя? У меня тренировка по теннису в шесть.

— Неа, я поставлю будильник на телефон, — я закрыла ноутбук и засунула его рядом, в нашу общую тумбочку, потом встала, чтобы переодеться для сна.

После переодевания, я взяла телефон и установила будильник на 6:30 утра. Я хотела уйти прежде, чем Мартин или один из его людей приедет. Обычно я вставала в 7:30 утра поэтому, мне был необходим будильник.

Взглянув на экран телефона, увидела два пропущенных звонков от мамы и одно сообщение. Я прочитала:

Только что приехала домой. Позвони, как сможешь. Буду до двух.

Моя мама: сенатор, трудоголик, хороший собеседник, супергерой.

Расстроенная после сообщения, я отбросила на время тревогу и набрала мамин номер. Это не займет много времени. Наши дискуссии редко продолжались больше трех минут. Она ответила после пятого гудка.

— Кэйтлин. Ты не говорила нам о своих планах на весенние каникулы. Ты приедешь к нам в Монтерей или останешься в кампусе? — услышала я уверенный, деловой голос моей матери с того конца трубки.

У нее был план и по пунктам расписан каждый разговор. Когда я повзрослела, она вручила мне копии бумаг и попросила следовать им. А когда я была слишком маленькая, она использовала фотографии вместо слов, и мы обсуждали такие вещи как:

Обзор за три месяца: Дошкольник.

Запланировано: Стрижка.

Обязательный план действий: Уборка комнаты.

Музыка: Мешает запланированному времени для игр.

До того, как я уехала в колледж, если один или оба из моих родителей путешествовали, семейные встречи проводились по телефонной конференции. Теперь мы, как правило, проводили семейные встречи через телеконференции из-за моего физического отсутствия из дома. Темы для обсуждений были обширными, начинаясь как:

Заявки на покупки: Новый велосипед.

Семейные новости: У бабушки рак.

Поводы для беспокойства: Время потраченное на прослушивание музыки, превышает время, потраченное на домашнее задание.

Запланированный отдых: Ежегодный вариант отдыха.

Новости Кэйтлин: Принята в Гарвард, Йель, Принстон, Массачусетский технологический институт, Калифорнийский технологический институт.

— Я остаюсь в кампусе.

— А Сэм остается?

— Да.

— Тебе требуются деньги?

— Нет.

— Ты согласна встретиться со мной и твоим отцом в следующее воскресенье? Бранч^[3] или ланч, Гастроном Картвелл.

— Да, Воскресенье. Бранч.

Даже сейчас наши семейные встречи проходили по воскресеньям. Мой отец и я должны были предоставить по пунктам повестку дня Джорджу, ПА моей матери (персональный ассистент) не позднее чем в пятницу вечером. Проект повестки дня будет разослан в субботу днем для комментариев, и окончательный вариант определен в субботу вечером. В приложении к повестке дня, будет копия наших индивидуальных календарей на следующий месяц, который обновляется еженедельно.

У меня пропала привычка обновлять свой календарь, когда я уехала из дома. Повестки дня, расписания и списки, мы делали для более эффективного использования времени. Я знала это. Но мое расписание изменилось только один раз за семестр. Моя жизнь была предсказуемой, поэтому я не видела необходимости посылать еженедельные обновления.

— Как занятия?

— Очень хорошо. Как работа?

К моему удивлению, она не ответила заготовленным ответом:

— Как всегда, — вместо этого она замолчала, затем вздохнула и только после этого сказала, — ужасно.

Мой рот открылся и закрылся, и я почувствовала, как у меня брови на лоб полезли.

— Мм, расскажешь поподробнее?

— Мои меры по Сетевому Нейтралитету не развиваются так, как бы мне хотелось, Телекоммуникационные лоббисты совсем взбесились и ФКС приходится трудно. Я разочарована.

Я без промедления ответила:

— Сетевой нейтралитет серьезная проблема, и стоит усилий и разочарований. Ты делаешь все правильно, — время от времени, я для мамы словно группа поддержки. Также часто, как и она моя. Это происходило редко, поскольку мы обе верили в свою самодостаточность, это случалось, если обстоятельства были совсем плачевными.

Мы любили друг друга. Ни одна из нас не отказывалась от поддержки, когда она была так нужна, и я ценила это, и подключилась к ее мантре — никакой драмы. Энергия должна быть потрачена на решение реальных проблем — таких, как плачевное состояние системы по уходу за приемными в США, или напряженная внешняя политика с Пакистаном, или Телекоммуникационные гиганты, которые используют Сетевой Нейтралитет в качестве оружия, против общественного блага — поэтому, когда она сказала, что разочарована, это означало, что она не знает что делать.

— Спасибо. Я ценю твои слова одобрения и дорожу твоим мнением, — ее тон стал мягким. Именно этим голосом, она в детстве читала мне на ночь первые три книги о Гарри Поттере.

— Обращайся в любое время.

Она снова удивила меня сказав:

— Ты же знаешь, как я люблю тебя?

И снова мой рот открылся и закрылся, после чего я выпалила:

— Конечно, конечно я знаю, что ты любишь меня. Я тоже люблю тебя.

— Хорошо... хорошо.

Она каждое воскресенье говорила мне, что любит меня. Это было последнее, что мои родители и я хотели бы обменять на наши телефонные конференции, хотя это не было перечислено на повестке дня. В середине недели «Я люблю тебя» не произносилось, потому что родители высадили меня перед университетом в мой первый учебный год.

Я хотела выпытать у нее больше деталей о причине ее стресса, потому что она явно была не в духе, что заставляло меня беспокоиться, но прежде, чем я что-либо сказала, ее деловой тон вернулся.

— Пожалуйста, отправь Джорджу свой обновленный календарь, включая неделю весенних каникул. У тебя нет занятий на следующей неделе, так что составленный календарь неправильный.

— Я сделаю.

— Спасибо. Спокойной ночи, Кэйтлин.

— Спокойной ночи, Мам.

Она отключилась первой. Я держала телефон возле уха еще несколько секунд, прежде чем положить его на ночной столик, рассеянно расстилая свою кровать.

Моя мама дочь физика (моей бабушки) и астронавта (моего дедушки). Мой дедушка также был физиком в военно-морском флоте. Она всю жизнь была успешной во всем и верила в систематизацию целей. Она была супергероем. Моим героем. Поэтому моменты, когда она проявляла слабость, вызывали беспокойство. Это было похоже на борьбу Супермэна против воздействия криптонита.

Я легла на подушку, завернувшись одеялом, которые так любила: они пахли лавандой и были такими удобными, что можно было писать эпические поэмы, восхваляя их. Я прижалась к их мягкости, чувствуя, как отступает тревога, вызванная странным разговором с мамой.

В конце концов, я заснула.

ГЛАВА 5: Основные понятия химической связи

— Паркер.

Его пальцы оказались в моих волосах, убирая их c лица. Потом, поглаживая, опустились на плечо, вниз по руке, сжимая ее.

— Паркер... время вставать. Пора ехать, — таинственный мужской голос эхом отдавался в моей голове. Это был приятный голос. Заставляя мои внутренности плавиться, он был словно зефир, сладкий и пушистый.

Я подняла брови, не в силах открыть глаза и пробормотала сквозь сон:

— Куда мы едем?

— Мы едем на пляж.

Слова звучали издалека и мой сонный мозг велел мне их игнорировать. Я словно плыла по течению.

— Ты такая милая, когда не хочешь просыпаться, — таинственный голос был приглушенным и веселым. Мне нравился этот голос.

Мне также нравилось слово милая, но не так сильно, как его синонимы.

— Прелестный, очаровательный, обаятельный, дорогой...

— Что?

— Синонимы.

— Окей. Давай, милашка. Просыпайся, — рука оказалась на моем лице, потрепав меня по щеке. Про себя отметила, что пальцы были с мозолями. Они легонько поглаживали мою нижнюю губу, посылая мелкую дрожь по щеке и позвоночнику.

Я открыла один глаз, прищурившись и в размытой форме признала владельца таинственного голоса. Это был Мартин Сандеки. И казалось, что он сидел на моей кровати. Чего я не совсем понимала.

— Что происходит? — я потерла глаза основанием ладони, все еще где-то между сном и реальностью, но ближе ко сну.

Это был сон. Я была уверена. Это была мечта во сне или один из тех снов, что выглядели устрашающе реальными. Может, если мне повезет, я смогу проконтролировать свой сон и провести немного времени обнаженной с прекрасно сложенным Мартином Сандеки, не опасаясь, что он все разрушит.

— Я приехал забрать тебя в нашу поездку, — его рука остановилась на моем голом бедре. Ее вес был очень даже реальным.

Я перестала тереть глаза, замерев на месте вместо того, чтобы закричать.

— Мартин? — спросила я, надеясь все же, что комната окажется пустой.

— Да?

Я подскочила на месте, мои глаза быстро открылись.

— О мой Бог, что ты здесь делаешь?

Мартин сидел на краю кровати. Я вытаращилась на него: он был одет в темные линялые джинсы и белую майку, на лице блуждала ленивая улыбка. Он был так красив, что нужно было подать гражданский иск против его родителей, чтобы возместить убытки за мою боль и страдание души.

— Я приехал забрать тебя.

Я достала свой телефон, чтобы посмотреть время. Было 7:00 утра.

— Что? Зачем? Почему? — это было все, что я смогла сказать, потому что мой будильник не сработал.

Я легла спать и забыла поставить будильник... Аах!

Итак, Мартин приехал на час раньше и был здесь. В моей комнате. Сидя на моей кровати. Глядя на меня так, будто хотел меня... съесть.

Он наклонился вперед, его взгляд, одновременно нежный и опасный, опустился на мой рот. В ужасе от того, что он может попытаться поцеловать меня с утра, я подскочила на ноги и спрыгнула с кровати как на пружине. Уверена, что толкнула его по пути.

Я потянулась за своей сумкой, доставая жвачку и заталкивая в рот сразу три штуки.

— Еще только семь, — сказала я сквозь комок во рту.

— Да. Я приехал раньше.

Я посмотрела через плечо, обнаружив, что Мартин растянулся на моей кровати, прислонившись к подушке со скрещенными на затылке пальцами.

Полностью повернувшись, я продолжала жевать, пристально рассматривая его. Его горячий взгляд блуждал по моему телу, шаг за шагом оценивая. Я осмотрела себя. Я была одета в майку с Губкой Бобом и шорты. Но на мне не было лифчика, поэтому мои формы легко просматривались сквозь пижаму.

Я скрестила руки на груди и замерла.

— Как ты попал сюда?

— У меня свои возможности... — он ушел от ответа, облизнув губы. Его действия были умышленными. — А почему мне нельзя зайти?

— Мог бы подождать и снаружи, — сказала я холодно, но эффект был разрушен необходимостью выплюнуть жвачку, которая быстро потеряла свой вкус. Я потянулась за салфеткой рядом с моими продуктами и изящно избавилась от жвачки, бросив ее в мусорное ведро, стоящее в двух футах от меня. Прелесть общежития, что все находится под рукой.

Однако я остановилась напротив двери. Если бы я хотела уйти, мне нужно было бы прийти мимо Мартина.

Внезапно он сказал:

— Возьми красные брюки.

— Что?

— Когда будешь собираться, возьми красные брюки. Я много думал о них.

Я пробормотала:

— Я не собираюсь брать красные брюки.

Он пожал плечами, его руки все еще были за головой.

— Хорошо. Не бери красные брюки. Ничего не бери.

— Я ничего не возьму, ничего!

— Отлично. Мы договорились.

— Я не это имела в виду. Я ничего не буду брать, потому что я не поеду.

Он искоса посмотрел на меня.

— Ты обещала.

— Под принуждением.

— Я же не держал пистолет у твоего виска.

— Нет, просто прижался к моему телу. Этого было достаточно, чтобы заставить меня.

— Мое тело заставило тебя? - сказал он, озорно блеснув глазами.

— Конечно. Конечно это так. Что за глупый вопрос. Твое тело приводит к бедствиям, трепету, опустошению, приводя меня к состоянию принуждения, — он улыбнулся, сев на кровати, будто собирался встать.

— Возможно, я использую это и сейчас.

— Пожалуйста, не нужно, — я подняла руку, как будто это могло его остановить. И не остановило. Он встал, потянулся и закрыл дверь, после чего снял свою футболку. Во рту пересохло. Сердце больно забилось. Моя девичья часть решительно отстаивала свое мнение.

Я хотела Мартина, этого хулигана! Я хотела его прямо сейчас!

Это зрелище вызывало неприличные мысли, я сразу же захотела сделать несколько неприличных вещей с ним, вокруг него, рядом, сверху, снизу, напротив — если для этого нужен был предлог, то я просто хотела сделать этого с Мартином.

— Пожалуйста! Нет! — я зажмурилась и закрыла лицо руками. — Только не грудь! Все что угодно только не грудь!

— Все, что угодно? — услышала я его язвительный комментарий, но от меня не ускользнул звук расстегивающейся молнии.

— Хорошо, я соврала. Без футболки отлично, просто, пожалуйста, пожалуйста, пожалуйста, не снимай штаны, — я отвернулась от него, все еще закрывая рукой лицо, слепо потянувшись другой рукой к шкафу. Шкаф был с раздвижными дверцами и занимал всю стену. Я знала, что помещусь внутри. Может мне забаррикадироваться, пока он не уйдет, или бросать в него ботинками, как снарядами.

Дата добавления: 2015-10-30