Танцы на грани

В безбрежном, тихом и спокойном океане, мирно освещаемом красным, словно зардевшимся от стыда вечерним солнцем, плыл айсберг, по форме похожий на трон. На его плоском девственно-белом сиденье стояла огромная черная кровать из резного пали­сандра под темно-синим балдахином. На кровати в любовной схватке сплелись три молодых прекрас­ных тела, и стоны их и сладостные крики сливались с криком чаек. Эгор уже минут пять стоял как вко­панный у края кровати и абсолютно ничего не пред­принимал, только смотрел, вернее, любовался про­исходящим. Он ожидал увидеть все, что угодно, но это зрелище его просто парализовало. Эгор в пол­ном смятении уставился на троих любовников, в пылу постельной битвы не замечавших ничего во­круг, ведь на смятых простынях лежали Егор Тру­шин, Рита и Кити, и они были бесконечно счастли­вы, услаждая друг друга. Три самых близких Эгору тела занимались на его глазах любовью. И это мень­ше всего походило на порно. Безумный танец и переплетение белых тел на черном атласе заворажи­вали, сила страсти и полное отчуждение вызывали трепет, а красота и грация движений — восхищение.

Эгору в прошлой жизни, конечно, приходилось заниматься любовью во сне, но к нему приходили обычно странные возбуждающие подростковые ви­дения, когда оргазм испытывался от жадного взгля­да или полуобнаженной груди, и было так приятно и стыдно непонятно отчего. Или жаркие, душные, влажные, как джунгли, сны предвестья будущих по­стельных битв, или таинственно-печальные истории с трогательной героиней, которую так томительно хотелось пожалеть, что перехватывало горло, но с ней рядом спалось так хорошо и тепло, что, про­снувшись, приходилось бежать в ванную. Поллю-ционные сны Егоровой молодости абсолютно не по­ходили на зрелую реалистичную и в то же вре­мя фантастически красивую сцену, которую Эмобой наблюдал сейчас. В его душе боролись противоре­чивые чувства, настолько сильные, что он не мог в них разобраться, и ни одно из них не могло по­бедить остальные. Так и стоял истукан Эгор, гля­дя на свое тело, стонущее и ревущее от переизбыт­ка удовольствия, подаренного ему прекрасной Кити и — о ужас! — не менее прекрасной Ритой. «Это только сон», — пытался пробиться через кордоны рефлексов и гормонов забитый чувствами разум Эгора. Смотреть на себя со стороны — странное испытание, и страшное, и забавное одновременно. В Эгоре клокотали жалость к себе и ненависть и ревность к своему телу, вот нелепость, обнимавше­му (и не только) Кити, о девственности которой уже не могло быть и речи. Но в то же время в нем бур­лило восхищение собственной мощью и неутоми­мостью. Он встал так близко, что его обдало жаром любви. Эгор совсем забыл, зачем он здесь. Рассудокпровалился вниз и ощутимо выпирал из джинсов. Эгор оказался перед дилеммой — нужно было при­соединиться к этому празднику плоти, но как это сделать? И как быть с собственным телом? Конеч­но, ему, как и любому мужчине, приходилось зани­маться сексом с самим собой, любовью это действо назвать язык не поворачивался. Но вот так, вчетве­ром, с собой и с двумя желанными красавицами, причем одной действительно любимой, и со своим бывшим телом, которому он теперь проигрывал эс­тетически во всех компонентах, кроме одного, хотя и самого необходимого в данный момент. Нет, по­жалуй, эта оргия не для него. Может, выкинуть в море самозваного Егора, а заодно и чересчур краси­вую Риту и остаться вдвоем с совсем не замечавшей его Кити? Хотя да, Кити же занималась с ним лю­бовью в данный момент. С ним — настоящим Его­ром, а не жалкой и страшной проекцией-фантомом. Так и не приняв никакого решения, Эгор все-та­ки сделал шаг навстречу призрачному счастью, при­жавшись к кровати, и почти занырнул под балдахин, но в этот момент Егор, решив спонтанно поменять положение жарких тел на кровати, резко развернул­ся и попал могучей ногой пловца прямехонько Эмо­бою в грудь. От удара Эгор отлетел, как кегля, и упал головой вниз, в океан.

Эмобой сидел на кровати ошеломленный, на лбу выступила холодная испарина. Сон ушел. Он тут же вспомнил, где он был и зачем. Рядом с ним, вернее, над ним, освещенная снизу фонарем и от этого демонически страшная, зависла Королева Маргит.

— Ну, как? Удачно, Эмобой?

Эгор молча помотал головой.

— Осталось полчаса. Успеешь?

— Постараюсь.

Эгор_уже вжался головой в черную подушку. На этот раз он был готов к тому, что увидит. На айс­берге ничего не изменилось, разве что он слегка подтаял снизу и вода казагась ближе. На кровати все полыхало так же жарко. Рита была внизу. Она лежала с закрытыми глазами. Ее губы сверху ока­зались заняты Кити, а снизу — Егором. Эмобой вы­ключил все чувства и действовал быстро и четко, с холодным разумом и нечеловеческой силой. «Это не Егор и не Кити, это сон умирающей Риты. И я должен ей помочь», — сказал он себе и двумя мо­гучими рывками за плечи скинул в океан псевдо-Егора и псевдо-Кити, даже не проводив их летящие тела взглядом. Открывшая пылающие страстью и затуманенные блаженством глаза Рита машинально прикрыла грудь и межножье руками, насколько это было возможно. Эгор накинул на нее край черной простыни. Рита испугалась:

— Кто ты? Где Егор, где Катя, что случилось?

— Егор и Катя ненастоящие, все вокруг тебя не­настоящее. Это сон. Ты приняла смертельную дозу снотворного, и, если сейчас не проснешься, ты ум­решь.

— Какой бред! Кто бы ты ни был, ты только что испортил самое счастливое событие в моей жизни. Я занималась любовью с двумя самыми желанны­ми людьми, и мы могли дать друг другу все счастье мира.

— Ты не поняла? Если ты не проснешься — ты умрешь.— Я умру. Что с того. Все когда-нибудь умрут. Умереть вот так красиво, в океане на закате, что может быть круче?

— Ты не в океане на закате, а в своей кровати, тупо обожравшаяся таблеток, а может, тебя уже на­шли и над тобой бьются врачи в больнице.

— Чушь. Если это сон, то, как только я об этом узнала, я сразу бы проснулась. Логично?

— Не совсем. Боюсь, ты слишком крепко спишь и не можешь проснуться.

— Или не хочу.

— Дура, какая же ты дура, Ритка Белоглазова! Что же ты наделала?

— Как ты меня назвал?

— Рита. Ты что, не помнишь, кто ты?

— Я королева Ритуал, это мой айсберг, мой оке­ан, мой закат, мой мир, мой сон. А вот кто ты? Может, ты падший эмо-ангел, который пришел за­брать мою душу?

— Еще минут двадцать, и так оно и будет. Про­сыпайся немедленно!

— А если я боюсь просыпаться?

— Чего тебе бояться, сейчас двадцать первый век — неудавшихся самоубийц больше не вешают вверх ногами и не кидают их трупы на живодерню, как делали в Европе в Средние века.

— В Средние века меня давно бы сожгли на ко­стре как ведьму!

— Хватит болтать, просыпайся!

— Тоже мне, будильник одноглазый. В Индии женщин-самоубийц, между прочим, канонизировали.

— Канонизировали вдов, покончивших с собой, а у тебя нет мужа. Просыпайся.

— Вот пристал. Тебе надо, ты и просыпайся. Мо­жет, я буддистка и моя прошлая земная жизнь при­несла мне только страдания, а сейчас я жду новой счастливой жизни.

— Ты не буддистка — ты нудистка. — Эгор ткнул пальцем в еле прикрытую наготу Риты, ко­торая продолжала его смущать и сбивать мысли в плохую сторону. — Просыпайся!

— Нет, это ты — нудист. Нудишь и нудишь. А если я не хочу просыпаться? Если я не хочу вспоминать, кто я? Если я, с твоих слов, решила покончить с собой, значит, на это есть очень серьез­ные причины, и я не хочу их вспоминать и портить окончательно прекрасный вечер.

— Прекрасно. Не хочешь просыпаться? А чего же ты хочешь?

— Тебя.

Рита посмотрела своими ясными, холодными и удивительно прекрасными глазами на Эмобоя, и он тотчас же потерял контроль. Ее тело, едва прикры­тое тонкой простыней, притягивало его, как Солнце Землю и все, что есть на ней. Это космическое чув­ство поглотило его, и он не мог с ним бороться.

— Мне кажется, что я тебя хорошо знаю, хотя не могу вспомнить. К тому же я вижу, что ты тоже весь дрожишь от желания. Ну а если мне действи­тельно суждено сейчас умереть, я хотела бы, чтобы это произошло в твоих объятиях. Поцелуй меня. Нет, вижу, ты не ангел — ангелы бесполы.

Рита откинула простыню, обняла замершего и вконец утратившего разум Эгора за шею и потянула к себе. Вкус ее сладких губ наполнил голову Эмо­боя, как веселящий газ, и он покорно провалился в черную дыру любовного водоворота. Тело Риты плавилось под его руками, одежда Эмобоя сгоре­ла от соприкосновения с ее пылающей кожей, а все его тощее жилистое и костистое тело превратилось в единый орган — генератор удовольствия госпожи Ритуал. Он даже не заметил, как оказался в ней, и айсберг заходил ходуном вместе с кроватью, а бал­дахин сорвало от немыслимой амплитуды, и он уле­тел в океан. Хорошо хоть кровать прочно вплави-лась в лед из-за жара их тел, которые сплелись, как гуттаперчевые плети. Их стоны лились ариями адс­ких опер страсти, они сливались в поцелуях каждой порой тел. Эгор, о миссии своей подспудно помня, пытался Риту разбудить могучими ударами о ло­но изнутри, но в результате он забылся сам, опом­нившись от страшного рычания, сопровождавшего теперь его оргазм. Конвульсии под ним вдруг пре­кратились, он руки расцепил и в ужасе смотрел на бледное и мертвое лицо. «Убил ее, — подумал он. — И Ритку я не спас, и Кити изменил. Но это ж толь­ко сон». И сразу вспомнил, что кульминация у Ри­ты и раньше завершалась только так. Из глаза Риты побежала по бледному лицу ее предательская жал­кая слеза. «Жива! — возликовал Эгор. — Еще мину­ток десять есть у нас. Успею разбудить во что бы то ни стало!»

— Егор, — не открывая глаз, сказала грустно Ри­та, — спасибо, что пришел. Спасибо за любовь. Те­перь могу уйти от вас спокойно.

— Нет, только не теперь! О чем ты говоришь! Так ты меня узнала, Рита?

— Сразу! Я ждала тебя. Хотела еще раз хотя бы я с тобой побыть. И ты пришел, и, значит, ты простил! — сказала Рита, все так же не открывая глаз, из которых бежали медленные круглые слезы. Она положила бледную ладонь на руку Эмобоя и крепко стиснула ее.

— За что тебя прощать мне, что за бред? Рита открыла глаза, села и отвернулась от Эгора,

не отпуская его руки.

— Ты погиб из-за меня! Из-за моей жадности, трусости и похоти. Я давно должна была сказать Ки­ти про нас. Вы поссорились бы, и ты не пошел бы встречать ее после этого чертова концерта. Ты был бы жив, а Кити поревела бы немного, но пережила и не превратилась бы в немого овоща, как сейчас. Мое сердце разрывается, когда я вижу свою весе-лушку Кити безмолвной старушкой, оно обливает­ся слезами, когда я вспоминаю тебя, твою дурацкую улыбку и белый ежик. Я одна во всем виновата, и я себя наказала, свершила правосудие. Я очень силь­ная, но жить без вас, с разбитым сердцем и чувством вины не хочу.

— Отлично. А теперь послушай меня. Да, Егора Трушина убили, и его действительно не вернуть. Но ты передо мной ни в чем не виновата. Вот если б ты меня спалила Кити, я бы тебя никогда не про­стил, а она тем более. Уж я-то ее знаю. Я спас ее, и она больше не овощ. И думаю, сейчас она назва­нивает тебе. Говорить тебе, какую страшную глу­пость ты совершила, я не буду, некогда. Ты дума­ешь, я тебе снюсь?

— Да, конечно, так же как и все. — Рита повер­нулась к Эгору и покачала головой с жалостью.

— А вот и нет. Я настоящий, просто теперь я в другом мире и по-другому выгляжу, но это я. И я вытащу тебя отсюда, даю слово. Потому что, если ты умрешь, я никогда себя не прощу. Веришь? — Эгор с силой сжал ее белые плечи и встряхнул, глядя в глаза.

— Уже почти верю. А что за другой мир? Там хорошо?

— Ага, офигительно. Меня принуждает к сожи­тельству здоровенная бабочка, которая хочет пора­ботить Вселенную.

— Большая черная бабочка. — Рита встала на ко­лени, в глазах ее проснулся страх. — Я видела ее сегодня во сне, она так странно посмотрела на меня и что-то говорила, но что — я не могу вспомнить, а потом я проснулась, взяла таблетки... О господи, я и правда это сделала. — Рита заревела и прижалась к груди Эмобоя.

— Так просыпайся! — Эгор опять тряхнул ее за плечи.

— Не могу, я не знаю как. Стараюсь, но не по­лучается.

— Чертова лгунья Маргит, играет со мной в свои подлые игры! — Эгор с силой ударил кула­ком по кровати. — Ритка, я вытащу тебя, но ты обе­щай мне, если и правда хоть чуть-чуть меня люби­ла, что никогда, никогда не будешь больше сводить счеты с жизнью. Потому что я уже не смогу тебя спасти. И еще потому, что я отдал бы сто вечных жизней в Эмомире за одну лишь ночь с любимой в Реале.

— Со мной? — тихо спросила Рита.

— С тобой, — тихо соврал Эгор.

— Обещаю, — твердо сказала Рита, — я хочу жить!

Эгор обнял ее и прямо с кровати головокружи­тельным прыжком нырнул с Ритой в океан. Пенис­тая пучина с радостным хлюпом поглотила их. Вода вокруг айсберга была ледяной, и обнаженные лю­бовники окоченели. Медленно кружась и не рас­цепляя объятий, они опускались на дно. Из их лег­ких вырывались пузыри и убегали вверх. Послед­нее, что увидел Эгор, были переполненные ужасом глаза Риты.

ГЛАВА 18

Дата добавления: 2015-10-31