Как колченогий Роже попал в рай

Когда друзья приехали в Эгийон, уже давно наступил вечер. Они нашли

сэра Найджела и Форда в гостинице "Красный жезл"; здесь они обосновались,

сытно поужинали и улеглись на простыни, пахнущие лавандой. Но случилось

так, что некий рыцарь из Пуату, сэр Гастон д'Эстель, остановился там же на

обратном пути из Литвы, где он служил вместе с тевтонскими рыцарями под

началом магистра Мариенбергской обители. Этот рыцарь и сэр Найджел

засиделись очень поздно, оживленно беседуя о засадах, облавах и взятии

городов и вспоминая множество историй о доблестных и отважных деяниях.

Затем разговор перешел на менестрелей, иноземный рыцарь взял цитру и стал

играть на ней северные любовные песни, а также спел высоким надтреснутым

голосом о Гильдебранде, Брунгильде, Зигфриде и обо всей силе и красоте

страны Альмейн*.

______________

* Германия.

Сэр Найджел ответил ему романсами о сэре Эгламуре и сэре Исембрасе, и

так они сидели всю долгую зимнюю ночь при свете потрескивающих поленьев,

слушая друг друга, пока к этому концерту не присоединил свой голос петух.

Отдохнув всего час, сэр Найджел был, как обычно, бодр и весел, и вскоре

после завтрака маленький отряд пустился в путь.

- Этот сэр Гастон - человек весьма достойный, - сказал сэр Найджел,

когда они отъезжали от "Красного жезла". - Ему очень хочется успешных

схваток, и он согласился бы на небольшой рыцарский поединок со мной, если

бы какая-то лошадь, брыкаясь, не сломала ему руку. Я очень полюбил его и

обещал, что, когда кость у него срастется, мы с ним сразимся. Однако нам

нужно держаться вот этой дороги, слева.

- Нет, достойный лорд, - возразил Эйлвард, - дорога на Монтобан ведет

через реку, а потом через Керсти и Аженуа.

- Верно, мой добрый Эйлвард, но я узнал от этого достойного рыцаря,

который явился из-за французской границы, что какой-то английский отряд

занимается грабежами и поджогами в окрестностях Вильфранша. Я почти уверен,

что это именно те, кого мы ищем.

- Клянусь эфесом, весьма возможно, - отозвался Эйлвард, - во всяком

случае, они так долго безобразничали в Монтобане, что там после них и

взять-то будет нечего. А раз они уже побывали на юге, они должны

направиться на север, к Авейрону.

- Мы поедем вдоль Лу до Каора, затем перейдем на земли Вильфранша, -

сказал сэр Найджел. - Клянусь апостолом, так как наш отряд невелик, то

весьма возможно, что у нас будут почетные и приятные стычки, ибо я слышал,

что на французской границе неспокойно.

Все утро они ехали по широкой дороге, на которую ложились тени от

окаймлявших ее тополей. Сэр Найджел ехал впереди со своими оруженосцами, а

оба лучника следовали за ним и вели в поводу мула с вьюками. Эгийон и

Гаронна остались далеко позади на юге, и теперь вдоль дороги текла

спокойная Лу, которая вилась голубыми плавными изгибами среди пологих

холмов. Аллейн не мог не отметить, что если в Гиени было множество городков

и мало замков, в этой местности замки попадались часто, а дома редко. Через

каждые несколько миль из лесной чащи выступали серые стены и угрюмые

квадратные башни, а немногочисленные деревни, через которые они проезжали,

были обнесены примитивными заграждениями, свидетельствовавшими о внезапных

набегах и о том, что в этих пограничных местностях население жило в

постоянном страхе. Дважды за это утро группы всадников вырывались из черных

подворотен придорожных крепостей и, подскакав к сэру Найджелу, задавали

короткие суровые вопросы - откуда они едут и по какому делу. Отряды

ратников, звякая оружием, проходили по большой дороге, а несколько верениц

вьючных мулов, которые везли товары какого-нибудь купца, охранялись

вооруженными слугами или нанятыми лучниками.

- Мир в Бретиньи вызвал много перемен в этих местах, - заметил сэр

Найджел, - страну заполонили вольные стрелки и бродяги. Те башни между

лесом и холмом - это город Каор, а за ним - уже Франция. Но вон на обочине

я вижу какого-то человека, и так как при нем два коня и оруженосец, я

полагаю, что это рыцарь. Прошу тебя, Аллейн, передай ему от меня

приветствие и спроси о его титулах и гербе. Не могу ли я содействовать ему

в выполнении какого-нибудь обета, или, может быть, у него есть дама,

которую он желал бы прославить?

- Нет, достойный лорд, - отозвался Аллейн, - это не лошади и

оруженосец, а мулы и слуга. Человек этот - купец, возле него лежит большой

тюк.

- Да благословит господь ваш честный английский говор! - воскликнул

незнакомец, навострив уши при словах Аллейна. - Никогда мой слух не внимал

более сладостной музыке! Пошли, Уоткин; парень, наваливай тюки на спину

Лауре. А я уже отчаялся, думал, что навеки оставил позади все английское и

никогда глаза мои не увидят рыночную площадь в Норидже.

Это был рослый здоровяк, средних лет, загорелый, с темной,

раздвоенной, уже седеющей бородой и в сдвинутой на затылок широкополой

фландрской шляпе. Его слуга, такого же роста, но худой и костлявый, уже

поднял тюки и водрузил их на спину одного из мулов, а купец сел на другого

и направился к отряду сэра Найджела. Когда он приблизился, то по

добротности его одежды и по роскошной сбруе было нетрудно догадаться, что

человек он богатый и с положением.

- Достойный рыцарь, - сказал он, - меня зовут Дэвид Майклдин, я

гражданин и олдермен славного города Нориджа, где и находится мой дом - за

пять домов от церкви богоматери, как известно всем, живущим на берегах Яра.

Здесь у меня тюки с сукнами, я везу их в Каор - и я проклинаю день, когда

затеял такое путешествие! Умоляю великодушно взять нас под свою защиту -

меня, моего слугу и мой товар, ибо я уже побывал во многих опаснейших

положениях и теперь знаю, что колченогий Роже, рыцарь-разбойник из Керси,

вышел на дорогу и находится впереди меня. Поэтому я согласен уплатить вам

один нобль с розой, если вы благополучно доставите меня в гостиницу "Ангел"

в Каоре, а если со мной или моим имуществом что-либо случится, вы заплатите

столько же мне или моим наследникам.

- Клянусь апостолом, - ответил сэр Найджел, - плохой был бы я рыцарь,

если бы, защитив соотечественника в чужой стране, попросил за это плату.

Можете ехать со мной, мастер Майклдин, добро пожаловать, а ваш слуга пусть

следует за нами с моими оруженосцами.

- Да благославит господь бог твою доброту! - воскликнул купец. - А

если доведется вам быть в Норидже, я надеюсь, вы вспомните, какую услугу

оказали олдермену Майклдину. До Каора недалеко, я уже вижу на горизонте

очертания собора; но я немало слышал об этом колченогом Роже, и чем больше

слышу, тем меньше хочется мне увидеть его. Ох, я так устал и измучен всем

этим, кажется, полжизни отдал бы, чтобы уже быть в Норидже, и пусть бы со

мной рядом мирно сидела моя милая супруга и мы слушали бы городские

колокола.

- Ваши слова кажутся мне странными, - заметил сэр Найджел, - с виду вы

человек крепкий, и на боку у вас висит меч.

- И все же не меч - мое ремесло, - ответил купец. - И я не сомневаюсь,

что, приведи я вас в мою лавку в Норидже, вы не отличите бумазею от холста

и генуэзский бархат от брюггского сукна с тройным ворсом. Вот тут-то вы и

сможете обратиться ко мне за помощью. Но здесь, на пустынной дороге, где и

густые лесные дебри и рыцари-разбойники, я обращаюсь к вам, ибо для этого

дела вас и готовили.

- В том, что вы сказали, мастер Майклдин, немало правды, - отозвался

сэр Найджел, - и я надеюсь, что мы встретим этого хромого Роже, ибо я

слышал, что он весьма сильный и ловкий солдат, и победить его очень

почетно.

- Он кровожадный разбойник, - решительно заявил купец, - и я хотел бы

видеть, как он брыкается в петле.

- Именно такие люди и дают истинному рыцарю поводы совершать

благородные деяния, которыми он может заслужить себе славу, - заметил сэр

Найджел.

- Такие люди подобны крысам в амбаре с пшеницей или моли в волчьем

меху, они вредят и мешают всем мирным и честным людям, - возразил Майклдин.

- Ну, если опасности пути столь угнетают вас, господин олдермен, то

мне просто удивительно, как вы отважились так далеко уехать от дома.

- Порой я и сам дивлюсь, сэр. Но я хоть и ворчу и сержусь, но если уж

я решил что-нибудь сделать, то не отступлюсь, пока не сделаю. В Каоре есть

один купец, Франсуа Вилле, он обещал прислать мне бочонки с вином за мои

тюки материй, и я поеду в Каор, если бы даже вдоль дороги выстроились, вон

как те тополя, все рыцари-разбойники христианского мира.

- Решительно сказано, господин олдермен! Но как же вы путешествовали

до сих пор?

- Как овца в стане волков. Пять раз нам пришлось молить и упрашивать,

пока нас пропустили. Дважды я уплатил пошлину дорожной охране. Трижды мы

вынуждены были спасаться бегством, а однажды, в Ла-Реоли, мы встали над

своими тюками с шерстью, Уоткин и я, и принялись наносить удары направо и

налево, и это продолжалось столько времени, сколько нужно, чтобы спеть

литанию; одного мерзавца убили, двух других ранили. Клянусь богом, мы люди

мирные, но мы английские горожане и не допустим, чтобы нас оскорбляли ни в

своей стране, ни в чужой. Кто бы он ни был - лорд, барон, рыцарь или

простолюдин, - каждый получит от меня только льняной очесок, пока у меня

есть сила действовать этим мечом.

- Довольно странный меч, - сказал сэр Найджел. - Что ты думаешь,

Аллейн, насчет черных полос на его ножнах?

- Я не знаю, достойный лорд.

- И я тоже, - сказал Форд.

Купец тихонько захихикал.

- Это моя собственная идея, - заявил он. - Меч сделал Томас Уилсон,

оружейник, он помолвлен с моей второй дочкой, Марджери. Так вот, эти ножны

длиной в один ярд и соответственно разделены на футы и дюймы, чтобы я мог,

мерить сукно. Кроме того, он весит ровно два фунта, так что я пользуюсь им

и при взвешивании.

- Клянусь апостолом! - воскликнул сэр Найджел. - Мне ясно, что твой

меч таков же, как и ты сам, добрый олдермен, - он годен и для войны и для

мира. Но я не сомневаюсь, что вам даже в Англии пришлось немало пострадать

от разбойников и бродяг.

- Совсем недавно, достойный рыцарь, в день святого Петра в веригах,

меня бросили, сочтя мертвым, близ Рединга, когда я ехал на ярмарку в

Винчестер. Однако мне удалось привлечь негодяев за разбой, их судил

торговый суд, и теперь они уже не будут нападать на мирных путников.

- Значит, вам много приходится путешествовать?

- Да, я бываю в Винчестере, на рынке в Линне, в Стаурбридже, на

Бристольской ярмарке и на Варфоломеевской в городе Лондоне. Остальную часть

года вы найдете меня в Норидже, пятый дом от церкви богоматери, где я всей

душой хотел бы очутиться сейчас, ибо нигде не найдешь такого воздуха, как в

этом городе, и такой воды, как в Яре, и никакие французские вина не

сравнишь с пивом старика Сэма Йелвертона, хозяина "Серой коровы". Но, увы,

посмотрите, какой на том каштане висит страшный плод!

Дорога сделала поворот, и они увидели большое дерево, протянувшее над

ней крепкий коричневый сук. Посередине этой ветки висел человек, голова его

как-то жутко и косо была склонена к плечу, носками он чуть касался земли.

Он был почти раздет - в одной короткой нижней сорочке и шерстяных штанах.

Рядом, на зеленой скамье, сидел с важным видом низенький человечек, перед

ним лежала сума, а из нее торчала связка бумаг всех цветов. Одет он был

очень богато, в плаще на меху и в пунцовом колпаке, широкие длинные рукава

были подбиты огненным шелком, шею обвивала толстая золотая цепь, на каждом

пальце сверкали перстни. На коленях он держал маленькую стопку золота и

серебра, брал монету за монетой и опускал в грубый кошель, висевший у него

на поясе.

- Да будут с вами святые угодники, добрые путники! - крикнул он, когда

всадники подъехали к нему. - Пусть все четыре евангелиста охранят вас!

Пусть все двенадцать апостолов поддержат вас! Пусть вся рать

великомучеников направит ваши стопы и поведет вас к вечному блаженству!

- Гранмерси за добрые пожелания! - отозвался сэр Найджел. - Однако мне

кажется, господин олдермен, что - судя по его ноге - этот висящий там

человек и есть тот самый колченогий разбойник, о котором вы говорили. Вон у

него на груди приколот листок с надписью, и я прошу тебя, Аллейн, прочитай

ее.

Тело мертвого разбойника медленно покачивал ветер, на его смуглом лице

застыла улыбка, а вылезшие из орбит глаза все еще жадно глядели на большую

дорогу, где он так долго устрашал путников; на куске пергамента, висевшего

у него на груди, было выведено корявыми буквами:

Дата добавления: 2015-07-08