Глава 1. . Погода переменилась всего на два дня

Погода переменилась всего на два дня. Снег прекратился и выглянулосолнце. Впервые за полтора месяца температура поднялась выше нуля; площадьпревратилась в большую топкую лужу, а река, еще более серая и зябкая, чем втот день, когда в нее шагнул с моста Джон Джеффри, была готова залитьберега. Уолт Хардести и его помощники вместе с добровольцами загородилинабережную мешками с песком, чтобы предотвратить потоп, причем в течениевсей работы Хардести не снимал своего ковбойского наряда. Омар Норрис теперь пил вволю, преспокойно ночуя в гараже, когда женавыставляла его из дома. Весь город в эти дни как будто расслабился. УолтерБерне ходил в банк в веселенькой розовой рубашке и у него было совершенно небанкирское настроение. Рики и Сирс подшучивали над Элмером Скэйлсом за егонеумение предсказывать погоду. Посещаемость кинотеатра Кларка Маллигенавозросла вдвое. Спешащие по улицам пешеходы весело увертывались от брызггрязи, которой обдавали их машины. Пенни Дрэгер, бывшая подруга Джима Харди,нашла себе нового приятеля - таинственного незнакомца, бритого и в темныхочках, который просил называть его Г и говорил, что он моряк. В лучах солнцаи журчании воды Милберн казался совсем другим. Стелла Готорн, лежа в горячейванне, решила отослать Гарольда Симса обратно к университетскимбиблиотекаршам. Не радовалась только Элинор Харди, мрачно начищающая перила в своемотеле. А Джон Джеффри и Эдвард Вандерли лежали в земле; а Нетти Дедэм вбольнице упорно повторяла то же никому не понятное слово; а Элмер Скэйлс,еще сильнее отощавший, продолжал сидеть с ружьем у окна. Солнце садилось всераньше, и по вечерам улицы погружались в темноту, и на город опятьнаваливались старые страхи. Два дома стояли посреди него, как острова мрака:дом на Монтгомери-стрит, где из комнаты в комнату перемещались неведомыекошмары, и старый дом Эдварда Вандерли на Хэйвен-лэйн, хранящий свою тайну. Льюис провел первый день оттепели, расчищая подъезд от снега. К полуднюон весь вспотел, а руки и ноги болели сильнее, чем когда-либо. Он перекусил,принял душ и заставил себя закончить работу. Снег намок и стал гораздотяжелее, и он убрал все только к вечеру. После этого он снова принял душ,отключил телефон и умял четыре бутылки пива и два гамбургера. Потом с трудомвскарабкался наверх, в свою спальню, и заснул. Ночью он услышал дикий свист ветра, который снова засыпал снегом его стаким трудом расчищенный подъезд. Кроме этого, слышалось еще что-то -музыка» - и он подумал: "Мне это снится". Но боль в мускулах мешала в этоповерить. Он встал, подошел к окну и увидел полную луну, нависшую надобнаженными деревьями. Потом он разглядел то, что заставило его подумать,что все-таки это сон. Как он и боялся, снег засыпал его двор, а на снегустоял человек в одежде музыканта с блестящим саксофоном в руках. Льюисглядел на него, не в силах пошевелиться или хоть что-нибудь сообразить, итогда музыкант поднес саксофон к губам и извлек из него трель. Его кожа былачерной, как ночное небо, и он стоял на снегу, хотя должен был бы утонуть внем по талию. Льюис знал, что он должен пойти и лечь в постель, но продолжалстоять и смотреть на музыканта, пока его фигура не преобразилась - теперьэто был Джон Джеффри, улыбающийся ему черным лицом. Льюис рухнул на кровать. После долгого сидения в теплой ванне он спустился вниз и с удивлениемвыглянул в окошко столовой. Большая часть выпавшего за ночь снега ужерастаяла, оставив лужи черной воды. Небо было безоблачным. Льюис потрясголовой. Конечно, это сон, просто племянник Эдварда заронил к нему в мозгэту картину - черного музыканта с дурацким именем. "Теперь нам будут снитьсяего сюжеты", - подумал он и усмехнулся. Он вышел в холл и натянул ботинки. Пройдя на кухню, он поставил гретьсячайник и посмотрел в окно. Лес был таким же черными мокрым, как деревья уфасада, снег у опушки казался глубже и белее. Он может пройтись, покавскипит вода, а потом вернуться и позавтракать. На улице было удивительно тепло, и это окружало его каким-то уютным,безопасным коконом. Лес, наполненный весенним журчанием воды, совсем ненапоминал картинку из страшной сказки. Он шел по привычной тропе, глубоко дыша, вдыхая аромат таяния и прелыхлистьев. Теперь он жалел, что много выпил в доме у Сирса и наговориллишнего. Глупо винить себя в смерти Фредди Робинсона. И в тот раз он ничеготакого не слышал - просто снег упал с ветки. Ему нужно женское общество. Теперь, когда с Кристиной Берне всекончено, можно пригласить на ужин Анни, официантку Хэмфри, и пусть онаговорит о книгах и картинах. Это поможет ему изгнать страхи прошедшегомесяца. Можно пригласить и Энни, пускай обе говорят о картинах. Потом он подумал, что можно на часок-другой увести у Рики Стеллу ипросто наслаждаться созерцанием ее, сидящей рядом. Очнувшись от своих мыслей, Льюис обнаружил, что зашел уже довольнодалеко. Он был один в лабиринте освещенных солнцем деревьев и журчащей воды.Иллюзию необитаемости нарушала только виднеющаяся с дороги желтая цистерна.Он вздохнул и повернул обратно. Он проголодался и был рад, что купил в Милберне бекон и яйца. Оннамелет кофе, пожарит яичницу и тосты, а после завтрака позвонит девушкам ипригласит их на ужин. Стелла подождет. На полпути домой он почуял запах еды. Он удивленно принюхался - безсомнения, пахло завтраком, тем самым, что он только что вообразил. Кофе,бекон, яйца. Ага. Кристина. Решила помириться. У нее ведь был ключ. Скоро он вышел на опушку, и вкусный запах усилился. Он шел, думая отом, что он ей скажет и в каком настроении она его встретит.., только потомон заметил, что у дома нет ее машины. Он остановился и посмотрел на дом. Тот казался еще больше, чем обычно,деревья рядом с ним выглядели тонкими прутиками. Льюис смотрел на этууменьшенную копию шотландского замка, внезапно похолодев. Это был замок не спящей, а мертвой принцессы. Запах еды стал одуряюще сильным. Льюис осторожно открыл дверь кухни ивошел. На кухне было пусто, но там кто-то побывал. На столе стояли две тарелки- его лучший фарфор. Рядом свечи в серебряных подсвечниках, незажженные. Нахолодильнике - банка апельсинового сока. Чайник свистел на плите, и Льюисснял его. Возле тостера лежали два ломтика хлеба. - Кристина» - позвал он, еще надеясь, что она спряталась. Ответа небыло. Он повернулся назад к плите и понюхал воздух. Бекон и яичница. Но плитабыла холодной. В столовой все осталось, как было; то же и в гостиной. Он поднял сручки кресла книгу и с любопытством посмотрел на нее, хотя сам положил еетуда накануне. - Кристина! Кто тут» Вверху хлопнула дверь. Льюис быстро подошел к лестнице. - Кто там» После бесконечно долгого мгновения он начал подниматься. Холл наверху,освещенный солнцем, был пуст. Справа располагалась его спальня, слева двезапертые комнаты. Дверь в спальню закрывалась именно с тем лязгающим звуком, которыйуслыхал Льюис. Льюис стоял возле двери, не в силах заставить себя войти. Он уже виделпривычную обстановку спальни - ковер, его тапочки, пижаму, окно, в котороеон смотрел утром. Остановило его то, что на кровати лежало тело его жены,покончившей с собой четырнадцать лет назад. Медленно, дюйм за дюймом, егорука тянулась к ручке. Наконец он нащупал ее и повернул. Потом закрыл глазаи шагнул за порог. Сразу же ему в ноздри ударило неописуемое зловоние гниющей плоти. "Входи, Льюис". Весь дрожа, он открыл глаза. Никого. И никакого запаха, кроме тяжелогоаромата увядших цветов. Он подошел к кровати и потрогал простыню. Она былатеплой. Через минуту он уже набирал номер. - Отто, ты не боишься лесничих» - Ах, Льюис, они бегут, когда меня видят. Но в такую погоду собак невыведешь. Если хочешь, приезжай на шнапс. - Обязательно приеду. Спасибо.

Дата добавления: 2015-07-08