Л.К. Чуковской. Лебяжье, Балтийская ж

Лебяжье, Балтийская ж. д., 14 августа 1928 г.

Дорогая Лида.

Только вчера получил Ваше письмо. Очень рад, что Вам хорошо в Нижнем. Побывайте, если еще не были, на крепостной стене. По ней можно обойти вокруг всего города.

К 26-му буду ждать Вас. Теперь о Вашем рассказе. Евгений Львович передал Вам мои замечания. Я очень жалел, что не мог поговорить с Вами непосредственно. Сейчас мне трудно восстановить впечатления. Но, во всяком случае, работать над рассказом стоит (даже при новом «методе работы»).

Нужно только, чтобы случай показался удивительнее или смешнее или трогательнее. Ведь рассказ маленький тем сильнее должна быть его тенденция.

Ощущение уюта и покоя в вагоне, пока все благополучно, и железнодорожного ужаса и хаоса, когда пассажир нарушает неумолимый порядок, — должно быть резче. Это может быть достигнуто простыми и спокойными средствами.

Попутчиков Вашей героини не подавайте сразу пачками (они сливаются), а лучше порознь одного за другим. При первом знакомстве до отхода поезда они обыкновенно кажутся злыми и беспокойными; их самих и их вещей кажется страшно много. Потом, когда поезд трогается, все утрамбовывается; становится просторно и уютно. Прежних людей и узнать нельзя (как Вашу даму, когда она сняла шляпу). Начинаешь понимать, кто есть кто. Первый чай и свеча в фонаре все изменяют. В вагоне появляется свой уклад, жизни, свой порядок — как в жилом доме. Вот почему, если попадешь по ошибке не в свой вагон, даже не в свое отделение, — все кажется чужим, не таким. Запах не тот.

Только описывая наружность людей (даже случайных), не полагайтесь на силу таких характеристик, какие Вы даете пассажирам (человек со сросшимися бровями и проч.). Это равнодушные характеристики. Черты, действия, слова каждого лица должны быть находкой, а не чем-то более или менее равнодушно выдуманным или сочиненным. Строгие требования? Не очень. Вам это удается иногда (в «Тарасе»). Разговоры в вагоне могут быть не праздными (для Вас; в отношении главного действия). Эти разговоры (о случаях на жел<езной> дор<оге>, об опозданиях, катастрофах и проч.) могут подготовить то настроение, которое нужно будет, когда девочка потеряет свой вагон и попадет в другой поезд. Понимаете?

Возвращение девочки в свой вагон (если Вам удастся дать его раньше) будет очень радостным для читателя. Если попутчики станут нужными и живыми, расставание с ними в Одессе тоже не будет случайным эпизодом, как у Вас. Вообще ничего случайного, равнодушного, безразличного быть не должно.

Очень жаль, что пишу все это по памяти, не имея рукописи перед глазами. Тогда мои замечания были бы точнее и убедительнее.

Савельев отвечает мне на письма, но всегда злит меня формальностью и негативностью ответа. Бог ему судья. Работать ему, бедняге, приходится много. Ведь он почти один. Очень странное письмо получил я от Введенского. Он удивлен, что я недоволен и последним вариантом «Кто», и пишет, что все сделано «по моим указаниям». Так может говорить только портной. Ведь «по указаниям» можно разно сшить. Ведь правда? А вещь все не вытанцовывается, хотя я и очень верю в его талантливость.

А у Вас рассказ выйдет. Вы умная девочка.

Я каждый день работаю — пишу, перевожу. Трудно приниматься за писание после почти трехлетнего безделия (в отношении моей собственной работы эти годы были почти пустые). Собираюсь себя перевоспитывать и учиться, учиться. Только бы не задавила меня осенью редакционная работа. С ужасом думаю об этом.

Прощайте, голубушка. Пишите.

Ваш С. Маршак

Печатается по изданию: С. Маршак. Собр. соч. В 8 т. — Т. 8. — М., 1972. — С. 106 — 108.

Дата добавления: 2015-07-08