Глава 16. Уходят в никуда тревоги и заботы

Уходят в никуда тревоги и заботы

И кажется весь мир избитым анекдотом

Ни завтра, ни вчера, негласно для согласных

Четыре колеса - Per aspera ad astra!

Гр. Техника без опасности «Per aspera ad astra»

Проводив Лену, Петя достал наушники, надел их и включил плеер. «Глеб Самойлоff & the Mattrixx» - поистине сумасшедшие ребята. Петя любил их за это. У него даже мелькнула мысль когда-нибудь купить их альбом, чтобы поддержать финансово, а не просто слушать скачанное на торренте.

День прошёл, и всё,
Никого нет виноватых.
Всё, что без неё
Оказалось вне понятий,
Дружба - это крест,
Даже если друг скосячит,
Водка - наше всё,
Если б нам на всё плевать, но

Печень все сломала,
Печень так бухала.
Много, очень много…
Печень – задолбала!

Подходя к подъездной двери, Петя замедлил шаги. Возле подъезда стояла такая знакомая белая «Нива». Петя прищурился, вглядываясь в боковые окна. Кажется, внутри никого не было.

Медленно, не оглядываясь, Петр продолжил свой крестный ход. В наушниках грохотала очередная песня:

Привет! Я знал,

Что очень скоро должен быть финал

Я ждал…

Если бы не наушники, Петр еще услышал бы свист стремительно рассекаемого воздуха. Может, даже успел бы пригнуться или хотя бы упасть. Но он ничего не слышал, кроме яростной электронной музыки. Все, что он успел почувствовать, это страшной силы удар по затылку. Такой сильный, что раньше, чем боль, все его существо пронзило осознание: от этого уже не оправиться, это конец. Потом – вспышка боли, ужасная, но короткая. И, наконец, темнота. Петр Каштанов упал ничком на асфальт.

Миша пинком перевернул тело. Он присел и пощупал пульс. Пульса не было. Тогда Миша быстро ощупал карманы своего друга. Он забрал плеер, в котором все еще грохотала песня «В дверь стучат», пару измятых соток и небольшой ежедневник в черной кожаной обложке.

Как бы он ни был пьян, но соображал, что нужно отвести подозрения. Он имитировал грабеж. Другие мотивы, другие следы…

И вот, наконец, Миша сел в машину и поехал домой. Неисповедимы пути господни! Его ни разу не остановили, иначе, возможно, все закончилось бы куда лучше для него. Но закончилось так, как было суждено. Он добрался до дома целым и невредимым. Выйдя из машины, он с удивлением осознал, как его штормит и удивился, что доехал живым.

***

Дима сел на металлическую оградку, тянущуюся вокруг газона и неожиданно заплакал.

- Спокойно, спокойно, дружище, - забормотал Колян. - Надо… Блин, надо выпить. Посиди здесь, хорошо? Я вернусь, понял?

Дима не реагировал. Слезы текли ручьем, он не мог их остановить. В голове крутилась одна-единственная мысль: «Это конец». Исчезло понятие времени и пространства. Дима не знал, где он, видит ли кто-нибудь его, сколько времени прошло до того, как Колян сунул ему в руку пластиковый стакан с водкой.

- Пей, - почти приказал Коля, и Дима выпил.

Коля немедленно налил еще по стаканчику.

- Давай, Димон, не тормози. Надо нажраться, легче будет. Блин, фигня какая… Но мы-то не виноваты. Сам, дурак, под поезд полез…

Они выпили. Водка жгла горло, и постепенно Дима задышал ровнее, слезы высохли.

- Продавщица, сука, - бормотал Коля. - Не хотела водку продавать. После одиннадцати нельзя. Пришлось шугануть ее стволом. Ну, давай еще.

Дима, как ошпаренный, соскочил с ограды, смял в кулаке стаканчик и швырнул в лицо Коляну.

- Ты чего, Димон? - искренне удивился тот.

- Ты совсем одурел? - заорал Дима. - Ты отмороженный на всю башню выродок, тебе надо было в девяностых подохнуть, какого хрена ты выжил?

Коля молчал, обескуражено хлопая глазами.

- Какого ты доковырялся до этого… этого… до Дрона? Я тебе сказал: не лезь, не надо, хрена ты лез до последнего? Что, теперь доволен, гребаный мститель? - Дима сжал кулак левой руки, готовый броситься на Коляна. - А теперь ты ко всему еще и тычешь стволом в лицо продавщице. Ты дебил? Может, пойдешь сразу в мусарню и устроишь там пальбу? Давай, вперед, тут не далеко!

Коля поставил бутылку на землю и надел на горлышко стаканчик.

- Димон, ты успокойся, - сказал он. - Мы психанули немного, надо успокоиться и нормально поговорить.

- На хрен, - мотнул головой Дима. - С тобой я больше говорить не буду. Все. Забудь меня, я тебя знать не знаю. Я пойду домой, а ты пойдешь в жопу, понял? Давай, можешь стрелять мне вслед, мне срать на тебя!

Дима развернулся и побежал. Водка ударила в голову, сказалась усталость от идиотского дня. Ноги заплетались, снова потекли слезы, застилая мир вокруг мутной пеленой.

- Димон, погоди! - крикнул Колян, и побежал следом.

Дима прибавил ходу. Пару раз он чуть было не упал, но добежал до Свободного. Он не хотел спускаться под землю, и побежал прямо через дорогу.

- Димон, стой! - диким голосом заорал Колян, но было уже поздно. Ситуация повторилась с ужасающей точностью: визг тормозов и удар.

Тело Димы отлетело на пять метров, ударилось об асфальт и покатилось, нелепо разбрасывая руки по сторонам. Коля, бледный, как смерть, остановился у дороги. Послышался истерический женский вопль с другой стороны улицы.

Золотистый «Пежо» с развороченным от удара бампером, тронулся с места и поехал вперед, быстро набирая скорость. Он выехал на встречку, обруливая тело, и вскоре скрылся из глаз.

Коля побежал прочь. Он никогда еще не испытывал такого ужаса, как сегодня. Но дело было не в том, что он увидел, как человека разорвало на куски поездом. И не в том даже, что его лучшего друга на его глазах сбила машина. Просто когда Коля перевел обескураженный взгляд от тела Димона на машину его убийцы, он увидел там, на пассажирском сиденье…. Димона, целого и невредимого. И Коля мог поклясться, что прежде чем машина уехала, тот высунул в окно руку и показал ему средний палец на абсолютно здоровой правой руке. А рыжая девица за рулем расхохоталась, прежде чем надавить на газ.

* * *

Мама Димы сидит в кухне за празднично накрытым столом. Ничего особенного - жареная курочка с картофельным пюре, пара немудреных салатиков, да бутылка белого вина. И еще скатерть - чистая, белая, специально по случаю извлеченная из шкафа.

Она ждет. Эта женщина прожила долгую и не слишком счастливую жизнь. Бог не наградил ее ни большими деньгами, ни великой любовью, ни благодарным потомством. Дима всегда был грубым, непослушным, с самого детства, и мать уже давно отчаялась изменить его характер, достучаться до его сердца. Но из материнского сердца эту слепую, безграничную любовь не выкорчевать никаким инструментом. И она любила сына, даже когда он не приходил домой по неделям, или заваливался пьяный в три часа ночи с оравой друзей и подружек. Они всегда воевали друг с другом - Дима и мама. Но даже в самой яростной перепалке мать любила своего сына и надеялась, что и он ее любит.

В последнее время Дима начал меняться и мама не смогла не заметить этого. Она искренне радовалась его решению вернуться в техникум, его желанию больше находиться дома. Ей даже показалось, будто сын начал теплее к ней относиться после той жуткой истории с избиением. Но, видно, только показалось. Теперь, сидя одна в кухне, за непонятно для кого накрытым столом, и теребя в руках большую, красивую открытку, которую она надеялась вручить сыну, когда он вернется, она вдруг отчетливо осознает это. Как будто кто-то невидимый склонился к ее уху и шепнул: «Он не придет».

Она смотрит на часы. Первый час. Уже и день рождения кончился…

Не замечая льющихся по щекам слез, пожилая женщина встает и начинает убирать в холодильник праздничные блюда. Ей не хочется есть. Открытку она оставляет на столе, все еще храня уголек надежды. Может, хоть через час, хоть через два - он придет и прочтет те несколько строк, которые она старательно вывела на открытке.

«Любимый сын! Поздравляю тебя с твоим двадцать шестым днем рождения! Желаю тебе побольше счастливых минут, сильного сердца и светлой головы. Твоя мама»

Она ложится в свою постель. Тяжело и неохотно приходит сон в эту ночь к несчастной женщине. Но еще тяжелее уготовано ей пробуждение. Через несколько часов зазвонит телефон и ее пригласят на опознание тела собственного сына. Потом соседи заметят, как изменилась Анастасия Макаровна за одно утро. Из дома она вышла пожилой женщиной, а вернулась древней старухой, сгорбленной под тяжестью прожитых лет и обрушившегося на нее несчастья. И никто никогда не узнает, как много дней подряд будет она стоять на коленях перед иконой и молить бога о чуде, как будет обливать слезами открытку с пожеланием сыну сильного сердца и светлой головы.

* * *

Нина не спала. Она вертелась с боку на бок половину ночи, так что Марина в конце концов не выдержала и включила свет.

- Нин, ты чего? – сонным, недовольным голосом спросила она.

- Не спится, - ответила Нина.

Марина вдруг сощурилась, приложила ладонь ко лбу подруги.

- Да ты вся горишь! – воскликнула она.

Нина не ответила. Марина понеслась в кухню за аптечкой, и вскоре уже пичкала Нину парацетамолом. Нина позволила подруге поухаживать за ней, хотя и знала, что это не поможет. Огонь горел у нее внутри.

- Я сделала страшную вещь, - прошептала она, приняв таблетки.

- Какую? – спросила Марина.

- Расскажу… Потом… Завтра… Марина?

- Я здесь!

- Пожалуйста, не бросай меня!

- О чем ты, глупая?

- Ты же уйдешь к Вите, и все…

Марина сжала губы.

- Я никогда не бросаю тех, кто мне дорог, - сказала она. – И тебя не брошу.

Нина нерешительно подняла руку, и Марина схватила ее.

- Я тебя очень люблю, - шепнула Нина.

- И я тебя люблю, дурочка ты моя, - шепнула Марина ей в ответ. – А теперь давай-ка поспим.

Свет погас и на этот раз Нина действительно заснула. Во сне она увидела Диму. Тот был не один, а с какой-то рыжей девицей, которую Нина никогда раньше не видела. Они вдвоем стояли рядом с золотистого цвета машиной.

- Ты ни в чем не виновата, - сказал Дима. – Не кори себя. Так просто было нужно.

- Из-за меня убьют их, - возразила Нина. – Если уже не убили…

- Все, кому суждено умереть – уже умерли, или умрут в ближайшее время, - вмешалась девушка с рыжими волосами. – Тебе суждено жить. Твой ангел-хранитель рядом с тобой, и дальше твоя жизнь станет светлее. Ты найдешь свое счастье. Только ради бога, подруга, не проеби все к хуям!

Нина улыбнулась, и все исчезло. Она погрузилась в глубокий сон.

Дата добавления: 2015-07-07