ГЛАВА I. Автор отправляется в третье путешествие

Автор отправляется в третье путешествие. Он захвачен пиратами. Злобаодного голландца. Прибытие автора на некий остров. Его поднимают на Лапуту Не пробыл я дома и десяти дней, как ко мне пришел в гости капитанВильям Робинсон, из Корнуэлса, командир большого корабля "Добрая Надежда" втриста тонн водоизмещения. Когда-то я служил хирургом на другом судне,являвшемся в четвертой части его собственностью и ходившем под его командойв Левант. Он всегда обращался со мной скорее как с братом, чем как сподчиненным. Услышав о моем приезде, он посетил меня, по-видимому, только издружбы, потому что не сказал больше того, что обычно говорится междудрузьями после долгой разлуки. Но он стал заходить ко мне часто, выражалрадость, что находит меня в добром здравии, спрашивал, окончательно ли ярешил поселиться дома, говорил о своем намерении через два месяцаотправиться в Ост-Индию и в заключение напрямик пригласил меня, хотя и снекоторыми извинениями, хирургом на свой корабль, сказав, что, кроме двухштурманов, мне будет подчинен еще один хирург, что я буду получать двойнойоклад жалованья против обыкновенного и что, убедившись на опыте в том, что язнаю морское дело нисколько не хуже его, он обязуется считаться с моимисоветами, как если бы я командовал кораблем наравне с ним. Капитан наговорил мне столько любезностей, и я знал его за такогопорядочного человека, что я не мог отказаться от его предложения: несмотряна все постигшие меня невзгоды, жажда видеть свет томила меня с прежнейсилой. Оставалось единственное затруднение - уговорить жену; но в концеконцов и она дала свое согласие, когда я изложил те выгоды, которыепутешествие сулило нашим детям. Мы снялись с якоря 5 августа 1706 года и прибыли в форт С.-Жорж 11апреля 1707 года[83]. Мы оставались там три недели с целью обновить экипажсудна, так как между матросами было много больных. Оттуда мы отправились вТонкин, где капитан решил простоять некоторое время, потому что товары,которые он намеревался закупить, не могли быть изготовлены и сданы раньшенескольких месяцев. Таким образом, в надежде хотя бы отчасти покрыть расходыпо этой стоянке, капитан купил шлюп, нагрузил его различными товарами,составляющими предмет всегдашней торговли тонкинцев с соседними островами, иотправил на нем под моей командой четырнадцать человек, из которых трое былитуземцы, дав мне полномочие распродать эти товары, пока он будет вести своидела в Тонкине. Не прошло и трех дней нашего плавания, как поднялась сильная буря, и впродолжение пяти дней нас гнало по направлению к северо- востоку и затем квостоку; после этого настала хорошая погода, хотя не переставал дуть сильныйзападный ветер. На десятый день за нами пустились в погоню два пирата,которые скоро настигли нас, так как мой сильно нагруженный шлюп мог толькомедленно подвигаться вперед; вдобавок мы были лишены возможностизащищаться[84]. Мы были взяты на абордаж почти одновременно обоими пиратами, которыеворвались на наш корабль во главе своих людей; но, найдя нас лежащими ничком(таков был отданный мной приказ), они удовольствовались тем, что крепкосвязали нас и, поставив над нами стражу, принялись обыскивать судно. Я заметил среди них одного голландца, который, по-видимому, пользовалсянекоторым авторитетом, хотя не командовал ни одним из кораблей. По нашейнаружности он признал в нас англичан и, обратившись к нам на своем языке,поклялся связать спинами одного с другим и бросить в море. Я довольно сносноговорил по-голландски; я объяснил ему, кто мы, и просил его, приняв вовнимание, что мы христиане и протестанты, подданные соседнего государства,которое находится в дружественных отношениях с его отечеством,ходатайствовать за нас перед командирами, чтобы те отнеслись к наммилостиво[85]. Эти слова привели голландца в ярость; он повторил угрозы и,обратясь к своим товарищам, начал с жаром что-то говорить, по-видимому, наяпонском языке, часто произнося слово "христианос". Командиром более крупного судна пиратов был японец, который говорилнемного по-голландски, хотя и очень плохо. Подойдя ко мне и задав нескольковопросов, на которые я ответил очень почтительно, он объявил, что мы небудем преданы смерти. Низко поклонившись капитану, я обратился к голландцу исказал, что мне прискорбно видеть в язычнике больше милосердия, чем в своембрате христианине. Но мне пришлось скоро раскаяться в своих необдуманныхсловах, ибо этот злобный негодяй, после неоднократных тщетных старанийубедить обоих капитанов бросить меня в море (на что те не соглашались последанного ими обещания сохранить мою жизнь), добился все же назначения мненаказания, худшего, чем сама смерть. Люди мои были размещены поровну наобоих пиратских суднах, а на моем шлюпе была сформирована новая команда.Меня же самого решено было посадить в челнок и, снабдив веслами, парусом ипровизией на четыре дня, предоставить на волю ветра и волн. Капитан-японецбыл настолько милостив, что удвоил количество провизии из собственныхзапасов и запретил обыскивать меня. Когда я спускался в челнок, голландец,стоя на палубе, покрывал меня всеми проклятиями и ругательствами, какиетолько существуют на его языке. За час до нашей встречи с пиратами я вычислил, что мы находились под46ь северной широты и 185ь долготы[86]. Отойдя на довольно значительноерасстояние от пиратов, я при помощи карманной зрительной трубки открылнесколько островов на юго-востоке. Я поставил парус и с помощью попутноговетра надеялся достигнуть ближайшего из этих островов, что мне и удалось втечение трех часов. Остров был весь скалистый; однако мне посчастливилосьнайти много птичьих яиц, и, добыв кремнем огонь, я развел костер извереска и сухих водорослей, на котором испек яйца. Ужин мои состоял из этогоединственного кушанья, так как я решил по возможности беречь запас своейпровизии. Я провел ночь под защитой скалы, постелив себе немного вереска, испал очень хорошо. На следующий день, подняв парус, я отправился к другому острову, аоттуда к третьему и к четвертому, прибегая иногда к парусу, а иногда квеслам. Но чтобы не утомлять внимание читателя подробным описанием моихбедствий, достаточно будет сказать, что на пятый день я прибыл к последнемуиз замеченных мною островов, расположенному на юго-юго-восток от первого. Этот остров был гораздо дальше, чем я предполагал, и потому толькопосле пятичасового перехода я достиг его берегов. Я объехал его почтикругом, прежде чем мне удалось найти подходящее место для высадки; то быланебольшая бухточка, где могло бы поместиться всего три моих челнока. Весьостров был скалист и лишь кое-где испещрен кустиками травы и душистымирастениями. Я достал мою скудную провизию и, подкрепившись немного, остатокспрятал в один из гротов, которыми изобиловал остров. На утесах я собралмного яиц, затем принес сухих водорослей и травы, намереваясь на другой деньразвести костер и как-нибудь испечь эти яйца (так как при мне были огниво,кремень, трут и зажигательное стекло). Ночь я провел в том гроте, гдепоместил провизию. Постелью мне служили те же водоросли и травы, которые яприготовил для костра. Спал я очень мало, потому что беспокойное душевноесостояние взяло верх над усталостью и не давало заснуть. Я думал о том, какбезнадежно пытаться сохранить жизнь в столь пустынном месте и какойпечальный ждет меня конец. Я был так подавлен этими размышлениями, что уменя недоставало решимости встать, и когда наконец я собрался с силами ивыполз из пещеры, было уже совсем светло. Я немного прошелся между скалами;небо было совершенно ясно, и солнце так жгло, что я принужден былотвернуться. Вдруг стало темно, но совсем не так, как от облака, когда онозакрывает солнце. Я оглянулся назад и увидел в воздухе большоенепрозрачное тело, заслонявшее солнце и двигавшееся по направлению кострову; тело это находилось, как мне казалось, на высоте двух миль изакрывало солнце в течение шести или семи минут; но я не ощущал похолоданиявоздуха и не заметил, чтобы небо потемнело больше, чем в том случае, если быя стоял в тени, отбрасываемой горой. По мере приближения ко мне этого телаоно стало мне казаться твердым; основание же его было плоское, гладкое иярко сверкало, отражая освещенную солнцем поверхность моря. Я стоял навозвышенности в двухстах ярдах от берега и видел, как это обширное телоспускается почти отвесно на расстоянии английской мили от меня. Я вооружилсякарманной зрительной трубкой и мог ясно различить на нем много людей,спускавшихся и поднимавшихся по отлогим, по-видимому, сторонам тела; но чтоделали там эти люди, я не мог рассмотреть. Естественная любовь к жизни наполнила меня чувством радости, и у меняявилась надежда, что это приключение так или иначе поможет мне выйти изпустынного места и отчаянного положения, в котором я находился. Но, с другойстороны, читатель едва ли будет в состоянии представить себе, с какимудивлением смотрел я на парящий в воздухе остров, населенный людьми, которые(как мне казалось) могли поднимать и опускать его или направлять вперед посвоему желанию. Но я не был тогда расположен философствовать по поводу этогоявления, и для меня представляло гораздо больше интереса наблюдать, в какуюсторону двинется остров, так как на мгновение он как будто остановился.Скоро, однако, он приблизился ко мне, и я мог рассмотреть, что его стороныокружены несколькими галереями, расположенными уступами и соединенными междусобой на известных промежутках лестницами, позволявшими переходить с однойгалереи на другую. На самой нижней галерее я увидел нескольких человек, изкоторых одни ловили рыбу длинными удочками, а другие смотрели на эту ловлю.Я стал махать ночным колпаком (моя шляпа давно уже износилась) и платком понаправлению к острову, и, когда он приблизился еще больше, я закричал во всюглотку. Затем, вглядевшись внимательнее, я увидел, что на обращенной ко мнестороне острова собирается толпа. Судя по тому, что находившиеся тут людиуказывали на меня пальцами и оживленно жестикулировали, я заключил, что онизаметили меня, хотя и не отвечали на мои крики. Я видел только, что из толпыотделились четыре или пять человек и поспешно стали подниматься по лестницамна вершину острова, где и исчезли. Я догадывался, и совершенно основательно,что эти люди были посланы к какой-нибудь важной особе за распоряжениями поповоду настоящего случая. Толпа народа увеличилась, и менее чем через полчаса остров пришел вдвижение и поднялся таким образом, что нижняя галерея оказалась нарасстоянии около ста ярдов от места, где я находился. Тогда, приняв молящееположение, я начал говорить самым подобострастным тоном, но не получилникакого ответа. Люди, стоявшие ближе всего ко мне, были, по-видимому, еслисудить по их костюмам, знатные особы. Они вели между собою какое-тосерьезное совещание, часто посматривая на меня. Наконец один из них что-тозакричал на чистом, изящном и благозвучном наречии, по звуку напоминавшемитальянский язык, почему я и ответил на этом языке, рассчитывая, по крайнеймере, что для их слуха он будет приятнее. Хотя мы и не поняли друг друга, нонамерение мое было легко угадать, ибо они видели, в каком бедственномположении я находился. Мне сделали знак спуститься со скалы и идти к берегу, что я и исполнил.Летучий остров поднялся на соответствующую высоту, так что его край пришелсякак раз надо мной, затем с нижней галереи была спущена цепь с прикрепленнымк ней сиденьем, на которое я сел и при помощи блоков был поднят наверх.

Дата добавления: 2015-07-10