Последнее слово страдания

Подымемся еще выше. Вникнем в последнее слово веры о тяжелой и непостижимой тайне страдания.

Кто создал страдание? Кто дал ему эту силу просвещать, очищать, украшать и освящать душу? Кто льет страдание на душу, как льются на поля лучи солнца и росы? Кто [этот] вышний Ваятель, отделывающий души, чтобы они стали прекрасны; и не потому ли Бог выбирает этот путь любви и страданий для них, потому что Сам их любит? Прислушайтесь к этому последнему – высшему – утешительному выводу. Бывают кресты настолько тяжелые, что все, что я доселе сказал, не было бы достаточным, чтобы помочь людям их нести. Есть страдания настолько бесконечные, что для них нужны и бесконечные утешения.

Поймите же, что Бог не только благ, премудр, велик и милосерд. Поймите, что Он нас любит, что у Него к нам более чем доброта и любовь и рядом с Его любовью чувства любви людей кажутся только тенями, бледными опавшими сухими листьями. И разве может быть иначе? Неужели сердце Бога есть сердце мертвое, не умеющее любить? Разве оно может быть одним из тех полусердец, в которых нет никакого огня и жалкие искры которых падают только на себя и не способны упасть на других и воспламенить их?

Его сердце не может принадлежать к тем бессильным сердцам, которые любят на самом деле горячо, но которые не умеют воплотить свои мечты. Не может же Его любовь ограничиваться только уверениями, что Он, Отец наш, нас любит. Представьте же себе отца, который был бы всесилен, у которого воля и сердце были бы одинаково развиты. Взвесьте только эти два слова: бесконечная любовь! Ведь громадная сила и во временной любви – какова же сила любви безграничной? Вдумайтесь в это слово: бесконечное... Бесконечное, то есть неисчерпаемое. Бесконечное, то есть непобедимое. Бесконечное, то есть никогда не устающее подавать дары, но никогда не удовлетворяющееся тем, что получает.

Возлюбиши Господа Бога твоего всем сердцем твоим, всем умом твоим, всем помышлением твоим [20].

Вот чего требует Господь, и требует потому, что то же дает. Эту заповедь можно было бы перевести так: «Твой Бог ревнует тебя». Эта мысль звучит на Синае и на Голгофе, в [те] два момента, когда Он наиболее приблизился к человечеству. Ведь эти истины были начертаны громами и молниями, а также слезами и кровию, чтобы люди знали это, чтобы не могли этого забыть.

Теперь, в свете этой истины, постарайтесь постичь действия Божества.

Бог любит души людей, ревнует об их красоте. Он их поставил на мгновение во время, чтобы дать им личное величие, то совершенство, которое одна свобода может придать созданиям Божиим. С какою нежностью Он следит за их жизнью, поддерживает их руки во время этого короткого, но плодотворного труда! Он распределяет людям радости и горе, любовь и страдания с единственной целью украсить их, наподобие великого художника, который умелой рукой рассчитывает свет и тени, чтобы составить чарующую картину.

Знаменитый проповедник Лакордер[21] пишет одному молодому человеку, пораженному сердечным горем, которого он не мог ни превозмочь, ни забыть: «Если Бог жаждет всей вашей души, надо ли удивляться тому, что Он сметает с ее пути все, что бы могло ее сковать? Писание называет Его Богом ревнивым. Если Бог желает, чтобы вы любили Его, исключительно Его одного, то как же Он не позаботится о том, чтобы не пленили вашу душу невыразимо дорогие утехи, которые могла бы дать вам чистая привязанность: эти ласки, о которых вы мечтали, эта тихая узаконенная любовь, которая струилась бы, как бальзам, в ваше влюбленное сердце?».

Он прибавляет следующие прекрасные слова: «Когда Бог поражает нас Своими ударами, то это для того, чтобы мы не искали ничего вне Его. Ни иной главы, кроме окровавленной главы нашего Спасителя; ни иных глаз, кроме Его глаз; ни иных губ, кроме Его губ; ни иных плеч, к которым бы можно было прильнуть, кроме Его плеч, иссеченных бичом; ни иных рук и ни иных ног для поцелуев, кроме Его рук и Его ног, прободенных гвоздями из-за любви к нам; чтобы мы не стали исцелять других ран, кроме Его Божественных и вечно сочащихся ран».

«Да, друг мой, любовь есть всегда любовь! Вы жалуетесь, что вас не любят, а Бог дал вам в сердце чистую, громадную, непобедимую любовь. Вы думали примешать в ваше сердце другую, плотскую любовь; а Бог, Который, быть может, этого не желает, вас поражает. Он обнаруживает пред вами всю суету мира, Он распинает вас для того, чтобы разжечь вашу любовь к Нему и заставить вас подражать Распятому. Божественное намерение Его относительно всех людских жизней есть то, чтобы люди любили Его, и весь Промысл Его направлен к этой цели».

Да, все направлено сюда: разрушенные мечты и молниеносные удары, разбивающие счастье нашей жизни. Все предусмотрено тою Божественною ревнующей любовью, которая ищет любви какой бы то ни было ценою в человеке. В этом великий смысл страданий, в этом дивный смысл смерти. Страстная любовь Божия к людям стремится довести их души до совершенной красоты. И если Бог видит, что между душой, которая по складу своему способна на безграничную, благодарную и верную любовь к Нему, и Божеством стоят преградой иные привязанности, земные вкусы и суетные увлечения, Бог разбивает все то, что любил человек и что удаляло Его от Бога, и тогда душа невольно хватается за Господа и в единении с Ним находит более высокое и более совершенное счастье, чем то, какое давала ей раньше земля и за которое она так жадно цеплялась.

Та же промыслительная забота о совершенствовании души человеческой руководит Богом и в ниспослании человеку смертного часа. Иногда Бог тихо, терпеливо идет в душу человеческую. Он дает ей медленно созревать в горниле страданий и берет ее к Себе, когда она освободилась от всякой горечи, отказалась от всякого ропота. Таковы смерти старых людей, которых Бог так долго ждал.

В других же случаях Бог спешит отозвать из мира некоторые души, которые лишь недолго в нем побыли. Их жалеют. Из-за них Бога упрекают в жестокости; между тем именно в таких случаях выражается вся предусмотрительность и нежность Божественной любви. Еще в древние века каким-то непостижимым чутьем завидовали участи этой рано уходящей из жизни молодежи. Священное Писание желает, чтобы сквозь слезы, которые вызывает смерть этих людей, человечество восхищалось тою любовью бесконечной, которая срывает зрелый плод до наступления лета, и тою любовью предусмотрительной, которая опасается слишком сильного роста для слабого растения.

Родители говорят: «Наше дитя было так чисто!». Но именно потому и сердце Божие восхитилось им... «Мы так его любили!» Пусть. Но кроме вас было другое Существо, Которое любило ваше дитя не менее вас, любило и знало его раньше и больше, чем знали его вы; Которое больше, чем вы, было для него отцом и матерью и Которое сделало для него то, что сделали бы вы сами, будь ваш рассудок и ваше могущество столь же велики, как была ваша любовь.

Вот как рассуждает об этом писатель, слова которого мы недавно приводили: «Все наше несчастье в забвении того, что мы любимы Кем-то еще другим, кроме нас, и что Бог недаром называет Себя в Писании Богом ревнующим[22]. В наших родительских привязанностях мы забываем Того, Кто любит сильнее всех людей и Кто, при всей вечности Своей природы, благоволил умереть за людей, чтобы лишить их навсегда права жаловаться на Него. Так подымите ваши глаза в эту область безграничной любви, и там явится вам предмет ваших слез. Вы увидите там в объятиях Божиих душу, которую вы оплакиваете. Вы поймете причины того порядка вещей, который кажется вам жестоким. Вы увидите, что непорочная душа человеческая, увлекаясь миром, наносит жестокую рану Тому, Кто был в Крещении ее первым Отцом. Оглядываясь зорким взглядом на ту юдоль жизни, в которой для вас со всяким днем приближения к смерти остается все менее горя, вы убедитесь, что любимые вами люди через смерть скорее избегли страданий, чем лишились радости, и вы будете благодарить непостижимую руку, которая раздает одни лишь благодеяния, когда простерта на Своих рабов и на Своих избранных».

Хвала той вере, которая внушила гениальному мыслителю такие слова и которая дала людскому сердцу способность принять эти истины, столь возвышенные и успокоительные, столь блестящие и чистые. Что же значит [рядом с] этими мыслями тщетное утешение человеческой мудрости?

Эта мудрость не в силах объяснить страдания. Особенно она становится в тупик пред несчастною, по людским понятиям, судьбою самых прекрасных душ, самых добродетельных семей, которые, казалось, более, чем кто другой, заслуживали счастья, так как только и думали о том, как бы сделать счастливыми других.

Пусть эта человеческая мудрость приищет нам свою причину этого странного явления, которое способно обескуражить добродетель, но пусть она также сумеет и отереть слезы, в чем мы так нуждаемся и что умеет делать религия.

Но ничто, кроме религии, не умеет утешать человечество...

Дата добавления: 2015-07-08